Дикие острова (рабочее название)

Кстати, даже здесь в Индонезии с правосудием обстоит получше чем в родных пенатах — террористам светит не срок, а сразу вышка. Но в данную секунду, даже это не радует.

Мы, то есть все пассажиры, постепенно начали "сохранять спокойствие" но не потому что так стюардесса сказала, а потому что кого-то уже слегка порезали парангами, а одному особенно беспокойному туристу откромсали ухо — остальные сразу предпочли не шуметь и вообще не отсвечивать.

Полчаса — полет нормальный. Мы уже почти смирились со случившимся, а я продумывал возможные варианты развития событий и свои действия после посадки, когда сзади грянул взрыв, самолет сильно встряхнуло и сразу заложило уши. Извернувшись на сидении, я оглянулся. Там где недавно находился террорист с бомбой, красовалась здоровенная, рваная дыра. Все вокруг было забрызгано кровью — папуаса просто разорвало на куски. Досталось и пассажирам... Подробности я не рассмотрел, но ор стоял страшный — такой, что перекрывал, внезапно ворвавшийся в салон, рев двигателей и вой рвущегося в пробоину воздуха. Придурки! Что-то с бомбой нахимичили! Или у тупорылого папуаса запал в заднице зачесался, а со взрывчаткой его, второпях, обращаться не научили. Неважно уже...

Самолет содрогался от вибрации. Лихорадочно помчались в голове панические мысли. Спокойно! Сама по себе разгерметизация ни чем особо страшным не грозит — если больше ничего не повреждено, самолет не рухнет. Я в десантуре служил — знаю. Пассажирам может прийтись туго от нехватки кислорода и перепада давления, но высота не слишком большая. Пилоты знают, что делать — сейчас еще снизимся, тогда и от холода не околеем. К тому же вон и кислородные маски повыскакивали. Я протянул руку и, схватив маску, приложил ее к лицу — дышать сразу стало легче. Под впечатлением от случившегося, даже не заметил, что воздуха не хватает, или просто автоматически "в зобу дыханье сперло".

Как почти сразу выяснилось, успокаивал я себя напрасно. Раздался жуткий скрежет раздираемого металла. Мать, да сейчас у нас хвост оторвет! Машина рыскнула вниз, к горлу подкатил комок. Немного погодя авиалайнер выровнялся, но иллюзий я уже не питал. Это подтвердил и внезапно прорезавшийся по селектору голос пилота:

— Всем пристегнуть ремни и приготовиться к аварийной посадке.

К этому моменту, вой вокруг стоял вообще нечеловеческий, даже террористы как-то на задний план отошли. Аварийная посадка на воду с дырявым фюзеляжем и полуоторванным хвостом, практически гарантированная смерть — шансов выжить исчезающее мало, если сам самолет в процессе не развалится, все равно моментально булькнем. Стюардесса пыталась перекричать шум, объясняя, что следует делать, но неслышно было и в двух шагах. Накатила паника — я еле сдерживал рвущийся из горла вопль. Но внезапно как холодной водой окатило — страх исчез, сменившись дикой злостью. Сдохнуть по вине каких-то папуасских недоумков которые даже бомбу правильно сделать не умеют! Помирать так с музыкой! Хоть ублюдков черножопых своими руками порву! Больше ни о чем не задумываясь, я отщелкнул ремень безопасности и прыгнул вперед по проходу.

Первый противник находился буквально в двух метрах, сам растерянный и испуганный, сделать он ничего не успел. Я нанес мощный удар основанием ладони сбоку под челюсть — это куда страшнее апперкота и свинга вместе взятых, и, отшвырнув в сторону тело со сломанной шеей, ринулся к следующему врагу. Пистолет-пулемет тот выпустил, и он болтался у него на шее, но паранг продолжал сжимать в руке, им и замахнулся.

Сократив дистанцию до предела, я, уходя из под удара, сместился влево и, поставив блок, перехватил руку противника в запястье, выкручивая повел ее вправо и вниз, после чего нанес удар по локтю, ломая сустав. И тут же, погасив в зародыше крик врага, добавил ребром ладони по горлу. Выпавший из пальцев террориста паранг, теперь был в руке у меня, и я не задумываясь полоснул им снизу вверх, особо не заботясь о том куда попадет — все равно мало не покажется!

Расправа заняла буквально несколько мгновений, но третий захватчик успел направить в мою сторону пистолет-пулемет и выжал спусковой крючок... Одинокая пуля царапнула по бедру, а остальная очередь пришлась в спину, еще не успевшему упасть и прикрывшему меня от огня, недавнему противнику. Подхватив, содрогающееся от ударов пуль, тело я бросил его вперед по проходу и метнулся следом.

От трупа соратника террорист уклонился, но прицел я ему сбил, а заново взять меня на мушку он не успел — в следующее мгновение я отрубил ему руку с оружием. Похоже, он даже не успел понять, что произошло, и боли сразу не ощутил, а уцелевшей рукой потянулся за парангом, ее я срубил следующим ударом. Заливая все вокруг фонтанирующей из обрубков кровью, враг рухнул на спину, а я, сжимая паранг, остался стоять над ним. "Ну, хоть Валгаллау себе обеспечил — умру с оружием в руках!" — Мелькнула в голове дикая мысль.

Я занес тяжелый клинок чтобы раскроить, никак не желающему подыхать, ублюдку череп, но снова раздался душераздирающий скрежет и самолет сильно подбросило, так что я еле удержался на ногах. По фюзеляжу прокатилась еще серия рывков, чтобы устоять пришлось ухватиться за спинку сидения.

Тут до меня донесся голос стюардессы, оказывается, она кричала уже непосредственно мне:

— Немедленно сядьте и пристегните ремень!

Я невольно ухмыльнулся. Ладно, Один своего энхерия пока обождет — попробуем выжить! Тем более, что этого местная валькирия требует. Не зная куда девать паранг (если он будет летать по салону во время жесткой посадки, кому-то может не поздоровиться, а если держать в руке, сам могу покалечиться), я наклонился и по рукоятку вогнал его в туловище валяющегося под ногами полудохлого папуаса. Вместо ножен будет.

В живых остался последний террорист, но он в кабине пилотов и на нем бомба, ломиться туда размахивая мачете, сейчас не лучшая идея. Пройдя по вибрирующему салону пару шагов, я плюхнулся в свободное кресло, как раз напротив бортпроводницы, и пристегнулся.

— Приготовьтесь. Наденьте спасательный жилет. — Опять скомандовала стюардесса.

Крепко их дрессируют! Но кроме меня ее почти никто не слушал, люди натурально бились в панике. Даже устроенное мной кровавое побоище никого сильно не проняло. Нестранно, куда уж дальше, в падающем самолете, впечатляться.

Засунув руку под сидение, я вытащил спасжилет и накинул его на шею. Затем, наклонился, уперся сложенными руками в переднее сидение и спрятал за ними голову. Тело как будто закаменело. Так страшно мне не было еще никогда в жизни, даже на войне, например, когда нашу группу окружили и прижали огнем. Но тогда мы могли сражаться! А тут, явственно понимаешь, что от смерти отделяют считанные секунды, но от тебя совершенно ничего не зависит. Это как на мине, с отщелкивающим последние мгновения часовым механизмом, сидеть. Кроме того, я испытывал, острейшее сожаление, что в пределах досягаемости закончились враги. Лучше бы сейчас катался по салону, рубая в капусту или рвя на куски очередного бандита — в бою помирать легче. Я еле сдерживал порывы, плюнуть на все и метнуться к кабине — последнего гада додавить, но тогда шансов на выживание совсем не останется. А надежда умирает последней...

Удар был страшный! Самолет подкинуло вверх, а потом опять приложило о поверхность. Что-то сильно садануло мне по спине и затылку. Последовало еще несколько ударов, но эти уже прошли мимо оглушенного жесткой посадкой сознания.

В себя, пройдясь по ногам и плеснув в лицо брызгами, меня привело ворвавшееся в самолет море. Вода хлестала сквозь огромное отверстие в фюзеляже. Как и предполагалось, хвост оторвался, хорошо при посадке, а не еще в воздухе. Иначе что-то предполагать было бы уже некому... Самолет явственно кренился в сторону пробоины. Еще не совсем очухавшись, я, тем не менее, сразу начал оглядываться и пытаться шевелить изрядно сотрясенными мозгами, отыскивая пути к спасению. В салоне творился ад кромешный! Плавали вывалившиеся с полок вещи, а между ними трупы... Несколько кресел сорвало с креплений и они понаделали дел... Везде кровь, крики и стон, тут и там мертвые или потерявшие сознание люди... Но хватало и живых. Сам, вроде, тоже уцелел, только саднит лоб, побаливает спина и еще подрагивает от недавнего напряжения тело. Я провел полбу рукой и увидел, что она в крови — хорошо чем-то прилетело.

Вода стремительно прибывала, а нос самолета неумолимо задирался вверх. Руки сами отстегнули ремень. Я увидел как несколько человек, толкаясь и мешая друг другу, пытаются открыть аварийный люк. "Зря они это" — промелькнула в голове мысль. Сейчас в носу образовалась воздушная пробка, только она еще удерживает покалеченный лайнер на плаву. Может, еще горючее в крыльях, но если откупорить люк, вода моментально затопит весь салон, и мы камнем пойдем ко дну. Возможно, кто-то и выберется, но это с непредсказуемым результатом, а глядя на давку у аварийного выхода так вообще сомнительно. Нырять надо, и через пробоину выходить, только подождать когда напор воды ослабнет.

Симпатичная стюардесса тоже осталась жива и упорно взывала к разуму людей — смелая дивчина, но ее опять никто не слушал. Я невольно задержал на девушке взгляд — изрядно встрепана и царапина на щеке, но все равно хороша, а облепившая тело, мокрая блузка и разорванная юбка только прибавляют эротичности! Вот ведь некстати в голову всякое неуместное лезет! Или это реакция на стресс? Я не раз замечал, в смертельно опасных ситуациях и после них тяга к продолжению рода неумеренно обостряется, природа об этом предусмотрительно позаботилась.

Оглядывая салон, я увидел нескольких деятелей в надутых спасжилетах. О боже! Ну, что за куски идиота?! Сколько раз было говорено — жилеты только после выхода надувать, иначе в люк можно не пролезть — постоянно ведь повторяют. Или это у них рефлекс сработал — раз пошла вода, надо тупо жилет накачать? В любом случае, это уже покойники, из самолета им не выбраться. Беда в том, что заткнув собой выходы и другим спастись могут помешать.

С трудом передвигаясь по ставшему наклонным проходу, бортпроводница помогала кому-то выбраться из кресел и что-то втолковывала. На мой взгляд, все это бестолку, если уж люди не сумели сами от ремней освободиться, сложно ожидать, что они смогут пронырнуть больше десяти метров и выбраться через пробоину. И нам их не вытащить. Печально, но факт! Все равно надо ей помочь. Но действовать надо быстро — самолет тонет, в нашем распоряжении не больше нескольких минут.

Прямо рядом со мной булькала кровавыми пузырями на губах молодая женщина, но здесь делать нечего — наверняка смята грудная клетка и легкие пробиты осколками ребер. В нашей ситуации даже дергаться бессмысленно. Надо попробовать дать шанс тому, у кого он действительно есть. К слову, у спасателей и в военно-полевой медицине то же самое прописано — безнадежными занимаются в последнюю очередь и только если руки дойдут — суровая правда войны!

Виновато отведя глаза от обреченной женщины, я пробежал взглядом по салону и неожиданно увидел маленькую девочку, пытающуюся выбраться из под прижавшей ее спинки сиденья. Рядом обвисла в кресле ее мать, но она была мертва — у живых голова так не свешиваться не может. С каждой секундой самолет кренился все больше, вода продолжала прибывать. Еще немного и девочка просто захлебнется. Цепляясь за кресла, я то ли побрел, то ли поплыл в ее сторону.

На придавившем ребенка сиденье обмяк толстый, смуглый мужик с пробитой головой. Добравшись до места, я отстегнул труп и, вытащив из кресла, столкнул его в сторону, а потом рванул на себя сломанную спинку. Плещущийся в жилах адреналин добавил сил, и я ее просто оторвал, но девочка оказалась свободна.

На первый взгляд ребенок не пострадал, даже не плакал, только испуганно на меня таращился, видимо не очень понимая, что вообще происходит. Отстегнув держащий девочку ремень, я взял ее на руки. Вернее подхватил одной рукой, второй, чтобы не упасть, приходилось держаться за багажную полку. Время поджимало, я суматошно осмотрелся, больше детей в самолете не было, если только в конце салона остались, но он уже под водой...

Неожиданно полузатопленный самолет дрогнул, и хвостовая часть резко ушла вниз. Наверное, сместился центр тяжести. Пол под ногами совсем пропал, и мы со спасенной девчушкой очутились полностью в воде — вовремя я ее вытащил.

После аварии прошла всего пара минут, а все кто уцелел, уже плавали в небольшом, оставшемся незатопленном пространстве вставшего на дыбы фюзеляжа. Как кильки в банке! Трое мужчин по-прежнему пытались вскрыть люк, но делать это стало совсем неудобно и у них ничего не получалось. Зато, уровень воды повышаться почти перестал — воздух не дает. Пора!

Надрываясь, я заорал по-английски:

— Бросайте люк! Ныряйте к пробоине! Там выход!

Услышать меня никто не захотел, или не смог... Хотя я и сам не был уверен в рецепте — так глубоко нырнуть, мало кто сумеет. А если люк откроют тоже беда! Куда ни кинь...

Поймав взгляд, бултыхающейся невдалеке, отважной стюардессы, я крикнул уже только ей:

— Сможешь?

— Да. — Сразу отозвалась она.

— Набери воздуха, ныряем. — Обратился я к обхватившей мне шею девчушке, но глядя в испуганные глаза, тут же понял что она меня совершенно не понимает, и опять закричал стюардессе:

— Скажи ей чтобы вдохнула!

Удивляться тому насколько мужественна, профессионально подготовлена и сообразительна оказалась бортпроводница было просто некогда, но краем сознания я это отметил. Девушка протолкнулась к нам сквозь скопище мусора и тел и что-то затараторила девочке по-малайски.

Сработало! Почувствовав что грудь ребенка раздулась от набранного воздуха, я быстро зажал ему рот и нос ладонью, скомандовал стюардессе: — Пошли! — И тут же, не дожидаясь ответа, нырнул.

Несколько метров вниз прошли нормально, а потом девочка забилась у меня в руках — то ли воздуха стало нехватать, то ли перепад давления сказался, а может просто от страха. Усиленно заработав ногами, я попытался ускорить погружение.

Очередной раз ребенок рванулся в самый ответственный момент, когда мы проходили пробоину. Меня сместило совсем немного, но этого оказалось достаточно, чтобы задеть разорванную обшивку самолета. Я почувствовал, как острые зазубрины чертят борозды по спине. А потом я зацепился...

Оторвав девочку от себя, я подтолкнул ее к поверхности. Воздух в легких еще был, но начала подступать паника. Ели сдерживаясь, чтобы не забиться как рыба на крючке, я завел руки за спину и, раня ладони об острые кромки пробоины, попытался освободиться. Через, показавшиеся часами, несколько секунд, что-то поддалось. Последний, отчаянный рывок и я устремился вверх.

Вынырнув, сразу увидел девочку, та откашливалась, но наглоталась, видимо не сильно и на воде держалась уверенно. А вот стюардесса не показывалась. Я уже собирался оставить ненадолго ребенка, и нырнуть за девушкой — может, тоже застряла или сил погрузиться на такую глубину не хватило, когда на поверхности показалась ее голова. Я облегченно выдохнул — чем-то она в душу запала. Кстати, догадываюсь, почему задержалась, должно быть, пыталась вразумить еще кого-то, но как видно, безрезультатно — больше никто не всплыл.