Факультет защитной магии2. Музейная пыль

* * *

Дом был буквально переполнен умопомрачительно вкусными запахами. Мой оставшийся сегодня из-за возни с уборкой желудок немедленно возликовал. А вот мозг, пока ещё не отключившийся несмотря на усталость и четверть часа убаюкивающего путешествия в автобусе, запаниковал. Неспроста, ох неспроста мама так расстаралась!

Подозрения не замедлили подтвердиться целиком и полностью. В гостиной с отцом сидел незнакомый мне молодой человек. Даже из прихожей я разглядела, что он худ, высок, сутул и, судя по манере двигаться, близорук. Прямо полный набор достоинств, мечта любой девушки. Правда, костюм на нём был хороший, дорогой и явно сшитый на заказ. Значит, очередной банковский служащий. Не иначе, высококлассный маг-прогнозист. Что ж, если так, в разумности подхода к задаче моего замужества маме не откажешь — партия более чем выгодная.

— Иди, переоденься! — зашипела мама, коршуном спикировав на меня из кухни. — Видишь, гость у нас!

— Вижу, — обречённо кивнула я, стряхнула второй сапог и побрела в свою комнату.

Там я быстро разделась, открыла шкаф и задумчиво уставилась на свою коллекцию платьев. Половину из них я надевала всего один раз, когда в магазине примеряла. Вторую половину дважды: там же и на очередную встречу с подсунутым мамой кавалером. И только одно, облегающее чёрное с рукавами до локтей, носила довольно часто, на официальные университетские мероприятия. Его, что ли, выбрать?

— Не смей! — снова донеслось до меня мамино сердитое шипение. — Новое розовое надевай!

Я скривилась. Новое розовое мне совершенно не нравилось. Слишком открытое в области груди, которой природа наделить меня, скажем честно, поскупилась. Сама я этому была даже рада, большинство мужчин смотрели мне всё-таки в глаза. Для мамы это было ещё одним источником огорчения.

— И бельё надень новое!

— Мне что, сегодня же и раздеваться придётся? — не выдержав, вспылила я.

Мама гневно хлопнула дверью и умчалась в сторону кухни. Я тяжело вздохнула и полезла за тем самым новым комплектом, купленным специально к этому платью. Моделирующий бюстгальтер без всякой магии превращал мой скромный первый размер в чуть менее скромный второй. И заставлял меня хихикать, представляя себе физиономию того парня, которому доведётся его с меня снять. Досадно, поди, когда реальность оказывается вполовину меньше фантазии.

Но слишком уж упорно возражать маме не стоило. Честное слово, проще выполнить её пожелание. Поужинать — не замуж пойти, а этот парень не первый и не последний мною благополучно отваженный. Но в бельё и платье влезать всё равно неохота, да и зачем? Мама сама бы подумала: с такой близорукостью этот красавец бюст мой всё равно разве что на ощупь оценить сможет. А вот как раз щупать хитроумную поролоновую штуковинку и не стоит...

— Ты скоро там? — поторопила мама.

— Да, сейчас, — отозвалась я, сражаясь с молнией платья.

Победила довольно быстро, глянула на себя в зеркало. Ну что сказать? Волосы растрёпаны, с укладкой возиться некогда, да и не хочется. Значит, и так сойдёт за модную причёску, сейчас художественная небрежность как раз популярна. Вот ещё в рыжий перекрашусь, и будет совсем хорошо. А для сегодняшнего гостя и родной светло-русый сойдёт, от рыжего он ослепнет ещё окончательно, чего доброго.

Итак, подведём итоги. Рост средний, фигура тощая, волосы русые, глаза карие, губки почти бантиком, носик чуть курносый, прямо самую малость. Неудивительно, что мама выбрала мне близорукого парня, в её представлении красавицей я мягко говоря не являюсь. Ни кожи, ни рожи, ни гривы до попы — никаких шансов на брачном рынке.

— Софи!

— Иду я!

Идти действительно пришлось. Желудок радостно ныл, предвкушая пиршество, а мозг лихорадочно пытался выработать годную стратегию поведения. Прелесть какой дурочкой я уже бывала, ужас какой дурой — тоже. За хамку можно потом от мамы схлопотать, а в наивную дикарку парень банально не поверит. Ещё за кокетство, не дай бог, примет такое поведение. Собой, что ли, для разнообразия попробовать побыть?

— Добрый вечер, — вежливо поздоровалась я, переступив порог гостиной.

Парень тут же вскочил и уставился на меня, близоруко щурясь. Оглядев его ещё разок повнимательней, я выдавила из себя приветливую улыбку. Охотно верю, что он хороший, приличный и надёжный, тот, с кем можно строить будущее. Но ведь на лбу написано, что зануда и педант, с которым кроме как о колебаниях курса злотого и поговорить-то не о чем.

— Знакомьтесь, Рауль, — пропела мама, подталкивая меня вперёд, — моя дочка София. Софи, милая, это Рауль Эскан, племянник моей подруги детства Агаты.

— Очень приятно, — кивнула я, подходя ближе.

Рауль тут же склонился над моей протянутой рукой. Надо полагать, собирался галантно её поцеловать. Немного перестарался, ощутимо ткнувшись в мои пальцы длинным горбатым носом, мазнул по коже сухими губами и резко выпрямился, снова попытавшись разглядеть меня в подробностях.

Я занялась ровно тем же. Теперь, вблизи, стало заметно, что костюм хорош, но сидит не так уж безупречно, словно с тех пор, как его шили, парень слегка отощал и подрос на несколько сантиметров. Первое для холостяка нормально, но вот второе... Жилетка с вышивкой — последний писк моды, носить такие стали только прошлой осенью. А на растущего мальчишку этот Рауль похож не очень-то, лет ему скорее всего уже под тридцать.

Итак, что мы имеем? Длинный, тощий и нескладный тип, не слишком симпатичный на лицо, немного лысеющий. Всё это не аргументы, мама тут же скажет, что с лица не воду пить, главное, чтобы человек был хороший. А вот костюм с чужого плеча это более перспективно. Хотя, может я ошиблась, записав парня в банковские работники, и на самом деле он программист какой-нибудь? Тогда костюм, одолженный у приятеля, это как раз нормальное явление.

— Софи учится в Форинском Магическом, — продолжила вещать мама. — В этом году заканчивает факультет защитной магии.

— Это очень интересно, — как-то уныло согласился Рауль, косясь на накрытый стол.

— Милая, а Рауль работает в инвестиционном фонде "Инри".

Уборщиком, что ли? Чуть вслух этот вопрос не выпалила, еле успела поймать себя за язык. Нет, я не против уборщиков, если человек действительно хороший, мне плевать, кто он: хоть уборщик, хоть мусорщик, хоть герцог. Я против вранья и притворства. А этот парень, вот кожей чуяла, сейчас пытается выдать себя за того, кем вовсе не является.

— Идёмте уже к столу, — первым не выдержал папа, поднимаясь с дивана. — Лично я проголодался.

Ужин тянулся бесконечно. Я ела, осторожно наблюдая за парнем. Рауль тоже ел, так, словно голодал целую неделю. Мама непрерывно щебетала что-то о том, как рада познакомиться с племянником "драгоценной Агаточки", а вот отец подозрительности к гостю почти не скрывал.

Папа у меня ювелир. Наверное, моя страсть к артефактам — отголосок его любви к работе с камнями и металлами. Я и сама нередко помогала ему в мастерской, да и сейчас, когда бывает свободное время, люблю это делать. Один раз даже с совсем небольшой отцовской помощью сама изготовила брошь от эскиза до воплощения в золоте и сапфирах. Вещицу, кстати, приобрела потом одна баронесса, и была от неё прямо-таки в восторге.

Да, большинство клиентов отца — богачи и знать. Публика попроще предпочитает стандартные заводские изделия, а не частных мастеров. Серьёзность и платёжеспособность клиента отец легко определяет на глазок, и крайне редко когда ошибается. И раз он к этому Раулю относится с недоверием, на то есть причины.

— Скажите, юноша, — нарушил молчание папа, как только мама унеслась на кухню за десертом, — а чем конкретно вы занимаетесь?

— Оценкой надёжности акций, — мигом откликнулся Рауль, с затаённой тоской поглядывая на остатки утки.

— Интересно, интересно, — прищурился папа, допивая вино.

— Да ничего интересного, — вздохнул парень, опуская глаза. — Бумажки, циферки, формулы. Скука смертная на самом деле.

— А чем вы увлекаетесь, Рауль? — присоединилась к беседе я.

Может, не такой уж он безнадёжный, раз свою работу считает скучной? Предыдущий подсунутый мамой финансист замучил меня рассказами о том, что, как и почему рассчитывается. За целый вечер слова вставить не дал. А ещё хвалился, какой он отличный специалист и ценный кадр, и как много зарабатывает. Таскал меня при этом по парку зимой и даже вина горячего выпить не предложил, самой пришлось покупать, за свои деньги. И себе, и ему. Денег мне не жаль было, мелочь, но сам факт покоробил: хвастаться богатством, а выпивать за счёт девушки. Значит, парень либо скупердяй, либо лжец.

— Я это... ну... — замялся парень, сосредоточенно глядя на свои коленки. — В общем, играю в свободное время. В "Мир Теней".

Я мысленно застонала. Всякую нечисть мне мама подсовывала, но игроман попался впервые. Но хоть честно сознался, и на том спасибо. Связаться с "теневиком" может только такая же игроманка, никакая другая девушка не выдержит того, что её ладно если парень, а ведь не дай бог муж, всё свободное от работы время и практически все деньги тратит на игру. Живёт только игрой, говорит только об игре и ничего кроме игры не в состоянии замечать. Дома у компьютера я уж лучше кактус поставлю, возни меньше, а пользы больше, если, конечно, он правда вредные излучения поглощает. Если нет, то столько же.

— И как вам это нравится? — из вежливости поинтересовалась я.

И понеслось... За следующие полчаса я выслушала кучу слов, из которых поняла практически одни только предлоги. Впрочем, страстность изложения кое-как искупала его непонятность. Мама, вернувшаяся с кухни в середине этого увлекательного повествования, чуть торт не выронила от шока. Еле донесла до стола, поставила и молча села на своё место. В итоге про десерт все так и забыли.

Когда стихли последние просьбы передавать привет "дражайшей Агаточке", и за Раулем закрылась дверь, папа молча вернулся в гостиную, опустился в кресло перед камином, налил себе бренди, помолчал немного, глядя на огонь сквозь янтарный напиток, и негромко, но веско объявил:

— Этот юноша больше в нашем доме не появится.

— Ну разумеется нет! — всплеснула руками мама.

Я облегчённо выдохнула и отправилась в свою комнату, менять красивую одежду на удобную и готовиться к завтрашним занятиям. Без того бездарно потратила кучу времени. Одно радовало: эта история со знакомством закончилась быстро, можно сказать, даже и не начавшись. Впервые удалось так легко отделаться.

* * *

С магистром Шероном я повстречалась на крыльце. Приветственно махнув мне рукой, любимый начальник жестом попросил подойти. Помолчал немного, докуривая сигарету, и только потом сообщил, что сегодня у меня оплачиваемый отгул. В музее будет работать комиссия, проводить какую-то проверку, и мешать им не стоит.

Я кивнула. Самой, сказать по правде, не хотелось лишний раз сталкиваться с дотошными чиновниками. Пристанут ведь с каким-нибудь пустяком, раздуют из мелкой мушки целого слона и ещё уволят, чего доброго. Ну уж нет, чем дальше от начальства, тем ближе к печке.

— А в понедельник разгребать завалы будем, — вздохнул магистр. — Так что отдохни как следует в выходные.

— Вы тоже, — пожелала я в ответ и заторопилась на пару.

В эти выходные шанс отдохнуть как следует у меня действительно был. После такой неудачи, как вчерашняя, маме точно потребуется передышка. Сегодняшний день она потратит на то, чтобы по телефону обсудить и осудить с остальными подругами ту самую Агаточку, которая бессовестно попыталась подсунуть мне негодного парня. Завтра они будут сидеть в кафе и вздыхать, что мало осталось достойных парней, и что приличной девушке уже просто не с кем познакомиться.

А послезавтра поиски того самого "достойного" возобновятся, но теперь куда более придирчивые. Всяческие увлечения юноши будут проверены на предмет приличности и полезности для здоровья и семейной жизни, каждый его шаг и чих изучат под микроскопом, соберут все справки, сплетни и слухи, к вечеру мама разочаруется в мужчинах как таковых и сообщит об этом папе. После чего случится скандал.

Скандалы для мамы всегда были необходимостью. Раньше она жаловалась, что даже не чувствует себя замужней из-за того, что отец в ответ на всё её восклицания и заламывания рук только плечами пожимает и уходит работать в мастерскую. Это её безумно угнетало, потому со временем папа приучился ей подыгрывать. Не всегда удачно, но маме и не требовалась достоверность, важен был сам факт наличия реакции супруга.

После четверти часа патетических восклицаний в гостиной — на большее папы обычно не хватает — мама убежит в спальню, поплачет там минут пять, а потом пойдёт печь примирительный пирог. После чего случится обожаемый мной тихий семейный ужин со спокойной, приятной беседой. Этим и завершатся выходные. Замечательные выходные, на которых никто не будет выдавать меня замуж. Рай на земле, да и только. Всегда бы так. Правда, будь оно так всегда, я вряд ли умела бы ценить подобные моменты.

Занятия тянулись, как и всегда по пятницам, бесконечно. Профессор Лирс, брови которого, кажется, до сих пор имели лёгкий синий оттенок, занудствовал даже больше обычного, я чуть не заснула под конец лекции. Взбодрил только традиционный опрос. Повезло, что спросил Лирс не меня, а Селену. Из мстительных соображений, не иначе.

После последней, четвёртой пары я отправилась на кафедру некромантии. Постучала, дождалась разрешения секретаря входить, и объяснила, что хочу написать заявление на факультатив по ритуалистике. Мне тут же вручили лист бумаги и жестом указали на небольшой столик в углу.

Там уже расположилась очередная броско одетая девица, старательно переписывающая с образца текст заявления, одновременно то и дело метая хищные взгляды на дверь преподавательской. Я тоже туда поглядела, на всякий случай. Дверь как дверь. Но вот что за ней... точнее, кто.

Выводя на листе ставшие за годы учёбы привычными формулировки, я раздумывала над феноменом популярности магистра Роадса у студенток. Прежде ничего подобного вроде не наблюдалось. Нет, всегда были преподаватели, пользующиеся повышенным, так скажем, спросом. Но как-то не настолько повышенным.

Хоть тот же Лирс. Зануда, конечно, да и постарше лет на пять, но как по мне посимпатичнее будет. И побогаче, кстати. Его, по слухам, в своё время тоже осаждали, но быстро занесли в список неприступных и оставили в покое. Но ведь и магистр Роадс никаких поводов для надежд никому до сих пор не давал.

Не иначе, всё дело в специальности. Некромантия слишком долго была под запретом, разговоры ходили самые разные. И вот теперь вся эта ситуация обеспечила магистру такую ауру таинственности, запретности и даже опасности, что равнодушных, похоже, не осталось. Все расползлись по двум крайностям: обожанию или отвращению. Первая очевидно преобладала.

Быстро написав заявление, я покосилась на соседку. Она всё ещё выводила последнюю строчку. Вот это умение пользоваться случаем! Правда, что-то мне подсказывало, что пока девица не уйдёт, магистр Роадс и носа из комнаты не высунет, так что старания напрасны. Придушив ехидную улыбочку, я отдала своё заявление секретарю и пошла домой.