Ночное небо

Упала последняя капля. Мутная жидкость в хрустальной чаше вскипела и забурлила.

— Видишь, я был прав. Она больше не будет Сэйлор Мун. Никогда. Теперь можно начинать вторжение.

Часть вторая. Свобода и одиночество

— Мама...

— Да, Банни.

— Мама, мне уже шестнадцать... Я поступаю в старшие классы, и...

— Ты хотела бы пожить одна?

— Да. Ты не сердишься?

— Это должно было случиться. Просто я... надо же, я даже не заметила, что с возрастом твои волосы потемнели. Всегда помнила тебя блондинкой... И глаза у тебя потемнели... Совсем большая стала...

— Мама, ты что?

— Все в порядке. Мне просто придется привыкнуть, что ты выросла. Мы с папой уже говорили... Ты согласна пожить в общежитии гимназии Джубан? У них там целый студенческий городок. Ты сможешь ходить на курсы перед экзаменами. И будет больше времени поспать.

— Мама, спасибо! — Банни бросилась на шею матери.

— Не за что. Вот. Мы даже уже подали документы... Через неделю можешь переехать.

— Мама, спасибо!!! — Банни бросилась наверх.

Малышка ворвалась в комнату, когда она уже упаковывала последний чемодан.

— Это правда?!

— Что?

— Ты... уезжаешь в городок колледжа...

— Да, я теперь буду жить одна. Не буду никому мешать.

— А я? — как больно... Ты должна. Уходя, уходи.

— А ты останешься здесь, если хочешь. Погости у девочек. Ты ведь всегда этого хотела? Ты всегда говорила, что не хочешь жить со мной. Мамору я тоже оставляю на твое попечение.

Малышка машинально кивнула, но потом до нее дошел смысл сказанного:

— То есть как?

— Мы расстались, — Банни закрыла последний чемодан, — Все. Пора. Не скучай по мне. Мой телефон в записной книжке мамы. Но я думаю, он тебе не понадобится. Вы прекрасно справитесь без меня.

С этими словами Банни подхватила сумки и спустилась вниз.

Где-то. Тогда же

— Видишь. Она обрубила все нити, ведущие назад. Сэйлор Мун больше не существует.

— Ты прав. Через месяц мы начнем.

Токио. Округ Джубан, студенческий городок

— Здравствуйте, это дом Банни Цзукино. Меня нет дома, или я просто не хочу с Вами говорить. Оставьте свое сообщение после сигнала, — Лампочка мигнула. Это избавит ее от разговоров с девочками, или Мамору, если они будут звонить. Но они не будут. В этом Банни была уверена.

Она стояла посреди типовой комнаты общежития. Голова кружилась от ранее никогда не испытанного ощущения. Свободы и одиночества. Теперь — зови, не зови, никто не придет на помощь. Пора, наконец, научиться самой справляться с неприятностями. Они были правы, но она не нуждается в их жалости. Она справится. Просто ради себя. Пора повзрослеть до конца.

Нечаянно она поймала свое отражение в зеркале. Там, по другую сторону стояла стройная девушка, с темно-синими, как ночное небо, глазами и черными волосами, заплетенными в оданго и два хвоста, похожие на заячьи уши.

Повинуясь какому-то внутреннему зову, Банни взяла со стола большие ножницы...

Волосы были обрезаны немного неровно, но теперь так даже модно... Черные, как ночь, локоны, почти доходили до плеч, завиваясь на концах. Чуть длиннее, чем у Хотару... Из-под отросшей за весну челки смотрели темно-синие глаза. Банни внимательно смотрела на себя в зеркало. С новой прической, в джинсах и темной кофточке, которую надела утром, она выглядела... иначе. Старше. Абсолютно непохожей на себя прежнюю. Ну, вот и прекрасно!

В тот же день она записалась в секции кендо и дзю-дзюцу. С сегодняшнего дня прежней Банни объявлялась война. Она и так припозднилась с этим.

Неделя спустя. Токио. Округ Джубан, городок колледжа, секция кендо

Это было похоже на полет. Полет — падение, когда не понимаешь, падаешь ты или летишь. Сейчас она стояла в тренировочном зале с боккеном в руках, и пыталась медитировать. Предыдущее занятие уже закончилось, ее — еще не началось. Оставалось полчаса, — она с самого начала приходила на тренировки кендо пораньше, — настроиться, посмотреть, как работают другие... Меч. Если представить, что это не деревянная палка, а настоящий, стальной меч... острый, как бритва... Она приняла основную стойку. Так. Теперь взмах... нет. Не то. Опять не то. Что же мешает?.. Она опустила руку с боккеном и вышла во внутренний двор, где в хорошую погоду проводили тренировки.

Банни всегда ходила на самые поздние занятия. Сразу после обеда она шла в компьютерный класс, потом на единоборства. Пока у нее не больно-то получалось. Тайфэн сказал, что она слишком много думает... "Тайфэн" — это было прозвище студента, их инструктора по борьбе дзю-дзюцу. Его так все и называли "Тайфэн-сэнсей"...

Не думай том, что надо сконцентрироваться... просто ни о чем не думай. Стань едина с мечом... Нет. Не выходит.

Банни медленно, очень медленно приняла основную стойку и закрыла глаза. Неяркое вечернее солнце согревало ее лицо. С моря дул легкий ветер, который шевелил ее волосы. Волосы полагалось подбирать, но занятие ведь еще не началось... И если стоять вот так, на площадке, можно забыть о том, что в ста шагах проходит оживленная улица... там ее нет. Она гораздо дальше. Там, далеко, за гранью восприятия... А здесь только она. Есть еще гравий под ногами, ветер и солнце. Опора, ветер и солнце...

Земля... шаг. Ветер — руки начинают движение. Солнце — теплая рукоять в ладонях, и кисть завершает движение. Простой прямой удар.

Основная стойка. Земля... ветер... солнце. А ночь? Интересно, каково это ночью? Тогда есть темное небо... рука движется снизу вверх. Есть ночной ветер... поворот тела. Есть Луна — бледная точка на грани восприятия. Есть звезды... стремительное движение кисти, подобно движению луча к Луне. Ох, про землю-то я забыла! Ощущение удара о гравий...

Мир внезапно стал одним большим небом, полным огней. И большая мерцающая звезда красноватого оттенка нависает над ней. Откат, встать, меч описывает полукруг, заставляя потенциального противника отшатнуться и давая выигрыш во времени. Шаг назад, основная стойка.

— Молодец, девочка.

Банни открыла глаза. Там, где миг назад была звезда — цель, стоял Учитель. Хасами— сэнсей. Банни перевела меч в обратный хват и поклонилась.

— Простите, учитель, я не слышала, как Вы подошли, — черные пряди скрывают стыдливый румянец. Ну почему я такая неловкая.

— Нет, Банни. Ты все прекрасно слышала. Или видела? Я действительно тихо хожу. Но скажи мне, почему ты оказалась на земле?

— Кажется, я потеряла равновесия, когда отрабатывала удар. Простите, сэнсей.

— Да, ты отрабатывала удар. На мне. И поскольку мне совершенно не нравятся лишние синяки, даже от тренировочного меча, я решил опрокинуть тебя. И я повторяю, девочка, ты молодец. Ты медитировала?

— Да. У меня плохо получалось. И на борьбе, и с мечом. Все время что-то отвлекало.

— И что ты сделала?

— Ну... Я вышла сюда, во двор. Здесь солнце, ветер...

— И они тебя не отвлекали?

— Нет. Наоборот. Мне удалось... Ну, как будто все, и улица, и городок, и дома — все очень далеко. А здесь только небо и солнце. А ночью — звезды. И я совсем забыла про меч. То есть...

— То есть тебе удалось сделать его частью себя.

— Да.

— Хорошо. Ты первая из группы, кто это сумел. И ты очень хорошо наносишь удар.

— Нет, учитель.

— Что значит "нет"?!

— Я недостаточно ловка, и плохо держу равновесие... И вообще, это было только один раз...

— Но это было. А теперь тебе предстоит повторить это. Каждый раз. Где угодно. Место, время и условия должны перестать иметь для тебя значение.

— Я понимаю.

— И ты сделаешь это.

— Да, учитель.

Банни молча смотрела, как Учитель вошел в зал. В голове звенело... мир отодвинулся так далеко... на другой край вселенной. Он менялся. Или менялась она сама?.. Банни села на гравий, и положила меч на колени.

Учитель ее похвалил. Ее уже целую вечность... как же давно ее последний раз хвалили. Просто так, без оговорок. Пожалуй... Да, Ами. Ами хвалила ее, когда Банни наконец поняла, как надо решать ту трудную задачу на функции. Тогда у нее тоже было ощущение... что мир стал другим. Тогда он стал понятней. Сейчас... сейчас он стал ближе.

Темноволосая девушка стояла посреди дворика в лучах заката и отрабатывала основной удар.

Часовня Хикава, тот же день

— Она стала жить одна... Уехала в университетский городок...

— Почему?! Почему она уехала?!

— Ну, просто захотела пожить одна...

— Нет, Мако, нет. Тут что-то не так!

— Конечно, не так! — Рэй стукнула кулаком по столу, — Как она могла нас бросить?! Как она посмела?!

— Рэй. Подумай, что ты говоришь. Если ты чувствуешь себя виноватой, то нечего кричать. Пойди и извинись перед ней.

— Я... черт возьми, я хотела! Но... она не отвечает. Знаете, она записала на автоответчик... "Меня нет дома, или я не хочу с вами говорить!" Она больше не хочет нас знать!

— Ну, со временем она остынет... — Минако, похоже, сама не верила тому, что говорила. Все было слишком серьезно.

— Она... поругалась с Мамору, — раздался тихий голос Малышки.

— ЧТО?!

— Ну, это не в первый раз...

— Но... она сказала... сказала, что они расстались! — Малышка заплакала, — она даже сказала, что оставляет его мне!!!

— Это невозможно... Банни... она же так любит его...

— А он? — слова Ами повесили в часовне тяжелую тишину.

— Ами...

— Откуда мы знаем, что Мамору тоже любит ее? Мы могли ошибаться.

— А как же предсказание?!

— Знать путь, и пройти его — не одно и то же, — все обернулись на знакомый тихий голос. Сетсуна стояла в дверях в своем неизменном строгом костюме.

— Предсказание — это лишь один вариант событий, которые могут произойти. Но может случиться и иное. Что именно — зависит от вас. Будьте внимательны, грядет новый враг, — с этими словами Сетсуна развернулась и ушла.

— Ее надо вернуть, — убежденно сказала Рэй.

— Кого, Сетсуну? — удивилась Минако.

— Нет, Банни! — Рэй хотела было назвать подругу тупицей, но прикусила язык.

Ами молчала, глядя куда-то в пространство. Сэйлор Мун ушла, и грядет новый враг... Справятся ли они... И не связаны ли как-то уход Банни и этот враг... Ами молчала. Она стеснялась высказывать свои мысли при язвительной Рэй. Банни... Если бы здесь была Банни...

Токио, университетский городок, две недели спустя

Он вошел в сумрачное помещение гаража, захватить куртку, что оставил здесь утром.

— Сэйджуро, дай, пожалуйста, ключ на двенадцать, — голос застал парня врасплох. Сэйджуро обернулся и увидел Банни, возившуюся со своей черной развалюхой. Свою просьбу она произнесла, даже не повернув головы.

— Держи. Как ты узнала, что это я? Ты же не видела меня.

— По шагам. Спасибо. Теперь подай ключ на три четверти.

— Когда ты, наконец, закончишь мучить эту груду металлолома?

— Когда доведу его до ума.

— Это невозможно.

— Спорим? Я через три дня его отремонтирую.

— Не буду я с тобой спорить. Ты — страшный человек.

— Я?! — Банни оторвалась от мотора и встала, — Да почему?!

— Ну... про тебя говорят, что ты — ведьма.

— Ведьма? — Банни рассмеялась, хотя в глазах ее что-то мелькнуло, — Не верь им, Сэйджуро.

— Ты действительно думаешь, что эта груда металла поедет?

— Куда она денется.

— Разве не проще купить новый мотоцикл? Родители у тебя вроде не бедные...

— Не проще. Понимаешь, Сэйджуро... На этом мотоцикле мне будет ездить гораздо проще, чем на новом, ведь я вложила в него частицу себя.

— Да... не зря тебя Хасами хвалит.

— Правда?

— Ну. У мисс Цзукино способности, она умеет быть едина с миром... И все в том же духе...

— Надо же, — Банни недоверчиво покачала головой, — Я думала, он просто хочет подбодрить меня.

— Ты плохо знаешь старика Хасами. Спроси любого — от него похвалы не допросишься. Нет, если уж Хасами говорит, что у тебя способности, можешь завтра катану покупать.

— Ну, не знаю... Я еще так мало могу...

— Слушай, Цзукино, кончай со своим комплексом неполноценности!

— Очень противно?

— Не соответствует действительности. Не понимаю я тебя. Красивая, умная, Хасами тебя хвалит... На права вот сдала за неделю. Чего тебе еще надо?!

— Спасибо, Сэйджуро.

— Не за что, — он смутился, — дашь мотоцикл, девушку прокатить? А я тебе билеты на рок-концерт достану, русская группа приезжает, "Ария".

— Спасибо. А ты уверен, что эта груда металла поедет? — улыбнулась Банни.

— Куда она денется! — Рассмеялся Сэйджуро, — Пока!

Она поехала. Черный мотоцикл с обилием хрома наматывал круги по треку. Она падала, поднималась, заводила мотор, снова падала. Снова вставала и заводила двигатель. Первый полный круг без падения. Еще один.

— Упорный, — молодой мотоциклист стоял у бортика и наблюдал, как после третьего круга всадник на черном "Судзуки" попытался сделать "козла". "Козел" вышел неуверенный, но гонщик выровнял машину, избежав падения.

— Это девушка, — заявила, прищурившись, Харука.

— Откуда знаешь?

— Ее веса недостаточно для контроля над такой машиной. Поэтому и падает. На высоких скоростях ей будет полегче, — Харука громко свистнула в два пальца. Начинающая гонщица остановилась прямо напротив нее, чуть развернув мотоцикл, — Скорость увеличь, равновесие держать будет проще, — посоветовала она. Девушка в шлеме кивнула и снова завела мотор.

Скорость увеличить... Мама, мне и на этой страшно... Но Харука права, чем выше скорость, тем проще удержать мотоцикл... Но на поворотах будет гораздо сильнее тянуть в сторону... И вообще, Банни, кто тебя тянул за руль? Никто. Вот и ломай себе ноги... Она решительно прибавила газу.

Токио, тот же день, 22:00

Черный мотоцикл лавировал между машинами, пробираясь по улице, как будто не существовало пробок. Огни фонарей отражались в темном зеркальном стекле шлема. Банни притормозила на светофоре у "Короны", и, ожидая зеленого сигнала, почувствовала на себе чей-то взгляд. "Хорошо едет"... Мысленно улыбнувшись незнакомому человеку, она повернула в потоке машин, и черный мотоцикл понесся по асфальту дальше.

Сегодня она в первый раз выехала в город сама. Нырнула в этот поток транспорта вечернего города... Как она раньше не замечала, что Токио ночной разительно отличается от дневного? Другое небо... другой воздух... Другой ритм... Да, теперь она ясно слышала эту музыку... Музыку города, его пульс, складывающийся из моторов, шороха шин по улице, музыки, шагов и голосов прохожих... Она чувствовала этот город, ощущала его каждой клеткой тела, каждой частицей души... Он сама была этим городом... Его улицами, мостами, огнями реклам и фар... Ночным небом и узким серпом молодой Луны на нем. Яркими звездами, не видимыми в центре города из-за обилия света...

Как же я раньше этого не замечала? Ведь это так просто... И так прекрасно... И когда-то это я уже испытывала...