Запасная мечта

-Я хотела бы стать экономкой, мы заключим договор, и за плату я буду у вас работать.

-Ты умеешь управлять имением? Откуда?

-Умею, — твердо сказала я.

-Ну конечно, — задумчиво потянул Генрих, — Элли, как я сразу не вспомнил, баронесса Эллизабет, дочь бывшего барона Гессен. Я вас не признал, извините, — поклон, на мой неискушенный взгляд, был немного издевательским.

-Я уже давно не баронесса, вы прекрасно знаете, что моего отца обвинили в измене и король отдал наше поместье и баронство Рудольфу. Так что? Вы согласны?

-Конечно я согласен, сама бывшая баронесса будет у меня в услужении, как не согласиться? Но есть одно условие...

-Какое? — я хотела быстрее покончить с неприятным разговором и наконец определиться с моей дальнейшей жизнью.

-Ты будешь в добавок со мной спать, когда я буду приезжать в имение. Не переживай, — видя, что я с возмущением вскинула голову, — я очень редко бываю в замке.

-Хорошо, — торговаться смысла не было, теперь я понимала, что ничего страшного в постельных отношениях нет, и беречь девственность для мужа — поздновато.

Генрих подал мне руку, я запрыгнула на седло впереди него, мы поскакали в замок барона.

-Генрих, где ты был все утро? Мы обыскались, — на ступенях уже стоял Рудольф и баронесса, — и что с твоей одеждой?

-Мы решили искупаться рано утром, — заявил Генрих.

-В одежде? — насмешливо обронила баронесса.

Не обращая больше ни на кого внимания, мужчина ссадил меня с лошади и кивнул барону, — мы уезжаем. Сейчас же.

-Вы??? Элли, неужели одна ночь так на тебя повлияла? — барон повернулся в мою сторону.

-Да, — пробормотала я, — влюбилась без памяти...

-Ты не можешь покинуть замок, Элли, — вдруг заявил Рудольф.

-Почему? Я ни с кем договор не подписывала, я здесь не рабыня, ни наемная служанка, я свободный человек и могу ехать с кем хочу.

Барон растерялся, он так привык к моему послушанию и безответности, то наверное, забыл, что я тоже умею огрызаться.

-Граф, ну вы хоть скажите что-нибудь? Зачем она вам?

-Граф? — я удивленно обернулась к Генриху.

-Позвольте представиться, граф Генрих Тирран, к вашим услугам, — шутовской поклон в мою сторону.

Я растерялась, я называла его 'наемник, солдафон', а оказалось граф. Да еще и один из самых влиятельных и богатых в стране, друг самого государя. Ну что же, тем лучше.

-Выдвигаемся! — зычно прокричал Генрих своим людям, пару подвод, окруженных солдатами начали выводить за ворота, — тебе нужно еще собираться? — вопрос в мою сторону.

-Нет, ее в этом замке ничего нет, — зло прошипела баронесса и добавила, словно плюнула, — нищее отребье.

-Я только попрощаюсь с слугами, — попросила я, видя стоящих на пороге дворецкого и Сандру.

-Только быстро, -ответил мужчина — и я помчалась к друзьям.

Мы поспешно обнимались, выскочила кухарка, наверное новость, что я уезжаю мигом разошлась по замку. Рыдали все. 'Все будет хорошо, по крайней мере, здесь мне уже нечего делать', — сквозь слезы бормотала я, 'Береги себя', меня дернули за руку и я опять оказалась в седле, на коленях у Генриха, 'Прощайте', — шептала я, выезжая из ворот и бросая последний взгляд на уже не родной дом, где я прожила восемнадцать лет.

Имение, как назвал его граф, оказалось огромным величественным замком, с кучей дополнительных построек, конюшен, сараев, домов для прислуги и прочее-прочее... Я не смогла даже сразу охватить всю громадину, которой мне предстоит управлять.

-Ну что, справишься? — насмешливо прошептали над головой.

-Справлюсь, — твердо сказала я, не чувствуя ни малейшей уверенности в себе.

Папа, конечно учил меня управлять домом, вести бухгалтерию, отчеты, следить за слугами, закупать оптом у торговцев продукты, договариваться с кузнецами, мясниками, поставщиками тканей. Когда умерла мама, мне было десять лет и видя горе отца, я старалась как могла, облегчить ему управление хозяйством. Но наше небольшое поместье не сравнить с этой махиной, да и практики все же маловато, — с ужасом думала я, разглядывая гектары садов, и виноградников, разбитых за замком, далеко, в долине за речкой виднелись несколько деревень.

-А кто был управляющим ранее? И что с ним стало?

-Уволил, месяц назад, — засмеялся Генрих, — так что ты очень кстати. Проворовался, стервец. Пользуясь тем, что я месяцами тут не бываю, разорил подчистую хозяйство, утверждал, что оно не приносит дохода, и мне приходилось тратить огромные суммы, чтобы хоть как то держать замок в порядке.

-Ясно, — ответила я, мы въехали в ворота.

Запустение, грязь и нечистоты, прямо во дворе, неприятно поразили меня. Работы непочатый край...

Меня представили как новую экономку слугам, их выстроился в гостиной целый полк. Взгляды в основном пренебрежительные и неприязненные. Видя, как я сидела на руках графа, что они еще могли подумать? Но я не собиралась оправдываться. Тем паче, что в дальнейшем мне придется вполне открыто ходить к нему в спальню. 'Да, я не только экономка, я еще и любовница графа. Мне все равно, что они будут обо мне думать, мне просто нужна работа'. Вещей со мной не было, поэтому нечего и рассиживаться. Присмотрела горничную по-миловиднее и попросила провести меня в спальни. Я выбрала себе красивую, немного запущенную сиреневую комнату с ванной, на втором этаже. Попросила позвать несколько девушек с тряпками и ведрами с водой убрать здесь. Громкий голос графа разносился по двору, управляя разгрузкой обоза, а я уставшая от дальней дороги задремала в кресле прямо в одежде.

Договор о найме мы подписали на следующее утро. В договоре фигурировало вознаграждение в сто золотых в месяц (что было очень щедро, даже для такого огромного хозяйства как это), я настояла на маленькой приписке, что в случае, если граф решит жениться, я покину замок, прежде, чем невеста переступить этот порог.

-Да не собираюсь я жениться, — злился граф, наверное он очень не любил, когда его принуждали к чему-то.

-Я настаиваю, может быть вам захочется через пять лет наследников? Я не хочу маячить перед вашей супругой, выслушивая истерики и обиды.

-Ладно, — согласился Генрих, — как хочешь, слово лорда. Если соберусь жениться — договор расторгнут, а пока...— Одним слитным плавным движением он подхватил меня на руки, — ты — моя, девочка... И не смей мне отказывать, — прошептал он, я смотрела в его загорающиеся страстью глаза и понимала, что отказывать никто не собирается.

Его губы начали порхать, целуя лоб, щеки, шею. Хриплый голос шептал, задевая зубами мочку уха, какая я красивая и желанная. Какие сладкие у меня губы и вкусная кожа, он пил меня без остатка, покусывал каждый пальчик, целуя в центр ладошки, и медленно раздевая понес в спальню. В этот раз больно не было. Совсем наоборот. При свете дня я, красная как рак, лежала на прохладных простынях, вздрагивая от пережитого первого в своей жизни наслаждения. 'Так лучше', — шептал мне в ухо Генрих, 'так гораздо лучше'. Его страстный взгляд охватывал меня всю, от алеющих щек до кончиков пальцев на ногах. Я пыталась прикрыться простыней — мне не дали. Граф лежал рядом, упершись на локоть и пристально меня разглядывал.

-Мы награбили с Рудольфом в прошлом походе много ценного, но самое дорогое мое приобретение, это ты, — медленно произнес мужчина, и склонился к губам.

Потихоньку, шаг за шагом, замок начал преображаться. Сначала в спальнях стали сверкать стекла в окнах, исчезла пыль, портьеры приобрели свой яркий первоначальный оттенок. Потом во дворе перестали ходить куры и свиньи и чистый песок, что я закупила в соседнем карьере, покрыл его красивым золотистым покрывалом. Не скажу, что было легко. Пренебрежение слуг, взгляды искоса, хмыканье в сторону, сплетни о постельных подвигах экономки, ничего из себя не представляющей как управляющая, а только и умеющая, что ублажать графа в кровати. Было все. Я это вынесла, сцепив зубы увольняла лентяев и сплетников, одним махом выгнала кухарку, посмевшую принести мне сгоревший завтрак, а на мою просьбу приготовить новый, заявившей, что таким как я, лучшее не положено. Дала отворот поворот половине горничных, умеющих только чесать языки и кувыркаться на сеновале с конюхами. В моем распоряжении были деньги графа и его сильная поддержка, которую я нещадно эксплуатировала, если не удавалось продавить своим авторитетом. Через пару месяцев в поселке знали все торговцы и купцы, что считать, складывать и умножать я умею лучше их и пытаться меня обмануть, значит нажить непримиримого врага в моем лице, и возможно, в лице графа. А его боялись все.

Генрих периодически исчезал на недели, потом так же стремительно врывался в мою жизнь и постель, дарил что-нибудь драгоценное и опять уезжал. Когда первый раз он преподнес мне изумрудное ожерелье, я отказывалась его брать с упертостью барана.

-Я экономка, ты мне за работу платишь деньги, не нужно мне ничего дарить, — я твердо и решительно положила обратно ему на стол коробочку.

-Я знаю, что ты экономка и я плачу тебе за работу, но еще ты моя женщина, и как моей женщине, я буду тебе дарить все, что захочу.

-И куда я буду это носить? Когда поеду закупать зерно в поселок или пересчитывая кур в курятнике, — попыталась воззвать к последнему доводу я.

-Да хоть картошку в нем копай, мне все-равно, — и с завидной регулярностью драгоценности стали появляться на моем туалетной столике.

Я предполагала, что граф исчезает на многочисленных стычках с кочевниками, происходящих на южной границе государства. Король неоднократно посылал на юг свои войска, но пока такие точечные вылазки, приносили больше пользы. Сказать, что мне было все-равно? Нет, конечно. После долгих отлучек, Генрих приезжал прихрамывая, с едва зажившими ранами от стрел, глубокими царапинами и ушибами, оставленными далеко не деревянными мечами. Я прикладывала травяные мази и примочки, уворачиваясь от жадных рук и браня его всеми ругательствами, которые только знала, а знала я не очень много, поэтому он просто весело смеялся над моими потугами его оскорбить, окольцовывал, брал в плен, оплетая руками и ногами, дарил мне поцелуи, сводящие с ума, жарко шептал как он по мне соскучился и как ему меня не хватало. Я таяла, растекалась лужицей подле его ног, и забывала, что зла на его беспечность и наплевательское отношение к своему здоровью. Наши ночи все больше превращались в неистовый чувственный праздник, безумие, от которого не хочется просыпаться. Рядом с ним, я превращалась в одержимую незнакомку, чуждую мне женщину, алчную до его ласк, его рук и губ. Только он мог утолить эту всепоглощающую страсть, этот сумасшедший голод. Его шепот сводил меня с ума, сильные гибкие движения крупного тела завораживали... Была ли это любовь? Я не знаю. Но пока Генрих приходил ко мне каждую ночь — пока я жила.

Все реже становились его отлучки, и все дольше периоды покоя и почти семейной идиллии. На мои вопросы Генрих отшучивался, что король забыл про него и сам он уже слишком стар, чтобы носиться за бандитами по полям и лесам. Но ночью, в порыве страсти, я слышала его хриплый шепот 'я не хочу с тобой расставаться ни на секунду, родная'. Значило это, что теперь он будет жить в замке постоянно?

Свой письменный стол я поставила в громадном кабинете, справа от стола графа, напротив камина. Я обосновалась здесь, так как во первых, в кабинете была куча свободного места, а Генриха не было неделями и кабинет пустовал, а во вторых тут был замечательный старинный камин, и смотря на огонь, меня охватывало умиротворение и спокойствие, которого мне так не хватало в жизни. Тихими вечерами, когда я сводила баланс, шепотом яростно бранясь на непутевых мясников и молочников, Генрих просматривал накопившуюся корреспонденцию, писал ответные письма или просто читал. Мы могли молчать часами, никому не было неуютно или скучно. Иногда я поднимала глаза и натыкалась на пристальный, задумчивый взгляд мужчины, рассматривающий меня.

-Скажи, у тебя есть мечта? — внезапный вопрос застал меня врасплох.

-Мечта? Конечно, как и у всех.

-О чем?

-Не скажу, — упрямо заявила я. Генрих напрягся. Я увидела как нервно вздрогнули крылья носа и рука непроизвольно забарабанила по столу.

-Рассказывай, — уже повышенный приказной тон, — я хочу знать, что тебе хочется больше всего на свете.

-Не скажу, — непоколебимо стою на своем.

-Почему? Может я смог бы помочь в ее осуществлении, — тон смягчился и стал ласковым. Понятно, дорогой, меняем тактику...

-Это вряд ли, — не отступала я..

-Ты сомневаешься в моей власти? Ты сомневаешься, что я смогу тебе помочь? — громыхнуло отодвинутое кресло и через секунду, Генрих навис над моим столом, давя тяжелым серым взглядом.

-Хорошо...Моя мечта..., — сдалась я, — я хочу вернуть доброе имя моему отцу. Его оклеветали напрасно, и я твердо уверена, что Рудольф приложил к этому свою загребущую лапу. Но я понимаю, — хмыкнула, — что эта мечта неосуществима, поэтому у меня есть запасная, — я весело посмотрела на графа.

-Какая? — Генрих серьезно, без улыбки смотрел мне в глаза.

-Моя запасная мечта — накопить достаточно денег и открыть или купить маленькую придорожную таверну, где я буду полноправной хозяйкой. Моих знаний хватит, чтобы хорошо вести дела, да и готовить и убирать я научена, целых три года прислуживала у барона и баронессы. Вот. Теперь ты все знаешь.

-Значит ты копишь деньги? — задумчиво пробормотал Генрих. — А не слишком ли много я тебе плачу?

-Что???, — тут же порохом вспыхнула я, — я привела твой замок в порядок, все блестит и сияет, кухарка прекрасно готовит, везде чисто и прибрано, в первый раз за все свое существование замок сам себя окупает, мы даже продаем излишки фруктов и овощей торговцам, и ты смеешь меня обвинять, что ты мне много платишь? — в конце я уже просто орала.

-Нет, я просто боюсь, что ты быстро скопишь требуемую сумму и купишь этот чертов трактир!

-Не переживай, мне до него еще годы...Не так уж ты и раскошеливаешься, — я резко развернулась и вышла из кабинета.

От злости тряслись руки. Как он посмел! За этот год я столько вложила труда и энергии в это поместье, а он... На моей памяти, это была первая бурная ссора между нами (не считая, конечно дня знакомства).

Я стремительно ворвалась в спальню, отослала служанку, быстро разделась и легла в постель, все еще кипя в душе. Через час сна как не нет так и не было...

Соседняя дверь тихо открылась и Генрих вошел в спальню. Я сделала вид, что сплю.

-Прости меня, я зря это сказал, — тихо и твердо произнес он. Я молча сопела.

-Я наверное, просто дико боюсь тебя потерять. Конечно я вижу, что ты сделала с моим домом и благодарен тебе. Я понимаю, что ты наемный работник и если захочешь уйти, мне нечем будет тебя удержать.

Я хмыкнула. Ну конечно! Наемный работник...На сердце стало очень больно и грустно.

-Расскажи мне, что произошло с твоим отцом, — вдруг проронил он, — я как раз воевал на юге, когда это случилось, король сказал, что были неопровержимые доказательства, что барон шпионил в пользу южан.