Зверь Лютый. Книга 18. Урбанизатор

Я уже говорил о странной для меня доверчивости здешних жителей к письменному слову. Ещё страннее восприятие изобразительного материала. Детские рисунки или игрушки ими вполне так и понимаются — выдумка, игра. А вот продукция качественная кажется истиной. Будь то вытянутые, непропорциональные фигуры на иконах, единообразные изображения доспехов на миниатюрах. При том, что "портрет" — отнюдь не новизна. Ярослав Мудрый с семейством на фресках Киевской Софии, Всеволод Большое Гнездо на иконе Дмитрия Солунского... Узнавание, "истинность" скульптурного портрета конкретного персонажа, вызывало ощущение истинности и изображаемой ситуации.

Не имея технических возможностей зафиксировать изображение событий, я использовал таланты моих людей, например — визуальную память. И сочетал с другими, например - со способность гармонически соединить разные изображения. Достоверность в отдельных деталях создавало впечатление достоверности в целом.

Через несколько лет наши фигурки стали обычным элементом интерьера всякого приличного русского дома. Признаком процветания. И "окошечком" в иной, внешний, новый мир. Где живут разные звери и люди. Которых с порога своей усадьбы, может быть, никогда в жизни и не увидишь.

"Всеволожский реализм" противостоял примитивизму или канонам фресок, икон, заставок книг. Заставлял множество людей в Святой Руси внимательнее всматриваться в окружающий мир. И многих "всматривающихся" — приводил ко мне.

"Портретность" фигурок породила множество "страшилок" об их использовании в колдовских ритуалах. Повсеместная уверенность в связи изображения и оригинала тому весьма способствовала. "Воевода фигурку твоего господина разобьёт — твой господин гноем истечёт" — звучало повсеместно и неоднократно. Бывали смельчаки, которые и жизней своих не жалели, дабы добраться до моей коллекции "скульптурных портретов". Бывало — немалые деньги предлагали. Кто — за свои изображения, кто — за соседские.

Главное: уверовавшиеся в моём колдовстве, во власти над их жизнями посредством изображений — опасались и вели себя приличнее.

Что говоришь? Нет, девочка, это позднее. И "Иисус и двенадцать апостолов", и "Блудница и двенадцать мужчин" — композиции куда более позднего времени. Когда мы уже и "гжель" хорошую делали, и краски добрые имели.

Кроме вывертов эстетики, Горшеня с разными здешними жидкими глинами работать пробует.

Я уже рассказывал: горшок надо сделать водонепроницаемым. Основной способ: горячие горшки окунают в приготовленную в корыте холодную жидкую мучную "болтушку" (два фунта ржаной муки на ведро воды), быстро поворачивая горшок. Под воздействием жара "болтушка" сгорает, оставляя на стенках сосуда темные округлые пятна и живописные разводы.

"Налетай, торопись,

Покупай живопись".

Живопись, оно, конечно... Разводами. Пока — не "налетают". Ну и ладно, но поры в керамике — залепляются.

Сейчас Горшеня пробует ангобирование — покрытие жидкой глиной: до обжига покрывают белой жидкой глиной, поры горшка заполняются — водонепроницаемость обеспечивается. Ещё бы и роспись добавить...

Тут Горшене советовать... Что толщина ангоба должна составлять около 3 мм — он и сам знает: толстый слой — отскочит при обжиге, тонкий — может исчезнуть.

Вот насчёт добавки поташа для придания ангобам приглушенного блеска — это я удачно выпендрился.

Ярилин овраг дал нам примеры разных здешних глин. Выберет подходящую — будем искать по округе.

И, конечно, уже опробованный в Пердуновке прогрессизм: чернолощеная посуда. Обгоняем будущую Москву на три века.

Чернолощеные сосуды с блестящими аспидно-черными стенками — парадная посуда бедняков, издали походит на дорогую металлическую.

Думаю, здесь будет сходно, спрос должен появиться — статусно. Но трудоёмкость...

После формовки на гончарном круге — просушивают, наводят лоск костяными лощилами. Загружают в печь и обжигают. По окончании — добавляют смолистое топливо (щепки, смоляная пакля, береста), отверстия в печи замазывают. Топливо тлеет, оставшийся не окисленным углерод оседает на стенках сосудов чёрной графитовой плёнкой, блестящей на подлощеных участках.

Ещё попробовали вариации "муравления": солью, растолчённой и просеянной в мелкий порошок, посыпают изделия, предварительно обмазанные мучным клейстером. Можно крутым соляным раствором обливать. Потом всё это обжигают за один раз. Соль превращается в пары, садится на изделия. Где она сядет, глина с солью образует легкоплавкое соединение, род стекла — мурава.

Соль — ценность, мучной клейстер — аналогично. По технологии обжига хорошо — за один раз, по технологии выживания... не сейчас. Мало сделать, надо сделать дёшево. В рамках сегодняшних наших возможностей и потребностей.

Ещё Горшеня экспериментирует с нефриттированными глазурями. Простейшая: глет свинцовый (65 %), кварцевый песок (30 %), глина (5 %). Температура обжига — 1000 ®С.

А вот фриттированные... Их надо предварительно сплавлять при 1200 — 1300 ®С. Пытается сделать. Его печка выдерживает. Но... пока безрезультатно.

По сути, Горшеня, с моей подачи, создаёт майолику: "изделия всякого рода из обожженной глины, покрытые непрозрачной глазурью и раскрашенные огнеупорными красками".

* * *

Несколько отстаём: название — от Майорки, откуда в 1115 г. были впервые вывезены генуэзцами, как военная добыча в борьбе с пиратами, испано-мавританские керамические сосуды и поливные плиты — образцы для итальянцев.

Или — опережаем? В России расцвет майоликового производства — XVIII век. Ну, Гжель, это ж все знают!

Вот тут... Ломоносов, знаете ли, спать не даёт. В 1763 г. в книге "О слоях земных" он писал о глине Гжельской:

"...Едва ли есть земля самая чистая и без примешания где на свете, кою химики девственницею называют, разве между глинами для фарфору употребляемыми, какова у нас гжельская... которой нигде не видал я белизною превосходнее...".

"Гжель" — слово балтийское. Сходно с Гжатью. Производное от балтийского gud(i)-el— (древне-прусское 'кустарник').

В основе — Гжельско-Кудиновское месторождение жирных огнеупорных глин. Глина залегает прослойками, между глиняными пластами находятся слои песка, которые достигают "несколько сажен толщины". Первый слой — глина красная — "ширёвка"; далее "пушнина" — жёлтая, средняя по качеству; в самом низу лучшая тонкая белая глина — "мыловка", которая используется для изготовления фарфора и фаянса.

* * *

Гжель — далеко. В шестидесяти верстах от Москвы. Там копать надо, семьями и артелями, "жилу искать". А здесь... Здесь вскрытая оврагами толща Окско-Волжской возвышенности. И меня начинает трясти. От того, что и вскрытого — не увидел.

— Горшеня, а где ты белую глину взял?

— А... это... ну... тама вона... а чего? Нельзя?

— Льзя. Покажи.

По склону оврага чуть ниже вскрытого шурфами края основного, красного глинища — белая полоса. Сажень высотой, три-четыре шириной. Уходит куда-то в склон. Дальше перекрыто старым оползнем.

Ё-моё!

Факеншит!

Ваня! Спокойно!

Рояль?! Нет — подарок. Подарок знающему и умеющему внимательно смотреть.

Собственно, и само красное огромное глинище, практически на окраине большого города описано только в 50-х годах 20 в. А раньше? "Руки не доходили"? Столетиями...

Если я правильно помню, найденное Горшеней — вообще одно из двух в мире месторождений белой глины такого качества.

— Посылай людей бить шурфы. Там, там, и дальше шагов через двадцать. Хочу знать — сколько её.

В 21 в. — не используется. В моё время меньше сотен тысяч тонн — не интересно. А мне, здесь и сейчас — и одна тонна — подарок. Редчайший.

Связка: белая глина — каолин — фарфор понятна? Там ещё много чего надо, но первый шаг — сделан.

Блин! Прямо под носом!

Не болтаем, не хвастаем, спокойно, по плану... Пусть ребята работают нормально. Пока.

Вот сейчас Горшеня смешивает все, что ни попадя, и пытается получить приличный состав. Чтобы покрывать посуду глазурью из смеси окисей свинца, олова, меди, железа... Интересно: а откуда гжельцы окись кобальта брали? Для своего ярко-синего рисунка? Неужели из Тунаберга в Швеции таскали? Где-то оно должно быть рядом.

А пока пробуем смеси. Чтобы раскрашивать сосуды огнеупорными красками. В вариантах и под-глазурной, и по-глазурной росписи, по сырому и по обожжённому. Других материалов у нас нет. А органические краски — горят.

Получили тёмно-коричневую поливу на основе ржавчины. Эстетически... не очень. Но есть конкретная проблема: гидроизолирующее покрытие для водопровода. Трубы для подачи воды наверх придётся делать керамическими. Им поры мучной болтушкой не залепишь.

С трубами — куча забот. Обжигать на боку — нельзя. Надо, как горшки — "стоя". Нужна печка высокая. Я бы хотел трубы саженей в пять, но... Или можно делать короткие, по метру — полтора, а потом соединять, стыки замазывать глиной и сквозь печь — "лёжа" протаскивать? А по месту чем соединять? Манжеты? Чашки с набивкой?

Ещё: пытаемся сварить стекло.

Вы будете смеяться — нет достаточного количества приличного песка. Нет просто нормального чистого кварцевого песка! В округе должно быть не меньше десятка промышленных месторождений моего времени. И с сотню — достаточного, по нынешним потребностям, размера.

Они где-то тут есть, но... Бить шурфы под снегом, не видя толком местности... Шесть проб попробовали — только одна дала приличный материал. "Карман" вокруг неё маленький. Надо расширять географию геологии.

Не сейчас.

Горшеня работает с вещами, близкими к варке стекла. "Фритты" — сырьё для нормального стекловарения в Средневековье и Древнем мире. Первая стадия, первая печка в промышленном комплексе. Мне б стекла — аж пищит! Казалось бы: поставил рядом вторую и хоть застеклись. Но... нет огнеупоров, нет песка, нет извести негашёной. То есть, оно, конечно, всё здесь есть. Но где конкретно — пока не знаю.

"Земля наша богата.

Порядка только нет".

Нафиг-нафиг! Не буду Рюрика звать! Весна придёт — сам разберусь. Где тут, в каком порядке — что лежит. В смысле: залегает.

Горшеня удовлетворенно отходит от печки — новую партию посуды загрузили, теперь можно и передохнуть.

— А отгадай-ка, Воевода, загадку: плотники без топоров срубили горенку без углов? А?

Вокруг довольно много народу: работники самого Горшени, ученики-подмастерья, плотники, доделывающие строения для гончаров...

Между гончарами и плотниками давнишняя... нет, не вражда — соперничество. Каждая группа считает своё дело самым важным, самым тяжёлым, самым изощрённым.

— Ну что, косопузые, сможете срубить горенку без углов?

"Косопузые" — частое прозвание плотников. Они таскают топоры за поясом, и от этого "пузо" рубахи выпирает в сторону.

Одни зрители начинают недовольно бурчать, другие — подхихикивать.

Горшеня допустил ошибку: загадал загадку мне. Вот, де, и самому Воеводе, по простому, как равному — могу загадки загадывать. Типа он — "особа, приближенная к императору". Вятшесть свою показывает, статус демонстрирует. Дальше по плечику похлопывать начнёт. Под ноги сморкаться. — А чего? Дело-то житейское. Среди своих-то — чего цырлихи-мырлихи разводить?

Интересно: когда у человека гонор чешется — это называется "гонорея"?

У него — чешется, а мне — думать. "Загадки разгадывать" — постоянное занятие всякого ГГ на "Святой Руси". Не разгадал — не ГГ.

Я — точно не ГГ. Я — ДДДД, долбодятел длительного действия. Но приходится доказывать. Право на "вятшесть". Не кулаком да рыком, а как межзвёздный попугай: "умом и сообразительностью".

— "Горенка без углов"? Так это горшок.

Народ, собравшийся было нелицеприятно высказаться друг о друге, о "загадочнике", "о системе в целом" и где-то даже — попихаться, начинает соображать.

— О... дык точно ж!... углов-то... и топоров у них нету... Дык они ж и не плотники... А горенка? — А — назвали... "Хоть горшком назови..." — слыхал? А тута — в обратку: горшок — горенкой назвали... Ух и хитры ж...

Горшеня — добрый человек. Но его подколки окружающих... И меня — в том числе. Надо малость "спешить молодца". Именно, что не — "уронить", не — "затоптать", а чуть — "осадить". На его же "поле":

— А теперь ты, Горшеня, мою загадку отгадай: взят от земли, яко Адам; ввержен в пещь огненну, яко три отрока; посажен на колесницу, яко Илия; везен бысть на торжище, яко Иосиф; куплен женою за медницу, поживе тружеником во огне адском и надсадися; облечен бысть в пестрые ризы, и нача второй век жити; по одряхлении же разсыпася, и земля костей его не приемлет?

Сколько ж здесь смысловых элементов? Попробуйте, ребятки, удержать их все в голове одновременно. А вечерком сходите к Аггею — чтобы рассказал про Адама, Илью да Иосифа. Это — полезно, он — души врачует, норовы умиряет. Про важность грамотности, про пользу чтения — вспомните.

И Горшене напоминание: мы с тобой, мастер мой глиняный — разного полёта птицы. Шутки шутить, загадки загадывать — по моему разрешению. А не по своему хотению. Как и все остальные дела.

Парни вокруг, как это частенько бывает в подобной ситуации, изображают "сношение ёжиков": загибают и соединяют пальцы, бормочут себе под нос. Кто-то пытается спросить соседа, тот, "потеряв мысль", лезет на "вопросителя" с кулаками...

— Ты чё! Ты, бл..., с мысли сбил! Я же ж почти...!

— Да ладно вам. Отгадка-то — та же. Горшок. Колесница — круг ваш гончарный. Череп человеческий в земле сгнивает, а черепок горшечный — нет. Ну что, повеселились загадками? "Делу — время, потехе — час". "Час" — прошёл.

Трудники, хмыкая, повторяя, обдумывая и запоминая слова загадок, возвращаются к делам. Новое впечатление их отвлекает, они чуть отдохнули, начинают чуть живее, чем работали до того. Но мне видно: все устали. Умотались. Тяжёлая, накопившаяся за недели, усталость. Надо какой-то праздник сделать...

Глава 376

На Стрелке идёт "реставрация": восстанавливаем прежние, из Пердуновки, технологии. С необходимыми модификациями.

Основной принцип: "сделать из дерьма конфетку".

— У нас этого... дерьма — девать некуда! Сказывай — куда выбросить!

— Много? Так зачем выбросить? Давай новое "конфетное производство" сделаем.

Воспроизвели, например, "поташное производство". Вычистили от золы и углей, под это дело, все костровые места, очаги. Процесс низкотемпературный, неспешный — вымачивание да выпаривание. Школа ответственности: держи градус. Пока не критично: запорол — исправил.

Мыла бы сделать... Нет жира. Овец, что взяли у Яксерго, прирезали и освежевали. Пустить их жир в пром.переработку... Мало его. Да и Домна мне голову оторвёт — его же есть можно!

В "Святой Руси" масса "товаров двойного назначения". Можно переработать и получить что-то... прогрессивное. А можно перевести на дерьмо. Человеческое.

Попандопулы! Чаще заглядывайте в выгребную яму!