-Успокойся, Белла!— шепчет Эдвард, услышав мое лихорадочно забившееся сердце.
Дверь с грохотом распахивается, и я дергаюсь, как от электрошока.
-Здравствуйте, Чарли!— поприветствовал папу абсолютно спокойный Эдвард.
-Нет!— вырвалось у меня.
-Что такое?— удивленно прошептал Эдвард.
-Пусть сначала пистолет повесит.
Эдвард со смехом пригладил спутанные бронзовые волосы.
Чарли вошел в комнату — все еще в форме и при оружии,— заметным усилием заставив себя не нахмуриться при виде нас с Эдвардом в обнимку на диване. В последнее время он так старался хоть чуть-чуть потеплеть к Эдварду, а сейчас мы объявим новость, и все старания пойдут насмарку.
-Привет, ребята! Что нового?
-Мы хотели бы вам кое-что сказать,— безмятежно проговорил Эдвард.— Новости у нас хорошие.
Показное радушие Чарли тут же сменилось грозной подозрительностью.
-Хорошие?— прорычал он, сверля меня взглядом.
-Пап, ты садись.
Приподняв одну бровь, он пристально смотрел на меня секунд пять, затем протопал к креслу и примостился на самом краешке, неестественно выпрямив спину.
-Ты не волнуйся, пап,— прервала я напряженное молчание.— Все в порядке.
Эдвард дернул уголком рта. Всего-навсего "в порядке"? "Чудесно", "великолепно", "замечательно" — вот как надо говорить!
-Конечно, Белла, конечно. Только, если все в порядке, почему с тебя пот градом катит?
-Вовсе нет!— соврала я.
Я прижалась к Эдварду, уклоняясь от папиного грозного взгляда, и машинально вытерла улику со лба тыльной стороной кисти.
-Ты беременна!— загремел Чарли.— Беременна, да?
Вопрос явно предназначался мне, хотя папин испепеляющий взгляд был прикован к Эдварду, и, могу поклясться, рука его невольно дернулась к кобуре.
-Нет! Конечно же, нет!— Я вовремя удержалась, чтобы не подтолкнуть Эдварда локтем — все равно только синяк заработаю. Говорила ведь ему, что именно так все и воспримут. Что еще может в восемнадцать лет заставить кого-то в здравом уме и твердой памяти сыграть свадьбу? ("Любовь" — получила я от Эдварда достойный умиления ответ. Нуда, да...)
Чарли слегка поостыл. Видимо, поверил, у меня ведь все на лице написано.
-Хм... Прости.
-Извинения приняты.
Повисло молчание. Потом я вдруг поняла, что оба ждут от меня каких-то слов. Я в панике глянула на Эдварда. Язык не шевелился.
Улыбнувшись, Эдвард расправил плечи и посмотрел папе в глаза.
-Чарли, я понимаю, что несколько нарушил заведенный порядок. По традиции полагалось бы сперва заручиться вашей поддержкой. Ни в коем случае не хотел показаться неучтивым, однако поскольку Белла уже дала согласие, а я не хочу умалять значимость ее выбора, я не стану просить у вас ее руки, но попрошу родительского благословения. Мы решили пожениться, Чарли. Я люблю вашу дочь больше всего на свете, больше собственной жизни, и — по чудесному совпадению — она так же любит меня. Благословляете ли вы нас?
Само спокойствие и уверенность. Завороженная невозмутимым голосом, я на миг увидела Эдварда со стороны, глазами остального мира. Мне показалось, что закономернее нашей новости и быть не может...
И тут я заметила, с каким выражением Чарли смотрит на кольцо.
С остановившимся сердцем я следила, как папа сначала краснеет, потом багровеет, потом синеет. Потом меня как подбросило — не знаю, что конкретно я хотела сделать, может, применить метод Хаймлиха, которым спасают подавившихся,— но Эдвард удержал меня за руку и едва слышно прошептал: "Погоди, дай ему минутку".
На этот раз молчание затянулось надолго. Постепенно краска начала отливать, и цвет папиного лица вернулся к нормальному. Губы плотно сжаты, между бровями складка — я заметила, у папы всегда так, когда он чем-то озабочен. Под его долгим пристальным взглядом я почувствовала, как Эдвард рядом слегка расслабился.
-А чему я, собственно, удивляюсь?— пробухтел Чарли.— Знал ведь, что так оно в скором времени и случится.
Я выдохнула.
-Решение окончательное?— сверкнув глазами, грозно спросил папа.
-Я уверена в Эдварде на все сто!— последовал моментальный ответ.
-Да, но свадьба... К чему такая спешка?— Он снова окинул меня подозрительным взглядом.
Спешка к тому, что я с каждым днем приближаюсь к проклятым девятнадцати, а Эдвард навеки застыл в своем семнадцатилетнем великолепии, в котором и пребывает последние девяносто лет. Это не значит, что по моим представлениям, отсюда вытекает необходимость срочно пожениться. Необходимость вытекает из сложного и запутанного соглашения, которое мы с Эдвардом заключили — необходимость как-то обозначить грань, мой переход из мира смертных к бессмертию.
Однако Чарли я этого объяснить не могла.
-Осенью мы вместе едем в Дартмут,— напомнил Эдвард.— Я хочу, чтобы все было... ну, как положено. Так меня воспитали.— Он пожал плечами.
Без преувеличения. Во времена Первой мировой воспитывали и впрямь несколько несовременно.
Чарли задумчиво подвигал губами. Ищет подходящий контраргумент. Хотя какие тут могут быть возражения? "Я бы предпочел, чтобы ты сначала пожила в грехе?" Он отец, у него руки связаны.
-Знал, что так и будет...— снова пробурчал он. И вдруг папино лицо прояснилось, от озабоченной складки не осталось и следа.
-Папа?— Встревоженная резкой переменой, я украдкой глянула на Эдварда, но и по его лицу ничего прочитать не смогла.
-Ха!— Вдруг вырвалось у папы. Меня опять подбросило на диване.— Ха-ха-ха!
Согнувшись пополам, он трясся от хохота. Я смотрела, не веря своим глазам.
В поисках объяснения перевела взгляд на Эдварда и по плотно сжатым губам догадалась, что тот сам едва сдерживает смех.
-Хорошо, давайте!— наконец выговорил Чарли.— Женитесь!— Новый взрыв хохота.— Только...
-"Только" что?
-Только маме сама сообщишь! Я ей и словом не обмолвлюсь. Давай сама как-нибудь!— И комнату снова сотрясли громовые раскаты.
<empty-line />
Я в задумчивости застыла перед дверью, улыбаясь воспоминаниям. Конечно, тогда решение Чарли повергло меня в страх. Сообщить Рене! Это же Страшный суд. Для нее ранний брак — худшее преступление, чем сварить щенка заживо.
Кто мог предвидеть ее реакцию? Точно не я. И не Чарли. Элис, возможно, однако ее спросить я не догадалась.
-Ну что сказать, Белла,— произнесла Рене, когда я, запинаясь и заикаясь, выговорила невозможное: "Мама, мы с Эдвардом решили пожениться".— Меня, конечно, слегка задевает, что ты так долго тянула, прежде чем сообщить. Билеты на самолет с каждым днем дорожают. И да, вот еще что,— спохватилась она,— как ты думаешь, с Фила к тому времени гипс уже снимут? Обидно, если на фотографиях он будет не в смокинге.
-Стоп, мам, подожди секундочку!— ахнула я.— В каком смысле "тянула"? Мы только сегодня об-об...— слово "обручились" не шло с языка,— все уладили.
-Сегодня? Правда? Надо же. А я думала...
-Что ты думала? И давно?
-Когда ты приезжала ко мне в апреле, мне показалось, что дело, как говорится, на мази. У тебя ведь все на лице написано. Я тогда ничего не сказала, потому что это ровным счетом ни к чему бы не привело. Ты прямо как Чарли.— Она смиренно вздохнула.— Если приняла решение — точка, спорить бесполезно. И так же будешь идти до конца.
Адалыпе мама произнесла что-то совсем неожиданное.
-Я верю, Белла, на мои грабли ты не наступишь. Понимаю, ты меня боишься сейчас, боишься моей реакции. Да, я много чего высказывала о браке и глупостях — и назад свои слова брать не буду,— но ты пойми, я ведь по своему опыту судила. А ты совсем другая. И шишки набиваешь другие. Зато верная и преданная. Так что у тебя куда больше надежд на удачный брак, чем у большинства моих сорокалетних знакомых.— Рене снова рассмеялась.— Моя не по годам мудрая девочка... Впрочем, тебе, кажется, повезло на такого же мудрого душой.
-Ты... мам, это точно ты? Разве я, по-твоему, не совершаю громаднейшую ошибку?
-Само собой, подождать пару лет не повредило бы. Я еще слишком молода для тещи, не считаешь? Да ладно, не отвечай. Главное не я, главное — ты. Ты счастлива?
-Непонятно. Я сейчас себя как будто со стороны наблюдаю.
Рене усмехнулась.
-Ты с ним счастлива, Белла?
-Да, но...
-Тебе когда-нибудь нужен будет кто-то другой?
-Нет, но...
-Но что?
-Так говорят и говорили испокон веков все обезумевшие от любви подростки.
-Ты никогда не вела себя как подросток, девочка моя. И ты знаешь, как будет лучше для тебя.
Последние несколько недель Рене вдруг с головой ушла в предсвадебные хлопоты. Телефонные переговоры с Эсми, мамой Эдварда, длились часами (судя по всему, размолвок между будущими родственниками не предвидится). Рене полюбила Эсми всей душой — да и кто мог устоять перед моей замечательной уже почти свекровью?
Я смогла вздохнуть свободно. Всю подготовку взяли на себя родственники с обеих сторон, избавив меня от нервотрепки и волнений.
Чарли, конечно, обиделся, но хоть не на меня, и то хорошо. Предательницей оказалась Рене. Он-то рассчитывал на маму как на тяжелую артиллерию, а вышло... Что делать, если решающий способ воздействия — страх перед маминой реакцией — себя не оправдал? Все карты биты, крыть нечем. И вот обиженный папа бродит по дому, бормоча под нос, что кругом враги...
-Папа?— позвала я, открывая дверь.— Я дома!
-Подожди, Беллз, не входи!
-А?— Я покорно замерла.
-Сейчас, секундочку! Ай, Элис, больно!
Элис?
-Простите, Чарли!— зазвенел мелодичный голосок Элис.— Ну, как?
-Сейчас все кровью заляпаю.
-Ничего подобного. Даже царапины нет, уж я бы знала.
-Что происходит?— требовательно спросила я, не отходя от двери.
-Полминуточки, Белла, пожалуйста!— откликнулась Элис.— Потерпи, и тебя ждет награда.
Чарли хмыкнул в подтверждение.
Я начала постукивать ногой, считая каждый стук. До тридцати не дошла, Элис окликнула меня раньше.
-Все, Белла, заходи!
Я осторожно заглянула в гостиную.
-Ух!— вырвалось у меня.— Ого! Папа, ты смотришься...
-Глупо?— подсказал Чарли.
-Скорее, импозантно.
Чарли залился краской. Элис, ухватив его за локоть, медленно развернула кругом, чтобы во всей красе продемонстрировать светло-серый смокинг.
-Прекрати, Элис! Я выгляжу полным идиотом.
-В моих руках никто никогда не выглядит идиотом!— возмутилась Элис.
-Она права, пап. Смотришься потрясающе! По какому поводу наряжаемся?
Элис закатила глаза.
-Сегодня последняя примерка. Для вас обоих, причем.
С трудом оторвав взгляд от непривычно элегантного Чарли, я наконец заметила аккуратно уложенный на диване белый одежный чехол.
-А-а...
-Помечтай пока, Белла, я тебя надолго не займу.
Сделав глубокий вдох, я закрыла глаза и на ощупь начала подниматься по лестнице к себе в комнату. Там разделась до белья и вытянула руки.
-Можно подумать, я тебе иголки под ногти собралась загонять,— пробурчала Элис, входя следом за мной.
Я не слышала. Я погрузилась в сладкие мечты.
Там, в мечтах, свадебный переполох давно закончился. Все позади.
Мы одни, только я и Эдвард. Окружающая обстановка при этом оставалась расплывчатой и постоянно менялась — от туманного леса до скрытого за облаками города или полярной ночи. Все потому что Эдвард, желая сделать сюрприз, упорно скрывал, где будет проходить медовый месяц. Собственно, "где", меня и так не особо заботило.
Мы с Эдвардом вместе, и я честно выполнила свою часть уговора. Я вышла за него замуж. Это самый главный пункт. А еще я приняла все его невозможные подарки и поступила — хоть и фиктивно — в Дартмутский колледж. Теперь его очередь.
Прежде чем превратить меня в вампира — выполняя свою часть соглашения,— он обязался сделать кое-что еще.
Эдвард безумно переживал из-за того, что превращение в вампира лишит меня некоторых человеческих радостей, которых он меня лишать не хотел бы. Я-то как раз готова была отказаться от большинства — например, от выпускного бала — безо всякого сожаления. И лишь одну человеческую радость я все же хотела бы испытать сполна. Разумеется, Эдвард был бы счастлив, если бы именно о ней я забыла и не вспоминала.
Однако в этом и загвоздка. Я приблизительно представляю, как буду себя ощущать, когда сменю человеческий облик на вампирский. Мне довелось видеть новорожденных вампиров собственными глазами, да и рассказы будущих родственников неплохо дополнили картину. Несколько лет сплошной ненасытной жажды. Владеть собой я научусь не сразу, а даже когда научусь, чувства и ощущения вернутся уже другими.
Надо сейчас, пока я еще человек... и страстно влюблена.
Прежде чем сменить свое теплое, хрупкое, управляемое феромонами тело на прекрасное, сильное и... незнакомое, я хотела испытать отпущенное ему сполна. Чтобы у нас с Эдвардом был настоящий медовый месяц. И он согласился попробовать, несмотря на грозящую мне в таком случае опасность.
Я едва замечала суетящуюся вокруг меня Элис и прикосновения струящегося шелка. Позабыла о ходящих по городу пересудах. О том, что скоро мне предстоит сыграть главную роль в представлении. Перестала волноваться, что споткнусь о собственный шлейф или захихикаю в неподобающий момент, не тревожилась больше из-за возраста и сосредоточенных на мне пристальных взглядов. Даже отсутствие моего лучшего друга не вызывало былой горечи.
Мы с Эдвардом одни, в лучшем месте на земле.
- <section>
- <title>
2.Долгая ночь
-Я уже скучаю.
-Мне не обязательно уходить. Могу остаться...
-М-м...
Воцарилась тишина, нарушаемая только стуком моего сердца, нашим прерывистым дыханием и чмоканьем движущихся в унисон губ.
Как легко порой было забыть, что целуешься с вампиром. Не потому что он становился обыкновенным, как человек — я ни на секунду не теряла ощущения, что в моих объятиях скорее ангел, чем смертный; нет, прижимаясь губами к моим губам, шее, лицу, он давал мне понять, что ничего страшного не произойдет. Он уверял, что моя кровь уже не вызывает такой жажды, как раньше, что страх потерять меня излечил его от пагубной страсти. Но я-то знала, что запах моей крови по-прежнему мучает его, разжигая в горле пожар.
Я открыла глаза и увидела, что он тоже не сводит с меня взгляда. В такие моменты мне не верилось в происходящее.
Как будто я и есть награда, а вовсе не бессовестный везунчик, которому она досталась.
Наши взгляды встретились. В его золотистых глазах таилась такая глубина, что мне на секунду почудилось, будто я сейчас загляну ему прямо в душу. Неужели у меня когда-то возникал этот глупейший вопрос — а есть ли у Эдварда душа, пусть даже он и вампир? Конечно есть, самая прекрасная. Прекраснее, чем его блестящий ум, неописуемо красивое лицо и невероятная фигура.
Его взгляд тоже, казалось, проник мне в самую душу, и, судя по всему, увиденное Эдварда не разочаровало.
Однако в мои мысли, в отличие от мыслей всех остальных, он проникнуть не мог. Кто знает, почему — возможно, какой-то сбой в моем мозгу, сделавший его неуязвимым для сверхъестественных и пугающих способностей, которыми обладают некоторые бессмертные. (Это только мозг, тело же вполне себе поддавалось чарам других вампиров, действовавших иначе, чем Эдвард). И все же я была бесконечно благодарна этому сбою за то, что мои мысли останутся тайной. А то я сгорела бы от стыда.
