Эрик 2. Царство

Завязалась перестрелка — бойцы, засевшие в цитадели, осыпали проемы подходящих улиц стрелами, совершенно не зная, где именно их враги, люди князя отвечали, стреляя скорее на слух, чем прицельно. В это время Эрик заметил, что на фоне стремительно светлеющего неба стали просматриваться бойницы. Поэтому он распорядился попусту болты не тратить и стрелять только в те бойницы, в которых появилось затемнение. Результативность стрельбы была не очень высокой, однако уже к рассвету, через час после начала прицельной стрельбы, обстрел со стороны цитадели прекратился, равно как и всякое шевеление вдоль стен. Пользуясь ситуацией, человек десять притащили приличное бревно из порта и начали выбивать ворота, которые были так неудачно расположены, что обстреливать их баллистами было невозможно. Через еще минут двадцать ребята выбили ворота. И заняли внутренний двор цитадели. Оставшиеся войска числом до двадцати человек отступили в донжон. Подкатили пару баллист и, разместив их на площадке портальной башни, обстреляли противника. С дистанции 20 метров эффект от попадания ядра в бойницу был поразительным — прекратилась не только ответная стрельба из лука, но и на пятый выстрел запросили пощады. Товарищам ее пообещали, чтобы они сами открыли ворота донжона, после чего всех зарезали. Не очень красиво, но возиться с пленными не было никакого желания.

Уже на этапе осады цитадели были посланы курьеры для переброски слуг из отвлекающего и укрепленного лагерей. Ближе к обеду Эрик собрал жителей этого небольшого городка и пообещал им жизнь и здоровье в случае оказания поддержки и содействия. Точнее, он их поставил перед фактом — либо они с улыбкой и песней веселой рвутся ему помогать, либо умирают. Буквально через час после собрания городской магистрат уже по собственной инициативе выделил три десятка грузчиков, дабы помогать людям князя в порту, где шла активная погрузка конфискованных товаров на корабли, уже пришедшие к причалам.

Вечером Эрик собрал в большом и просторном зале магистрата два десятка специально завербованных жителей. Перед ними стояли самые говорливые бедняки, обремененные большими семьями и минимальным трудолюбием, тщательно собранные со всего города.

— Граждане Пиреи! На вас возлагается очень важная и ответственная задача, от которой зависит благополучие всего вашего города и ваших семей в частности. После окончания этого собрания каждый час один из вас будет уходить в сторону Афин. По прибытию ваша задача будет заключаться в том, чтобы как можно больше людей узнало о том, какие зверства я творю в этом городе. Особенно стоит подчеркнуть, что мои воины, сильно пьяные, бродят группами по городу и насилуют все, что женского пола. Украсьте эту версию упоминаниями о насилии над молодыми монашками прямо в церкви или еще что-нибудь в том же духе.

— Господин, но отчего нам лгать? Вы очень добры к горожанам.

— Это нужно для реализации моего плана. Подробности пока я не могу вам сообщить. Основная задача моей идеи заключается в минимизации потерь среди мирных жителей Афин, которых я пообещал всех вырезать. Так что вы уж постарайтесь и распишите мои зверства в самых ярких красках. Само собой — никаких имен не называйте, чтобы не было конкретики и вас не смогли уличить во лжи. Перед выходом вы получите по три десятка денариев, чтобы быть нескованными в средствах. Помимо этого, ваша семья получит еще столько же на питание и, если дело выгорит, то по боспорскому денарию сверху. Причем выживите вы или нет — не имеет значение, деньги в любом случае дойдут до ваших семей. Вам все понятно?

— Да господин. — Хором ответили мужики.

— В таком случае мне нужны самые смелые из вас, сделайте два шага вперед. — Из толпы вышло пять человек, к которым подошел князь и собственноручно сделал им несколько косметических порезов кожи.

— Так будет реалистичнее. Кстати, не забудьте одеться в порванную и грязную одежду, ибо беглец в чистой и новой одежде будет вызывать подозрение. Итак, если все всё поняли, то поступаете в распоряжение Феодора, — Эрик кивнул на стоящего возле окна спокойного человека с внимательными холодными глазами. После чего развернулся и вышел.

Его следующей задаче стала установка наблюдателей на всех возможных путях от Афин до его ставки. А так же создания иллюзии пожаров в городе, для чего он велел на каждом перекрестке заложить большой костер, в котором жечь сырой мусор, чтобы больше дыма. Жители отнеслись с пониманием — пусть лучше сгорят старое барахло, чем их дома. Утром четвертого дня прискакал запыхавшийся гонец, который доложил, что противник выдвинулся всеми силами в сторону города. Отряд возглавляла группа из пяти десятков рыцарей верхов на конях, за которыми следовала колонна — до тысячи ополченцев без доспехов с копьями. Ключевой задачей этого боя являлась необходимость уничтожить противника и не допустить отступления крупных сил в город. Реальный, серьезный штурм в его планы не входил — ибо это могло затянуться. Поэтому он поступил так — на небольшом, поросшем кустарником холме поставил в засаду артиллерийскую роту, которые должны были с пары залпов накрыть рыцарей, стреляя с двадцати-тридцати шагов. Остальные силы должны зайти в конном порядке с тыла и разогнавшись по лугу ударить по пехоте. Сила для конного удара у него была не малая — до четырех сотен тяжелых кавалеристов, способных относительно сносно двигаться в плотном строю. Сказано — сделано. Уже к обеду возглавляя конный отряд, идущий шеренгой в сто человек и глубиной в четыре коня, он влетел в порядки перепуганной толпы ополченцев. Кони так разогнались, что первые несколько метров люди их практически не замедляли, отскакивая как тряпичные куклы. После, замедлившись достаточно для рукопашной, всадники начали работать палашами по стремительно уходящим в глубокую панику людям. Прошло каких-то десять минут и на поле боя осталось лишь кровавое месиво вместо армии, которая пыталась угрожать князю. Сразу выдвигаться в Афины не стали, так как нужно было дать время как можно большему количеству жителей бежать. Ради этого специально не стали добивать несколько десятков дезертиров из числа ополченцев. Поэтому занялись трофеями и похоронами. В общем, провозились весь оставшийся день и только утром пятого дня вышли к древней столицы Аттики.

Как и ожидалось — жители в большинстве своем покинули город и удалились в Фивы — формальную столицу Ахеи в те времена. Городские ворота никто не защищал. Войдя в город, Эрик отдал приказ убивать всех, кого встретят. Из-за этого Рудольф поначалу всполошился, так как не знал, что агитаторам и разведчикам были даны инструкции о выходе из города утром пятого дня, чтобы не попасть в мясорубку. Своих людей он тоже не любил терять. Следующие несколько дней шло все очень методично и размеренно — войска князя без суеты и спешки штурмовали подворье за подворьем. Врываясь внутрь, они убивали всех, кто оказывал сопротивление, остальных выгоняли во двор и заставляли рыть могилу для убитых. Когда котлован оказывался готовым, в него складывали тела убитых при штурме, после резали оставшихся и тоже сталкивали вниз. Засыпать приходилось самим. Этот подход помог избежать завала трупами улиц и вероятного распространения какого-нибудь заражения, равно как и авральных земляных работ, как в Сугдее. В общей сложности, по приблизительным подсчетам на утро девятнадцатого апреля было убито около шести сотен человек, а в городе остались только его люди.

Обещание было выполнено — жители ему не подчинились и он вырезал всех, кого нашли внутри городских стен. При этом Эрик был доволен вдвойне, так как смог избежать действительно серьезной бойни, ибо к моменту его прибытия в Грецию в Афинах проживало до двадцати тысяч человек. Основная цель, которую он преследовал, позволяя уйти жителям и не допуская их повального уничтожения, заключалась в массовом пиаре. Чем больше людей узнают, что те, кто не подчиниться ему — умрет, тем меньше городов в будущем ему придется штурмовать.

На сборе трофеев работали и представители Пирея по распоряжению магистрата. Из-за чего часть приза он решил оставить жителям порта, дабы вознаградить их за трезвость и адекватность поступков. Остальные же грузились на корабли и вывозились — либо на Корфу, которая была перевалочной базой торговой компании Деметры, либо в Боспор. Утром первого мая князь, во главе своего войска из трех рот общим числом шесть сотен, выдвинулся в сторону Фив.

Вечером князь подошел к предместью, где его встречали — в небольшом поле рядом с жилыми домами стояло большое ополчение в несколько тысяч человек, которое возглавлял отряд из порядка ста рыцарей. Ополчение, конечно, было смехотворно, так как представляло собой людей в простой одежде, даже без стеганого доспеха, вооруженных, чем попало — от просто деревянных дубинок до копий. Но их было много, очень много. Слишком хлопотно будет их перебить — долго. Ребята, по всей видимости, тоже понимали, что эта битва ничем хорошим не грозит, так как шесть сотен воинов в доспехах это очень серьезная сила, которую у них есть шанс победить только при огромной удаче и с жуткими потерями, поэтому сами первыми вышли на переговоры.

— Доброго вечера. Я Эрик, князь Боспорский. И я удивлен такому вниманию к моей скромной персоне или вы кого-то еще ждете на этом поле? Удивительно, где вы нашли такую толпу крестьян?

— И вам доброго вечера. Я Харальд, барон фон Ланэк. Вы правы, мы ждем именно вас.

— Да? Однако! Любезный, разве подобный эскорт в моде? — У князя на лице расплылась самого милого вида улыбка.

— Что вы от нас хотите? — Барон смотрел чуть прищурившись.

— Ой, ну не притворяйтесь наивным. Вы отлично знаете, зачем я пришел. Но у меня хорошее настроение и портить его предсмертными криками этого стада баранов я не желаю. — Эрик кивнул на ополчение.

— Хорошее желание, но тогда как поступим? Вы ведь просто так не уйдете. По крайней мере, молва о вас говорит именно так.

— Иногда мне кажется, что про живого меня сказок уже больше, чем про мертвых героев. Хотя вы правы. К делу. Я думаю, вы отлично понимаете, что шансов в этом бою у вас нет. — Эрик сделал паузу и вопросительно посмотрел на Харальда.

— Откуда такая уверенность? У вас шесть сотен бойцов в доспехах, это очень солидно, но и у нас есть сотня таких же. У вас будут ощутимые потери. Плюс эти, — он небрежно махнул в сторону ополчения, — их много, но тут как повезет. Не исключено что вы перебьете их без особых потерь. Но общие потери у вас будут заметными.

— Обратите внимание на то, что у каждого моего воина есть арбалет. Ваша сотня ляжет с первого залпа. После чего я займусь этими скоморохами, которые даже плотно в кучу сбиться не могут. Я еще не решил, как мы поступим — либо просто встанем и начнем стрелять по мишеням, развлекаясь, либо покатаемся и потопчем их лошадьми. Вон, посмотрите, — князь махнул рукой в сторону ополчения, — они стоят так, будто просят пройтись по ним толпой тяжелой кавалерии.

— Арбалеты... я как-то их сразу не заметил. — Лицо барона сильно погрустнело. — Это действительно все меняет. Я не желаю так бездарно лишать своих людей жизни.

— Правильный вывод. Теперь обсудим условия вашего отступления.

— Вам не достаточно того, что мы уступим вам поле боя без сражения? — барон удивился.

— Конечно. Ведь ваша жизнь безраздельно лишь в моих руках и только мне решать — будете вы жить или умрете. Думаю, кто-то из крестьян все-таки убежит живым с поля боя, так как их много и можно будет не уследить за всеми, а вот ваши бойцы тут лягут все. Или вы в этом сомневаетесь?

— Нет, как раз в этом я не сомневаюсь. — Он совершенно поник лицом. — Хорошо, что вы предлагаете?

— Для рыцарей я предлагаю две формы капитуляции, каждый из них будет волен выбирать сам. Первая — они выплачивают мне по 5 венских денариев каждый и, поклявшись своей бессмертной душой больше никогда не выступать против меня даже в мыслях, после чего удаляются куда-нибудь подальше с моих глаз. Второй вариант — они поступают ко мне на службу, принеся клятву верности, то есть становятся моими дружинниками. Что же касается ополчения, то мне нет дела до них. Так что довольно будет и того, что они сложат оружие и исчезнут с моих глаз долой.

— Если мы выполним ваши требования и отступим, то город окажется в вашем распоряжении. Какие у вас планы на него?

— Если сейчас будут выполнены мои условия в точности, а сам город не окажет сопротивления, то я возьму дань и покину его, не учиняя разрушений и убийств.

— И какая будет дань? Вы рассчитываете на какую-то конкретную сумму серебром?

— Она будет довольно скромной. Конкретных сумм я не называю, так как не знаю, в каком состоянии находиться город. Зачем ставить невыполнимые условия? В общей сложности я хочу третью часть всех товаров, весь металл, что найдется в городе, включая золото и серебро, все книги и все древние статуи, если их можно будет увезти.

— Солидно. У меня есть время обдумать и согласовать ваше предложение?

— Конечно. Сколько вам нужно времени?

— Думаю до завтрашнего утра.

— Хорошо. Так и поступим. Жду вас завтра на рассвете. Я размещусь вон на том подворье. Мне понравились его массивные стены и аромат оливок. Но, вы, думаю, понимаете, второго шанса я вам не дам. Если вы попробуете схитрить, или дать битву, то ни я никому не сохраню жизни, ни вам, ни горожанам. Афины тому пример очень красочный пример, только в этот раз я не буду позволять наиболее смышленым жителям покинуть город, — Эрик хитро улыбнулся. — До утра барон. Доброй вам ночи.

Эрик расположился на весьма обширном подворье, которое выполняло функцию небольшого мастерской по производству оливкового масла. Ее двухметровые каменные стены позволяли в случае необходимости вести эффективный оборонительный бой против сильно превосходящего числом врага. А приличного размера сараи — укрыть лошадей на ночь.

Сразу после занятия территории были расставлены посты и установлен порядок смена караула, чтобы не прозевать нападение. Но все обошлось. Утром, с первыми лучами солнца, к воротам подворья подъехала делегация. За ночь барон смог связаться с городским магистратом и обсудить с ними сложившееся положение. Оно, конечно, им не понравилось, но выход предложенный князем их вполне устроил, так как был меньшим злом, особенно в свете его военных успехов в Пиреях и Афинах. Мало этого, барон принес весьма приятное известие о том, что все рыцари готовы присягнуть правителю Боспора, так как некрасивый поступок магистрата им совсем не понравился. Правда, их, в общем-то, и раньше не очень устраивала служба в качестве наемников у византийцев. Это было обусловлено тем, что чиновники империи были очень скупы до своих людей, примерно также, как сейчас большинство отечественных бизнесменов экономит на своих подчиненных, желая сиюминутно сэкономить любую копейку. Таких нанимателей, как показывает практика, во все времена не любили.

Подобный поворот событий обозначил новую проблему — снаряжение. Дело в том, что все рыцари этой банды были из бедных или очень бедных домов, да еще и младшие в семье, а потому снаряжение у них было весьма убогое. Хаубек был только у Харальда, остальные носили кольчуги разного размера и качества. Самые бедные были в совершенно ужасных самодельных поделках, которые представляли собой куски старой кольчуги, нашитые на стеганую подложку в виде акетон. В общем, очень пестрая компания ценность, которой, впрочем, была весьма высока, так как люди обладали очень высокой психологической устойчивостью и неплохими боевыми качествами. Отличный материал для пополнения.