Ученик-ориджин_версия

— Близорукость, минус три с половиной на каждый глаз. — значит очки не из новых. В самых новые версиях делают линзы практически одинаковыми по толщине вне зависимости от уровня искривления. Хотя начиная с минус шести и это не спасает, приходится переходить на контактные линзы. Что уж там говорить про мои минус восемь с половиной.

— Тогда в любой оптике, у них должен быть свой окулист. Но подожди до завтра, я сам ношу линзы, может быть смогу подсказать. — девушка кивнула, и попрощавшись, ушла.

А я решил не откладывать.

— Еситару-сан? Мне нужен комплект контактных линз на минус три с половиной, приложите все версии, включая однодневные. Благодарю. — иметь знакомого окулиста, владеющего своей небольшой оптикой, довольно полезно. Как минимум в качестве товара можно не сомневаться.

Они будут у меня уже сегодня вечером, так что у девушки не будет времени передумать. А то знаю я, с каким трудом люди переходят на контактники, несмотря на все плюсы.

И у меня, похоже, появилась еще одна причина посещать это учебное заведение.

* * *

— Акира-сан, вас хочет видеть Васимине-сама. — после стука донеслось из-за двери.

Дорогой дядя вернулся, и явно не против со мной встретится.

Кабинет и личные комнаты главы клана вот уже пять поколений находились на третьем этаже особняка. Говоря точнее, весь третий этаж и был личными комнатами.

Как оказалось, вызвали не меня одного. У дверей мялась Юна, явно ожидая меня.

У нее всегда были проблемы в общением с отцом, и наедине она предпочитала с ним не встречаться.

Кивнув сестре, вошли в кабинет, синхронно поклонившись. Родственные связи это, конечно, замечательно, но есть глава клана, и есть все остальные. Мне позволено очень многое, но эта не то, в чем можно проявлять своеволие.

Мужчина средних лет в традиционном кимоно, к которому он питал слабость. Черные волосы, достаточно симпатичное лицо, очень похожее на мое собственное. Асаги Вашимине.

Легкий кивок, указывающий на кресла перед столом. Понятно.

Сесть, распрямив спину. Дышать легко, ровно. Не отрывать взгляд от глаз. Сестре проще — она хотя бы может уткнуться в пол.

Спустя какое-то время дядя, видимо, рассмотрел, что искал и удовлетворенно отвел взгляд.

— Дочь. Как твои успехи? — все в комнате поняли, что дело не только и не столько в школьной учебе.

Каждый вопрос, заданный им, имеет свою цель. Мне плохо давались такие психологические игры, но что-то явно происходило с Юной.

Хотя нет... Он уже назначил ее в наследницы, это стало понятно еще три года назад, но теперь обучение явно входит в ключевую стадию.

Экономика и теория управления это, конечно, хорошо, но рыдала по ночам она явно не из-за них.

— Я справляюсь, ото-сама. — а ведь голос не дрожит. Рука за спиной, конечно, трясется, но это видно только мне.

Даже гордость за сестру берет.

Дядя задумчиво кивнул.

— Я вижу. Отличная сдача экзаменов. — явно внутрисемейных, от которых или освободили, или начнутся через пару лет, как мне тоже исполнится шестнадцать. — Можешь быть свободна.

И к чему это представление? Не верю, что мне показали это случайно. Похвалить ее он мог, и не вызывая меня. И уж тем более не используя такие нарочито неуклюжие эвфиминизмы.

Девушка явно облегченно встала и вышла из комнаты. Я успел только ободряюще улыбнуться.

— А ты чем можешь похвастаться, сын? — в глаза снова уперся давящий взгляд, и пришлось срочно собираться с мыслями.

Все мои действия у него в отчетах, вплоть до минуты.

— Ничем, отто-сама. — если он так хочет это услышать.

— И как ты это объяснишь? — это такой нагоняй?

— Вы не давали мне никаких задач, и не выставляли никаких требований, Вашимине-сама. — я его и видел то пару раз в месяц, и то от встреч удавалось спрятаться.

— А ты не способен ничего добиться без указаний? — оправданное презрение в глазах.

Да сколько угодно.

— У тебя на протяжении последних трех лет были неограниченные ресурсы. Как ты ими распорядился?

Пропил, Вашимине-сама. Только я этого не скажу, конечно.

В таких случаях лучше молчать.

— Ты их пробухал. Лишившись контроля ты не нашел ничего лучшего, чем утопить свободу в бутылке. — и ведь даже гнева нет. Впрочем, неудивительно. Это продолжалось последний месяц и он мог прервать это в любой момент. — И что с тобой делать?

— Я приму любое наказание, которое вы сочтете нужным назначить, Вашимине-сама. — не оправдываться. Никогда и ни при каких условиях. Первое правило, которое он же в меня вбил.

— Конечно, примешь. — он задумчиво покачал головой. — Вон.

Вот как... Ну, я на это упорно напрашивался.

Встать, поклонится.

— У меня есть время до утра? — уходить посреди ночи не хотелось бы.

В голове было странно пусто, но что самое странное, я был полностью согласен с происходящим. Все казалось удивительно правильным.

— У тебя есть право вернуться, если решишь, что твое наказание исчерпано. — "если сочтешь, что исправился" — вот настоящий смысл фразы.

— Благодарю за все, дядя. — глубокий поклон, выйти из кабинета.

Чемодан — небольшой, для поездок на пару дней, уже заботливо стоял у открытого шкафа.

Школьная форма, две пары штанов, три рубашки, пять маек, кофта, нижнее белье и носки — все необходимое из одежды. Аптечка сверху.

Ударить по столу, чтобы скрытое под лакированной панелью отошло. Дальше отогнуть тонкий слой дерева, бинго. Ровная стопка одинаковых купюр, с которых угрюмо смотрит старик Фукудзава. Давно созданная заначка, в кои то веки пригодившаяся.

Одну купюру в кошелек, половину в чемодан, оставшиеся по внутренним карманам.

Все. Больше меня ничего в доме не держит.

Забавно, но когда я вышел из поместья, погода была более чем приятная. Теплый вечерний ветер приятно дул в лицо, а деревья шелестели листвой.

Подошел к банкомату — нужно проверить одну вещь.

Ввести карту, пароль, проверить счет... Внимание, введен лимит на выдачу.

Пятьдесят тысяч йен.

Значит, дядя не решился оставить меня поначалу совсем без средств. Почти пятьсот долларов — хватит на пару недель, если вместе с едой. Вместе с наличкой оказывалось около тысячи.

Неплохо. Хотя бы три месяца точно продержусь, а там. Там посмотрим.

В конце концов, мне никогда не запрещал вернуться.

Другое дело, что я никогда никого не оправдывал — так с какой радости исключением должен стать я сам?

Найти ночлег оказалось гораздо сложнее, чем я думал — отели упорно отказывались оформлять на меня номер, как только видели цифру четырнадцать в документах. То же самое качалось хостелов, а обзавестись собственной квартирой в городе я так и не удосужился. Раньше всеми подобными вещами занимался специальный человек, и такие формальности проблемы не представляли, но теперь это встало в полный рост.

Конечно, можно позвонить любому из знакомых, но это будет означать вынос клановых дел на публику, что еще сильнее ухудшит мое положение. Особенно — в перспективе. В принципе, оставалось только покупать коробку. Что выходом, в общем то, тоже не являлось.

На самом деле есть только одно место в городе, где можно остаться на ночь вне зависимости от возраста и прочих мелочей жизни — аэропорт. Но для этого нужно купить билет, притом на следующий день, и это альтернатива на один-два раза — дальше деньги кончатся. Макдональдсы и метро это тоже вариант, но полиция поставит на заметку... И дальше это превратится во что-то совсем неприятное.

Хотя оставались церкви и кладбища, где, наверное, можно было бы договорится со смотрителями о простое на матрице за умеренную сумму... Но опасно, опасно. Конечно, многие подумают, что Васимине просто сбежал от семьи по глупо-подростковой причине, но найдутся особенно отмороженные кретины, которые решат этой ситуацией воспользоваться... А у меня с собой только два магазина на тридцать шестой глок.

Двенадцать патронов, плюс шесть в самом пистолете... Не густо. Отбиться от мелкого криминала сойдет, но на большее рассчитывать не приходится. К тому же ресурс не возобновляемый.

Ладно. Сегодня заночую в аэропорту, а там посмотрим. В конце-концов, это не столько наказание, сколько возможность исправить ошибки.

Заказать онлайн самые дешевые билеты на завтрашнее утро — в соседнюю префектуру, и можно двигаться. На мое счастье, аэроэкспресс был доступен круглосуточно, так что доехав до промежуточной станции, сел в него.

Аэропорт встретил меня одиннадцатью часами ночи, ярким светом и толпами людей. Комфортного зала ожидания не было, и возможности посетить его до начала регистрации не будет, так что пришлось устроиться на кресле у выхода. Чемодан у ног, телефон в руках, подключенный к зарядке — ни малейших подозрений у работников аэропорта я вызвать не должен.

И теперь, когда туман в голове поулегся, у меня выдалось время подумать.

Почему я так спокоен?

Меня вышвырнули из дома, у меня всего кусок зелени, возможности вернутся туманны, и даже ночлег не найти. Вполне возможно, что конкуренты уже узнали о случившемся, и меня ждет увлекательная поездка в одну сторону в багажнике.

Но... Черт возьми, это чувствуется настолько глубоко правильным действием со стороны дяди, что не получается злиться. Да, сейчас будет тяжело. Но я потратил все шансы по-хорошему — теперь там, где раньше можно было легко пробежаться, придется идти. И это хорошо, потому, что всегда есть варианты хуже.

Я по крайней мере не вынужден ползти по трупам, выгрызая каждый доллар. У меня есть деньги на первое время, оружие, умение им пользоваться и даже вариант напросится на постой к какому-нибудь однокласснику за умеренную плату. Хоть бы и к той же Ямада, если получится ее убедить — тем лучше, что линзы успели привезти до того, как я ушел из дома. После приятного сюрприза становится сложнее отказать.

Все гораздо лучше, чем могло бы быть. Но все-таки не так хорошо, как хотелось бы.

* * *

Выспаться не получилось. Точнее, около четырех часов утра я все-таки вырубился прямо на столике, за которым сидел, но через два часа все равно пришлось вставать — в школу нужно сходить. В конце концов, обед у меня там оплачен. Уроки начинались в восемь, так что двух часов более чем хватило, чтобы доехать.

Слухи еще не разнесись, да и не могли, так, что от меня требуется просто держать лицо. А вот через пару недель станет уже тяжелее... Либо жертвовать репутацией в будущем, и искать подработку, или уходить к клановым истокам. Так как школа только открылась, прятать чемоданчик в личном ящике получилось незаметно. Но это на один раз — мне крайне нужно место, где можно кинуть вещи и переночевать в темноте. Хоть бы и конура два на два метра. И ведь снять такую можно хоть за десять баксов, но не дают законы.

Когда я сел за парту в темном классе, меня чуть не вырубило. После толп народа и яркого света холла аэропорта это было почти, как лечь в кровать. Ладно. До начала занятий еще полтора часа.

Разбудил меня тычок в плечо.

— А? — не сразу понял, где я.

Блондинистое личико в очках только покачало головой и село рядом.

— Просыпайся. Урок начнется через минут пять. — чудя по улыбке, она чуть не смеется.

— А... Да. Спасибо. — вырвался зевок. — Ямада-сан, я забыл учебник. Вы можете поделиться?

— Конечно. А забыл какой? — эх. Не люблю выглядеть глупо.

— Все... Тяжелая ночь, — и ведь даже ни следа удивления.

— Понятно. Тогда садись со мной, — я кивнул и пересел.

Как же меня шатает. За последние двое суток я толком поспал часа четыре, не больше.

— Спасибо, — первой математика, и нужно хотя бы просто не вырубится. Конечно, о мне подумают очень некрасиво, но между "выгнали из дома" "мажор отрывался до утра" они выберут второе. И это не так плохо.

— Кстати. Вот линзы, тут всех типов, пусть лучше лежат у вас. Не знал, какие подойдут лучше. — эта долбаная картонная коробочка уже надоела, и отделаться от нее было приятно.

— Эм... Спасибо? — который раз за последнюю минуту прозвучало это слово?

Но черт, я вообще не в том состоянии, чтобы разговаривать. Я сюда есть пришел.

— Ямада-сан... — раздался вздох. Судя по звуку, перед лицом поставили книгу.

— Спи уже. — прелесть, а не девушка.

— Блаагода... — "рю" осталось несказанным.

Я все-таки уткнулся в свои локти и под бормотание вошедшего математика благополучно отключился.

Во второй раз я проснулся так же, как и в первый, только за окном уже было светло, а в классе никого не было. Ну, кроме девушки. Тело отдавалось приятным теплом, а голова наконец-то была ясной. Относительно, конечно — для идеала бы еще сигарету, но черт с ним.

— Выспался, Акира-кун? — теперь я кун. Ладно, после такого позора может.

— Да, Каори-сан. — мне так теперь тоже можно, раз уж пошла на сближение.

— Эти линзы... Сколько я должна? — гм.

Во мне столкнулась новоприобретенная жадность и привычки.

В приниципе, ничерта толком она заплатить все равно не сможет, а мне они достались бесплатно. С другой стороны, мне сейчас нужны даже не толком, а вообще хоть что-то.

Ладно. Я об этом пожалею, но переводить этот разговор в торговлю не буду. Будем считать благодарностью за утро и вложением в хорошее отношение...

— Это подарок. — а вот теперь посмотрим на реакцию. С одной стороны, ее сейчас должны мучать приличия — подарки просто так не принимают, они обязывают отдариться хотя бы в моральном плане. С другой — такая же жадность. — Денег не приму. А вот прогулку — с радостью.

Да, старые привычки так просто не переломить. Нужно пару недель поголодать.

Не такая уж отдаленная перспектива, учитывая то, что бесплатный обед я проспал.

— Хорошо. Куда пойдем? — так. Самое дешовое, но при этом не выходя из образа.

— В городской парк? — расходы максимум на мороженое.

Эх. Как же проще было с золотой визой.

— Пошли. — вот как она умудряется улыбаться настолько много?

— Каори-сан, расскажите о себе. — лучший способ вести общение — спрашивать. Люди любят говорить и слышать о себе, и никогда не скучают в процессе.

— Я... — так, мне кажется, или она помрачнела? Незаметно, но все равно. — Как уже говорила, скрипачка.

Девушка запнулась.

— Расскажи лучше о себе, у меня довольно скучная жизнь. — произойди этот разговор вчера, я бы уже забрался в ее личный файл. Потому что просто так люди не мрачнеют когда спрашивают о прошлом.

Особенно, когда им четырнадцать. Что там? Child abuse?

И ведь даже не спросишь.

— Ну, мне про себя тоже особенно нечего рассказть. — уже много раз обжегся. Начнешь рассказывать про отдых в другой стране — и на тебя уже волком смотрят. А рассказывать, урезав до минимума просто нечего.

Мы замолкли.

Молчание было неуютным, но ожидаемым. Итак. Найти тему для разговора с девушкой, которая не хочет говорить о себе.

Да это само по себе уникальное явление, черт побери.

— А ты никогда не пробовал играть? — о, позор мне, разговор поддержал не я.

— Пробовал, на саксофоне. Быстро разочаровался. Я очень люблю музыку, но сам в нее не могу. — раздался хмык.