Alexandr(обновление15.02.12)

Так что я могу сделать. Могу попытаться предупредить папашу, и императором стану черт знает когда, могу дождаться, когда его грохнут и стать императором в положенный срок. Оба варианта меня не устраивают. Первый, потому что хочется стать этим самым императором, это же просто мечта, сделать что-нибудь великое, исправить историю, а не ждать когда Паша первый загнется по естественным причинам. Второй, потому что это подло. И если я житель 21 века это еще бы пережил, то Александр этого не переживет, и загнется в 47 лет. Да и совесть у меня имеется. Что можно сделать. Екатерина сейчас создает мне мощное лобби, пытаясь назначить меня наследником, это раз. Но этого не хватит. Правда можно использовать гвардию, как это сделала сама Бабушка. А еще лучше Суворова. Он к 1795 году, когда покончит с мятежом станет командовать 80-ти тысячной армией. Вызвать его в Питер с корпусом в тысяч 5, и я император. Надо только убедить его в том что я именно тот император который нужен России.

Ну, сам Суворов приедет меньше чем через две недели, нужно подготовиться. Может напроситься к нему в войска. А что, это идея. Только нужно себя проявить, и не погибнуть.

На вахтпарад мне только после обеда, чем бы себя занять до обеда. К Лагарпу не хотелось... Хм а кто такой этот Лагарп? А, это мой учитель, кстати, Александр очень привязан к нему, и все его уроки приносят ему эстетическое наслаждение. Я попытался порыться в памяти своего реципиента, с каждым разом это получалось все лучше и лучше, а в принципе очень интересный он собеседник и рассказчик, правда, ничего полезного он мне не преподавал. Но личность Александра с этим не согласна, меня все чаще захлестывают его эмоции, надо с этим бороться. Я, в отличие от Александра совсем не приветствую те идеалы, которые нам с братом преподносил этот швейцарец с двуспальным именем Фредерик Сезар. Многие воззрения Александра и вовсе противоречили друг другу. М-да, сложный тип, хорошо хоть сдержанный зело, в противном случае меня уже бы захлестнули его эмоции, а так чувствую их фоном и принимаю к сведению, но иногда они бывают слишком сильными, приходится себя сдерживать.

Ладно, надо переодеться и выйти прогуляться вдоль набережной Невы. Нарядиться в цивильный костюм самостоятельно было очень затруднительно, и пришлось позвать камергера. Темный костюм, состоящий из камзола и штанов, Белая рубашка, с кружевами на рукавах и шее, которые закрывали подбородок, такова была мода во Франции, сапоги, до середины колена и теплая меховая шуба, все таки не смотря на то, что на улице апрель, погода была прохладной, и круглая шляпа, подбитая изнутри мехом. Белые перчатки и чулки, хорошо хоть сапоги скрывали последние. Но здесь такая мода, надо будет поменять, когда стану императором.

Пока один камергер занимался моей одеждой, другой делал мне прическу, естественно по французской моде.

В итоге к выходу я был готов только через 40 минут.

Тут в комнату вошел мужчина в нарядном зеленом камзоле, с красной жилеткой, и я в нем узнал графа Николая Ивановича Салтыкова, одного из моих учителей.

— Доброе утро, Ваше Высочество, как на счет сегодняшних занятий? — остановившись в дверях моего туалета, имеется в виду не сортира, а того места, где я одеваюсь и привожу себя в порядок.

— Bonjour, monsieur. Je veux marcher le long de la promenade. Ne pas venir avec moi? (Доброе утро, граф. Я хочу пройтись по набережной. Не составите мне компанию?) — ответил я.

— Biensûr, Votre Altesse. Jedevraisêtreprêten 10 minutes.(Конечно, ваше высочество. Буду готов через 10 минут), — ответил граф и кивнув вышел.

Выходя из своих покоев, я натолкнулся на Лизу. Мы оба чувствовали неловкость, из-за очередной ссоры, состоявшейся неделю назад. Хотя неловкость чувствовал Александр, а не я, но часть этих эмоций передавалась и мне.

— Votre Altesse, jevoudrais vous inviter à vous demainpour une promenadedans le jardin du PalaisdeTauride.(Ваше Высочеств, я хотел бы пригласить вас завтра на прогулку по саду Таврического дворца), — обратился я к ней с небольшим поклоном, чувство вины, которое испытывал Александр, каким-то образом частично передавалось и мне. Предполагаю это побочный эффект, или наши личности просто соединяются. Ну, мне не помешает быть немного более совестливым.

— Avecjoie, après le dîner, jesuislibre(С радостью, после обеда я свободна), — с милой улыбкой ответила она. — Но лучше послезавтра.

— Отлично, я буду вас ждать, — сказал я и зашагал на выход из дворца.

Вообще моя жена была довольно красивой и милой пятнадцатилетней девушкой. И если сначала мне показалось, что идея спать с такой молодой девушкой — это первый шаг к педофилии, то попривыкнув к молодому телу Александра, я стал чувствовать к ней влечение и какие-то теплые чувства, видно пришедшие мне от личности великого князя.

Не прошло и пяти минут, как появился граф Салтыков, и мы вышли на набережную Невы. По дороге нам встречалось множество народа, которые меня узнавали, и с которыми я довольно вежливо здоровался и перекидывался парой слов. Таким поведением я не встретил внутреннего протеста со стороны личности Александра, так как он сам вел себя точно также, и это добавляло любви среди его подданных.

— Скажите, граф, вы как военный человек, считаете ли что в военном ведомстве нужно что-то менять? — задал я довольно провокационный вопрос, — и не бойтесь, это не мой отец желает это узнать через меня. Ответьте, только честно. Дальше меня это не уйдет.

— Я считаю что наши воины настоящие богатыри, а под предводительством таких командиров как граф Суворов они практически непобедимы, но если бы была возможность сделать что то лучше, я думаю, Ее Величество и ее генералы всенепременно что-нибудь сделали, делают или будут делать, и наша задача быть покорнейшими помощниками и вспомогателями, безусловно нужных и важных решений и начинаний.

Сказать, что я был поражен этим ответом — это не сказать ничего, точнее я ничего из этого ответа не понял. Будь я самим собой, я наверное чокнулся от такого ответа, но личность Александра, все сильнее растворяющаяся во мне все прекрасно поняла, и сделала вывод. Подобные словесные кружева были вполне популярны среди придворных, особенно когда нужно было обойти какую-то тему, и все искали в таких фразах второй и третий смыслы, пытаясь разобраться что именно хотел сказать человек.

— Хороший ответ! Но давайте представим, что я поставил вас главой военного ведомства, что бы вы сделали в первую очередь?

Граф Салтыков не был глупым человеком, и сразу понял, к чему я веду. А, если учесть слухи, которые ходили при дворе, о том, что моя великая бабка хочет сделать меня своим наследником, в обход Павла Петровича, моего отца, то становится понятным, что мое, чисто гипотетическое предложение может стать вполне реальным в ближайшие год два.

— Votre Altesse(Ваше Высочество), — от волнения, которое граф скрывал вполне прилично скрывал, во всяком случае, в голосе это не слышалось, Николай Иванович перешел на французский, — Jenepeux pas vous répondreimmédiatement. Mais je vous prometsqu'à la fin de la semaine pour écrire toutesmespenséessur le papier(Янемогусразувамответить. Но обещаю, до конца недели записать все свои мысли на бумагу).

— Я рад, что мы друг друга поняли, — сказал я улыбнувшись.

Настроение у меня было вполне фестивальным. Первый шаг к трону я сделал в первый же день своего пребывания в этом теле. Граф Салтыков имел вполне сильное влияние при дворе, в том числе и в Верховном совете. И когда моя бабка будет продвигать мою кандидатуру, это может сыграть свою роль. Если не сразу, так позже, когда у меня будут свои полки.

К тому же к этому добавлялось хорошее настроение самого реципиента, Александр любил пешие прогулки, погода тоже этому поспособствовала. Светило солнышко, день обещал быть теплым, правда скоро должно было вскрыться Ладонежское озеро, но пока Нева была чиста, до воды модно было достать прямо с парапетов набережной. Множество жителей столицы так же прогуливались по городу, соскучившись по теплой погоде.

— Oh, quellemerveilleuseodeur!(Ах, какой замечательный запах!), — не удержавшись, заметил я по-французски.

— Это новая булочная, Нахтигаль, кажется, называется. Ее открыл мастер из Саксонии.

— Давайте зайдем, этот запах пробуждает у меня аппетит.

Буквально через два дома, я заметил вывеску на немецком. Вообще в Петербургеочень много вывесок на иностранных языках. Булочная оказалась маленьким кафе, несколько столиков с белыми скатертями, стульчики, и прилавок, за которым стоял полноватый бюргер. Народу в Нахтигале было не мало, видно булочная пользовалась успехом.

— Ваше величество, добрый день, — я обернулся, за одним из столиков сидели два дворянина, рядом на вешалке висели дорогие английские пальто, подшитые нашим мехом, это был отец моего друга Паши, граф Строганов Александр Сергеевич и его племянник Новосильцев Николай Николаевич.

— Бонжур, — поприветствовал их я. — Добре ли здесь кормят?

— Добре, — с улыбкой ответил граф Строганов, — присоединитесь к нам.

— С удовольствием, только что-нибудь куплю.

Люди, в небольшой очереди увидев меня, пропустили вперед. Сам булочник, волнуясь, принял у меня заказ, и мы, с князем Салтыковым прошли к столику с графиями. За спиной я слышал удивленно-положительный отзывы посетителей, которым нравилось то, что я могу, как простой подданный зайти в булочную за чашечкой кофе и пироженным. Улыбнувшись про себя, я присел за столик.

Разговор с отцом моего друга в основном шел дворцовых событиях и сплетнях, Эта тема была не интересна мне, но благодаря осведомленности Александра я легко поддерживал эту беседу.

Выпив кофе, кстати, очень хороший, нечета тому нескафе в нашем мире, и съев сладости, мы распрощались со Строгановым и Новосильцевым и направились обратно во дворец.

Там меня уже встречал граф Николай Головин, мой гофмаршал, управляющий моего личного двора.

— Ваше высочество, как прошла прогулка? — спросил меня он. Судя по интонации ему было абсолютно по фигу эта информация.

— Нормально, я на обед не остаюсь, — сразу перешел я к делу, — поэтому хотел бы переодеться сразу в гатчинский мундир, у меня сегодня вахтпарад.

— Конечно ваше высочество.

Гатчинским мундиром называли военную форму, веденную в полки моего отца, Павла Петровича, это были немецкие обтягивающие мундиры, состоящие из неуклюжего темно-зеленого цвета кафтана, вплоть до пояса застегнутого, с широкими фалдами, спереди весьма немного скошенными в стороны, со стоячим голубым узеньким воротником, с широкими рукавами одного цвета с воротником и также, как и на воротнике, с двумя вышитыми золотом петлицами в виде цифры осьми с несколькими маленькими листочками на одном конце, в белых суконных штанах и в черных суконных щиблетах выше колен, застегнутых с боков часто маленькими медными пуговицами, в треугольной шляпе с огромною золотою петлицею, с большою остроконечною восьмиугольною звездою к концу, где пуговка, а вверху петлицы; а вместо белого султана торчала неуклюжая небольшая серебряная кисть, воткнутая вверх концами с двумя короткими пуклями, одна за другою на обоих висках; а сзади от самого затылка шла длинная коса, свитая черною лентою. Шпага на нем была надета не сбоку, как всегда я видел, а совсем сзади, и эфес, которой с серебряным темляком [выглядывал] из левой задней фалды.

Вот это я выдал, подумал я, все больше и больше вживаюсь в новую роль. А когда я увидел своего брата Константина, в таком же мундире, то чуть не засмеялся, Александру, как и большей части придворных, этот мундир казался очень смешным.

— Надеюсь сегодня рара не будет затягивать, я хотел попасть на бал к Шуваловым, там кстати будут братья Де Брюси, — вместо приветствия сказал мой брат.

— И тебе здравствовать, твое величество, — ответил я брату.

— А, заканчивай юродствовать, братец, мы сейчас не при дворе.

— Хм, ты обедать будешь?

— Шутить изволишь? Чтобы надо мной двор насмехался?

— Никто не посмеет насмехаться над моим братом, — ответил я, и вправду поверил в то, что сказал.

— В лицо, конечно, нет, но шептания за спиной.. — продолжать Константин не стал.

— Тогда поехали, я хотел заехать к Петру Алексеевичу Иловайскому.

— Зачем?

— Хочу взять у него сопровождение.

— Слушай, братец, мне что же, токмо щипцами, как иезуит, из тебя вытягивать ответы. Ответь полно, али я не брат твой, — разошелся мой младший брат.

— Слышал, в Варшаве шляхта наших воев порезала?

— А кто ж уже не слышал.

— Хочу вместе с графом Суворовым пойти, бунт усмирять.

— И я пойду, — твердо заявил Константин.

Тут в прихожую зашел Николай Николаевич Головин.

— Кони готовы, Ваши Величества, — сообщил он.

— Продолжим разговор по дороге, — сказал я Константину.

Атаманский полк располагался на окраине Петербурга в 7 деревянных зданиях. Да, как я понял уже здесь, Петербург совсем не каменный город. Большая часть города до сих пор деревянная, но последнее время дома перестраиваются, в основном это делали дворяне и заморские купцы.

На небольшой площади несколько десятков казаков на скаку рубили лозу, кто-то колол дрова, остальные были кто где.

— Эй, православный, проводи к Петру Алексеевичу, — обратился я к ближайшему казаку.

Тот, увидев молодых великих князей, попытался вытянутся в фунт.

— Ты не тянись тута, а давай к атаману проводи.

Через минуту мы заходили в кабинет Иловайского. Всюду висели ковры и ткани, стояли вазы и многое другое. Сразу видно, что нынешний атаман не раз ходил к османам. Но больше всего меня поразил запах в кабинете. Пахло кальяном. Когда мы заходили, Петр Алексеевич как раз сидел на широком цветастом диване и курил кальян. Увидев нас он вскочил.

— Ваши Величества.. я это.. надо было предупредить.. — начал он смущенно.

— Ничего, Петр Алексеевич, кстати, что смолите, не анашу ли? — шутливо спросил я, но атаман принял вопрос серьезно, за такое могли и в Сибирь сослать.

— Никак нет, ваше высочество, это табак с медом. Пристрастился в турецкую компанию, сил нет. Кажный раз прощения в церкви вымаливаю, зарекаюсь, а потом опять. Вот.

— Разрешите? — спросил я, и, не дожидаясь ответа, присел на мягкий диван, взял трубку. Затянулся. Горло, непривычного к таким удовольствиям Александра продерло, но я сдержался и, выпустив несколько колечек, посмотрел на удивленные лица брата и казачьего полковника.

— Надо было угли на шелковые платки положить, — посоветовал я.

— Так жалко же, я и так привык.

— Петр Алексеевич, у меня к вам просьба, — услышав эти слова, Константин бросил на меня быстрый взгляд, как бы говоря, что не надо забывать брата.

— Какая же?

— Не могли бы мне выделить десятка три атаманцев, они полностью перейдут на мой кошт.

— Так это можно, но зачем вам?

— А вы слышали о восстании в Польше? — дождавшись утвердительного кивка, я продолжил, — мы, с Константином, хотим пойти с нашими войсками. Я планирую взять у отца, его высочества Павла Петровича, несколько батарей, уж шибко быстро и точно они стреляют.