Похищенная

— Напрасно, Кристина. Теперь ты принадлежишь мне.

Монотонный, навязчивый звук откуда-то издалека взывал к затуманенному сознанию Кристины. Сначала он звучал как некий фон, пока целиком не завладел вниманием девушки. Он вел ее к свету и боли. Она услышала стон. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что это стон ее собственный. Она приходила в себя. Источником досадливого звука, который вывел ее из состояния дремоты, была вода, капавшая из плохо закрытого крана на металлическую поверхность раковины. Кристина попыталась открыть глаза, но пульсирующая боль в голове, заставила ее сильнее зажмуриться. Она слышала, как воздух с шумом входит и выходит из ее ноздрей. Ей захотелось глубоко вдохнуть через рот, когда она поняла, что это невозможно, поскольку ей мешал кляп. Она потянулась рукой ко рту и ощутила что и здесь ее движения скованны. Кристина лежала на кровати связанная по рукам и ногам каким-то странным узлом. Плотная веревка не причиняла боли, но напрочь лишала ее возможности пошевелиться. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы суть происходящего дошла до ее сознания. Он оглушил ее. Она вспомнила его лицо, его голос, слова, произнесенные им в последнюю секунду, перед тем как ее поглотила вязкая пустота небытия. Девушка ощутила острый приступ паники. Тщетно пытаясь освободиться от своих оков, она, словно в эпилептическом припадке, стала в ярости извиваться и тянуть, что было сил, за крепкие узлы веревки, тем самым только туже стягивая их на своих запястьях. Из ее глаз брызнули слезы. Лишенная сил, она оставила бессмысленные попытки выбраться из паутины, в которой была так ловко запутана. Головная боль мешала думать. Кристина решила осмотреться. Комната была пуста. Девушка почувствовала облегчение. У нее было время успокоиться и собраться с мыслями, что в его присутствии было бы невозможно, поскольку он оказывал на нее тяжелое, почти гипнотическое влияние. Она вытянулась на постели, стараясь принять позу настолько комфортную, насколько это было возможно, учитывая сложившиеся обстоятельства. Кристина понимала, что находясь в столь беспомощном состоянии, единственным оружием против похитившего ее человека, является ее память. Он уверял ее, что они знакомы и обещал освободить, как только она вспомнит его имя. Девушка не верила его словам. Человек, решившийся на столь дерзкое преступление, даже при условии поврежденной психики, должен прекрасно осознавать всю тяжесть последствий, которые влекут его действия. Даже если в прошлом судьба каким-то образом и сводила их вместе, во что Кристине с трудом верилось, поскольку на свою память раньше ей грешить не приходилось, и она по неизвестным причинам забыла об этой встречи, вспомни она об этом сейчас и свободы ей не видать. Из страха перед правосудием он ни за что ее не отпустит. Однако если бы ей удалось вспомнить обстоятельства и детали их знакомства, возможно, это дало бы ей некоторое преимущество в поиске слабостей этого человека. Кристина лежала на кровати, пытаясь отвлечься от терзающей ее головной боли и ноющих конечностей. В голове всплывали неожиданные, странные и в данную минуту совершенно бесполезные образы из ее прошлой жизни. Она вспомнила маму. Какого бы ей было сейчас, будь она жива и зная что ее дочь похитили, связали и держат неизвестно где и, что самое страшное, неизвестно зачем. Кристина вдруг поняла, что у одиночества есть свои преимущества. По крайней мере, ей не нужно было думать о том, что будет с родными, если с ней что-нибудь случиться. Однако эта мысль не принесла особого облегчения. Нет! Кристина понимала, что сейчас нужно мыслить практично. Она должна думать только о том, как выбраться из передряги, в которой оказалась. Но ее утомленный мозг отказывался работать, тогда она открыла глаза и попыталась сфокусировать внимание на окружающей обстановке, надеясь, что хоть это даст ей какую-нибудь полезную ниточку. Угол обзора был не самый удобный, но выбирать не приходилось. Комната производила довольно убогое впечатление. Кристина отметила необычно высокие потолки. Это было свойственно для домов старой постройки. И, судя по тому, что за все время Кристина не услышала ни единого звука вне комнаты, стены здесь были толстые и почти звуконепроницаемые. Обои выцветшего розового цвета с мелко нарисованными на них цветочками слегка освежали интерьер, но казались неуместными. Комната была простой прямоугольной формы, около четырех метров в ширину и восьми в длину. В одном ее конце располагалась кровать, в другом — небольшая кухонька, которая состояла из стола, двух стульев, старого потертого холодильника, плиты на две конфорки и подвесного умывальника. Убранство прямо сказать скромное, но больше всего Кристину удивило другое. Здесь же располагался и искусственно огороженный туалет. Это было странно, поскольку даже в самых низкосортных гостиницах для этого отводилось отдельное помещение. И даже, если место в котором она находилась было каким-нибудь захолустным общежитием, даже в этом случае, подобное расположение было довольно странным. Однако на этом странности не кончались. Кристина нигде не заметила часов. В комнате было единственное окно, плотно зашторенное тяжелыми занавесями и не пропускающее ни единого лучика света. Таким образом, она не могла узнать какой сейчас час или хотя бы определить время суток. Кристина была уверенна, что ее лишили этой возможности не случайно. Похититель намеренно изолировал ее от внешнего мира, создав для нее иное пространство, в котором существовали только он и она. Ноющий гул в ее голове не прекращался. Кристину поглотил глубокий, беспокойный сон.

Кристина медленно поднималась по широкой лестнице, охваченная дурным предчувствием. Держась за поручень, она постаралась двигаться как можно бесшумно. Грудная клетка разрывалась под ударами сердца, готового выскочить наружу. Она испытывала дикое желание куда-нибудь скрыться, убежать пока ее не заметили, но, словно лишившись воли, она шаг за шагом приближалась к пугающей неизвестности. И вот она преодолела последнюю ступень лестницы. Длинный, темный коридор маслиной картиной расплывался перед ее глазами. Кристина пыталась сфокусировать взгляд, но линии продолжали оставаться нечеткими, нагоняя на нее почти потусторонний страх. Она заставила себя двигаться вперед. Ничего не происходило, но страх не отпускал. И вот она оказалась перед высокой, деревянной дверью, понимая, что за ней находится то, что привело ее сюда. Кристина коснулась холодной ручки двери и надавила на нее. Бесшумно дверь приоткрылась. Не решаясь войти, Кристина робко заглянула в образовавшийся проем. Через широкое окно комнату с улицы обильно заливал яркий свет солнца, лучи которого на мгновение ослепили Кристину. Сквозь пульсирующие пятна, которые стояли перед ее глазами, Кристине постепенно удалось различит два неясных силуэта. Это были мужчина и женщина. Они были обнажены. Их разгоряченные тела лоснились под лучами солнца. Женщина, охваченная страстью, прогибалась под настойчивыми ласками мужчины, который, в порыве дикого возбуждения даже не заметил присутствие в комнате еще одного человека. Тяжелое дыхание, прерываемое стонами любовников, эхом отдавалось в сознании Кристины. Ее внимание было сосредоточено на мужчине. Ей нужно было увидеть его лицо. Но неожиданно взгляд Кристины встретился с взглядом еще одного человека, который тоже находился в комнате. Это была маленькая, хрупкая девочка лет восьми, которая в недоумении смотрела прямо на нее. Постепенно глаза девочки стали расширяться от охватывающего ее изумления. Кристина поняла, что смотрит в зеркало.

Кристина открыла глаза и одновременно с шумом выдохнула. Потолок, покрытый толстым слоем краски какого-то пыльно оттенка, нависал высоко над ней. Она облизала губы и вдруг поняла, что кто-то снял кляп. Руки ее тоже были свободны, но, стоило ей пошевелиться, и она услышала бряканье цепи. Она повернула голову и увидела Его. Он сидел на кровати и смотрел на нее. Рукой он провел по ее щеке, убирая прядь волос. Кристина вздрогнула.

— Я ждал, когда ты проснешься. Все уже готово, ты наверно жутко проголодалась.

Знакомым движением, он достал из заднего кармана джинс ключ и открыл им замок цепи. На этот раз он не стал помогать ей подняться, а просто направился на кухню, насвистывая какую-то незатейливую мелодию себе под нос. Кристина села на кровати. Она почувствовала приятный, немного пряный запах из кухни, но не решилась встать и подойти к столу. Однако острый голод вскоре заставил Кристину забыть о страхе. Осторожно она встала. Проходя мимо входной двери она испытала непреодолимый соблазн проверить не заперта ли она, но заметив пристальный взгляд с которым за ней неотступно наблюдали, Кристина решила что так повезти ей не может. Поэтому она лишь вздохнула и прошла мимо. Маленький деревянный стол был накрыт на два прибора. От вида еды живот Кристины свело судорогой. Она не смогла вспомнить, когда ела последний раз. Казалось, это было так давно, в ее прошлой, нормальной жизни, где было солнце и свежий воздух, где она была свободна и вольна делать что пожелает. Теперь она вынуждена делить пищу со своим тюремщиком, беспощадно вырвавшим ее из привычного мира и воздвигшего преграду на пути к свободе. Кристина села напротив мужчины, в терпеливом молчании ожидающим ее. Он разлил по тарелкам из большой эмалированной кастрюли что-то горячее и издающее невероятно вкусный запах. Жестом он пригласил ее начать предложенною трапезу и, подавая пример, сам принялся за еду. Кристина с подозрением взглянула на содержимое своей тарелки. Ее мучил вопрос, не собирается ли он ее отравить, но немного посомневавшись, она все же взяла ложку, зачерпнула густую, похожую на мясное рагу, массу и направила ее в рот. С удивлением она обнаружила, что чтобы это ни было, приготовлено было вкусно и уже значительно смелее и с большим аппетитом она принялась опустошать тарелку. Когда желудок ее слегка насытился, а самые острые признаки голода утолены, Кристина начала есть медленнее, незаметно наблюдая за своим компаньоном по столу. Он не выказывал желания поговорить с ней и казался поглощенным своими мыслями. У Кристины появилась возможность лучше изучить его, поскольку раньше состояние стресса и паники, в которых она пребывала, мешало ей мыслить объективно. Первое, что бросалось в глаза это довольно молодой возраст мужчины. Должно быть, он был ровесником Кристины, возможно чуть старше. У него была белая гладкая кожа, немного потемневшая от загара на плечах и руках. На груди его что-то блеснуло. Кристина не сразу заметила висевшую на шее цепь с прикрепленным к ней армейским жетоном. Это были две тонкие пластины голубого оттенка с прорезиненным ободком и, насколько позволяли рассуждать скудные знания Кристины в этой области, подобные жетоны выдавались бойцам морской пехоты. Напрашивался естественный вывод — этот человек воевал, о чем также свидетельствовали его крепкое, но довольно гибкое телосложение и заметная военная выправка. Однако в данную минуту Кристина размышляла о другом. На жетонах как правило выбивалась информация о их владельцах и это могло быть полезно для самой девушки. Она могла бы попытаться сыграть по его правилам, незаметно сняв с его шее жетон и изучив его. Так во всяком случая она могла бы узнать его имя, поскольку, судя по всему, называть его сам он не намеревался, а состояния неведения тяготило Кристину не меньше ее вынужденного заключения. Итак, она решилась. Однако непонятным оставалось, как провернуть подобную аферу. Кристина обдумывала этот вопрос, пока доедала свой ужин. С момента похищения прошло около суток. Кристина не могла знать наверняка, но она склонялась к мысли, что сейчас вечер второго дня ее исчезновения. Соответственно, это позволяло ей надеется на то, что ее уже ищут. При этой мысли на душе девушки потеплело. Она представила, как, наконец, обретет свободу и на глазах ее навернулись слезы. Она всхлипнула, и это не осталось незамеченным.

— Нет причин для грусти, Кристина. Ты должна мне довериться. Обещаю позаботиться о тебе, только прошу тебя, дай мне шанс доказать тебе...

Он не договорил, пристально взглянув ей в глаза. Рука Кристины лежала на столе, и он накрыл ее своей. Она не отдернула ее, но почувствовала, как электрический импульс прошел вверх от ее запястья до плеча, потом вниз, достигнув сердца, отчего оно застучало с удвоенной силой. Шепотом она спросила его : 'Доказать что?', но ответ она прочла в его глазах. Кристина ужаснулась тому, что на какую-то долю секунды она почти поверила ему. Он словно паук окутывает ее тонкой сетью своего безумия. Она отдернула руку и встала из-за стола, отвернувшись к стене. Что происходит? Что он делает с ней? Пытается подавить ее, утвердить над ней свою власть. Нет, она не позволит ему сломить ее. Кристина дрожала всем телом. Тем временем он поднялся и начал спокойно убирать со стола. Постепенно девушке удалось совладать со своими эмоциями. Она незаметно бросила взгляд через плечо. Он уже убрал всю посуду в большую металлическую раковину и включил воду. Кристина отметила его дисциплину и маниакальную склонность к порядку. Несмотря на скромную обстановку, комната была тщательно убрана и каждая вещь стояла аккуратно на своем месте. Кристина неожиданно осознала насколько нелепо ее поведение. Она, словно обиженное дитя, стояла на кухне у человека, бывшего военного, о котором не знает ничего определенного, кроме того, что по какой-то неизвестной причине он вбил себе в голову, что любит ее. Рациональный мозг Кристины отказывался понимать подобное. Она не верила в теории о родстве душ, потерянных половинках и возвышенных чувствах. Отношения между мужчиной и женщиной представлялись ей в виде математического алгоритма: сумма положительных качеств, умноженная на общность жизненных взглядов с учетом одного уровня социального статуса — достаточные аргументы для начала совместной жизни и построения семьи. Кристина была приверженцем 'удобных браков', а страсть, порождающая разовое обострение всех чувств и не поддающиеся логике взрывы эмоций, в ее понимании, могли нести лишь разрушении и вред. Когда-то давно Кристина заперла свое сердце на замок и выбросила ключ, решив во всем и всегда доверять лишь доводам своего рассудка. И вносить корректировки в собственные суждения она не торопилась, будучи им искренне верна. Однако сейчас она понимала, единственный способ выбраться из этой клетки это понять тигра, вместе с которым она здесь заперта. Она действительно видела в нем зверя — опасного животного, чей разум и сознание были скрыты от нее. К горлу подкатил ком. Новая волна отчаяния попыталась утопить ее в своих темных недрах, но силой воли Кристине удалось не поддаться слабости и страху. 'Дыши! Ты же сильная, ты должна справиться со всем этим! Ему не удастся сломить тебя. Слишком много боли и страдания было в твоей жизни, чтобы так просто уступить страху. Да, физически он намного сильнее тебя и если он решит убить, ты не сможешь ему помешать, но и мириться с участью жертвы ты не станешь. Нужно найти его слабой место — брешь в его безукоризненном плане — и нанести сокрушительный удар в нужный момент. Но для этого она должна вывести его на разговор'. Кристине не нравилось то, с каким усердием он игнорировал ее. Возможно, своим молчанием он пытался вселить в нее чувство тайной угрозы, которая нависала над ней и была ее постоянным спутником, склоняющим к смирению. Однако он вел себя абсолютно непринужденно, поглощенный бытовыми заботами. Кристина стояла за его спиной, наблюдая за тем, как он тщательно отмывает посуду, и слушала плеск воды в наполняемой раковине. Она испытывала странную потребность заговорить с ним, услышать его голос и, возможно, наконец, приподнять завесу, что разделяла их: двух людей, настолько непохожих, что при иных обстоятельствах, их жизненные дороги вряд ли бы когда-нибудь пересеклись. Кристина боялась его. Люди склонны страшиться того, чего не понимают, что выходит за рамки общепринятых норм поведения, поэтому единственный способ преодолеть свой страх к нему, Кристина видела в том, чтобы научиться его понимать. Но как это сделать? Заговорить с ним. Язык девушки словно прилип к небу, она ощутила сухость во рту и дикую жажду. Однако через мгновение иное чувство подавило в ней все иные потребности. Шум льющейся воды напомнил ей об острой необходимости справить нужду, но ограниченное пространство комнаты, не давало никакой возможности уединиться. Кристина напряженно взглянула на деревянные перегородки, которые, как она предполагала, образовывали стены импровизированной уборной. Девушку обдало жаром, и щеки ее покраснели при мысли, что ей придется ею воспользоваться. Перегородки возвышались в нескольких сантиметрах от пола и высотой едва ли доставали до пояса девушки. Поэтому полностью скрыться за его стенами не представлялось возможным.