Ролевик: Рыцарь

Старик оказался прав. Силы возвращались, как говорится: не по дням, а по часам. И еще один случай, намекнул мне, что старый мельник не так уж прост, каким хочет казаться. На второй день я забрел слишком далеко в лес и, как водиться, заплутал. Каково ж было мое изумление, когда, побродив некоторое время, я вышел обратно к мельнице. А еще больше меня озадачили слова Лукаша, услышанные в ответ на рассказ о приключении.

— А ты, думаешь: чего я здесь сижу? Давно б убежал, да Мышата не отпускает.

И видя мое недоумение, подросток объяснил:

— Люди поговаривают, что и не дед он мне вовсе, а еще моего деда дед. Давно тут живет и со всеми лесными духами знается. Без ведома и согласия Мышаты сюда никому пути не найти. А нужного ему человека тропинка завсегда обратно приведет. Вообще-то он и не только с лесными дружит. Зимой у нас запруда никогда не замерзает. Ручей, хоть и мелкий, а колесо крутит — будь здоров. И мука на нашей мельнице как снег белая. Нигде такой больше нет. А пироги из нее такие, что лопнет человек, а оторваться от миски не может. От того и свозят сюда зерно почитай со всего княжества, хоть и далече. Особенно зимой, когда другие мельницы останавливаются. Даже из Дуброва. А порой и из самого Турина обоз приходит. Я, правда, не замечал, чтобы деда волшбой баловался, но ведь неспроста все это, как считаешь? А с другой стороны чего жаловаться, видишь, как у нас тихо? Можешь даже ночью на землю улечься и никто тебя за задницу не схватит...

После того разговора я стал меньше кручиниться, а больше нагружать мышцы и ждать. Ведь, здраво размышляя, если уж оказался здесь по чьей-то воле и умыслу, то те же силы и дальнейший путь указать должны.

Из разговоров узнал, что полвека назад здешними землями прокатилась страшная болезнь, прозванная в народе Моровицей, после которой выжил даже не каждый десятый. Поэтому, в королевстве людей теперь меньше, чем ранее проживало в одном только Турине, столице Зелен-Лога. Выжившие после мора, сбились в пяти городах и близлежащих селениях, а остальное жилье, покинутое без присмотра, либо порушено и поглощено лесом, либо сожжено лихими людьми. Что мельница деда Мышаты стоит не так уж и далеко от большака, когда-то соединявшего Полуденные Земли и столицу королевства. А теперь он пуст. Потому как проход на юг перекрыт Змииным ущельем, да и торговать с харцызами может только безумец. Что земли баронства Дубров принадлежат баронессе Катаржине, а управляет всем ее второй муж, барон Владивой...

* * *

Смыв в прохладном ручье пот с утомленного тела, я почувствовал такой прилив сил, что вернувшись на подворье, не стал входить в избу, из которой доносилось незлобивое бурчание Мышаты, занятого привычным утренним делом — попыткой разбудить внука. А свистнул собак и подался через запруду на дикую сторону. Вчера, в ельнике я заприметил хорошую грибницу проклюнувшихся маслят. За сутки грибы должны были подрасти и набрать весу. А что может быть вкуснее яичницы на зажаренных в сметане маслятах? Как раз, пока мельник растолкает соню, успеют обернуться. И собирать их поутру легче всего — влажные шапки призывно блестят в лучах солнца. Ни одного не пропустишь.

Я не успел еще углубиться в чащу, как услышал слабый стон, доносившийся из овражка, рядом с ельником. Псы вздыбили загривки и зарычали, припадая животами к земле. Громко цыкнув на них и не таясь, нарочно потрескивая при ходьбе сухим валежником, я двинулся на стон.

— Кто здесь?

Окликнувший меня голос принадлежал мужчине, но был так слаб, что я едва его расслышал.

— Кто бы ты ни был: старик, мужчина или юноша, громогласным Перуном заклинаю — приблизься. Даже если ты всего лишь женщина, пусть Лада не позволит тебе пройти мимо...

Спустившись вниз, я увидел лежащего ничком человека, в яркой одежде непривычного покроя. Остатка сил у того хватило лишь чуть повернуть голову набок.

— Нужна помощь? Что случилось?

— Молчи! — голос незнакомца неожиданно окреп, и в нем зазвучали повелительные нотки. — У меня нет времени на пустую болтовню! Слушай и запоминай! Али Джагар из Вольной Степи, прозванный Островидом извещает Великого мастера о том, что в мир пришел Разрушитель! Ошибка исключена! Видение было слишком явным! Кто бы ты ни был, поклянись своим именем, что донесешь эти слова Оплоту!

Голос незнакомца звучал столь повелительно, что я не осмелился отказаться, хотя совершенно ничего не понял.

— Ну, же! Клянись!!!

— Клянусь...

— Именем своим клянись! Чтоб все Боги услышали!

— Я, Игорь, клянусь, что передам слова Али Джагара, прозванного Островидом Великому мастеру, — понимая, что иначе раненый не успокоиться, я произнес требуемую клятву.

— Хвала Богам... — в слабеющем голосе незнакомца прозвучало облегчение. — Ты поклялся. Можно и помирать. Я передал эстафету... Все что мое, Игорь, — теперь твое! Глупая случайность... Змий сбросил... Напоролся грудью на сломанный сук... Видно, так угодно Перуну... — раненый перевел дух и совсем уж тихо закончил. — Не судьба знать, атаману Вернигору погибнуть в бою. Не жалею... Гонец — он тоже среди врагов... Об одном прошу, похорони по степному обычаю. Не зарывай в землю...

— Погоди умирать, — я наклонился над атаманом. — Тут жилье рядом. Мельник немного в лечении сведущ. Сейчас приведу помощь, авось обойдется...

— Не надо, Игорь, не суетись понапрасну... — прохрипел тот. — Я в ранениях толк знаю. И так чудо, что до сих пор не помер... Видно, тебя должен был дождаться... Прощай, брат. И помни, ты поклялся! Перун и все какие есть Боги тому свидетели. А Громовержец очень суров с клятвопреступниками... На шее мешочек... возьми камень. Никому... — он замолчал, собираясь с силами, но похоже, их уже совсем не осталось. — Я не знаю...

Не было ни вздоха, ни содрогания тела, но по внезапной тишине, на мгновение окутавшей лес, я понял, что Вернигор умер. Постояв немного в раздумье над телом усопшего, я поднял его на руки и понес к мельнице.

— Как я вижу, Игорь, судьба тебя все-таки нашла...

Дед Мышата встретил меня на пороге дома, с таким видом, словно давно поджидал, и именно с такой страшной ношей.

— Что-то чудилось мне сегодня недоброе, всю ночь, — объяснил старый мельник, заметив удивление на лице. — Думал, может, из-за полнолуния. Месяц последнее время какой-то странный, будто кровью изгвазданный... Жив? Нет?! Так чего ж ты его в дом тащишь? Пожелание: 'Что б тебе умереть в избе!' — для харцыза худшее из оскорблений. Положи под навес... на сено... Где ж это ты с ним схлестнулся? На большак ходил? Хотя, что я несу, — мельник задумчиво потеребил бороду и забормотал едва слышно. — Лес бы не выпустил... Неужто, харцыз сам сюда заявился? Но как он сумел преодолеть защитное заклинание? Нет, невозможно... — и, обращаясь ко мне, произнес громче. — А разбойник-то не прост. Судя по одежде и богатой сабле — из старшины.

— Назвался атаманом Вернигором.

Я бережно уложил покойного на мягкое сено, вдруг пронзительно пахнувшее в лицо сладкими ароматами смерти.

— Ух, ты! — дед Мышата удивился пуще прежнего, и прибавил безо всякого почтения к усопшему. — Вернигор, говоришь? Слыхивал, слыхивал. А как же, знатный был злодей! Во многих домах его прокляли! Как же ты, смог такого воина уложить? Еще и голыми руками?

— Да ты что, старый, с ума сбрендил? — мое возмущение было столь велико, что я совершенно позабыл о почтении к хозяину. — Я его чуть живым в овражке нашел. Перед смертью Вернигор сказал, что... Змий его сбросил... — закончил уже не так напористо. — И в темноте он напоролся на острый сук.

— Не зря, значит, говаривали, что не суждено лихому атаману ни от клинка, ни от стрелы погибнуть! — забормотал старик. — Вона, какая судьба поджидала разбойника... Змий?! — переспросил удивленно, когда осознал услышанное. — Да ну, глупость. Бредил, наверное...

— Мне почем знать? — Я все еще не остыл от нелепого обвинения. — Говорю ж, нашел умирающим, а когда он дух испустил, тело решил сюда принести. Не бросать же в лесу? А перед смертью атаман просил похоронить по степному обычаю. Извини, деда, я не совсем понял, кто он такой?

— Один из атаманов степной вольницы. Это тебе что-то напоминает?

— Наоборот. Ни одно слово не знакомо. Может, расскажешь?

— Не сейчас, — отмахнулся тот. — Извини, Игорь, коротко не получиться... Позже вернемся к этому разговору. А зачем ты покойника на руках нес? Не мог на коня навьючить? Кстати, где ты его оставил? Сейчас Лукаша пошлю. Сгодиться животина в хозяйстве... Или — продадим. У харцызов знатные кони, дорого ценятся... Уверен, не меньше малого дуката сторговать удастся.

— Не было коня.

— Ускакал?

— Вообще не было. Может, когда атаман о Змее говорил, то имел в виду, что его конь с такой кличкой сбросил? — предположил я неуверенно и по выражению лица мельника понял, что сморозил откровенную глупость.

— Даже если б я сразу не поверил в потерю памяти, то теперь перестал бы сомневаться. Во всем мире, от Студеного моря и до Закатных земель, нет более умелых наездников, чем харцызы. Для них конь важнее, чем ноги для обычного человека. Иначе в Вольной Степи не выжить. Проще предположить, что атаман и в самом деле летел на Змее, чем поверить, что его могла сбросить лошадь. Ну, да ладно... Солнце поднимется выше, сам на следы взгляну. Значит, жил еще, говоришь, когда ты его нашел? А что сказал?

— Просил меня поклясться своим именем, что передам...

— Надеюсь, ты не сделал такой глупости? — поспешно перебил меня Мышата.

— Он очень просил... — я уже не был так уверен в том, что совершил добрый поступок. — Я не смог отказать умирающему...

Дед Мышата помолчал немного, неодобрительно покачивая головой и что-то бормоча себе под нос, а потом хмыкнул:

— Мудры были жившие до нас. Судьбу и в самом деле по обочине не обойдешь, а каждое доброе дело должно быть наказуемо. Остается верить, что Создателю, в его замыслах нужен только ты, а не немощный старый мельник... Повтори-ка, в чем атаману поклялся?

— Что донесу до какого-то Великого мастера известие от какого-то Али Островида, о приходе в мир Разрушителя.

Подоспевший к этим словам Лукаш только охнул.

— Да, Игорь, видно и впрямь не простая тебе дорога стелиться... — цыкнул зубом дед Мышата. — Потому, возможно, вся твоя предыдущая жизнь и забылась, что с этого дня она уже не имеет никакого значения. И я очень надеюсь, что занесло тебя сюда лишь затем, чтобы принять эстафету от атамана Вернигора. Иначе, нам с внуком было бы гораздо лучше давно придушить тебя ночью, сонного.

Мельник немного помолчал, давая прочувствовать серьезность сказанных им слов, а потом угрюмо спросил.

— Кстати, что означает поклясться собственным именем, ты помнишь?

Я только головой помотал.

— Еще лучше. Атаман сказал, что все, что его, теперь твое?

— Да.

— Братом называл?

— Называл.

— Что ж, ритуал соблюден до мелочей и Перун Громовержец тому свидетель. Умирая, атаман Вернигор призвал на тебя древнее заклятье. И если до срока не успеть исполнить обещанное... — мельник что-то забормотал себе под усы. — Ага, ... да. Ну, вообще-то времени еще достаточно. До праздника Макового зерна уж точно...

— Деда, — взмолился я, — объясни ты толком.

— Все просто и неизбежно как восход и закат, мил человек, — произнес мельник. — Атаман Вернигор передал тебе свою честь, имущество и незавершенное дело. Поэтому, если не хочешь навлечь немилость всех ныне здравствующих Богов, а возможно и самого Создателя, обещание придется исполнить.

— Я же не предполагал ничего такого! — воскликнул я. — Он меня обманул!

— Нет, с его стороны все было честно, — не согласился дед Мышата. — Атаман не мог знать, что ты несмышлен в житейских делах. С дитем он по-другому разговаривал бы...

— И что же теперь делать?

— А что ты собирался делать, когда клялся? — поинтересовался старик. — Только не говори, что сразу решил обмануть Вернигора. Все равно не поверю. Небось, обрадовался, что нашлась причина убраться отсюда? Вам молодым все неймется, не сидится на месте. Впрочем, оно и не удивительно... — продолжал ворчливо, скорее разговаривая сам с собой, нежели с парнями. — Понимание, что нет ничего в этом мире важнее покоя, приходит с мудростью. А та, в свою очередь — вместе с прожитыми годами... Хотя, — задумчиво потеребил старик бороду. — Довольно часто годы приходят сами...

— Думал, вы подскажете, как поступить.

— Подскажу, — смилостивился старый мельник. — Ты у нас уже с месяц, а память так и не вернулась. Даже сны не запоминаются. Верно?

Я кивнул.

— Значит, нравиться нам это или нет, а тебе и в самом деле пора в путь собираться. И если раньше мы не ведали: куда и зачем, то нынче Судьба сама прислала подсказку. Вот только, судя по весточке: ждут тебя, Игорь, впереди не молочные реки и кисельные берега, а путь кровавый и жестокий.

— Но, я же еще толком ничего не знаю о вашем мире! — растерянно воскликнул я. — Далеко ли зайду? И где искать этого Мастера?

— Не волнуйся, все расскажу. И самого не выпровожу. Видно, пришла пора и Лукашу на мир поглядеть. Он хоть за пределы мельницы не выходил, но смышлен и хозяйственен. Пригодиться...

— А как же ты, деда? — забеспокоился внук. Услышав, что его заветной мечте суждено сбыться, парень вдруг оробел. — Сам мешки ворочать станешь?

— Не-а... Мне уже не осилить. Придется молоть задешево, чтоб люди сами и зерно засыпали, и муку отбирали. А это — прямой убыток хозяйству... — проговорил задумчиво, посматривая на меня с намеком.

— Да я б с радостью заплатил, — развел я руками. — Но ты же, деда, знаешь, что у меня добра ровно столько, сколько на себя надето. Штаны да рубаха...

Мышата бросил взгляд на мои добротные мягкие сапожки и добавил:

— Ну, порты твои, мне ни к чему, носи на здоровье. А вот насчет остального добра, ты ошибаешься...

— У меня что, с собой еще какие-то вещи были? — удивился я. — Или вы их позже нашли?

— Нет, деда о твоем наследстве говорит, — пришел на помощь Лукаш. Но только еще больше все запутал.

— Ничего не понимаю, — потер я лоб. — Откуда у меня наследство? Что еще мне неведомо?

— Ну, тут нет тайны, — неспешно ответил мельник. — Просто, ты о покойном атамане запамятовал. А ведь он перед кончиной все свое добро тебе завещал.

— Вот еще, стану я мертвеца обирать...

— Погодь, не шебаршись... — остановил меня старик. — Согласно древнему обычаю, если воин считает, что еще не все долги им уплачены, он перед смертью может выбрать приемника. И, если тот согласен, принять на себя обязательства умирающего, то все имущество, вместе с именем, переходит ему по наследству. Поэтому, отныне ты не только вправе называться Вернигором, но и владеешь всем имуществом атамана. А судя по толщине кошеля, который все еще заткнут за его пояс, там не только для найма работника хватит, но и вам с Лукашем на дорогу останется, — и, видя, что я собираюсь возразить, быстро продолжил. — Так что, не кручинься раньше времени, а давай в дорогу готовиться. Эх, знать бы, где упадешь, соломку подстелил бы...