— Или зацикленный. Найди себя блондинку для разнообразия, что ли...
— Думаешь все так просто?
— Какие могут быть сложности в твои-то годы? Это у меня более чем одно требование к партнеру.
Я расхохотался.
— Ну да, точно. Может расскажешь, раз мы уже заговорили о серьезных вещах?
И в этот момент в дверь позвонили.
— Спасена звонком! — воскликнула маман, театрально заламывая руки.
— Кто бы это мог... — начал я и похолодел. "Вестник".
Я осторожно прокрался к лестнице и прислушался. Снизу доносились тихие, спокойные голоса. Затем маман рассмеялась и дверь хлопнула.
— Эй! — крикнула она мне. — У нас опять новый почтальон. Еще оригинальней прежнего.
— Что такое? — спросил я, спускаясь.
— Новый почтальон считает "Вестник" приложением "Зеркала". Как будто нашу милую газетенку нельзя выписывать отдельно, — возмущенно сказала она. — Наш сосед любезно вернул мне мое чтиво. Так что я пошла завтракать.
— Он больше ничего не сказал? — поинтересовался я с деланным безразличием.
— Сделал мне комплимент, — маман направилась в кухню, но затем внезапно остановилась. — Его сын... я имею в виду сын мистера Роуленда, Джей, учится в твоей школе, да?
— Ага, — я небрежно пожал плечами. — Мы с ним иногда пересекаемся.
— Раньше вы дружили.
— Угу.
— И что случилось?
— Ну-у-у, — протянул я. — Он много читает. Все время зависает в библиотеке.
— А ты с девочками, да? Ню-ню.
Я покрепче затянул шнурки (нет ничего более жалкого, нежели крутой парень с развязанным шнурком, мой друг), схватил спортивную сумку и вышел из дому. С девочками, ага. А он — в библиотеке. Воспоминания снова вернулись, и желчь подступила к горлу. Я чувствовал... Не знаю. Наверное, по большей части отвращение. Так не должно было быть. По дороге в клуб я обдумывал ситуацию так и этак. Почему Джей делает это? Боится отца? Меня он не боится. Дело не в силе, или не только в силе. Похоже, он не хотел, чтобы кто-то об этом узнал. Ну, теперь я знаю. И что мне с этим знанием делать? Я хлопнул дверцей машины, забросил сумку на плечо и отправился в зал. Там я исправно выбивал пыль из своих друзей до полудня, затем пообедал в кафешке с Эшли и Риком, и свалил. Отправился в парк. Звучит глупо, но мне хотелось побыть одному и подумать.
Я оставил машину на стоянке и бродил по аллеям, стараясь найти место без детей, собак и снежных баталий. В моей башке крутились картинки. То, что я видел... Это был не секс. Это было насилие. Настоящее, всамделишное насилие, и наши драки, возникающие из-за переизбытка гормонов и свободного времени, в подметки ему не годились. Мне становилось тошно при одной мысли о том, что здесь, в этом мире, где я шляюсь по парку, пытаясь не столкнуться с целующимися парочками, человек может делать такое с человеком. Как вообще мог существовать такой отец... Как ему в голову могла прийти эта мысль... Очень много вопросов, которые я даже не мог толком закончить из-за возмущения. Это было неправильно. С большой буквы. Это было так Неправильно, что даже не укладывалось в моем мозгу.
Отец. Который. Издевается. Над. Сыном. Таким. Образом.
Лучше было не иметь отца. Я вот пребывал в счастливом неведении насчет своего. Когда я подрос, мать заявила: "Не хочу вести разговоры о твоем папаше, и точка". Я только пожал плечами. Не хочет, и не надо. Подумаешь... Мне хватало матери. Я тратил все силы, стараясь выполнить ее требования. Не хватало мне еще и отцовских. Тем более, кто знает, каким бы он был. Может, у него тоже Зверь.
Эта мысль натолкнула меня на другую. Мой Зверь странно вел себя в последнее время. Он злился. И требовал... Я сам не знал, чего он требовал. То, что я предлагал, ему не нравилось. Оно никак не мог насытиться. Словно это было съедобно — но невкусно. Какие такие деликатесы ему необходимы?
Я думал, пока не устал. Вымотался как собака, хуже, чем после тренировки. Мысли, наматывавшие круги в моей голове, тоже забирали кучу энергии. Так что я постарался отвлечься. Набрел на стайку девушек, катавшихся на коньках по замерзшему пруду, и пофлиртовал с одной блондиночкой.
Послушный я.
Глава 2. Библиотечное дело
В понедельник по дороге в школу я вдруг понял, что мне, видимо, нужно поговорить с Джеем. Это почему-то не приходило мне в голову раньше, хотя теперь казалось весьма очевидным. Только вот что сказать? Как вообще можно заговорить о таком? "Привет, как жизнь? Кстати, я тут на днях заметил кое-что... Ты не хочешь мне сказать, почему ты не позвонил в полицию, как только твой папаша достал своего дружка из широких штанин?"
А может, следует обратиться к кому-то другому? Так сказать, в соответствующие органы? Полицию, например... Я представил себе, как все происходит: допросы, свидетели, анализы... Нет... Джей явно не хотел, чтобы об этом знали. А мне не хотелось причинять ему вред. Еще больше вреда.
Наверное, нужно его успокоить... Сказать, что я ничего не видел? Ха. Я потратил уйму времени, пытаясь стереть картинки из своей головы, но они только проступили ярче. Хуже того — вмешался Зверь. И я стал представлять себе другие разы. Другие... варианты. В том числе и те, которые включали в себя оставление всех этих синяков на теле парня. Черт! Эта история лишала меня с трудом обретенного равновесия и наталкивала на мысли, которые я не хотел бы иметь в своей голове. Не говоря уже о том, что я потерял сон и аппетит.
С упорством ледокола пробивая себе дорогу в плотном потоке учеников (не то чтобы я хотел учиться, просто мне нужно было быстрее упасть на стул и задремать), я толкнул Шимуса. Шимус, которого поток уносил в другой коридор, знаками показал, что уроет меня. Ну да, ну да. Многие пытались...
Я оскалился. Лучше бы ему держаться от меня подальше. Для его же блага.
На истории Джей, не поднимая глаз, проскользнул мимо меня и устроился за своей партой. Я не оборачивался, но спина аж зудела. Время тянулось бесконечно. Долгожданный звонок заставил меня нервно дернуться. Я поднялся и стал запихивать тетради в рюкзак. Шорох, быстрые шаги. Джей остановился на пороге и метнул в меня взгляд. Я уронил карандаш. Никогда не видел, чтобы человек мог позвать одним взглядом. Он даже не кивнул, а я оставил карандаш валяться на полу и пошел за ним. Мы пересекали коридоры, поднимались и спускались по лестницам. Я на мгновение задумался над тем, куда Джей меня ведет, но ответ был очевиден. На время ланча есть только одно тихое, спокойное место.
Мы проследовали в отдел дополнительной литературы. Там он остановился, и снова принялся трогать корешки книг. Я бросил рюкзак у шкафа. Мои кулаки сжимались и разжимались. Зверь вспомнил свой неутоленный голод. Джей посмотрел на меня, и начал отступать. Я видел, как в его глазах снова появляется отчаяние. Не знаю, как там терпение, но его смелость имела предел. И он его достиг. Он пятился, пока не уперся в стену.
— Нам нужно обсудить кое-что, — тихо сказал я, оглядываясь по сторонам. Вроде никого, но мы были в настоящем лабиринте стеллажей. Кто знает, сколько здесь водится представителей племени чтецов?
— Тони... — его голос сорвался. Я ступил еще пару шагов, чтобы можно было говорить потише. Это было ошибкой. Джей был горячий. Очень горячий. Я чувствовал его тепло, не прикасаясь к нему. И его запах. Он пах чем-то свежим, как вода, и весенний воздух, и светлые цветы. Я с хрустом сжал кулаки. А потом оперся о стену, по обеим сторонам от его плеч.
— Твою мать, Джей...
Я не успел закончить. Он прильнул ко мне — горячий, дрожащий, хрупкий. И у меня снесло крышу. Я зажал его, втиснул в стену, изо всех сил пытаясь удержать ладони на прохладной поверхности, заранее боясь того, что эти руки могут натворить. В голове завывал Зверь. Он нашел, что хотел. Он требовал его, именно его, Джея. Что конкретно он хотел с ним сделать, я понял быстро.
Джей был не менее сообразителен.
— Тони, пожалуйста, не рассказывай никому, Тони... Я тебя очень прошу... — сбивчиво шептал он, даже сквозь рубашку обжигая мою грудь дыханием. — Я все-все для тебя сделаю, только не говори никому, не говори... — он несмело огладил мои бока, затем его пальцы скользнули ниже и зацепились за пояс моих брюк. — Прошу тебя...
В сущности, раньше все было взаимозаменяемым. Я мог подраться. По-настоящему, или понарошку — все равно в крови кипел адреналин. Я мог заняться сексом с одной девчонкой, или с другой. Это не имело особого значения. Зверь получал пищу. В последнее время он не насыщался — точнее сказать, ничто не могло его насытить, но это мелочи. Важно то, что он был очень, очень голоден. А голодный Зверь занимал слишком много места в моем мозгу. Так много, что почти вытеснил из меня человека со всеми этими глупыми представлениями о добре и зле. Я ломал голову над тем, что я чувствую? Зверь знал ответ.
Добыча должна была стать моей.
В переводе с языка хищника на язык человека, это значило, что я хотел Джея. Что я хотел его для себя. Что хотел делать с ним то же самое, что и мой Соперник.
Видимо, я прижал Джея сильнее, потому что он простонал мое имя, словно мы уже делали это. Зверь рванулся вперед, вверх, наружу. Многолетняя привычка, уже сравнявшаяся с рефлексами Зверя, заставила меня резко отступить. Джей пошатнулся и осел к моим ногам, вздрагивая всем телом. Видимо, этот разговор забрал последние силы. Я опустился на колени.
— Джей...
Он мотнул головой. И снова я понял его. Все в порядке.
Вот только он лгал.
— Джей! — повторил я.
И тут случилось то, чего я боялся. Нас нашли. Позади меня материализовалось нечто тощее, бледное, и в одежде прошлого века.
— Ах! — воскликнула библиотекарша — или призрак оной, но разбираться было некогда. — Что случилось?
— Не знаю, — ложь далась мне легко. — Мы просто смотрели книги, а потом он упал.
— Джейми, детка, ты в порядке? — она колыхнулась мимо меня к Джею, но проход между книжными шкафами был слишком узок для таких маневров. — Позвать дежурную медсестру?
— Не надо, — "очнулся" Джей. Джейми. Я посмаковал его имя. Нам со Зверем нравилось. — Все нормально. Просто... душно...
— Это давление, — авторитетно заявила библиотекарша. — Ты такой бледный... Как тебя зовут? — спросила она у меня.
— Тони, — сказал я.
— Тони, ты поможешь Джейми дойти до медпункта?
Я только утвердился насчет прошлого века. Она что, не зна... поправочка, не читала о современных подростках? Может, я его тут избивал...
— Хорошо, — согласился я. Мне не требовалось много усилий, чтобы привести Джея в вертикальное положение. Доверчивая женщина провела нас до двери. Думаю, как и все уважающие себя призраки, она не могла покинуть определенное место.
— Не надо, — повторил Джей, как только мы оказались вне пределов ее слышимости.
— Я могу отвезти тебя домой, — сказал я.
Он довольно долго молчал, прежде чем ответить.
— Хорошо.
Я провел его пустыми коридорами к медкабинету. У двери он посмотрел на меня так, словно я его предал.
— Ты же не хочешь заработать прогул? — сказал я, стучась.
Миссис О'Нилл приветственно распахнула перед нами дверь. Затем ее взгляд из теплого, дружеского стал ледяным. Я удивился, как ее очки не покрылись изморозью.
— Так-так-так, — она взглянула на меня, затем на покачивающегося Джея, которого я поддерживал под локоть. — Сегодня никаких конфет. Ты, похоже, нашел противника не из своей весовой категории и, при всей любви к тебе лично и к Линде (это она про маман), я вынуждена...
Я замахал руками, чуть не уронив парня.
— Ему стало плохо. В библиотеке. Он просит отвезти его домой.
— А, — сказала она. — О. Хорошо. То есть, плохо. М-м-м. Конец зимы, авитаминоз торжествует.
Бледный Джей кивнул.
— Ну, вези. Я выпишу два освобождения. Ты, как я поняла, вернуться на оставшиеся уроки не успеешь?
— Ага, — подмигнул я.— Буду ехать очень медленно и осторожно. А то вдруг его укачает.
— Ты хоть знаешь, где он живет?
— Он мой сосед, — сказал я. Джей опять кивнул. Может, его действительно тошнило?
Получив освобождение, мы отправились на стоянку и сели в машину. Я молчал. Джей тоже не горел желанием пообщаться. Наше молчание все углублялось и углублялось, и рисковало достигнуть той отметки, когда мы больше никогда друг с другом не заговорим. Потому я был страшно рад, когда, наконец, завернул на нашу улицу.
— Приехали, — бодро заявил я, паркуясь у своего дома. Прозвучало ужасно фальшиво. Я вышел из машины, обошел ее и открыл дверцу. — Посидишь у меня. Вдруг тебе опять станет плохо, а дома никого нет.
Его губы шевельнулись, но он ничего не сказал, а просто кивнул. Я помог ему выбраться из моего тарантаса. Он двигался так, словно мог в любой момент потерять сознание. Как только мы вошли в дом, я плюнул на все, и подхватил его на руки. Он был легкий. Когда Зверю нравилось, мне почти ничто не составляло труда сделать, а Зверю нравилось. Мы захватили Добычу. И принесли ее к себе, туда, где нам никто не помешает.
Его голова оказалась на моем плече, а руки обвили шею. Я понес его в гостиную, стараясь делать маленькие шаги. Но все равно это кончилось слишком быстро. Я осторожно уложил Джея на диван. Его руки безвольно соскользнули и упали на подушки, но я задержал его в своих объятиях. Мне — нам — нравилось быть возле него. И чем ближе, тем лучше.
— Тони... — прошептал Джей, не открывая глаз. — Ты же не сделаешь мне больно?
И что-то в том, как он это сказал, изгнало Зверя. Я снова был человеком, и человек похолодел. Ничего удивительного, что он так думал. Однако это было ужасно.
Я сгреб его в охапку вместе с подушками.
— Идиот, — тихо сказал я. — Что ты там себе насочинял? Тебе, по-моему, и так досталось...
Этого нельзя было говорить. Джей всхлипнул. Я обнимал его и поглаживал по голове, пока всхлипывания не стали тише. По-моему, у него были все причины рыдать до самого конца света. Но слезы — не бесконечный ресурс.
— Я принесу тебе воды? — предложил я.
Джей кивнул, и я медленно отпустил его. Он делал такие судорожные, длинные, прерывистые вдохи. Истерика.
Сбегав на кухню, я вложил в холодные пальцы стакан. Его зубы застучали о стекло, когда он попытался отпить из него.
— Я никому не скажу, не переживай, — я погладил его по плечу. — Но так ведь нельзя.
— У меня нет выхода... — выдохнул он. — Дом на ипотеке. Машина в кредит. Если он вылетит с работы, или умрет — все достанется банку. А я попаду в приют. Он говорит, в приюте... то же самое.
Я посмотрел на него, со скрипом припоминая, что он на пару лет младше меня. Совсем ребенок. Легкая добыча. Бывают же Звери...
— Скоро все закончится, — сказал он. Я вздрогнул от того, как это прозвучало. Но ошибся. — Он обещал, что когда мне исполнится шестнадцать, все прекратится. Он даст мне денег на колледж, и я уеду учиться.
— Так нельзя, — повторил я. Джей обнял себя за плечи. Я взял плед и укутал его. Не думаю, что ему было холодно. Но зато я смог опять прикоснуться к нему и не чувствовать себя последней сволочью.
