Лесная дорога

— Дольше часа не продержу, — честно предупредил мальчишка.

Как я слышал, заклинания группы "водяных щитов" не удаётся держать дольше пятнадцати минут... ну, надеюсь, Шелис трезво оценил свои силы. Что сомнительно: закон удвоения ещё никто не отменил (и вряд ли отменит — единожды доопределённый эфин сопротивляется повторным дополнениям), заклинателю приходится тащить двойную массу "зонтика", а весить щит должен... приблизительно... короче, много. Сколько же осталось до эфинова Рапухина? Я попробовал облачное сканирование. Километрах в двадцати, на пределе восприятия, какая-то чёрная точка, и если в окрестных болотах не было массовых утоплений и масштабных побоищ — там город с кладбищем. Бывают, правда, вымершие деревеньки... нет, деревенька была бы чернее.

...До города мы добирались часа полтора. Шелису хватило сил на половину этого срока. Потом щит распался на четыре — только над головами. От косого дождя такие зонтики не защищали, и через две минуты я промок насквозь: сумки-то были заговорены от протекания, а вот на одежду заговор не действовал в принципе. Маги-практики ломали головы над этой проблемой не одну катушку (собственно, счёт шёл на десятки), но ни причин, ни способов обхода пока не нашли.

Бревенчатая стена вокруг Рапухина выглядела внушительно. Особенно, ворота — в два моих роста, отороченные башенками справа и слева... и запертые в придачу. Желания, которые внушало мне всё это великолепие, обнародованию не подлежали. Впрочем, предварительно я постучал — безрезультатно, но ритуал надо соблюдать.

— Подержи, — я вручил Шелису поводья Рысёнка и взмыл вверх прямо из седла. Даже для классической левитации высота ерундовая. Главное, чтобы в Стреленске не проведали — несолидно.

Людей за воротами не оказалось. Горело окошко караулки; до меня донеслось чьё-то громкое "Козырь!". Дело ясное: торчать у стены в такую погоду никому не хочется, вот стражники и перебрались под крышу, а ворота заперли. Впрочем, только на один засов, с полуруны скользнувший в сторону. К створкам я даже не притронулся — дуб, которым некогда были эти брёвна, рос на, скажем так, хорошо удобрённой почве. Мне и колдовать почти не пришлось, ворота сами распахнулись. Разве что скрипнули.

Да-а, хоть бы кто заметил! Жаль, что мы без армии. Пока я закрывал ворота — медленно, чтобы Шелис рассмотрел и уверился, что я не прячу в рукаве секретных стихийных и "смешанных" заклинаний, — упомянутая армия успела бы захватить весь город. Если бы, конечно, не утонула по дороге — с мостовой тут не ладилось, в двух лодках от ворот начиналась глинистая слякоть, а дальше красовалась жуткого вида мутная лужа, через которую даже Лис побоялся прыгать.

Сначала я твёрдо намеревался остановиться в первой попавшейся корчме. Но облик этого заведения несколько изменил мои планы: стена грязная, руны на вывеске кривые, да ещё с двумя ошибками ("Розвесестая клюква"), а главное — тяжёлый винный запах, игнорирующий дождь. Вероятно, клюква успела перебродить в позапрошлом году. На второй от городских ворот улице заведение смотрелось особенно уместно, хотя, прямо напротив ворот вышло бы ещё уместнее...

А вот номер два выглядел сравнительно прилично. Конечно, сравнивать пришлось с... хм... но с замёрзшим ребёнком на руках не станешь обыскивать город в поисках элитного постоялого двора, которого может вовсе не быть.

Корчма называлась "Хромая жаба". Из-за дождя общий зал практически пустовал, только в углу трое подвыпивших мужчин играли в карты, дремал у стенки трёхцветный кот, да хозяин протирал совершенно сухую тарелку. Чистотой зал не отличался — эх, а в Рунсоне даже в "залетайках" пол дважды в день метут, раз в неделю моют. Мысль казалась чужой, как случается, когда выдёргивают из дрёмы.

...Ох, господин, шутить изволите? Какой же он к болотнику добрый? Не вечер, а разорение, сами видите — в эдакое эфинство никто из дому носа не кажет. Есть у меня комнаты, и за лошадкой вашей приглядим, жаловаться не будет, сейчас Веньку-конюха толкну...

Я спешно кивнул и вышел во двор, под дождь. Велел Шелису идти в зал (кажется, мальчишку шатало), а сам стал ждать пробуждения Веньки. Поднять его из гроба получилось бы куда быстрее (семь-восемь минут, включая подготовку обряда). Когда конюх, на все лады костеривший "эфинский ливень", соизволил-таки явиться, мне почудилось, что даже терпеливый Рысёнок смотрит укоризненно. Был бы я младше раза в четыре — точно сверкнул бы глазами.

— Учитель, как вы открыли ворота?

— Магией, — не отрываясь от настройки пятой "выгонялки" (от комаров), ответил я.

— Почему я не чувствовал... — чуть слышно пробормотал Шелис.

Я всё же услышал. Отвлёкся, повернул голову — мальчик сидел на кровати, кутаясь в одеяло, и смотрел в одну точку (справа от меня). Удостоверившись, что в точке нет ничего необычного, я сел на край кровати — так говорить удобнее.

— А ты и не должен был. Это же классическая некромантия, да ещё с малым номиналом, тебе такое положено замечать только сквозь "хрусталик".

Шелис повернул голову и наградил меня удивлённым взглядом. Хорошо, что мальчик отвлёкся от своих мыслей — о чём бы он там ни думал. Пребывание мага такой силы в пограничном состоянии чревато перекройкой политической (а иногда и физической) карты местности. Почему я решил, что состояние пограничное — сам удивляюсь: поймать мысли Шелиса я не мог. Так, подумалось...

— А как с помощью некромантии двигать брёвна?

— Когда-то эти брёвна росли на могильном кургане, а у деревьев хорошая остаточная память, сам должен знать.

— Да, знаю, а это можно применять и в некромантии? Я слышал, что в эМэЛьке...

— В магии крови слушают истории. А я могу и историю послушать, и задействовать. Арвешше Снежный говорит с деревом, заставляя его вспомнить о том, как оно росло. Я работаю с остаточной некроэнергией, или с энергией перехода, или... короче, что накопилось — с тем и работаю. Понимаешь разницу?

— Да, учитель. А что...

— Учиться будем завтра. Спи.

Мальчишка послушно лёг, поправил одеяло и закрыл глаза. Я подошёл к "шестилучице" и включил два оставшихся амулета. Надеюсь, сверх стандартного набора (мыши-крысы-тараканы, блохи-комары-клопы) здесь ничего не водится.

И всё-таки, практикант не выдержал:

— Учитель, а что такое "энергия перехода"? — спросил он.

Шелис осторожно выбрался из-под одеяла. Комната тонула в сумраке; несколько солнечных лучей, ухитрившихся пробиться сквозь мутное стекло единственного окошка, нарисовали на стене частокол. Учитель спал. Мальчик натянул штаны и рубашку, плеснул в кружку настоявшейся за ночь сребницы и босиком (ботинки пока не высохли) вышел из комнаты. Закрыв за собой дверь, он взлетел на сантиметр. Вряд ли учителя мог разбудить такой ничтожный всплеск силы, но мало ли... Всё-таки, стенка лишней не бывает.

На поиски умывальной ушло минут двенадцать (попробуйте найти в незнакомом доме комнатушку размером чуть больше шкафа!). За это время Шелису не встретилось ни одной живой души. За мёртвых маг не ручался: в лесу бы ещё определил, а в городе врождённое эфинное чутьё на нежить притуплялось.

Двор и видимую со двора часть дороги залило водой, ветер гонял по безбрежным лужам чёрные волны. Пустота стала жутковатой. Ладно, люди, а где галки? И вороны? Нет, не надо было на ночь про переходы спрашивать...

На конюшне отыскалось-таки шестеро живых: Лис, Рысёнок, две незнакомых лошади, спящий конюх и рыжая дворняга. Последняя не замедлила гавкнуть. Конюх пробормотал что-то невнятное. Может, рукава ему завязать?

Обдумывая пакость, Шелис насыпал в кормушки овса, погладил Лиса и улетел. Строить пакости он давно разучился.

...На лице спящего учителя замерла мечтательная улыбка. Шелис вспомнил рассуждения некроманта об энергии перехода и решил, что ему снится какое-нибудь изощрённое жертвоприношение. А вот во сколько они выезжают, учитель вчера не сказал (увлёкся предметом). Поэтому Шелис легонько потряс его за плечо.

Эльсиделл нехотя открыл глаза.

— Что такое?

— Утро...

Несколько секунд некромант молчал. Потом тихо вздохнул:

— И зачем ты меня разбудил? Мне такой сон снился!

— Интересный опыт? — понимающе спросил Шелис.

— При чём здесь магия? Будто мы сидели... неважно, с кем... неважно, где... да и вообще, это не твоё дело! А который час? — Эльсиделл потянулся за карманными часами, — Эфин, ещё восьми нет! Я спать хочу!

— А когда мы поедем?

— Поедем завтра, — Эльсиделл лёг и перевернулся на живот.

— Но учитель...

— Завтра, завтра, — в подушку произнёс учитель, — Лис устал, дождь на улице... отстань, а?

Дождя на улице не было, но Шелис понял, что от некроманта большего не добьётся. Что же такое ему снилось?

Увы. Интересный сон досмотреть не удалось. Взамен пригрезилась пакость — безграничная чернота, ветер бьёт в лицо, я стою за спиной Шелиса и пытаюсь понять, отчего мне мерещится неладное. Суть "неладного" во сне важной не казалась.

Сон мне не понравился. Было в нём что-то... То есть, я не провидец, но оттенки "уже-происходящего" может поймать любой сильный маг. И кажется, нынешний сон — из таких.

— ...Колоплотник, болотянка, жабки, четверть гуся с вечера осталась. Наливочка клюквенная, потом, вино дорийское, "Чёрный Петух"... или чего покрепче желаете?

— Воды, — отрезал я, — И давайте болотянку. С жабками.

Кажется, выбор напитка уронил меня в глазах корчмаря ниже крышки. А что делать, если я опасаюсь самогонов, не пью с утра и не хочу подавать дурной пример практиканту? Практикант, кстати, куда-то ушёл. Небось, с шести на ногах, рассветник.

Каша-болотянка оказалась приторно-сладкой. Я уже собрался спросить, чего туда набросали (по канону её готовят на воде из корней камыша или стрелолиста), но в зал вошёл Шелис. Заметил меня, сел за стол и тотчас стащил лепёшку-жабку из большой глиняной миски.

— И чем ты занимался?

— Продавал кота.

Очень хотелось ляпнуть что-нибудь риторическое, но я сдержался и с ходу отмёл неконструктивное "Что?", глупое "Какого?" и бестолковое "Продал?".

— Ну-ка, подробнее.

Шелис изложил подробнее.

Гулял он, значит, по городу. И увидел троих "великовозрастных паразитов", целеустремлённо топивших в луже крылатого котёнка. Паразитам врезал, котёнка отнял, высушил, стал думать, как с ним быть. Тут на пути моего практиканта обнаружились несколько рунсонских купцов. Поскольку чёрный крылокот при фургоне — к удаче (услышано в Канари), Шелис решил, что зверюшку они обижать не станут. Торговаться пришлось долго: мальчик требовал "три возвратных золотых и три медяка", купец, которому впаривали кота, больше трёх возвратных сборов и трёх медяков давать отказывался. Скрестили руки на двух возвратных золотых и двух медяках, после чего Шелис вернулся в "Жабу".

— Что значит "возвратный золотой"?

— Он мне даёт золотой, как бы платит. А я ему этот золотой возвращаю, как бы в подарок. Но считается, что за кота два золотых заплачено.

— А... смысл?

— Никто в здравом уме не выгонит такого дорогого кота.

— Но ведь деньги-то вернулись!

— Но их же всё равно заплатили.

Бесполезно. Не понимаю.

— То есть, ты выручил два медяка...

— Ага, — подтвердил Шелис.

— ...плюс репутацию колдуна. Родню твоих "паразитов" с факелами скоро ждать?

— Я их без магии отлупил.

— Один троих? Без оружия?!

— Я и четверых могу... иногда.

Шелис откусил полжабки, и объяснения прекратил. Я заказал для него тарелку каши и кружку воды. Интересно, не висит ли на моём практиканте проклятия типа "Встревать во все возможные неприятности"?

— ...Рогоз, — задумчиво сказал Шелис, проглотив первую ложку болотянки, — Зачем мёдом заправляли?

Надо же, разбирается... а я при взгляде на рецепты блюд висской национальной кухни сразу вспоминаю параграф "Межвидовой культурный обмен" темы "Первые люди Надморья" из учебника по Общей Истории. Внешне — чисто шерский подход, какая трава под забором нашлась, ту в суп и крошим. Только шеры крошат с умом, подбирают травку к травке и по вкусу, и по действию, а здешний колоплотник я без проверки состава пробовать не рискну, мало ли, какой мухомор туда истолкли.

Девятым пунктом методички значились водяные мосты. Я рассудил, что тренироваться можно и на лужах, лишь бы вода стояла выше щиколотки. Оказалось — ошибся.

Выяснилось это на первой же луже. Роскошный был экземпляр, шириной с хороший пруд, глубиной почти по колено. У берега сквозь воду проглядывали редкие травинки, дальше дно скрыла тёмно-коричневая муть. Почему-то Шелис энтузиазма не проявил: выражение лица практиканта точнее всего описывалось оборотом "священный ужас".

— Водяной мост? Вот здесь? — переспросил он.

— Да, здесь.

Практикант сел на корточки и закрыл глаза. Я не замечал ни видимых эффектов, ни всплесков энергии, но вмешиваться не рискнул: Шелису так везёт на приключения, что я непременно подловлю момент формирования, и удара мальчик не сдержит.

— Не получится, — наконец, заговорил практикант.

— Мелко? — уточнил я.

Мальчик подумал и пожал плечами:

— В древности, если через реку требовалось срочно навесить мост, предварительно топили пару человек, — сообщил он, — Перед Зельнолеской битвой вообще полдеревни загнали.

Что забавно, мне в школе тоже рассказывали о битве при Зельнолеске и половине деревни, но тогда трупы провели по нашему ведомству. Дескать, жертвоприношение для создания чёрного узла...

— В прошлом году на Ашероне магистр Вельжнева как-то обошлась своими силами.

— Сравнили. Самую эфинную реку Надморья. С этим.

Зря я съехидничал...

— Так тебя смущает определённость?

Шелис кивнул. Лужа действительно выглядела очень определённой. Ну вот, подсунул ребёнку в качестве тренировки контрольную для старшекурсников...

— А если строить на уровне синего поля?

— Вы же не хотите, чтобы грунтовыми водами снесло полгорода?

— Да вроде, не за что пока, — брр, был бы практикант обычным школьником, кинулся бы пробовать... так вот с чего началось Гржанское Наводнение? — Давай-ка посмотрим полную раскладку по эфину. Тип местности, тип города, мелкофакторное влияние...

Всё-таки, мост Шелис создал. До темноты оставалось часа два.

Вдоль озера два брата шли,

Плыл над водой туман.

Он крал их тени, и следы,

И лица он тоже крал.

"Мой младший брат, родная кровь, мы схожи — так почему

Улыбка прекрасной леди Лэй досталась тебе одному?"

Дождя сегодня не было, и к вечеру в корчме собрался народ. Ещё и певец-гитарист явился (хорошо хоть, не рунсонский). На Шелиса почему-то косились. Я отложил ложку и на литенском поинтересовался, не было ли у практиканта приключений, о коих он умолчал. Не строил ли он радуг над лужами, не тренировался ли в вызове болотных огней, не летал ли белым ветром, не пугал ли население "синим пламенем"? Всё ли было законно с продажей кота? Шелис серьёзно отвечал "Нет, учитель" на все вопросы, кроме последнего.