Лукоморье. Путь. Глава 3.

Вот и сейчас, царевна, вертясь перед зеркалом, получая при этом огромное наслаждение — вон как глазки блестят — выискивала всё новые недостатки у очередного подвенечного платья. Порой Агриппине самой становилась интересно, что же на этот раз выдумает эта, м-м-м-м, нехорошая девушка. Постараемся не ругаться и скажем так.

— Цвет какой — то блеклый, — вертясь так и этак, — с восторгом проговорила Настя, что явно не контрастировало с её же собственными словами. — Оно должно быть снежно белым, а имеет какой — то серый оттенок.

"Повторяешься, — с трудом сдерживаясь, подумала Агриппина, — это уже было. Видно, за ночь ничего нового не придумала. Но ничего, вот хозяин свой запрет снимет, тогда душеньку свою отведу. Ты ещё у меня узнаешь, что значит меня разозлить."

— И тесьма криво пришита, — показывая на идеальный шов где — то на подоле платья, продолжила царевна. — Да и модель какая — то устаревшая. Ещё в том году из моды вышла. Хотя, ради истины стоит сказать, что подобных платьев Настя не видела даже во дворце, где каждая красавица старалась перещеголять соперницу, не жалея при этом ни средств, ни нервов. Как своих, так и супруга. И в этом плане, хоть это и могло бы показаться многим странным, больше всех повезло царю Ивану. Царица любила и умела хорошо одеваться и всегда выглядела очень достойно как во время приема заморских делегаций, так и в чисто домашней обстановке, но не ставя при этом во главу желание заткнуть за пояс кого бы то ни было. При этом, заметим также ради справедливости, Настю всегда одевали и обшивали специально нанятые по всему царству лучшие пошивщицы платьев. Поэтому девушка с ранних лет знала толк в нарядах, что помогало ей теперь доводить до белого каления Агриппину.

Котёнок Филимончик, устроясь на кровати от греха подальше, с интересом наблюдал за хозяйкой, не забывая при этом внимательно следить за остальными. Забыв про дневной сон, малыш глядел на происходящее, временами сладко позёвывая, но крепился, дабы не пропустить что — то интересное.

— Нет, но так не пойдёт! — любуясь на себя в зеркало, — проговорила Настя. — Вырез больно глубокий, а я девушка скромная. Мне такое не подойдёт, — заметила царевна, отойдя от зеркала подальше, чтобы лучше себя рассмотреть. И было сразу заметно, что увиденное ей очень нравится. — А ты что скажешь, пушистик? — повернулась она к котёнку. Тот лишь в ответ снова зевнул и, будучи уже не в силах бороться со сном, свернулся калачиком. — Вот и Филимончику тоже не нравиться, — продолжая любоваться своим отражением, сказала она.

— У Вас есть такое, какое она хочет? — зло бросила Агриппина девушкам, принёсшим платья на примерку.

— Да, госпожа, — поклонилась одна из них, судя по всему, старшая над ними. — Вот это, — она указала на одно из платьев, висевших на вешалке и ещё не примеренных.

— Надевайте! — приказала женщина.

— Подождите! — повелительно махнула рукой Настя. — Я должна ещё посмотреть как оно мне не нравиться.

Служанки нерешительно затоптались, не зная чей приказ им в данном случае исполнять.

— Переоденьте её! — чрезвычайно спокойным тоном проговорила Агриппина. Однако девушки поспешили выполнить приказ своей хозяйки.

Проворные руки стали расстёгивать крючки, развязывать тесёмки, осторожно при этом придерживая платье, чтобы не дать ему при этом коснуться пола или каким — либо иным способом испачкаться.

Настя послушной игрушкой стояла и ожидала пока прежнее платье будет снято, а на её место надето новое.

Когда очередное платье было надето, складки разглашены, а все бантики, рюшечки и прочие красивости платья оказались на своих местах, сердце девушки учащённо забилось. Вот оно! Настя не отрываясь глядела на своё отражение, которое, в свою очередь, не отрывало своих глаз от неё. Красивее платья, да ещё так ладно сидевшего на фигуре, Насте видеть и надевать не приходилось.

— Как оно Вам? — Подчёркнуто нейтральным тоном поинтересовалась Агриппина. Но в её глазах читалось продолжение. "Только попробуй вякни что — нибудь! — говорили они. — Только попробуй!".

Но этим Настёну было уже не напугать. Почмокав губами и надув щёки, девушка снова вгляделась в зеркало.

— Как тебе сказать? — проговорила она. — Даже не знаю. Приходилось носить и лучше, но...

— Но..., — нехорошо прищурив глаза, спросила, почти прошипела, Агриппина.

— Не пойму я что — то, — начала Настя. — Вроде и ничего так, но чего — то не хватает.

— Чего же тебе опять не хватает? — забыв на миг о приказе хозяина быть вежливой с Настей, спросила женщина.

Настя пощёлкала языком и пожала плечами:

— Не знаю, это пусть портнихи думают. Моё дело надевать эти платья, а их — шить, так ведь?

— Всё! Довольно! — не сдержавшись, ухватив вместе с вешалкой висевшее ближе всего к ней платье и бросив его на пол, вскричала Агриппина. — Продолжим завтра, — и развернувшись, быстро зашагала к двери.

Стукнув в дверь, которая мгновенно распахнулась, она поспешила оказаться в коридоре, где уже дала волю своим чувствам. Прежде чем закрылась дверь, Настя успела услышать отборную брань, которую тяжело было представить в устах такой красавицы.

Тем не менее, эта маленькая, но ничего не давшая, победа заставила девушку улыбнуться. Она показала своему отражению язык и ещё долго крутилась перед зеркалом, любуясь собой и платьем, так изумительно подчёркивающим все прелести её фигуры.

Затем, когда девушки стали готовиться к тому, чтобы последовать за своей хозяйкой, Настя с одолевшей её грустью позволила снять с себя так понравившееся ей платье, понимая, что скорее всего, больше ей не удасться его примерить никогда в жизни. Наверняка, Агриппина, увидев, как приглянулось оно ей, что — нибудь прикажет с ним сделать. Чисто из вредности. Хотя есть и шанс, хоть и не большой, что именно его сохранят для того, чтобы устроить эту свадьбу.

При мысли об этом неприятный гадкий холодок пробежал по спине. Девушка не знала сколько ещё времени ей позволят играть на нервах у хозяина и его слуг, коей являлась даже Агриппина, так умело разыгрывающая из себя душевную и понимающую этакую подружку, но на деле являющаяся, вполне возможно, ещё более страшным существом, нежели караулевшая её раньше старуха.

Вскорости и служанки, примерявшие ей платья, покинули её узилище и Настя осталась наедине со своими мыслями. Хотя, почему наедине? Верный Филимон, свернувшись в клубочек, умильно посапывал, даже не проснувшись, когда мягкие девичьи руки подняли его и Настя осторожно прижала его к себе.