Быстрым шагом двигаясь по центру проезжей части, я стискивал зубы от бессильной злости. Обоняние я мог отключить в любой момент, но нарочно этого не делал — мне хотелось как можно четче ощутить безысходность, зависшую в сером небе, сделать ее частью себя... Слова Эланиэль о бессознательности энергии, не ведающей разницы между добром и злом, становились неважными. Мне стало все равно, кому придется отвечать за то, что я сейчас вижу. Но кому-то придется, так или иначе.
Я оказался настолько захвачен идеей этой безадресной мести, что не сразу обратил внимание на несколько энергетических аномалий в паре сотен метров впереди. Как оказалось зря — причиной их наличия оказались едва заметные искажения от Аур троих измененных, старательно скрывающих свое присутствие. Я заметил их только тогда, когда один из них проявился и направился в мою сторону — а ведь я тоже старался не 'светиться', что говорит о высоком уровне встречающих. Тот факт, что идущий навстречу прекратил скрываться, ясно говорил о его желании пообщаться. А вот его товарищи, так и не выходя из скрытности, начали расходиться в стороны, окружая меня. Я хмыкнул: любопытно, чего это они задумали? Ловушка или просто разумные меры предосторожности?
Я подождал, пока между нами не останется несколько десятков метров, и лишь тогда позволил своей Ауре проявиться — где-то десятую часть силы. Неизвестные должны подумать, что я только что обнаружил их проявление, и не против диалога — но при этом не хотелось демонстрировать свою настоящую мощь.
Из-за угла впереди стоящего дома вышел мужик, одетый как панк из девяностых: рваная кожаная куртка, инкрустированная булавками самых разных размеров, рваные же джинсы, заправленные в новенькие 'гады' на толстой подошве, майка с лого давно не существующей группы... Завершал образ хулигана выбритый налысо череп — вид не портили даже два рога, растущие изо лба, и тянущиеся вдоль головы к самому затылку.
— Хой, путешественник! Куда путь держишь?
Оценив прикид, я уважительно кивнул:
— Здорово... Да вот — ищу живых людей, а то одни трупы повсюду.— я передернул плечами и оглянулся за спину.
Мужик оглядел меня, задержав глаза на кобуре, что висела на моем поясе:
— Слабые — подыхают, сильные продолжают жить. Это закон джунглей, пацан!
Его 'пацан' меня здорово задело, ровно как и наплевательское отношение к погибшим, но я не подал вида, осторожно уточнив:
— И где тут все сильные живут?
Рогатый панк довольно ухмыльнулся и демонстративно осмотрел меня с ног до головы:
— Тебе-то что до этого? Ты не выглядишь достаточно сильным, чтобы претендовать на место в Колизее.
— Колизее? Я думал я в Воронеже...
Мужик не заметил сарказма — или сделал вид что не заметил:
— Воронеж мертв, пацан, ты сам об этом сказал. Теперь здесь единственное место, где живут люди — это Колизей. Тут своя атмосфера, понимаешь, о чем я? Так что если хочешь осмотреться, тебе стоит уяснить кое-какие правила, прежде чем идти вперед.
Я с готовностью кивнул: выжить в одиночку, преодолев все волны Вторжения — нереально. Видимо, местные Офицеры смогли по-своему решить эту проблему, образовав какой-то Колизей. Возможно, это что-то вроде Московского Центра, и является названием безопасной зоны, а возможно, это некая идеология...выживает сильнейший, говорите?
— В Колизее каждый — сам за себя. Слабых — убивают. Хочешь жить — стань сильнее, или стань Полезным.
Я прямо ощутил, что это слово он сказал с большой буквы, и тут же переспросил:
— Что значит 'Полезным'?
Мужик пожал плечами:
— Если ты разбираешься в технике — значит ты Полезный, и тебя нельзя трогать. Учителя тоже Полезные, хотя я и не знаю, с каких херов. Еще...— он замялся, но решил не насиловать мозг,— еще кто-то есть, но мне похеру. Я достаточно сильный, чтобы обломать рога любому, кто решит на меня наехать.
Я кивнул:
— А кто за всем этим следит? Ну, чтоб Полезных не трогали.
— Инквизиция.
Этот ответ несколько выбил меня из колеи:
— Эээ... А почему именно Инквизиция? В смысле — почему не полиция?
Собеседник сплюнул в сторону, и емко пояснил:
— Мусора козлы.
Я кивнул, хоть мало что понял из такого ответа:
— Выходит, Инквизиция тут главная? А начальник у них есть?
— У нас всех только один начальник — Альфа — сильнейший среди всех. Он назначает нас — инквизиторов, он карает виновных, и он решает — как нужно жить.
Я мысленно потер руки: возможно, это именно тот, кто мне нужен. А эльфийка говорила о долгом путешествии, ха!
— Ого! Наверное, он очень сильный, раз столькими людьми командует!
Панк подозрительно посмотрел на меня и весомо припечатал, сделав акцент на втором слове:
— Он самый сильный!
Я поспешил согласиться с ним:
— Не сомневаюсь. Но как вы тут живете, если кроме Полезных все сами за себя? Я правильно понял — остальным не запрещено убивать друг друга?
Инквизитор довольно кивнул:
— Мы строим общество сильнейших — только так можно выжить! Конечно, просто так нападать нельзя — иначе был бы хаос. Сперва нужно сообщить инквизиции о желании помахаться, а уже потом... Каждый имеет возможность трижды отказаться от поединка, или покинуть Колизей, если уже просрал все три раза. Но далеко такой слабак вряд ли уйдет — догонят и прикончат!
Я ошарашенно посмотрел на собеседника: тот выглядел донельзя довольным собой. С ума сойти — это какой извращенный ум смог выдумать такое, да еще и суметь воплотить задумку в жизнь? Определенно это должен быть действительно очень сильный измененный.
— Значит, без контроля инквизиции не один бой не проходит? И можно не бояться нападения из-за угла? И с Альфой можно будет увидеться?
Мужик кивал на каждый мой вопрос:
— Не проходит... Можно не бояться... Можно увидеться, без проблем.
Не ожидая такого быстрого решения, я даже замялся на секунду:
— Ого! А можешь провести меня к нему?
Инквизитор кивнул:
— Запросто. Ты хочешь отправиться к нему прямо сейчас?
— Было бы неплохо.
Я уловил в эмоциях панка что-то странное, какой-то подвох, но решил не задавать лишних вопросов, и просто согласился на экскурсию. Если он приведет меня к Альфе — так мне ведь туда и нужно. А если это ловушка...что ж — сам виноват.
По пути я задавал вопросы своему гиду, пытаясь понять — как такое сообщество может существовать? Чем живут те тысячи людей, что они едят, каким видят свое будущее? Полученные ответы позволили мне понять несколько вещей. Колизей явился прямым следствием идеологии местного лидера, пытающегося создать эдакую Воронежскую Спарту. Слабых и ненужных измененных или изгоняли, или, что случалось гораздо чаще — убивали. Возникает логичный вопрос: почему они до сих пор не поубивали друг-друга? Ведь всегда найдется кто-то сильнее, умнее, ловчее... Оказывается, этот Альфа ввел некоторые правила, удерживающие подобное строение общества от саморазрушения, главным из которых было участие инквизиции в практически любом мало-мальски значимом событии. А инквизиция подчинялась напрямую ему; не сомневаюсь, что все инквизиторы являются его Миньонами.
Таким образом, присутствие одного человека удерживало эту систему от развала, исчезни он — и все рухнет в тартарары. И боюсь даже предположить, сколько крови прольется при этом.
— А как у вас дела с Демонами?
Клык хищно оскалился, обнажив заостренные зубы:
— Они к нам не подходят близко... Боятся.
Я оглянулся на него, удивленно вскинув брови:
— Боятся? Демоны? Не знал, что они способны испытывать страх.
— Тебе-то откуда знать? Ты не видел того, чего они боятся. Силы, вот чего — настоящей, всеподавляющей силы. А этого у нас в избытке.— он взглянул мне в глаза:
— У нас не принято отказываться от поединков, откажешься раз — станешь мишенью для всех! Слабакам здесь не место...но ты можешь не бояться — в Колизее ты будешь под моей защитой,— он покровительственно похлопал меня по плечу:
— Идем, по пути можешь задать свои вопросы — уверен, они у тебя есть...
То ли рассказ рогатого панка, назвавшегося Клыком, оказался чрезвычайно захватывающим, то ли он знал короткий маршрут, но до пункта назначения мы дошли быстрее, чем я рассчитывал. Колизей представлял собой целый район, населенный, в отличие от Московского Центра, одними Офицерами. На их фоне присутствие простых измененных просто не ощущалось. Внезапно возникшее чувство дежавю подтолкнуло меня к пониманию источника силы своего провожатого, ровно как и остальных присутствующих: близкое соседство сильных измененных друг с другом является одним из относительно легких способов стать сильнее. Правда, для этого требуется немалая выдержка — не вцепиться в глотку жутко раздражающему соседу стоит серьезных усилий, о чем я знал на личном опыте. А у них тут еще и легализованы убийства...да как они тут живут вообще? Никто из окружающих не скрывал свою Ауру, и мне поневоле пришлось окунуться вслед за Клыком в этот шторм энергий. Тот, считая меня слабеньким Офицером, то и дело оглядывался, ожидая увидеть на моем лице страх или агрессию, но я был вынужден его разочаровать.
То и дело я ловил на себе заинтересованные взгляды местных, в которых сквозило явное желание проверить меня на прочность — в голову пришло сравнение с салуном на диком западе времен покорения Америки. Разве что 'ковбои' намного опаснее. Присутствие инквизитора спасало меня от проблем, так что я без страха шел вслед за ним, размышляя: а не дал ли я маху, согласившись на экскурсию в Колизей?
— Мы почти на месте. Альфа уже ждет тебя.
Ну...с богом!
Местный вождь жил в ничем не примечательной квартирке, соседствуя с простыми жителями — раньше с бы проникся уважением к начальнику, который так близок к народу, но сейчас на меня этот факт никак не повлиял. Многоквартирный дом, явно новострой: лифты в каждом подъезде — ныне неработающие, зеркальные окна — кое-где побитые, просторные парадные — в затертых, но все равно видимых кровавых разводах на стенах... Так выглядит элитное жилье?
Наш путь лежал на пятый этаж, где мы вошли в дверной проем, лишенный самой двери. В просторной квартире царил спартанский порядок, по крайней мере в той ее части, что открылась моим глазам. В широком коридоре нас встретил немолодой на вид мужчина: широкоплечий, статный, с пронзительным взглядом стальных глаз, благородной сединой на висках и короной из антрацитово-черных рогов, растущей на голове.
Да, вид он производил серьезный...однако даже стоя вблизи, я не мог ощутить его присутствия — настолько Альфа тонко работал со своей Аурой. М-да, явно не мой уровень.
Проводник молча удалился, поклонившись на прощание своему Хозяину. Дождавшись, когда шаги ушедшего затихнут, тот наконец подал голос:
— Здравствуй, странник. Тебе не стоит скрывать свою истинную силу — я не люблю обман, как и все обитатели Колизея. Проходи же.— он взмахнул рукой, отступая в сторону. Отлично, пока все идет как надо.
— Благодарю за то, что согласились принять меня...— я сделал паузу, и собеседник тут же заполнил ее:
— Альфа. Просто Альфа — я уже привык к этой...этому прозвищу.
Я навострил уши — мне показалось, что первоначально он хотел сказать 'этой кличке':
— Звучит так, будто вы ему не рады. Разве не вы сами устанавливаете правила?
Тот дернул уголком губ в намеке на улыбку:
— Так и есть, мой проницательный друг, так и есть. Но далеко не всегда то, что мы делаем, совпадает с нашими желаниями.
Тут я уже напрягся — когда эти слова говорит простой человек, то можно просто с пониманием покивать в ответ, сетуя на жизнь. Но когда их произносит Офицер подобной силы, то...кто знает, какие у него причины так говорить?
— Что вы имеете ввиду?
Альфа в ответ тихо рассмеялся, не отрывая от меня глаз:
— Не бойся меня, путешественник, я не собираюсь причинять тебе вреда — если только ты не собираешься меня расстраивать.
Я поднял руки в шутливом жесте:
— И в мыслях не было!
— Я чувствую, что ты не обманываешь, и это хорошо. Тогда ответь: зачем ты пришел ко мне?
— Я всего лишь путешествую по...для...— я осекся, наткнувшись на взгляд потемневших глаз, и поспешил тут же исправить ситуацию:
— Я выполняю задание одного...человека. И, как мне кажется, уже близок к его завершению.
Собеседник ободряюще кивнул, а я чертыхнулся про себя: эдак он узнает даже то, чего ему не следует знать! Но прерывать беседу будет опасным мероприятием, кто знает, может это расстроит его?!
— Он так же, как и вы, занимается спасением людей, и хотел бы объединить усилия.
Альфа прикрыл глаза, задумавшись на несколько секунд, а когда распахнул их, их заполнила тьма:
— Хмм...откуда ты начал свое путешествие?
Я сглотнул, судорожно размышляя о том, сработает ли на нем ластик:
— Из Москвы.
Мужчина внимательно посмотрел на меня, и вдруг, совершенно неожиданно, рассмеялся, запрокинув голову:
— Ха-ха-ха! Мал, да удал, верно я говорю? Ха-ха-ха! Ну, вот и познакомились, хоть и заочно... Как зовут твоего лидера?
Я уже мало что понимал, но вряд ли это знание являлось большим секретом:
— Его называют Маршаллом.
Собеседник довольно прищелкнул языком:
— Звучит получше Альфы, согласись. Однако, каков ловкач: отправить вперед себя гонца, чтобы иметь гандикап...или, может...— он вдруг резко посерьезнел и шагнул навстречу:
— Ты весьма опытный боец — об этом говорит качество и количество твоей духовной энергии. Полагаю, Маршалл довольно сильный?
Я пожал плечами, немного расслабившись:
— Без понятия. Он не показывается людям, а приказы отдает через доверенного человека.
— Любопытное решение.— он прервался, скосив на меня взгляд вернувших первоначальный вид глаз:
— В любом случае я не тот, кто тебе нужен. Знает ли об этом твой непосредственный начальник, или нет, но я в любом случае не стану его союзником.— Альфа покачал головой с, как мне показалось, расстроенным видом:
— Возможно, ты знаешь, что значит Контракт?
Я согласно кивнул, подозревая, что он имеет ввиду Договор.
— Я связан своим Контрактом по рукам и ногам...— мужчина резко выдохнул, отвернувшись от меня к окну, и я с удивлением ощутил, как бессильная злоба просачивается сквозь броню его невидимости:
— Думаешь, мне самому нравится то, что здесь происходит? Эти...смерти. посмотри на них — они же шакалы, готовые вцепиться в глотку, едва дашь слабину.
Я отвел взгляд — не дай бог поймет, что я думаю о его синтетическом раскаянии. Не сработало:
— Ты думаешь, что я и есть главный виновник этой анархии? Чтож, ты прав. Однако у меня не было выбора. Я должен...если бы я не был...— он оглянулся на меня, будто в поисках поддержки:
— Я был важным человеком там, в прошлой жизни. На меня работали тысячи человек, оборот компании составляли миллионы долларов...и грязь вокруг. Ненависть. Зависть. Мне так хотелось избавиться от этого всего, что...— он вновь отвернулся, оперевшись на подоконник:
— Я загнал сам себя в ловушку, из которой был только один выход. Все мы не без греха, наверняка и тебе есть, что скрывать,— он отмахнулся от меня, будто я пытался оспорить его слова:
