Все произошло практически мгновенно. Не помнящий себя от бешенства Андрей сорвался! Со свистом корни вырвались на воздух и начали стегать двух связистов.

— Мой бог, что это? — застыв столбом от увиденного, проговорил первый. — Я что, сплю?

— А-а-а-а-а-а! — завопил дурным голосом второй, пытаясь закрыть голову от древесных плетей. — Прочь, прочь, дьявольское отродье!

Полевой китель мышиного цвета оказался отвратительной защитой от обычных веток, так и норовящих выдавить твои глаза. Древесные плети вспарывали целые борозды на скорчившихся от боли и ужаса людях. Сквозь свисавшую лохмотьями ткань просвечивало не знавшее загара тело, превращавшееся в одну сплошную рану.

Андрей продолжал хлестать не переставая. Удар за ударом ветки обрушивались по распластанным телам. Они молчали, перестав даже хрипеть и стонать. В воздухе стояло лишь чавканье, с которым плети врезались в окровавленную плоть. Он остановился лишь тогда, когда почувствовал, что на него кто-то смотрит. От удивления Андрей даже вздрогнул — ствол пронзила легкая едва заметная судорога. На него смотрела девочка! Невысокое создание с огромными глазами с ужасом смотрело прямо на него и её взгляд пробивался сквозь шевелящуюся листву, охапку окровавленных веток, шершавую кору. Казалось ее взгляд проникал прямо в его душу. В этот момент он испытывал совершенно необыкновенные чувства, которые подобно бурлящей реке переполняли русло его сознания и грозили снести все преграды на своем пути.

Девочка буквально вросла в корневой клубок. Ее острые коленки вдавились в рыхлую землю у подножия ствола, а худенькое тельце съежилось. Она была похожа на дикого зверька, которого впервые взяли на руки, от чего он шипел, приподнимал шерсть на загривке и прижимал крошечные ушки к своей голове.

'Бедное дитя, — пробормотал он, еле шевеля тучей листвы. — Ты же боишься... Не бойся меня! Я тебя не обижу'. Откуда-то из глубины зеленой массы начал вытягиваться тонкий 'шнурок' с несколькими ярко-зелеными листочками на конце. Прямо на глазах от длинной веточки осторожно потянулись молодые побеги. 'Не бойся, деточка, — шелестели листья. — Я не страшный'. Ветка, превратившаяся в вытянутую и отдаленно напоминавшую человеческую кисть, замерла у плеча ребенка.

— Не надо, — прошептала еле слышно девочка, не сводя потрясенных глаз с дерева. — Не надо... Не трогай меня!

Застывая на миг ветка осторожно поползла обратно. втягивая в себя лишние пальчики. 'Иди, кроха, домой, — махнул Андрей на прощание веткой. — Иди и быстрее'. Она неуверенно кивнула копной спутанных волос и с трудом поднялась на ноги, а через несколько секунд ее потемневшие от грязи пятки уже сверкали на дороге.

'Ну вот, — добродушно бормотал Андрей, слегка покряхтывая корой. — Дел натворил, а теперь убирай... Чего же мне с этими делать-то? Закопать что-ли?'. Нижние ветки, изогнувшись почти до самой земли, ухватили трупы за ноги и потащили к оврагу, что пробрался почти до самого дерева. 'Полежите здесь! — распрямил ветки дуб. — Думаю, вам это пойдет на пользу, да и мне удобрения не помешают'. Сверху на сгрудившиеся трупы он набросал земли, осыпав край оврага.

В справной избе, единственной из села, красовавшейся своей новой крышей, горел яркий свет, а из-за неосторожно приоткрытого окна доносился рассерженный голос.

— Вот, дуреха-то! — шипел, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, мужчина. — Сколько раз тебе говорил! Не ходи! Не ходи! Ничего с твоей бабкой не случиться!

Раз! Раздался громкий хлопок! Кто-то, по-видимому, не сдержался и тут сразу же заголосил женский голос:

— Ой, мамоньки, что же теперь будет? Что же теперь с нами будет? Боже ты мой, за что же нам такая напасть-то?

— Заткнись, Марфа! Бог мой, целый дом баб и никакого толку! Уймись, и без тебя тошно! ... Подожди-ка, окно-то у нас открыто. Вот дура! Тише вы все! Идет кто-то!

В дверь громко постучали. Хозяин, крупный мужчина с длинными холеными усами, с тревогой посмотрел в сторону сеней. Стук раздался вновь и было в нем что-то знакомое. 'Свой кто-то, — подумал староста, с кряхтеньем подходя к двери. — Чужие так не стучат! Немчура давно бы уже дверь ломала'.

— Кого там еще принесло?! — с деланным возмущением закричал он.

— Степан! — донеслось из приоткрываемой двери. — Это же Григорий! По делу к тебе.

Из-за двери показался кряжистый мужик с крупным свертком в руках. Следом за ним в комнату вошли еще двое, являвших почти копией первого. Они также были невысокими полными мужиками с роскошными усами и едва пробивавшейся сединой. На всех троих красовались расстегнутые пиджаки и широкие темные порты, заправленные в смазанные дегтем сапоги.

— Вона сколько вас?! — даже не удивился хозяин. — Ну что же, прошу к столу, раз уж пришли! Марфа, где ты дура-баба! Гости у нас! Давай накрывай!

— Не суетись, хозяюшка! — густым басом проговорил один из гостей, вытаскивая из свертка крупную бутыль. — У нас все с собой...

Они степенно расселись за столом, который словно по мановению волшебной палочки оказался заставлен продуктами. Странное это было сборище! С одной стороны, собрались вроде бы как и знакомые друг другу люди, а с другой — сидели они молча, словно воды в рот набрали.

— Ну, панове, пора и честь знать, — прогудел Григорий, решительно ставя на стол граненный стакан. — Благодарствуем тебе Степан за хлеб да соль... Дело у нас к тебе одно есть. Поговорить треба.

Староста внимательно посмотрел на говорившего.

— Люди говорят, что с внучкой твоей несчастье сегодня приключилось?! Бают, вроде как ссильничать ее кто-то хотел, да не вышло!

Хозяин напрягся; его огрубевшие от работы пальцы вцепились в край стола, а лицо медленно наливалось багровым цветом.

— Мало ли что бабы языком треплют! — прохрипел он. — Нету им никакой веры! Сбрешут — не дорого возьмут! А внучка моя цельный день дома по хозяйству моталась — то в огород, то в хлев. Некогда ей шастать, да с нехорошими людьми разговаривать.

— Степан, мы тебе не чужие люди, — наклонился над столом Григорий. — Я кум твой, Михай вон шурин, а тезка друже твой давний... Не бреши нам! Галька моя видела, как твоя неслась как оглашенная со стороны леса, да орала. Говорят, совсем девчонка с ума сдвинулась. Такое гутарит, что смех и грех один! Что нам скажешь на это?

Тяжело вздохнув, староста пробормотал:

— Ладно, поговорим и сами решайте, что там случилось... Эй, Марфа, где тебя опять носит? Позови нашу бедову девку! Чтоб одна нога там, а вторая здесь!

Через пару минут перед мужиками появилась заплаканная девчонка. Он застыла посередине комнаты с низко склоненной головой, так что собравшиеся видели лишь ее макушку.

— Давай, Танька, рассказывай панам, как все было, — угрюмо проговорил Степан. Что все как на духу, а то опять ремня у меня получишь! Говори, не молчи!

Девочка робко подняла голову и большими глазами уставилась на гостей.

— Я к бабуле шла, — дрожащим голосом начала она. — Я к ней кажную субботу хожу прибираться... Иду я через Зиновий лужок, где буренку нашу в прошлом годе волки задрали. Иду, значит-ча, по дороге...

— Хватит тары-бары разводить! — рявкнул старик на съёжившуюся от испуга девочку. — Говори по делу! Что случилось!

— Немчины ко мне пристали! — внезапно разрыдалась она. — Двое... Лаялись они, лаялись, да полезли ко мне.

Мужики как-то странно переглянулись. Дело принимало опасный оборот, грозящий в случае огласки смертельной опасностью не только для семьи девочки, но и для всей деревне.

— Руки свои растопырили и идут на меня, — продолжала плакать она, размазывая кулачками слезы по лицу. — А я к дубу прижалась и плакать начала! А толстый такой...

— Подожди, деточка, — прервал ее один из сидевших. — Панове, нехорошее это дело — смердит оно плохо! Я не в обиде буду, если кто встанет сейчас и уйдет до хаты. О детках своих лучше подумайте...

— Ты что, Михей, совсем нас за иродов держишь! — вспылил его сосед. — Детки, детки... У всех у нас детки и что теперь сидеть и молчать! Сегодня у Степана внучку ссильничают, завтра у меня, а потом и к тебе заявятся! Давай, Татьяна, рассказывай, что дальше было. Куда немчура то делась?

— Боженька мне помог, — тихо прошептала она, перекрестившись на образа. — Боженька этих поганных от меня отвел! Дубу повелел он защитить меня, что тот и исполнил.

— Вот, панове, это она и твердит цельный вечер, — тоже перекрестившись кивнул староста. — Я её и так и эдак спрашиваю, а она все свое талдычет — Боженька ей помог, Боженька от беды спас! Дочка, мать её, покойница, царство ей небесное, набожная шибко была! Вот и внучка тоже туды подалась.

— Ты, дочка, не спеши, — подошел к девочке Михей и разгладил ее волосы, непослушными прядями спадавшими на лицо. — Поплачь, поплачь! Нету больше этих иродов! Нету. Боженька их всех прибрал к себе. А как, говоришь, дуб-то помог тебе?

С благодарностью посмотрев на него, Таня шмыгнула носом и продолжила:

— Он как потянется к ним ветками, как схватит! Они руками машут, кричат. Тут как начал дуб ветками хлестать их... Хлестал — хлестал, хлестал — хлестал!

До поздней ночи в доме старосты горел свет. За это время гости уже прикончили и первую бутыль, а потом и вторую, что незаметно выложила на стол хозяйка. Долго они говорили: и так и эдак спорили, да рядили. В конце концов, решили сидеть молча и ждать, что дальше будет.

Над столом кругами огромная жирная муха. Круг за кругом она кружила над склонившимся над бумагами человеком. Зеленоватое, переливающийся в восходящих лучах солнца, брюшко, то приближалось к самому уху, то наоборот отдалялось, что делало противный жужжащий звук еще более надоедливым. Хлоп! Не выдержав, человек резко ударил по зловредному насекомому пачкой бумаги.

— Проклятье! — закричал он, когда летающая тварь благополучно избежала гибели. — Что за чертова страна?! Чертовы мухи!

Через мгновение дверь открылась и в деревенской горнице появился заспанный солдат — глаза красные, гимнастерка в складках.

— Господин капитан?! — его голос был полон рвения и выражал такое почтение, что офицер почувствовал себя минимум на одно звание выше, а может быть и на два.

Несмотря на остро испытываемое раздражение, Курт Штеффель, командир истребительной команды 137 пехотной дивизии, сдержался от очередного проклятья и почти спокойным голосом спросил:

— Ты вызвал старосту? Так, что стоишь? Бегом!

Всегда отличавшийся крепкой выдержкой, практически стальными нервами, Курт с удивлением отметил, что срываться стал гораздо чаще. Если в польскую или французскую компанию о его самообладании и целеустремленности ходили легенды, что не раз было отмечено и командованием, то сейчас и здесь он словно с цепи сорвался.

— О, черт! — вновь вспылил он, с силой ударив по столу. — Это насекомое меня уже достало!

Сейчас, когда срок его командировки на Восточный фронт исчислялся уже несколькими месяцами, Штеффеля начали все чаще посещать странного рода откровения, о которых даже подумать было страшно. 'Все дело в этой чертовой стране! — зло смотрел он на гору скопившихся перед ним бумаг. — Везде, как у людей! Все на своем месте, все ясно и понятно. Начальник сказал — подчиненные сделали. Но здесь... Эти...'. Его уже мучило не злоба, а самая настоящая ненависть — ненависть ко всему, что он здесь видел, и кого здесь встречал.

— Где же этот баран? — заорал офицер в сторону двери. — Если через десять минут его здесь не будет, то ты, Зейдель, отправишься в штурмовые части!

'Как же можно равнять их и нас? — снова и снова возвращался он к мучающей его мысли. — Всегда и везде были и есть те, кто лучше, умнее и сильнее, те, кто более активны, культурны и, в конце концов, цивилизованны и все остальные! Это же закон мироздания! Это же понятный все принцип жизни! Как этого можно не понимать?!'. Его рука во время всего этого мысленного монолога непроизвольно скользнула к кобуре и через несколько секунд на стол лег вороненный металл.

— Господин капитан, староста доставлен, — через приоткрытую дверь раздался голос ординарца и в комнату ввалился потрепанный мужичок.

— Наконец-то, вы почтили нас своим присутствуем! — преувеличенно радостно воскликнул капитан. — Я так долго вас ждал, так ждал, что почти и не надеялся на нашу встречу!

Степан, по всей видимости, радости немецкого офицера не разделял. Понурив плечи, он стоял около двери и с непроницаемым видом мял матерчатую кепку. Когда его сорвали с кровати и дали несколько раз по зубам, он чуть не умер от испуга. 'Узнали, ироды! — до пят пробил его холодный пот. — Кто же рассказал?! ... Боже! Что же будет с Танькой?!'. Однако, разозленных солдат интересовал лишь он один и больше никто.

— И что мы молчим, господин Степан? — офицер говорил по русски довольно неплохо, правда с легким акцентом. — Кого мы ждем? Или может просто не хотим сотрудничать с германским командованием? А?

Продолжая мять кепку, староста сглотнул образовавшийся в горле комок.

— Так я за всегда готов, — с трудом вдавил он звуки из пересохшего горла. — Я что против?

— Отлично, господин Степан! — оживился Курт, энергично потирая руки. — Значит, мы готовы... Тогда рассказывайте, кто из вашего села помогает партизанам? Назовите мне имена, фамилии.

С лица старосты в этот момент можно было писать живописные полотна с психологическим уклоном. Его брови приподнялись, щербатый рот слегка приоткрылся, а в глазах плескалось просто вселенское удивление.

— Партизаны? — пробормотал он. — Господин офицер, помилуйте ради Бога, какие партизаны? Откуда в наше местности могут появиться бандиты? Да мы же за германску власть всеми руками и ногами согласны! Вот этими самыми руками любому сверну его поганую головенку, — староста протянул к немцу свои здоровенные, похожие на небольшую лопату, ладони. — Да, какие у нас партизаны?

— Хватит! — офицера словно подбросило со стула. — Хватит рассказывать мне сказки! Я, что похож на дурака, которому можно пудрить мозги?!

Он подскочил к старосте и начал выговаривать:

— Германский Рейх — это вам не большевики! Вы меня понимаете? Это раньше можно было без устали болтать языком и ничего не делать! Все! Хватит! Я вам покажу немецкий порядок! Я почти два года не вылазил из лесов... Ты меня слышишь, старый пень? Целых два года я скакал по лесам и ловил этих чертовых маки! За это время я понял одну вещь...

Он сделал недолгую паузу и с намеком посмотрел на старосту словно ждал от него какого-то откровения. Однако тот, по-прежнему, сохранял на своем лице столь искреннее недоумение, что было крайне сложно его в чем-то обвинять.

— Я понял одно — всегда, я повторяю всегда, партизан поддерживает кто-то из местных! — палец Курта выразительно устремился вверх. — Недалеко от вашего села происходят крайне неприятные события, которые мне приказано прекратить в самые кратчайшие сроки. И будьте уверены, я прилажу максимум усилий, чтобы полностью решить эту проблему! — через секундную задержку он продолжил. — Месяц назад пропали два связиста — от них нашил только погнутые велосипеды. Около двух недель назад пропал целый грузовик с обмундированием. Потом кто-то напал на полицая из соседнего с вами села. Его тело и оружие до сих пор не найдено. Все это произошло в непосредственной близости от вашего села! И ты мне еще будешь говорить, что у вас здесь нету партизан?!