Легко ли стать королевой?

По окончании завтрака его величество попросил прогуляться с ним по парку. Времени у него было, как всегда, немного, поэтому отказываться от подобных предложений я не имела права.

— Скажите мне, а что вы знаете о пожаре? — с хитрой улыбкой спросил правитель, когда мы вдвоем отстали от двух сопровождающих нас компаньонок.

— А я должна что-то знать? — изумилась я, и король негромко рассмеялся.

Не говорить же ему в неудовольствие, что я не только прочитала статью в 'Столичном вестнике', но и сама поспрашивала некоторых людей о происшествии?

— Вы восхитительны. Ваша красота идет под руку с умом.

— Вы мне льстите, я лишь пытаюсь быть осведомленной в интересующих ваше величество темах, — кокетливо ответила я.

— Кроме одной, — с некоторым раздражением ответил он, — и эта тема интересует меня гораздо больше...

Мы проходили мимо высоких кустов, поэтому наш поцелуй остался замеченным только Мисси и Милой, которые сделали вид, словно ничего интересного не произошло. Я оторвалась от губ его величества, пытаясь вырваться из кольца рук сильного мужчины, но те стальными канатами обвили мою талию, не давая сдвинуться ни на миллиметр.

— Ваше величество...

— Для тебя просто Эдмунд...

— Ох, нет, ваше величество, — попыталась изобразить смущение, учителя в пансионате были превосходные, поэтому в результате я не сомневалась.

— Ари, вы восхитительны...

— Вы повторяетесь, ваше величество, — попеняла я.

— Я просто теряю рядом с вами голову, — прошептал мужчина, но далее сыпать комплементами у него возможности не было, так как о своем присутствии напомнили компаньонки.

Честно сказать, я была им благодарна. Они как никто другой знали, когда следует прервать 'влюбленных' голубков.

И мы продолжили прогулку, больше не нарушая правил этикета. Я же сегодня дала послабление, позволив себя поцеловать. В голове звучали слова гадалки: 'Ты рождена быть королевой, но станешь ли ты ею, зависит только от тебя'.

'Счастье есть', — отчетливо понимала я, раскладывая на кровати принесенное от портного платье. Воспользовалась я услугами Пьеро, и сейчас в который раз убеждалась, что не зря этот мастер берет такие деньги.

Платье было тяжелым с рукавами-фонариками до локтя, декольте открывалось в самом выгодном свете, к нему у меня даже был аметистовый кулон, который подойдет по цвету к белому наряду. Да, я выбрала цвет невесты. А как иначе, если сегодня, я уверена, мне сделает предложение первое лицо государства? Сегодня я получу вознаграждение за все мои труды!

— Оно прекрасно, госпожа, — с благоговением произнесла за моей спиной моя служанка — Диди. — Я уверена, что его величество не сможет устоять.

— Он уже не устоял, — фыркнула я, приступая к осмотру платья более тщательно.

Как и ожидалось, на работе мастера Пьеро не было ни одной ниточки или разошедшегося шва, поэтому с помощью Диди я облачилась в белое платье. На голове уже была сооружена высокая прическа, представляющая собой усеченный конус, усеянный лилиями и поблескивающий мелкими алмазами.

На себе я никогда не экономила, но сегодняшний наряд, действительно, мне дорого обошелся. Впрочем, денег на него я не жалела, ибо результат превзошел все мои ожидания.

Еще раз покрутившись возле зеркала, я должна была признать, что даже если бы Эдмунд не планировал сделать мне предложение, то, увидев меня сегодня, резко поменял бы свои планы. Да, излишней скромностью я не страдаю, по крайней мере, наедине с собой.

В гостиной меня ожидала Мила, которая выглядела в темно-бардовом платье вызывающе. Она всегда любила всё яркое, её положение замужней женщины позволяло ей многое. Слишком многое. Иногда мне кажется, что брак — это не клетка, а как раз ключ от неё.

— Ты восхитительна, Эдмунд глаз от тебя оторвать не сможет, — выдала комплимент Мила.

Оно и понятно, ведь перед будущей королевой следует расшаркиваться. Я сдержанно улыбнулась и позволила девушке подхватить себя под руку, после чего мы вместе двинулись в сторону бального зала. Туфли на мне были неудобные, но под стать платью, поэтому я даже не думала их менять. Потерплю, ничего со мной не станется.

Вход был строго по приглашениям, но имена всех фрейлин всегда значились в списках гостей. Войдя через малый зал, мы несколькими кивками поздоровались со знакомыми и двинулись сразу же в сторону большого. Оттуда уже слышался голос церемониймейстера, и все гости стекались туда.

— Не знаю, как внимание Эдмунда, но внимание гостей ты уже привлекла, — бросила мне проходящая мимо Элина, с которой мы общались мало. Я подмигнула в ответ и устремила свой взор в другую сторону.

Король спускался по парадной лестнице медленно, в движениях Эдмунда всегда была некая леность, которой я порой удивлялась. Мне нравилась жизнь, я любила её быстрое течение, поэтому подобное расточительство времени на медлительность вызывало недоумение. Но кто я такая, чтобы судить монарха? Тем более при таком раскладе девушки могли хорошо рассмотреть подтянутую фигуру и ослепительную улыбку короля, которую он дарил всем своим подданным.

Как только его величество заняли свой трон, церемониймейстер вновь начал свою речь, теперь расписывая титулы вдовствующей императрицы. Двери наверху открылись вновь, и на красную дорожку ступила её величество Лисавета. Для своих пятидесяти двух лет выглядела она молодо, что не удивительно, зная, как трепетно королева относится к своей фигуре и здоровью.

— Говорят, сегодня король сделает важное объявление, — к нам с Милой подошла Мисси. Я подхватила с подноса проходящего мимо официанта бокал пунша и пригубила.

— Не удивительно, — ответила Мила и добавила, уже обращаясь ко мне: — Ари, его величество пожирает тебя взглядом.

Это действительно так. Жаркий взгляд такого могущественного человека не почувствовать просто невозможно. Я повернула голову чуть в сторону и улыбнулась королю, склонив голову в знак почтения. Только вот сегодня в позе монарха я заметила некоторую напряженность, скорее всего, волнуется. Ведь сегодня ему предстоит объявить о помолвке.

Бал шел своим чередом, мы успели обсудить все фасоны платьев, а также наряд королевы-матери, который пошила заграничная модистка. Я признала, что это новое дыхание для Этионской моды, и уже завтра эскизы подобных платьев будут во всех швейных салонах города.

Анабель выделилась и сегодня своим мешковатым серым платьем, видимо, после яркости прошлого наряда она решила побыть серой мышью. Получилось, только мышь была какая-то полудохлая.

Я видела, какое внимание мне оказывают сегодняшние гости, до многих дошел слух о влюбленности правителя в одну небезызвестную фрейлину. Выйдя из кружка приятельниц, я прогулялась до фуршетного столика, остановившись перед ним в задумчивости.

— Белое — определенно твой цвет, — раздался голос над ухом, настолько неожиданный, что я едва не подскочила на месте, но вовремя успокоилась и развернулась к обладателю гладковыбритых щек.

— Ваше величество, стоит ли вам напоминать, как я рада вас видеть? — присев в положенном реверансе, кокетливо спросила я.

— Потанцуй со мной, — забыв про этикет (видимо, от моей неземной красоты), выдохнул монарх.

— Я вся ваша, мой король, — ответила с придыханием, вложив свою руку в его ладонь.

Танец с монархом не был чем-то фееричным, но взгляды окружающих определенно заставляли чувствовать себя королевой даже без обручальной татуировки. А у людей королевской крови она золотого оттенка, у монархов же едва не светится.

Во время танца отчетливо поняла, что продержусь максимум минут десять, потому что туфли натирали нещадно, наверное, до крови. К губам улыбка приклеилась, хотя в голове блуждали только мысли о том, как лучше ступать, чтобы притупить боль. В этот момент я как никогда ранее прочувствовала смысл фразы: 'Красота требует жертв'.

— Аробелла, я должен вам кое-что сказать, — от волнения его величество теряется в местоимениях. — Ты... ты потрясающая, я просто пленен твоей красотой и шармом, никогда прежде не встречал таких девушек как ты.

'И не встретишь', — мысленно вынесла вердикт я, вслух же сказала другое.

— Ваше величество, вы смущаете меня, — прошептала я, стараясь думать только об исполнении мечты.

— Я не могу вас не смущать, ведь вы так мило смущаетесь, — улыбнулся король, вот только в его улыбке была некоторая грусть. Неужели боится, что я ему откажу? Да кто в здравом уме отказывает на предложение руки и сердца монарху? Или это грусть — тоска по холостой жизни?

— В вашем присутствии я теряю голову, — решила подбодрить мужчину я.

— Вы даже не представляете, как дороги мне ваши слова, но... я вынужден... я должен...

Музыка закончилась, последние слова, кажется, слышал весь зал, замерший в ожидании. Я открыла рот, совершенно забыв о боли в ногах, готовая услышать заветные слова...

— Ваше величество, пора, — прервал речь монарха церемониймейстер, и Эдмунд нехотя отвел от меня взгляд, переведя его на сухопарого старика.

Мужчина держал в руках жезл, и именно этим жезлом мне хотелось треснуть его по голове. Может, я ждала этого последние пять лет, как только услышала предсказание гадалки?!

— Прости меня, — наклонившись к моему уху, прошептал его величество, после чего поспешил к своему трону, где его уже ожидал первый министр со свитком в руке.

Король взял в руки предложенную бумагу, развернув её и оглядев весь зал. Вскоре он свернул свиток и отдал обратно министру, а сам нашел взглядом меня. Я расправила плечи, думая, что придется сегодня еще немного потерпеть боль в ногах, так как после заявления его величества просто не удастся незаметно покинуть зал. Придется принимать поздравления гостей, ах, моя несчастная доля...

— Дорогие гости, мои верноподданные, я спешу вам сообщить, — начал монарх свою речь, и я в ожидании закусила губу, — что вопрос на Южных границах, наконец, урегулирован. Более того, с Леньевой заключен... договор, пункты которого выгодны обоим государствам, — зал взорвался аплодисментами. Эта была не та речь, которую я планировала услышать, но всё еще надеялась, что тема примет другое русло. — И еще одна особенно важная новость на сегодняшний день. Я женюсь.

Зал взорвался овациями, у меня в ушах зазвенело, я позволила себе улыбку, краем глаза заметив широкие улыбки приятельниц. Да, это именно то, что я хотела услышать. Гости обратили внимание на меня, по-другому быть не могло, ведь Эдмунд Второй не отрывал от меня своего взгляда.

— Я женюсь, — повторил он. Ну, дорогой, не разочаровывай меня, это мы уже слышали. — На принцессе Амелинде Оргонской.

Зал охнул, но вовремя заглушил общее недоумение аплодисментами. Король по-прежнему продолжал смотреть на меня, а я мысленно спрашивала, послышалось ли мне? Не стоит ли мне пойти вперед, вдруг прозвучало всё же моё имя, а то, что я услышала, лишь игра моего больного воображения?

Но нет. Аплодисменты звучали, но не в мою честь. Все поздравляли короля и принцессу Леньевы. О её красоте ходили легенды, да и фотографические снимки были явным тому доказательством, но я никогда не испытывала к ней ненависти, сейчас же готова была задушить её собственными руками.

Столько лет усердного труда... Моя жизнь в один момент покатилась в тартарары. Готова ли я так просто проститься со всем, чего добивалась все годы своей жизни?

Я знала ответ, поэтому, стиснув зубы и молча развернувшись, я направилась к выходу. По пути меня кто-то задел, и я чуть было не упала (всё-таки боль в ногах была нестерпимая), но была вовремя подхвачена чьими-то мужскими руками. Граф Рошман ехидно улыбался, он был одним из тех, кому я когда-то отказала в браке. Судя по презрению и усмешке в глазах, не может забыть. Вырвав свой локоть, я почти уверенно направилась к выходу, и уже у самого входа в малый зал увидела приятельниц:

— Какой пассаж, — хихикнула Мисси.

Не то что бы я от них ожидала сочувствия (оно бы меня оскорбило еще больше), но всё же где-то в глубине души что-то неприятно шевельнулось.

— Такой позор, — подтвердила Мила, — что же теперь станет с бедной Ари? Кто её возьмет после того, как она была так опозорена?

— Ах, эти несбывшиеся надежды, — улыбнулась Мисси, и я оскалилась в ответ.

— Чем жалеть меня, лучше бы подумали о собственной судьбе. Вас-то после койки его величества ни один ни то что король, даже граф в жены не возьмет, — на этих словах я покинула большой зал, попав в малый.

Здесь никого не было, кроме лакеев. Последние распахнули передо мной двери, и я оказалась на свободе. Захотелось прямо сейчас скинуть с себя ужасные туфли, но гордость не позволила.

Глотая собственные слезы, я дошла до своих покоев, распахнула двери и, войдя в гостиную, обессилено упала на диван, скинув злосчастную обувь. Слезы хлынули из глаз, я уже не помню, когда последний раз плакала, но сейчас это были слезы бессилия и несправедливости. Я никогда не придавала значения последнему слову, считав его пустым звуком, ибо справедливость давно ушла из этого мира в лучший и совершенный, а нам, людям, осталось спокойно пробивать себе лучший путь любыми методами.

Неужели на этом всё? Становиться любовницей короля взамен его жены? Мне ведь даже замуж выйти не светит, ибо теперь его величество так просто меня не отпустит. Надеяться мне не на что, а если разожгла пожар в теле мужчины, то будь готова его потушить. А потом терпеть вечное унижение и насмешки от его жены, быть фактически беззащитной перед ней...

Внезапно обида сменилась ненавистью. Жгучей и всепоглощающей. Нет, принцесса стала разменной монетой в политической игре, поэтому виновата она ни в чем не была, вот только... Сердце доводы разума не слушало, в него проникали черные щупальца мести.

— Не-на-ви-жу! — прокричала я, вскочив на ноги и поморщившись от боли. Взяв с дивана круглую подушку, я кинула её в стену. Та задела стойку с вазой, последняя упала на пол, разбившись вдребезги. — Ненавижу...

В Леньеве за несколько сотен лиг

Делегация из Этиона готовилась к отбытию. Солнце только выглянуло из-за горизонта, окрасив небо в красно-сиреневые тона. Амелинда Оргонская, принцесса Леньевская, к приходу слуг проснулась. Точнее, она всю ночь не сомкнула глаз.

Что она знала о короле соседнего государства? Молод, красив и любимец женщин. В газетах о его характере не писали, он был только второй в династии, все статьи в вестниках были положительные (попробуй, напиши отрицательные!). Что еще нужно для счастья семнадцатилетней принцессе?

На брак по любви она никогда не рассчитывала, только боялась, что мужем может стать старик с проплешинами и огромным пивным животом. Поэтому всю ночь принцесса не сомкнула глаз, улыбка не сходила с её лица, а в голове мелькали прочтенные давеча статьи об Эдмунде Втором.

К сожалению, фотографических снимков было не так много, но все они относились к современности, так как не принято выставлять на обозрение фотографии кронпринцев. Подобные фотографии всегда хранились в семье, а те, что попадали в газеты, были размыты. Наследников всегда оберегали даже от газетчиков.