Вниз и влево

— Справедливо. Что ж, как я и сказал, ты можешь платить лишь тем, что имеешь. Твоя неумело растрачиваемая энергия будет достаточно хорошей платой... Но главное — если ты умрешь, пытаясь исполнить очередной фокус с помощью своей вещицы, я заберу самый источник твоих желаний и страстей.

— Ты... имеешь в виду мою душу? — оторопела Эльза, которая, конечно же, читала "Фауста".

Тут фокусник окончательно развеселился.

— Ха! А знаешь... в твоем конкретном случае мои слова, пожалуй, будут значить именно это!

Эльза скрестила руки на груди:

— Объясни мне толком, что ты имеешь в виду? Как это будет? Что со мной станет?

— С удовольствием. Но ответь сперва, читала ли ты "Бардо Тодол", сиречь "Тибетскую книгу мертвых"? Ах да, совсем забыл: у вас ее еще не перевели... Если вкратце, там говорится о том, что после смерти человек может выбрать свой дальнейший путь, если обуздает свой посмертный ужас и не убоится сорока двух Гневных божеств. Тогда у него будет возможность решить, кем ему родиться в следующий раз, или даже уйти навеки с кругов бытия, обретя блаженство. Так вот: наш с тобой Договор означает, что ты не получишь такого выбора. Если ты умрешь от применения амулета, то ты тут же, немедленно станешь одной из нас!

— Это кем же?

— О, конечно же, фокусницей! И поверь мне, ты будешь делать фокусов столько, сколько тебе угодно будет... Ну, так что?

Эльза задумалась ненадолго. Что ж, в предложении незнакомца был резон: какой-никакой, а это был шанс все исправить, тем более, что других шансов поблизости не наблюдалось. Неизвестно, сколько сил отнимет воскрешение собаки, но она — баронесса фон Лейденбергер и не боится опасности. И, к тому же, больше было невозможно выносить никак не проходившую пустоту потери. Она тряхнула головой:

— Я согласна!

— Прекрасно! — широко улыбнулся факир, — Тогда назови свое имя!

— Эльза фон Лейденбергер!

— Что ж, Эльза, скажи мне, какой предмет ты хочешь сделать магическим?

— Пусть это будет мой медальон, — ответила она.

Фокусник кивнул. Он вынул из-под полы своего одеяния небольшой сосуд, плеснул туда какой-то темной жидкости и протянул Эльзе:

— Пей!

Она послушалась; тепло и радость разлились в ее крови. Мир вокруг стал темнее и ярче. Он взял ее за руку, надрезал запястье острым и очень узким ножом и подставил чашу. Когда крови набралось на донышке, он сделал маленький глоток из чаши, а остаток вылил в ладонь. Окуная в нее пальцы левой руки, он начертил на ее щиколотках и запястьях полосы, а затем провел черту вертикально через лоб. Эльзе отчего-то на секунду вспомнилось, что похожим движением закрывают глаза покойникам. В довершение он нарисовал на земле у нее под ногами какие-то знаки. Кровь тут же исчезла, словно впитавшись в камни.

— Готово!

Но, не успела Эльза ничего сказать, как до нее, словно издалека, донеслись взволнованные голоса деда и его спутников. Она с удивлением обнаружила себя лежащей на земле, и все смотрели на нее.

— Слава Богу, кажется, припадок закончился, — сказал кто-то.

* * *

Ее отнесли в лагерь. Там ее долго расспрашивали, пожимали плечами. Проводник сказал, что духи сыграли с ней шутку. Ее собеседника никто не видел.

Однако Эльза чувствовала себя прекрасно, и на душе у нее стало заметно легче. Еще бы! Ведь она все-таки заполучила спасительное средство, чтобы сделать то, что не во власти людей.

На ближайшем привале она, конечно, решила опробовать его. Отойдя подальше от спутников, она приняла выражение, приличное великому магу, и раз за разом приказывала талисману сделать то и это, но... ничего не выходило! Наконец Эльза подняла глаза — и встретилась взглядом с фокусником.

— Что это значит?! — гневно крикнула она, — Оно не действует! Совершенно!

Но тот был разозлен не меньше.

— Понятия не имею! Я выполнил то, что обещал: наложил на твой амулет заклинание. А теперь я хочу платы за работу!

— Неужто? — скривилась Эльза, — Не многовато ли для того, кто понятия не имеет, где дал маху? А сколько было хвастовства!

— Молчи, дерзкая девчонка! Это впервые в моей практике, это с тобой что-то не так! Или с твоей побрякушкой!

— Я знаю, что не так, — вдруг сказала Эльза, — Точно! Ты говорил, старик не врал мне? Так вот: дело в том, что мы менялись этими талисманами с моим другом, чтобы скрепить нашу дружбу. Но... наша дружба осталась на словах, так сказал монах. Значит, наш с ним обмен не состоялся! А ты заколдовал мой, МОЙ талисман, понимаешь? Так мы договорились с тобой! И, значит... ты зачаровал не тот медальон, что на мне. Это медальон моего друга. А мой — он лежит на дне реки, его туда мой друг бросил!

— А я здесь при чем?!! — завопил факир, сверкая глазами, — Я не нанимался за ним нырять! Я понятия не имею, где он! Это не моя ошибка! Ты подсунула мне вещь, вовлеченную в иной расклад, и я потратил на нее силы. Но так просто ты не отделаешься. Если не хочешь платить по-честному, я сам возьму свое! Мы связаны с тобой Контрактом, и тебе предстоит узнать, что это означает. Я последую за тобой, я вытяну из тебя душу по капельке!

— И чего ты привязался ко мне? — вконец рассвирепела Эльза, — У вас здесь полно вашего местного народа, а ты готов тащиться за мной на край света! А я, между прочим, правоверная лютеранка!

— Оно и видно! — фыркнул собеседник, — Как раз с правоверными лютеранами такое случается на каждом шагу. Конечно, я выбрал тебя, чему ты удивляешься? Ведь в этих краях даже ребенок знает, что не стоит иметь дел с демонами Дуд! Но ничего, я сквитаюсь с тобой. Ты сама попросишь, чтобы все побыстрее закончилось. То, что ждет других после смерти — я покажу тебе при жизни!

* * *

И демон исполнил свою угрозу, когда путешественники вернулись на родину. С тех пор для Эльзы начался кошмар. Видения Бардо, загробной страны Тибета, и сорока двух Гневных божеств терзали ее разум каждую ночь, и она кричала, не в силах остановиться. Родня была перепугана, лекарства не помогали; отец признал Эльзу сумасшедшей. Надо ли говорить, что он окончательно рассорился с дедом, который не уследил за ребенком? Чтобы избежать огласки, родители рассказали всем, что она уехала учиться в Берлин, а ее держали практически в заточении. Доктор фон Лейденбергер лечил ее по последнему слову современной науки: ударными дозами брома, усиленным кормлением и холодным душем. Мать же взялась за нее с другой стороны, заставляя молиться дни напролет.

Однажды Эльза и впрямь попробовала молиться, и тут как раз появился демон.

— Что, не особенно помогает? — участливо поинтересовался он. — Должно быть, потому, что ты не особенно и веришь в Него. Согласен, это куда сложнее, чем верить, например, в меня!

— Сгинь! Изыди! — заорала Эльза, и вдруг вспомнила, как не понравились ему четки, подаренные монахом. Она стиснула их в пальцах изо всех сил. Тут одна из бусин лопнула со слабым синим свечением, а демон исчез с воплем, да так до утра и не появлялся. Так Эльза нашла способ давать хотя бы краткий отдых рассудку, — но, увы, когда она к нему прибегала, бусин становилось все меньше. Демон же потешался и говорил, что этак даже забавнее с ней играть.

...А Эльза крутила в уме последние слова демона так и сяк, и вдруг поняла, что он сказал правду. "А ведь так и есть, я не верю в Бога! — вспыхнуло в голове. — И я знаю, где лежит предел моей веры. Он совпадает с пределом моего опыта: я не могу верить в то, что никогда не касалось меня. Вот, например, я верю в дружбу. Пускай настоящую я и не видела, но я чувствую ее действительность. Если есть дружба несовершенная, то где-то должна быть и совершенная. А Бог? Нет, я никогда не ощущала ничего... хоть немного божественного. Только слышала бесконечные слова об этом, и все!" И она сняла с шеи крестик: так было честнее. С тех пор с матерью стало совершенно невозможно иметь дело.

Зато Эльза попробовала поговорить с отцом:

— Вы всегда были сторонником практического опыта, папенька, и говорили, что это — критерий истины. Теперь мой практический опыт позволяет мне видеть демонов, но на каком же основании вы его отрицаете?

Отец ответил:

— Я отрицаю этот опыт на основании его ненормальности. То есть, проще говоря, потому, что большинство людей демонов не видят, а оставшиеся, увы, сидят в комнатах с мягкими стенами, — куда менее изящных, чем твоя!

Так Эльза впервые обратила внимание, что современная наука не жалует уникальные исключения. Она промолчала об этом, но попросила отца принести ей хотя бы книг из его библиотеки. Он согласился, — видно, надеялся, что чтение отвлечет ее от навязчивых идей. Она заполучила вдоволь новейших научных трудов и сочинений философов-позитивистов, а кроме того, целую гору алхимических трактатов, которые отец держал из любви к старине. И Эльза принялась читать, как одержимая: последняя ее надежда осталась на науку. Она призвала на помощь всю свою способность к пониманию. Предчувствие решения и чудовищное нервное напряжение действительно грозили свести ее с ума. Но, с другой стороны, в конце концов она падала без сил, и даже демон не всегда мог коснуться ее разума в глубоком забытьи. Так шли месяцы.

* * *

Однажды она настолько углубилась в чтение, что не услышала, как вошел отец.

— И что только ты пытаешься там вычитать? — с добродушной смешинкой спросил он, встав за ее спиной.

От звука его голоса Эльза подскочила, случайно надорвав страницу, и резко обернулась к нему:

— Я... я пытаюсь найти научное решение, — перевела она дух, — Вы знаете, папенька, что со мною случилось, — я говорю о случае с собакой. Тогда по моей просьбе вы поместили ее в формалин.

— Ну да, я на все был готов, что хоть сколько-то тебя утешит.

— Дело не в утешении! Вы говорили, что наука откроет перед человеком все секреты. Вот я и хочу понять сущность жизни, для того и читаю книги. Может быть, удастся ее воскресить? Тогда Тадеуш простит меня.

— Э, вон на что ты замахнулась! "Сущность жизни"! Знаешь ли, говорят, что верная постановка вопроса — это половина решения. Какую такую "сущность" ты имеешь в виду? Наука знает признаки жизни, и их, как тебе известно, насчитывается пять. Обладание этими признаками — и есть жизнь! А уж как сделать, чтобы мертвое тело начало ими обладать — ученым пока не известно, можешь не трудиться найти такой рецепт.

— Но, папенька, вон в тех научных книгах сказано другое! — Эльза с жаром простерла руку к груде старинных фолиантов по алхимии и натурфилософии.

— Ооо-хо-хо... — доктор фон Лейденбергер приложил руку ко лбу, — Я принес их тебе, потому что в них красивые картинки, а ты решила воспринять их всерьез?! Ну и что же там об этом говорится?

Эльза наморщила лоб, сведя брови к переносице. Мысль была сложной, и она формулировала ее аккуратно:

— Раньше считалось, что в каждом существе или вещи есть нечто, что делает его самим собой, — сказала она, — Это таинственное начало называли его "субстанцией", или "сутью", или "духом". Именно оно было целью и предметом любого изучения, как я поняла. Вот "сущность жизни" и есть как раз такая "суб..."

— Уволь меня от этого, Эльза! Я недаром говорил, что ученого их тебя не выйдет. Нашла, кого приводить в пример — средневековых невежд!

— Папенька! Но если не это, что тогда является нашим предметом? Зачем мы занимаемся законами природы? Мы хотим выяснить, что за ними стоит, ведь так?

— Ты удивляешь меня все больше. Что стоит за законами природы? Конечно же, новые законы, все подробнее и точнее! Уточнение законов — это и есть наш предмет. И оно не имеет предела.

— Я... кажется, догадываюсь, почему не имеет. Ведь как бы ни были точны новые законы — они не являются причиной прежних, не таких точных! А если мы не движимся к причине законов — то мы движемся прочь от нее. Это все равно, что от точки стремиться в бесконечность!Законы — это всего лишь внешние феномены, порождаемые вещами. Я читала вот здесь, — она упрямо ткнула пальцем в очередной древний кожаный том, — что это называется: "акциденции". Несколько веков назад ученые спорили, можно ли познать сущность предмета по его внешним признакам. Кажется, тогда в нем победили те, кто говорил: можно... Но теперь, выходит, ученые согласились, что предмет к этим внешним признакам целиком и сводится!

— Разумеется, так и есть, — доктор фон Лейденбергер смотрел теперь на дочь профессиональным взглядом врача, — Никаких "субстанций" и прочего мракобесия. Но продолжай, прошу тебя. Что еще ты имеешь сказать о современной науке? К чему привел весь интерес, с которым ты наблюдала за моими занятиями?

— К разочарованию! — выпалила Эльза, — Я так верила в научное познание... а все познание свелось к статистике! К накоплению сведений о наиболее вероятных последствиях разных действий!.. Научные теории, выходит, нужны лишь затем, чтобы каждый день увязывать эти сведения по-новому. Ученые одну легко заменяют другой, ведь все они — чистая абстракция! Чего тогда стоят эти сказки в смысле объяснения природы? И получается, современная наука... отказалась от самого познания! Она предпочла ему знания практические, а это лишь малая часть познания...

— Просто прекрасно. Я повторюсь: мне было ясно давно, что ученый из тебя не получится, но я и представить себе не мог, в какой обскурантизм ты впадешь! Вижу, чтение этих книг приносит тебе лишь вред. От них ты окончательно утратишь рассудок. Я прикажу унести их, — отец позвонил в колокольчик.

— Если современная наука не может дать мне ответ, я не вижу причины столь высокомерно отзываться о старой!! — Эльза вскочила, глаза ее пылали, — Может быть, старики и впрямь что-то понимали помимо... или вместо всех нынешних достижений, папенька?!

— Довольно, дочь. Готовься, время идти в душ. Я приготовил бром, сегодня ты примешь увеличенную дозу. Вижу, ты в ней нуждаешься.

Вошло двое слуг.

— Унесите это все обратно в библиотеку! — распорядился он, указав на книги.

— Но, отец! Оставьте мне хотя бы современные!

— Тебе они ни к чему. Ты только что сказала, что там одни "акциденции", и что все это ничего не стоит.

— Их практическую ценность я не отрицаю!

— Тебе нельзя перенапрягаться. Твои нервы расшатаны. Вся твоя практика сейчас должна сводиться к лечению, прогулкам и сну. Эрика, — повернулся он к служанке, — Проводите молодую госпожу в ванную.

* * *

Так Эльза осталась без книг, и непреодолимая пропасть отделила ее от прежней сияющей перспективы научного рая. Но она прочла уже достаточно. Она усвоила огромное количество теорий, формул и методов. У нее была отличная память. И вот постепенно у Эльзы созрела идея. Возможно, тот, кто узнал бы суть этой идеи, окончательно убедился бы в ее помешательстве. "Но, — сказала себе она, — если не поможет это — то не поможет ничего, потому что, кроме науки, у меня ничего нет".

А суть была проста и заключалась вот в чем: Эльза намеревалась побить демона его же любимым оружием. "Любишь фокусы, да? — зло думала она, — Тогда я тоже покажу тебе один. Ты, кажется, говорил, что делаешь то же самое, что и мы, ученые, только лучше. Ты утверждал, что естественные закономерности, которые мы изучаем — это одно из выражений Кармического Закона. Да, ты пользуешься им лучше, чем мы, — но ты тоже ему подвержен! А значит, тебя можно изучать и использовать так же, как и весь остальной мир. На тебя тоже должны действовать физические силы. Но они — в моих руках, ведь я — ученый! О, мы еще посмотрим, кто кого поймал!" Так говорила себе Эльза, а схема электрической машины, которая станет ловушкой для демона, горела под ее закрытыми веками. Собрав машину и поймав в нее своего мучителя, она спасется. Больше не будет страшных видений ночами, и ее враг уж точно не исполнит свою угрозу забрать ее душу. Но, чтобы сделать это, надо было бежать.