Последний из волхвов

— Ничего, продолжай.

— А чего продолжать? Варлаам — он князю во всём послушный, а византиец всем и каждому показывал, что русичи — всего лишь грязь у него под ногтями. Такой ва-ажный ходил, что даже под ноги не глядел. В общем, он своим чванством князю быстро надоел, да к тому же ещё и шпионил. Так Владимир его к басилевсу и отправил вместе со всеми дьяками да писарями...

Ставр слушал дружинника вполуха, а сам пытался обнаружить присутствие Осьмиглаза.

— Есть. Там, у опушки, его дом. Помните, что делать?

— Если побежит — окружить, забросать арканами, первым делом отобрать посох, срезать бороду и оборвать все пуговицы, — чётко отрапортовал Ратмир.

— Тогда обходите дом и ждите.

Полусотня, которой теперь командовал Ратмир, рассыпалась по лесу, окружая жилище волхва. Ставр решительно зашагал к дому, но на полпути остановился. До сих пор он ещё не преступил ту невидимую грань, перейдя которую уже не мог вернуться к прежней жизни. Ведь ещё не поздно предупредить Осьмиглаза и вдвоём с ним скрыться от княжеских дружинников... Ставр колебался, не зная, на что решиться. Затем вспомнил слова Вышезора, клятву, данную вещему старцу, стиснул зубы и пошёл к дому волхва.

— Заходи, Ставр, чего встал, — послышался из-за двери слабый голос Осьмиглаза.

Ставр вошёл в полутёмную избу. Осьмиглаз, одетый в белоснежное одеяние, стоял спиной к входу, и посоха в руках его не было.

— Ты знал, что я приду? — в замешательстве спросил Ставр.

Осьмиглаз повернулся.

— Вчера ночью в дом влетела сова. И как я ни пытался её поймать и выпустить, ничего не получилось. Бедная птица билась о стены до тех пор, пока от неё не остался только комок окровавленных перьев. Тогда я стал искать, что это может значить, — волхв расправил складки на белом одеянии. — Недаром моё имя всевидящий . Совой был я.

Ставр опустил голову.

— Я увидел, что чёрные крылья Мары обступили меня со всех сторон, и я попаду в её объятья не далее, как сегодня. А потом увидел, что носителем её крыльев был ты, Ставр. И тогда я выбрал ту смерть, которая не была ни мучительной, ни позорной, — Осьмиглаз указал на небольшой глиняный кувшин, лежащий на полу.

— Яд?

— Яд. Ставр, мне хотелось понять — почему? Почему ты предал и меня, и совет? Но я ничего не увидел и лишь послал птицу к Кудеяру с вестью о твоём предательстве. А сейчас, когда я почти мёртв, мне открывается такое, что при жизни доступно не было. И я вижу причины, подвигнувшие тебя. Знаешь, мне больно... не от яда, что сжигает мои внутренности, а оттого, что грядёт. И... мне жаль тебя... тяжела твоя доля... я бы не смог...

Речь Осьмиглаза становилась всё менее внятной, он зашатался и упал бы, если бы Ставр не подхватил его. Волхв выдохнул "прощай" и обмяк. Ставр осторожно опустил Осьмиглаза на земляной пол избушки и вышел.

Увидев его, из-за деревьев появились всадники. Ратмир, подскакав к Ставру, крикнул:

— Сбежал что ли? Через оцепление он не проходил.

— Он внутри. Мёртв, — Ставр опустил голову. — Найдите какую-нибудь ткань в доме, заверните его. Надо отвезти тело князю...

* * *

*

Ставр надеялся, что Кудеяр, предупреждённый Осьмиглазом, уйдёт. Однако волхв остался и решил принять вызов. Недаром его звали Кудеяром — он насторожил столько ловушек, что сам Ставр, доведись ему сделать что-либо подобное, уже давно умер бы от истощения. Бездонные зыбучие ямы на тропинках; кусты-живоглоты, готовые растерзать приблизившуюся жертву; огненные мины, сжигающие неосторожно ступившего на них; ядовитые колючие кусты; мороки... Подходы к своему дому Кудеяр оградил надёжно.

И отряд, отправленный князем на поимку волхва, неминуемо сгинул бы в глухой лесной чаще, не будь с ним Ставра, который находил ловушки и вёл дружинников обходными путями. И всё же до жилища Кудеяра из пятидесяти человек добралось только четыре десятка — остальные пали жертвами коварного искусства волхва.

— Без моего слова не атаковать, — негромко сказал Ставр, когда за деревьями показалась поросшая мхом крыша избушки. — Сначала я проверю подходы.

— А, может, запалим? — предложил Совей — один из десятников. — Накидаем смоляных стрел — он, как миленький, выскочит. Тут-то мы его...

— И не увидим больше, — хмуро закончил Ратмир. — Обернётся зайцем — ищи потом. Ждём, что Ставр скажет.

Ставр долго разглядывал окружающие заросли, выискивая магические ловушки и, наконец, сказал:

— Ратмир, избу окружать не надо — он вокруг Мару поселил . Атакуйте только тогда, когда я вступлю в схватку с Кудеяром. Он на меня отвлечётся, и твои люди уцелеют. Ну, начали...

Однако битва началась совсем не так, как представлялось Ставру. Не успел он сделать трёх шагов, как дверь избушки распахнулась, и на пороге возник Кудеяр, держащий в руках что-то овальное.

— Стреляй! — вопреки договору со Ставром, Ратмир дал команду к бою.

Полтора десятка лучших стрелков полусотни вскинули луки, волхв бросил в сторону дружинников предмет и скрылся в избе, захлопнув за собой дверь, которая украсилась пятнадцатью торчащими стрелами.

— Опоздали! — Ратмир в ярости взмахнул мечом. — Пороть вас некому! Слушай мою команду...

Команду он дать не успел. Из овального предмета, брошенного волхвом, появился рой шершней и тёмной тучей полетел к дружинникам. И тут же раздались крики людей и ржание лошадей, обезумевших от боли. Боевой порядок полусотни расстроился — никто из дружинников уже не помышлял об атаке, и каждый думал только о том, как спастись от жалящих насекомых.

Рядом со Ставром на земле катался Совей, пытаясь очистить лицо от чёрно-жёлтых бестий. Чей-то жеребец с дико вытаращенными глазами подпрыгивал и лягал воздух — один из княжеских ратников попал под удар его копыт и остался лежать на траве с размозжённой головой. Несколько всадников, пытаясь удержаться на взбесившихся конях, поскакали в сторону — тут же две сосны со скрипом и скрежетом рухнули, придавив коней и людей. Рухнули деревья слишком быстро и своевременно — не иначе это очередная ловушка Кудеяра.

Ставра насекомые не трогали — чувствовали волховью природу. Он попытался разогнать черно-жёлтых злыдней, но исходящая от него волна силы, не замечая шершней, ушла в лес — это как ловить мелкую рыбу сетью с крупными ячейками. Ставр нахмурился — похоже, шершней держит Кудеяр. Значит, пока занят — не сможет быстро ответить. Решение пришло мгновенно.

— Кто слышит меня — атакуйте! — во все лёгкие гаркнул Ставр и ринулся к бревенчатой избушке, на ходу сдёргивая с одежды голубую пуговицу.

Голубая деревянная пуговица сломалась, освобождая заклинание воздушного удара, и дверь влетела внутрь, расколотая пополам. Ставр рванул буро-зелёную пуговицу, в которой было заключено заклинание вязкого тумана, подбежал к избушке, но остановился у искорёженного дверного проёма, чувствуя какую-то магическую преграду.

— Получай, предатель!

Два заклинания сработали одновременно: вязкий туман погасил большую часть энергии ударной магии Кудеяра. Огромный невидимый кулак ударил Ставра, небо и трава несколько раз поменялись местами у него перед глазами, и он потерял сознание.

* * *

*

— Тридцать пять?!! Ты потерял тридцать пять человек?!! Да я тебе хромую кобылу водить больше не доверю, не то, что полусотню!!!

Разъярённый Добрыня бушевал, и Ратмир невольно съёжился: дядька князя был человеком вспыльчивым — мог в приступе ярости и покалечить.

— Остынь, боярин, Ратмир не виноват, — Ставр с трудом шагнул вперёд, заслоняя собой дружинника. — Не будь с отрядом меня, все бы полегли. С магией железом трудно совладать. Удивительно, как твои ратники вообще сумели одолеть Кудеяра.

— И вправду, уймись, — князь Владимир отодвинул в сторону кипящего Добрыню. — Где он?

— Возле коновязи. Привести? — на опухшем от укусов лице Ратмира проявилось оживление.

— Не надо.

Владимир вышел из шатра, за ним последовали Добрыня и епископ Варлаам. Ратмир, поддерживая хромающего Ставра, тоже заковылял к коновязи. Дружинники, охранявшие Кудеяра, расступились перед князем. Владимир с любопытством уставился на пленённого волхва. Борода у того была неровно обкорнана, под окровавленной и разорванной рубахой виднелись несколько колотых ран, а левая рука была туго перетянута верёвкой — видимо, чтобы остановить кровотечение на месте отрубленной кисти. Кудеяр мрачно посмотрел на князя, затем на епископа Варлаама, плюнул кровью себе под ноги и отвернулся.

— Что молчишь, колдун? — насмешливо спросил Владимир. — Помнится, такие, как ты, на вече были куда многословнее.

Вперёд выступил епископ с большим деревянным крестом в руках.

— Покайся и перед смертью получи очищение и прощение Всевышнего!

Волхв презрительно молчал. Князь посмотрел на Ставра.

— Он действительно из совета высших волхвов?

Ставр кивнул и поморщился — каждое движение головы отдавалось дикой болью в затылке.

— Сжечь! Варлаам, распорядись.

Епископ пошёл руководить ратниками, готовившими очистительный костёр. Ставр нахмурился и сказал Владимиру:

— Князь, будь великодушен! Убей Кудеяра быстро.

Владимир посуровел.

— Великодушен? А были ли волхвы великодушны, когда на вилы поднимали женщин, чья вина была лишь в том, что князь возжелал их на ночь? Или когда толпа, по наущению волхвов, рвала в клочья мальчиков, чья вина была лишь в том, что они оказались отпрысками князева семени? Было ли такое раньше? Нет! Стало ли так после того, как принял я решение о признании единого бога и изгнании лжебогов? Да!

Ставр почувствовал, как Ратмир ткнул его в бок, и умолк. Князя не переубедить.

— Добрыня! — Владимир повернулся к дядьке. — Послать вестовых по окрестным деревням — пусть народ собирается здесь на княжий суд с тяжбами и жалобами, после чего на казнь волхва посмотрят. А кто перечить станет — палок дать и волочь сюда силком. Кстати, заодно и окрестим их.

* * *

*

На третий день, когда князь разобрал тяжбы и вынес решения по спорам, наступило время показательной казни. Посреди лагеря в землю вкопали бревно, вокруг которого ратники под руководством епископа наложили целую поленницу дров. Волхва поставили в центр будущего кострища, а локти заломили назад и скрутили за бревном железной цепью. Вперёд выступил дьяк и принялся громко зачитывать перед собравшимися список преступлений и злодеяний, вменяющихся преступнику в вину.

— ... прославлял кумиров деревянных, кровавых лжебогов...

Князь стоял в окружении бояр, чуть поодаль около епископа Варлаама толпилась стайка писцов и дьячков.

— ... поносил Бога истинного единого...

Вокруг за плотным кольцом из дружинников топтались пришедшие лесорубы, смоловары, землепашцы, углежоги, охотники с жёнами и детьми. Они смотрели то на епископа, наряженного в златотканые одежды, то на волхва, на котором болталась разорванная и окровавленная рубаха, и угрюмо молчали.

— ... жертвы человеческие принося, губил род людской...

Ставр, до сих пор толком не пришедший в себя после удара магии, не смотрел на волхва. Ведь что бы ему ни говорил Вышезор, какие бы доводы не приводил старый провидец, но убийцей Кудеяра был именно он — Ставр. От тяжких мыслей его отвлёк Ратмир.

— Смотри-ка, епископ наш разбушевался, — негромко сказал дружинник. — Велел убрать всю зелень с костра.

Ставр нахмурился. Сожжение — казнь сама по себе жестокая, разделялось на дымное и пламенное. Когда поверх дров накладывались зелёные и сырые ветки, жертва задыхалась в густом дыму и теряла сознание, в дальнейшем уже не чувствуя боли от огня. А когда дрова использовались сухие, жертва горела заживо, находясь в полном сознании и испытывая все огненные муки до самой смерти. Сейчас Варлаам приготовил сожжение пламенное.

По приказу князя ратники поднесли берестяные факелы к дровам, и языки огня взметнулись вверх, пожирая ноги Кудеяра. Крики сжигаемого волхва заставили ребятишек спрятаться за юбки матерей.

И вдруг крики прекратились. Дети перестали прятаться за мамок, простой люд и дружинники начали потихоньку отступать, водя перед собой отогнутыми большими пальцами, чтобы зловредный дух волхва случайно не перешёл к ним. Дьячки перестали звенеть колокольчиками и схватились за кресты, епископ прекратил творить молитву и уставился на волхва. Князь Владимир и Добрыня переглянулись.

— Он, что, умер уже? — в недоумении спросил Добрыня князя. — Рановато — огонь только разгораться начал.

Владимир нахмурился, разглядывая мертвеца сквозь колышущееся марево раскалённого воздуха. Голова волхва бессильно болталась, а шею его туго стягивала конопляная верёвка.

— Ты? — князь круто повернулся к Ставру.

— Я, — Ставр, не дрогнув, встретил его гневный взгляд.

— Зачем?

— Убивай врага, но будь справедлив. Не след князю проявлять излишнюю жестокость.

— Учить меня вздумал? — глаза Владимира потемнели.

— Для того и пришёл к тебе, — Ставр поклонился, — чтобы открыть то, что иногда скрыто даже от сильных мира сего. И, раз уж ты, пресветлый князь, заговорил со мной, разреши дать тебе совет: не нужно сейчас крестить этих людей.

— Ну, наглец! — Добрыня, слушая разговор князя со Ставром, только головой покачал. — Удавил магией преступника и ещё советы пытается давать! Кстати, ты теперь крещёный, а потому магией пользоваться не должен.

— Глупо не пользоваться оружием, если оно у тебя есть, — Ставр пожал плечами. — К тому же, боярин, посылая меня против Кудеяра, ты таких разговоров не вёл. Ты не забыл, что в совете остались ещё пятеро высших волхвов?

— Почему пять? — удивился Добрыня. — Двоих уже нет, ты не в счёт — остаётся шесть.

— Самый старший умер десять дней назад, — пояснил Ставр. — Пять или шесть — неважно: найти и одолеть их можно только при помощи магии.

— Уел он тебя, дядька, — хмыкнул Владимир. — Ладно, раз казнь окончена, пойдём в шатёр, послушаем, что наш бывший волхв предлагает.

В шатре Ставр сразу приступил к делу.

— Пресветлый князь, дозволь сказать, в чём ты не прав, когда насильно обращаешь народ.

При этих словах дядька князя удивлённо приподнял брови, а епископ Варлаам грозно нахмурился. Сам же Владимир только сказал:

— Говори.

— Кнутом и палками людей не заставишь принять христианство. Нужно сделать так, чтобы новая вера вошла в жизнь твоего народа постепенно...

— Нет времени! — прервал Ставра князь. — Новая религия должна стать единой для всех. Одна вера — одно государство, и чем скорее так случится, тем сильнее Русь будет.

— Она и станет когда-нибудь. Но не скоро и не сразу. Скажи, княже, сколько крови ты прольёшь тех, кто уже окрестился, но втихую продолжает славить старых богов?

— Сколько нужно, столько и пролью, — твёрдо ответил князь.

— Я предлагаю тебе вот что: оставь людям их праздники...

— Да как ты смеешь?!! — взвился Варлаам. — Славить кровавых идолов...

— Нет, славить народ будет не идолов, охочих до жертвоприношений, а христианских святых, — спокойно сказал Ставр. — Пусть люди празднуют, как привыкли и умеют, но во имя новой веры.

— Богохульство! — прохрипел Варлаам. — Кощунство!