Продолжение 13

Интересно, что за личный летописец у меня завелся? Найти бы писаку, да пальчики шкодливые наружу выгнуть градусов под девяносто, чтобы больше за карандаш взяться не смог! Так скоро в газетах секретные сводки из Ставки печатать будут, блин!..

— И кому это понадобилось, хотел бы я знать?

— Ну, ротмистр Воронцов по своим каналам вышел на репортера. Тот, опасаясь за свое здоровье, признался, что просто литературно обработал приготовленный текст и сдал в тираж. — Пускается в пояснения Федор Артурович. — А вот кому это понадобилось?.. Вы, случайно, ни с кем из чиновников Красного Креста на вокзалах не ссорились, Денис Анатольевич?

— Гучков?.. Ему-то какая польза?

— Ну, он уже сделал так, что Ваша персона для начальства, как красная тряпка для быка. Чтоб капитану Гурову служба мёдом не казалась. Теперь потихоньку будет формировать о Вашей персоне отрицательное мнение, мол, не всё так гладко у вышеупомянутого капитана, как об этом говорят. То там, то здесь какой-нибудь репортеришка будет поливать Вас грязью под благовидным предлогом "как нам стало известно из источника, заслуживающего всяческое доверие".

— Ну и флаг ему в руки!.. В данном случае он, как мне кажется, наоборот нам подыграл... — Пытаюсь тянуть паузу, видя заинтересованные взгляды. — Мне это, конечно, — не по статусу, но если Ваше Высочество в разговоре с этими "полководцами" намекнет, что повторение ситуации будет считаться уже не случайностью, а закономерностью... Я думаю, они начнут шевелить своими задницами...

— Денис Анатольевич!..

— Виноват, Ваше превосходительство, оговорился! Хотел сказать — мозгами!..

— Ты бы, господин капитан, поменьше понтовался! — Федор Артурович произносит фразу, абсолютно не вяжущуюся с его генеральским воспитанием. — За редким исключением Их превосходительства стопроцентно подпадают под "принцип курятника"...

Ну, не иначе, ефрейтор в генеральской голове проснулся. Сам Федор Артурович так не умеет разговаривать. Значит — дело серьезное...

— ... Принцип курятника, Михаил Александрович, — это выражение "оттуда". — Келлер отвечает на недоуменный вопрос Великого князя. — Если дословно — "Клюнь ближнего, нагадь на нижнего"... Вы помните ротмистра Воронцова из Института?.. Петр Всеславович создал из своих коллег по Корпусу и Дружине этакую следственно-аналитическую группу. За одно из учебных заданий был взят факт сдачи крепости Ковно. Он на днях переслал результаты расследования аж с фельдъегерем, настолько они... интересны. Были подняты под разными предлогами многие штабные документы, опрошено около полусотни офицеров и нижних чинов из гарнизона крепости и выяснилось вот что...

Ну, Вы все, я надеюсь, помните, как тогда писали в газетах? "Комендант Ковно проявил малодушие и сдал крепость германцам, сбежав от вверенных ему войск". Так вот, у коменданта Ковно генерала от кавалерии Григорьева был на руках приказ Верховного Главнокомандующего Великого князя Николая Николаевича, гласящий — "Ни шагу назад!". И приказ командующего 5-й армией генерала Плеве, которому крепость подчинялась, об отступлении. Генерал Григорьев мог отступить, но он решает оборонять крепость, и этим облегчить положение отступающей армии. С двадцать пятого июля по пятое августа гарнизон обороняет крепость, форты по нескольку раз переходят из рук в руки. Третьего августа крепость переподчиняется десятой армии генерала Радкевича. Который требует доложить обстановку... А вот здесь начинается самое интересное. Ближайший телеграфный аппарат, по которому можно связаться с Радкевичем, находится в двенадцати верстах от крепости. Когда Григорьев докладывает и просит подмоги, генерал Радкевич отстраняет коменданта от командования и отдает приказ его арестовать. Далее следует трибунал, где Григорьев признается виновным в беззаконном бездействии власти и самовольном оставлении крепости во время боя. Вывод Воронцовских аналитиков — провокация с целью найти козла отпущения за сдачу Ковно.

— И что же сейчас с генералом Григорьевым? — Великий князь немного нервно теребит манжет рукава.

— Приговор — лишить воинского звания, чинов, орденов и медалей, а у него только Владимиров было три штуки — 2-й, 3-й и 4-й степени с мечами и бантом. Лишить дворянства и всех прав состояния, исключить с военной службы и сослать в каторжные работы на пятнадцать лет. Кстати, приговор утвержден генералом Эвертом. Насколько удалось узнать, Григорьев сейчас содержится в тюрьме города Орла... Есть о чем подумать, Денис Анатольевич? Если вот так, запросто генерала съели, то капитаном, даже очень геройским, и не подавятся...

*

В Локтышах до нас уже успел обосноваться батальон какого-то полка из второго эшелона. В самой деревне, естественно, располагался штаб и первая рота, остальные, менее удачливые, расселились в палатках в пределах прямой видимости от центра цивилизации местечкового масштаба и занимались повседневным ничегонеделанием. Первый Состав отправился посмотреть-полюбопытствовать и, если придется, познакомиться со "старожилами". Их встретили с вполне понятной холодной отчужденностью, типа, понаехало тут всяких, самим места мало. Но она моментально сменилась на опасливую осторожность, когда узнали, что к ним в гости прибыли гуровцы. Вот так вот, сначала ты работаешь на авторитет, потом авторитет начинает работать на тебя...

Рота облюбовала ольховую рощицу на берегу речушки Лань и расположилась там на постой. Во время визита вежливости мы с Оладьиным успокоили взволнованное перенаселением батальонное начальство тем, что завтра дождемся своих и исчезнем с их горизонта. Перебираться поближе к линии фронта действительно надо, а то двадцать верст с гаком — ненужная забава для разведгрупп, которым еще потом по болотам шариться в поисках путей-дорожек на ту сторону.

На следующий день прибыли подполковник Бойко, рота Димитра Стефанова и обоз с обещанным подарком от Павлова. Валерий Антонович сразу же позвал смотреть новое имущество и, честно говоря, оно того стоило. Сначала мы проинспектировали грузовики с кучей всяких ящиков и тюков, в которых, оказывается, под видом помощи фронту от тружеников тыла приехало достаточное для прокорма всех стоящих на довольствии количество сублимированного и витаминизированного пайка "made in Pavlov*s Institutе ў". Причем в довесок прилагается ящик с тонизирующими пилюльками, которые надо растворять во флягах с водой. Валерий Антонович тут же передал предупреждение академика использовать за один раз не больше двух таблеток, и категорически оградить от этого чудо-зелья Алесю с Данилкой, а также прочую несовершеннолетнюю малышню, если вдруг доведется. Еще один ящик заполнен другими пилюльками, для обеззараживания воды, типа, из болотца водички набрать, таблеточку кинуть, подождать две минуты, пока муть осядет, аккуратненько перелить — и всё, можно пользоваться без ущерба для здоровья. Рядом обнаруживаются тюки с надписью "Сетки и мазь Павловского от комаров". Следующие два авто доверху забиты спецобмундированием в ассортименте. Включающем в себя новомодные шлемы Адриана на всю "янычарскую" роту. Потому, как своих родных диверсов я в это ни в коем случае наряжать не буду! Для них самая лучшая защита от пуль и осколков — тишина, ловкость рук, точность ударов и очень быстрые ноги.

Туда же отправятся двадцать пуленепробиваемых бронежилетов-кирас, "одолженных" благодаря ротмистру Воронцову у жандармских отделений, где они благополучно пылились в шкафах и кладовках. Подполковник Бойко передал заверения Петра Всеславовича в том, что на испытаниях эти панцири обстреливали из пулемета с трехсот шагов — и никаких дырок, трещин и сколов. И последним пунктом в этом списке идут лохматки. Не кое-как сшитые в казарме на коленке из разлохмаченных мешков, а вполне себе фабричной выделки, причем — камуфлированные! Рисунок напоминает что-то среднее между "амёбой" сороковых и традиционной "флорой", но смотрится очень даже ничего себе. Вот за это — спасибо и низкий поклон!..

Потихоньку доходим до последней машины, которая привезла две радиостанции в комплекте с радистами — двумя очень похожими друг на друга молодыми организмами в студенческой форме, которые немного неуверенно топтались возле своих агрегатов в компании невысокого, худощавого ефрейтора лет двадцати пяти — двадцати семи. Несмотря на новую, еще не обмявшуюся форму, видно было бывалого фронтовика. Юноши своим видом напоминали двух приличных и воспитанных домашних котиков, вдруг неизвестно как оказавшихся среди своих приблатнённо-уличных сородичей с ближайшей подворотни во время мартовской сходки. Представившись Петром и Дмитрием Мамиными, ребятишки очень грамотно и толково рассказали о своей технике, усовершенствованной ими под руководством САМОГО!!! академика Павлова. В результате чего вес аппаратуры снизился на три килограмма, дальность действия наоборот увеличилась до пятидесяти километров, а питание осуществлялось с помощью аккумуляторов, или ручной динамо-машины, которая к тому же работала и зарядным устройством. И что в Институте они натренировались уверенно держать связь на максимальном расстоянии практически в любых условиях.

На мой заковыристый вопрос насчет того, как они оценивают свои боевые возможности, братья скромно и застенчиво потупясь, промямлили, что в данной области ничем похвастаться не могут, и что для безопасности их самих и радиостанций был приставлен вот этот ефрейтор, который уже зарекомендовал себя с наилучшей стороны. Мол, они втроем устроились в теплушке с аппаратурой, и когда во время следования два вора попытались на ходу вскрыть вагон и чем-нибудь поживиться, их ожидала большая неожиданность. Первое "джентельменам удачи" удалось, а вот со вторым вышла неувязочка. Не ожидая встретить никого живого, они несколько оторопели, что позволило ефрейтору одного отправить обратно пинком под копчик, а второй, не найдя, что возразить против какой-то кочерги в руках, спрыгнул сам...

Так, пора поближе познакомиться с этим ефрейтором... И чего это Валерий Антонович так хитро улыбается, хотел бы я знать? Какую-то каверзу приготовили?.. Ладно, посмотрим, а пока...

— Ну, а ты кто таков, добрый молодец? Какими судьбами к нам?

— Честь имею доложиться, Ваше благородие, 186-го пехотного Асландузского полка ефрейтор Ковпак!

ЧТО?!.. КТО?!.. Еще раз с того же места!.. Ахре... Ну нифига себе!.. Аф-ф-ф-игеть!..

— Еще раз!.. Кто такой?..

Ефрейтор с некоторым удивлением смотрит на непонятливого капитана, затем снова рапортует:

— Так что, Ваше благородие, ефрейтор Ковпак!

— А звать тебя Сидором?

— Так точно, Ваше благородие!..

— И откуда ты здесь появился? — Потихоньку прихожу в себя от неожиданной новости.

— Так вот, разрешите доложить, украли меня!

Опаньки, получите "дубль два"! Героя — ефрейтора с Георгиевским крестом и двумя медалями "За храбрость" вот так просто взяли и украли!

— Это, интересно, как украли?

— ДА к нам в полк какая-то лекарская комиссия приехала, чегой-то там проверять начали у солдат. Вот дохтур один и сказал, что мне, мол, не ндравится, как ты дышишь, на-кась, прими пилюльку и посиди чуток здеся. Ну, я и съел. А потом, вроде как, прикорнул малость, а проснулся уже в санитарном ешелоне. А рядом той же дохтур сидит и говорит, мол, будешь теперь в другом месте служить, а в каком — опосля узнаешь, и бумагу с казенной печатью мне показывает, где про ето написано....

М-да, простенько и со вкусом! В полку, наверное, сразу бумажки настрочили, и что госпитализирован, и что переведен в другую часть...

— Ну, что ж, ефрейтор Ковпак, вот твой начальник на ближайшую неделю-другую. — Показываю на подоспевшего унтер-офицера Хаймаева. — Задача пока будет той же — охранять связь. А потом посмотрим... Яша, принимай пополнение. Головой и прочими частями тела отвечаешь и за людей, особенно — господ студентов по причине их неопытности, и за бесперебойную работу аппаратов в любое время суток! Ефрейтору объяснишь всё насчет оружия. Уяснил?.. Тогда — вперед, всех поставить на довольствие, и найди пару комплектов формы. Переодеться надобно юношам...

Следующим утром мы перебазировались на полтора десятка верст поближе к болотам, остановившись на укромном берегу речушки Бобрик, попав на участок 42-го Сибирского полка. Тут же четыре группы, составленные из самых опытных лесовиков-пограничников, отправились на предварительную разведку, а остальные стали заниматься сооружением болотоступов "за себя и за того парня", в результате чего оба ближайших лесочка стали принимать достаточно футуристический вид. Все ветки, до которых можно было дотянуться, пошли в дело, и деревья издали стали походить на гигантские одуванчики, или пальмы.

Назавтра по поиску тропинок работал уже десяток групп, но дальше, чем на три версты вглубь никто продвинуться не смог. Разведчики приходили поздно вечером, вымотанные, в хлюпающих сапогах, промокшие до нитки. Виновато докладывали об отсутствии результата, угрюмо отрыкивались от подколок друзей-товарищей и, перекусив, заваливались спать, чтобы утром снова уйти в поиск.

Через два дня я уже сам стал сомневаться, что сможем осуществить задуманное, но удача всё же улыбнулась нам. Когда Остапец, бывший старшим одной из групп, подошел доложиться, уже по лицу было видно, что что-то они нашли.

— Иваныч, присаживайся и рассказывай... На, держи, пока не остыл. — Протягиваю ему кружку с чаем.

— Докладываю, Командир. Тропку мы не нашли, но... На следы наткнулись. Ходил кто-то по болоту.

— ... А это не может быть нашими старыми следами? Может, другая группа там пробегала?

— Не, наши не такие дурные, шоб бычки кидать где ни попадя.

— Что за бычки? Наши, или?..

— Не германские, наша махра. Цигарка из газеты кручена, по виду — два-три дня пролежала. — Остапец достает из кармана бумажный пакетик с находкой. — Хозяин чуток мимо "окна" промахнулся.

— Ну, это уже что-то! Молодцы!.. А, может, перебежчик какой к гансам подался? Дай Бог, чтоб не дошел.

— Не-а, не перебежчик то был. — Фельдфебель, довольно улыбаясь, выкладывает главный козырь. — Мы аккуратно прошли по следу-то. И на махоньком таком островке ухоронку нашли. Тама береза росла когда-то. Теперича один пень остался. Вось в нем и сделан тайничок. Да так хитро — не враз дотумкаешь. В тайнике мешочек жиром промазанный, а в ём сухарей немного, чекушка, кисет и спички.

— Так-так-так... И что ты обо всём этом думаешь, Иван Иванович?

— Контрабандисты ета, вот те крест, Командир. — Старый вояка азартно крестится, не замечая, что рука занята посторонним предметом. — Мы ешо до войны такие вось тайники скока раз находили!

— Что же им таскать-то сейчас, контрабандистам твоим?

— Того не знаю, но Митроху с Паньшиным я на ночь возле пенька оставил.

— Не мало, всего двоих?

— Не, ночью цераз топь нихто не пойдёт. Это — на всякий случай, для порядку. А с утречка надо пятерку в засаду ставить.

— Думаешь, обратно пойдут? Когда и сколько?

— Сухарей там — неполный фунт, водки — чекушка, как раз на двоих-троих человек. Аккурат на короткий передых. А пойдут сёння-завтрева. — Остапец ловит мой удивленный взгляд и объясняет, как само собой разумеющееся. — Чую я их...