Песнь любви

— Ты так прекрасна... — прошептал Ариан, продолжая исследовать кончиками пальцев её лицо. — Я никогда раньше не видел, да и не увижу такой внеземной красоты.

Медленно и осторожно проводя рукой по нежной коже, повелитель удовлетворял свою потребность в прикосновении к сириане. И пусть от каждого касания она заметно вздрагивала, Ариан бы ни за что не отказал себе в таком изысканном удовольствии. Тем более что он уже решил добиться от неё ответного отклика, сколько бы сил и времени это не потребовало.

В тот самый первый раз он просидел со своим драгоценным подарком до поздней ночи. И всё это время Ариан прикасался к ней, начав приучать к себе, заодно рассказывая о своей стране, об обычаях и нравах кочевых народов пустыни и песчаных владыках. Ему было совершенно неважно, о чём говорить, лишь бы она всё так же сидела рядом, вслушиваясь в его слова. И пусть страх всё так же сковывал её тело, начало было положено.

* * *

С того момента, как купец Узамат преподнёс своему повелителю бесценный подарок, прошло две недели. За это время древние стены Иридана стали свидетелями множества потрясений, которые пришлось пережить его обитателям.

Так, самым первым и важным из них стал приказ владыки о роспуске гарема. Сам роспуск не был чем-то уж совсем удивительным. Многие владыки делали то же самое, но только после того, как их официальные жёны рожали хотя бы одного сына. Как бы великие повелители пустыни не любили своих избранниц, но рисковать остаться без наследника не могли.

Именно поэтому приказ Ариана стал шоком для обитателей дворца. Тут же по всем закуткам древнего строения принялись шептаться о том, что сириана околдовала их владыку, желая привести его род к упадку и вымиранию. Придворные были искренне уверены: именно так прекрасная дева решила наказать повелителя пустыни за своё пленение.

И лишь старый слуга не участвовал в перешёптываниях. В тот день, рискуя оказаться в немилости у своего владыки, Тахин уговаривал Ариана оставить во дворце хотя бы малую часть наложниц. И повелитель внял мольбам верного слуги, пусть и считал все его переживания пустыми и напрасными. Для себя мужчина уже всё решил. Только сириана станет его женой. Только её сын станет следующим повелителем пустыни.

— Смотри, о прекрасная, это мой дар тебе, — прижимая тонкий девичий стан к себе, тихо проговорил Ариан, указывая на огромный караван, медленно бредущий сквозь огромные ворота.

Они стояли на широкой смотровой площадке, откуда открывался прекрасный вид не только на сам Иридан, но и на большой оазис, посреди которого и возвышался белокаменный дворец. Ариану хотелось показать деве не только знак своей любви и почтения к ней, но и ту красоту, что окружала их. Вот только сириана ничего не замечала вокруг себя, с тоской глядя на караван. Не было никаких сомнений, что дочь воздуха предпочла бы сейчас оказаться среди отбывающих из дворца девушек.

Айлани понимала: её мечтам не суждено сбыться, ведь ещё ни один человек не смог отказаться от мечты о бессмертии, но всё же глубоко в душе теплилась маленькая искорка надежды на чудо. Надежда на то, что этот странный человек всё же сжалится над ней, отпустив на свободу...

Свободолюбивая дочь северных ветров часто слышала от старших ужасные рассказы о жестокости людей, охотящихся на сириан. Но как и многие юные дочери, считала их слишком преувеличенными. Именно поэтому она и оказалась сейчас в таком плачевном состоянии.

Если бы в тот день Айлани не сбежала из дома, желая полетать не под присмотром наставниц. Если бы только она послушалась предостережений старших. Если бы...

Погрузившись в свои невесёлые мысли, сириана даже перестала обращать внимание на так пугавшие её объятия мужчины. А повелитель песка в это время тихо радовался тому, что прекрасная дева перестала напрягаться, словно готовая убежать в любую секунду от него. Ариану хотелось бы верить, что сириана начала привыкать к нему, но владыка был совсем не глуп. Слишком мало времени прошло, а значит спешить не стоит, если он не хочет всё испортить.

— Нам стоит вернуться назад, — наконец прервал он затянувшееся молчание. — Пустынное солнце может быть непередаваемо жестоко к тем, кто не родился под его лучами. Я не хочу, чтобы твоя прекрасная кожа пострадала.

Очнувшись от тяжких дум, Айлани мгновенно напряглась, ощутив лёгкие поглаживания на своей руке. Этот странный человек действительно не был похож на описываемых наставницами людей. Он не затащил её в свою постель, стремясь так привязать к себе сириану. Ведь всем было известно: если сириана единожды познает любовные утехи, то уже не сможет принадлежать никому, кроме своего первого мужчины.

И, в то же время, она опасалась, что выдержки песчаного владыки может хватить совсем ненадолго.

'А может он специально приручает меня, чтобы затем я добровольно пришла в его постель?' — неожиданно мелькнула в её голове пугающая мысль.

Резко вырвавшись из мужских объятий, Айлани настороженно посмотрела на него, будто ожидая, что мужчина прямо здесь и сейчас накинется на неё. Правда, что она будет делать в таком случае, сириана совершенно не представляла. Проклятый антимагический ошейник, опоясывавший её шею, не давал ни малейшей надежды оказать достойное сопротивление. Пусть их раса и не отличалась особыми талантами в магии, но всё же кое-что она умела.

— Что случилось, прекрасная? — удивился Ариан, не понимая столь резкой перемены в её настроении. — Ты хочешь ещё немного побыть здесь?

И Айлани решила рискнуть. Еле заметно кивнув головой, она с нетерпением стала ждать, что же ей на это ответят. Пойдёт ли владыка на такую уступку, или же покажет своё истинное 'я', стремясь...

Крепко сжав зубы, сириана запретила себе думать о пугающем её будущем. Нечего раньше времени думать о плохом!

— Хорошо, я выполню твоё желание, — мягко улыбнулся повелитель. — Только позволь мне укрыть это место щитом. Всё же твоя кожа слишком нежна для нашего солнца.

Не успела сириана решить, стоит ли ей отвечать на его слова, как Ариан, лёгким взмахом руки растянул полупрозрачную 'плёнку' над смотровой площадкой. Айлани мгновенно почувствовала лёгкое дуновение прохлады, и еле сдержала вздох облегчения, только сейчас заметив, как же ей было тяжело находиться на солнцепёке.

А спустя полчаса она уже с удобством расположилась на лёгкой кушетке, доставленной сюда расторопными слугами. Отпивая маленькими глотками прохладный напиток, сириана искоса наблюдала за песчаным владыкой, не пожелавшим оставлять её здесь одну. Повелев Тахину принести ему из рабочего кабинета папку с документами, Ариан полностью погрузился в работу, казалось, совершенно не обращая внимания на происходящее вокруг. Что и дало Айлани возможность получше рассмотреть его.

Определённо повелитель бескрайней Сархейм был красив. Даже по меркам представителей других рас, а значит, в его родословной отметились не только люди. Ведь, как всем известно, полукровки всегда были очень хороши собой, беря от родителей только самое лучшее. Вот и песчаный владыка представлял собой безумно притягательный образчик мужской красоты.

Сложись всё иначе, Айлани точно бы заинтересовалась им, но сейчас, в связи определёнными обстоятельствами, её больше всего интересовали личностные качества мужчины. Скользя задумчивым взглядом по красивой мускулистой фигуре, сириана пыталась вспомнить всё, что слышала о правителях пустыни. Но, к сожалению, ничего толкового не вспоминалось, кроме того, что владыка был могущественным магом, с которым по силе мало кто мог сравниться. И это не удивительно. Будь по-другому, песчаные владыки не смогли бы удержать в узде дикую Сархейм, славящуюся своими неожиданными смертельными ловушками и вечными прорывами междумирья. Только благодаря правящему роду кочевники могли относительно спокойно жить здесь, не подвергаясь постоянным нападкам потусторонних тварей. Но и цену за это спокойствие владыки платили огромную.

Несмотря на всё могущество правящего рода, жили они, даже по меркам людей, совсем недолго. Восемьдесят лет — это всё, что было им отмеряно. Жестокая Сархейм требовала огромную, практически непомерную плату за свою благосклонность — жизненную силу, которую повелители отдавали вместе с магией, подпитывая бесчисленные оазисы по всей пустыне.

Неожиданно Айлани испытала острый укол жалости к этому красивому мужчине. В отличие от него, могущественного мага, дочь северных ветров знала, почему пустыня так жестока к тому, кто питает её. Горячие ветра, признав в сириане дальнюю родню, с радостью нашептывали ей известные только им секреты.

'А ведь исправить всё так просто и до безобразия легко, — размышляла прекрасная дева, переведя рассеянный взгляд на неровную полосу желтого песка, виднеющуюся у самого горизонта. — Вот только у всего есть своя плата, но она, на самом деле, не так уж и высока'.

— Нам нужно возвращаться, — незаметно подойдя к ней, сообщил Ариан. — Мне предстоит решить ещё множество дел, но вечером я обязательно зайду к тебе.

Посмотрев на протянутую к ней руку, Айлани обернула свою ладошку легкой тканью и только после этого приняла помощь мужчины. Заметив мелькнувшее в зелёных глазах недовольство, она ощутимо напряглась, не зная чего ожидать. Но Ариан так ничего и не сказал, лишь сильнее, чем обычно, обняв её, когда привел в отведённые для сирианы покои.

Оставшись одна, Айлани обессиленно опустилась на узкую кушетку. Поднеся к лицу свои ладони и заметив, как они мелко подрагивают, сириана обречённо прикрыла глаза. Со времени её пленения прошёл уже месяц, за который она так ни разу не заговорила и не расправила крылья. А значит, вскоре она почувствует себя ещё хуже. Сирианы не могут жить без своих крыльев. Для них это верная смерть.

* * *

Вторым потрясением для обитателей Иридана стало присутствие сирианы на открытых заседаниях, проводимых владыкой раз в неделю. И пусть она, как и требовали того традиции, была закутана в лёгкую ткань с ног до головы, дабы не отвлекать своим видом достойных мужей, но такого поворота никто не ожидал.

Такой чести издревле удостаивались лишь те жёны великих владык, сумевшие доказать свою мудрость в принятии важных решений. Да и то, на протяжении всего правления могучих правителей их было только пятеро. А тут мало того, что не жена, так ещё и молчит постоянно. Какая тут может быть мудрость?!

Собравшиеся в тот же вечер во внутреннем дворике оставшиеся наложницы принялись строить догадки и предположения на сей счёт. Им всем было любопытно узнать, что же за страшный недуг поразил их господина, ранее всегда отличавшегося осторожностью и рассудительностью.

— Вот точно околдовала его, чтобы со свету сжить! — авторитетно заявила одна из наложниц, стройная черноволосая и черноглазая Нарада.

— Ой, да ладно тебе, — усмехнулась светловолосая Ириса, вольготно устроившись на краю небольшого фонтана. — Ты просто бесишься, что потеряла былые привилегии, как только сириана поселилась во дворце. Так это зря, наш повелитель всё равно бы не сделал тебя своей женой.

— Много ты понимаешь! — гневно прошипела Нарада. — Если бы наш владыка устал от меня, то отослал бы с остальными из дворца.

— Не глупи, — неодобрительно покачала головой ещё одна наложница, спокойная и рассудительная Мирина. — Нас уговорил оставить Тахин, а так бы всех выпроводили. Пусть и с богатыми дарами. И неужели из вас никто так и не понял, по какому принципу отбирались оставшиеся?

Девушки недоумённо переглянулись между собой, а затем с огромным любопытством посмотрели на говорившую. К словам Мирины всегда прислушивались, ибо она действительно славилась рассудительностью и большой наблюдательностью. Поэтому-то Нарада так её и не любила, опасаясь, что владыка может сделать своей женой пусть и не столь красивую, но мудрую не по годам девушку. Ведь сама Нарада умом совсем не отличалась, предпочитая делать ставку на свою необыкновенно красивую внешность.

— Среди всех наложниц только мы принадлежим к самым плодовитым семьям, — тем временем пояснила свою мысль Мирина. — Думаю, Тахин опасался, что из-за необдуманного и поспешного поступка наш владыка может совсем остаться без наследника. Ведь, как мы все знаем, по древнему закону песчаный владыка не имеет права собрать гарем, если один раз распустил его. И, в то же время, верный слуга не смел выказать неуважение повелителю пустыни, указав на ошибку, поэтому и попробовал обезопасить его, как только мог.

Девушки нашли её слова, не лишенными зерна истины, а Нарада, как всегда, выделив только самое главное для себя, пренебрежительно заявила:

— Значит нам остаётся дождаться, когда эта... сириана умрёт. Они ведь долго не живут в неволе. А тогда я уж точно не упущу своего шанса и подарю самого лучшего сына нашему владыке!

Наложницы тут же зашумели, принявшись выяснять, кто из них достоин подарить наследника их повелителю. И только Мирина не принимала участия в их споре. Вновь неодобрительно покачав головой, девушка поразилась, как же можно быть такими глупыми? В отличие от остальных, она прекрасно понимала, что владыка действительно влюблён в сириану, а значит не захочет иметь детей ни от одной из них.

Мирина искренне любила и уважала своего повелителя, поэтому надеялась, что ему удастся то, что очень долго не удавалось никому из людей — пробудить ответное чувство в сердце прекрасной девы. И тогда, возможно, начальник дворцовой стражи осмелится...

'Нет-нет, об этом лучше пока не думать!' — сильно зажмурилась девушка, отгоняя смущающие её покой мысли.

А в это время, сидя перед широким окном в своей комнате, Айлани размышляла о прошедшем дне. Она искренне не понимала, чего добивается пустынный владыка, беря её с собой на открытые заседания. Пусть это мероприятие называлось так, но там всё равно присутствовали только мужчины. Ещё совсем юная, по меркам своей расы, сириана терялась в догадках, не зная, как реагировать на оказанную ей честь. А в том, что это именно честь, Айлани нисколько не сомневалась. Наставницы крепко вбили в голову дочери северных ветров традиции других рас. Особенно много времени они посвятили людям, так как только эта раса была слишком разрозненной, делясь на многочисленные группы, каждая со своими устоями и традициями.

Болезненно поморщившись и потерев рукой поясницу, Айлани осторожно встала, принявшись расхаживать по комнате. С каждым днём спина болела всё больше, крылья словно превратились в обжигающий пар, принося страдания нежному телу. Из-за невозможности расправить их, сириана очень сильно страдала, прикладывая неимоверные усилия, чтобы не показать, как же ей плохо.

Прислонившись лбом к прохладной стене, девушка тихонько застонала, пережидая самый сильный приступ боли. Понимая, что дальше будет только хуже, Айлани мелко задрожала от страха и безысходности. Она прекрасно осознавала, что этот величественный дворец станет её могилой. Повелитель пустыни ни за что не отпустит её, сириана уже заметила, как в его глазах с каждым разом всё больше разгорается жажда обладать своей пленницей.

'Как бы мне хотелось надеяться, что меня спасут, — горько рассуждала она, медленно бродя по своей 'золотой клетке' и чувствуя, как боль начала потихоньку отступать. — Но никто не придёт, потому что они не знают, где я нахожусь. А я не скажу, как и многие предки до меня, попадавшие в плен к людям. Нельзя... Нельзя так рисковать раскрыть наше укрытие. Но боги, как же мне страшно!'