Отражения Разрушителя

— Я не знаю, — наконец, сказала она.

— Ясно, — кивнул доктор Тофу.

У Сейлор Сенши выдался весьма насыщенный день. С одной стороны, появился новый враг, и, хоть он и использовал монстров, выглядящих скорее смешными, чем страшными, силу этих монстров нельзя было игнорировать. Даже "Moon Princess Halation" Сейлор Мун не была эффективна против них, а это была их мощнейшая атака. Кристалл сердца Рей был украден, а затем возвращен благодаря двум таинственным новым Сенши, и у нее даже не было времени обдумать свой сон. Но теперь… она решила, что нужно поговорить об этом с Луной и Артемисом.

Она нашла их во дворе храма. Остальные девушки были внутри, готовились к своим экзаменам. Экзамены. Еще один повод для волнения. Они ходили в среднюю школу, но было бы совсем не хорошо, если бы они не сдали экзамены. Хотя Рей просто продолжит учиться в своей католической школе, мысль об Усаги или Макото или Минако, доучивающихся в таком месте как, к примеру, старшая школа Фуринкан, была не из приятных.

Она рассказала Луне и Артемису о сне, и двое лунных котов надолго задумались. Затем коты принялись обсуждать это. Рей ждала, пытаясь понять, о чем они говорят, но оказалась не в состоянии сделать это.

— Ну и? — спросила она через несколько минут.

Луна посмотрела на Рей.

— Мы плохо помним Серебряное Тысячелетие, — призналась лунная кошка. — Десять тысяч лет в стазисе даже в самых благоприятных условиях негативно влияют на память. Однако кое-что мы смогли вспомнить.

— Мы сочли возможным, — продолжил Артемис, — что девушка, которую ты видела во сне, может быть другой Сенши. Как и две других, выступивших сегодня против нового врага.

— Но я думала, что мы — это все Сенши? — нахмурилась Рей. — Я помню совсем немного о тех временах, но я совсем не помню других…

— Мы просто не знаем, — покачал головой Артемис. — Никто из нас толком не помнит те времена, кроме Сейлор Плутон, но ее здесь нет, чтобы спросить.

— Но почему мы не можем ее спросить? — задумалась Рей.

— Это непросто, — сказала Луна. — Нет никакого способа попасть к ней без ключа Чиби-Усы. Если только вы не собираетесь физически добраться до Врат Времени.

— А где они? — спросила Рей.

— На Плутоне.

— Это будет непросто, — сникла Рей. — Я думаю, мы могли бы попытаться использовать Сейлор Телепорт, но это будет опасно…

— Очень, — резко кивнул Артемис. — Ваша магия защитит вас в космосе, но замок Сейлор Плутон был печально известен своими автоматическими средствами защиты. И даже если вам действительно удастся найти Врата Времени, Плутон никогда не любезничала с людьми, попавшими в коридор времени. Из всех, о ком я слышал, Чиби-Уса единственная, кто не был убит.

— Так что нам остается только ждать, что она с нами свяжется? — спросила Рей. — Если вообще захочет.

— Боюсь, что так, Рей, — сказала Луна.

Рей была раздражена; ее раздражала их неспособность сделать что-либо вместо ожидания следующего нападения. Тем не менее, она постаралась спрятать свое раздражение и свела подергивание глаз к минимуму.

— Спасибо, Луна, Артемис, — сказала она.

Луна и Артемис кивнули и проследовали за Рей внутрь, чтобы присоединиться к остальным.

Едва Рей и лунные коты вошли в гостиную, Усаги рассмеялась во весь голос, и он эхом разнесся по окрестностям.

— Блин, не так громко, — сказала Рей, впившись взглядом в Усаги.

— Рей! Рей! Смотри сюда! Смотри, что Шико делает с беднягой Эйко! — с энтузиазмом ткнула Усаги в мангу.

Рей нежно улыбнулась, а затем на ее лице проступило выражение бешенства.

— У-СА-ГИ! Оставь мангу в покое! Пора учиться!

— Я учусь! — нахально ухмыльнулась Усаги. — Смотри, в манге написаны действительно сложные слова! — указала она на особо сложные кандзи.

— Пора стать серьезнее, Усаги, — прохладно заметила Ами, хоть ее взгляд был нежен. — Мы в третьем классе средней школы. Меньше года до вступительных экзаменов в старшую школу.

Усаги яростно кивнула, отложив мангу.

— Для того чтобы чаще встречаться с моим Мамо-тяном, я, Цукино Усаги, сделаю все возможное! — Она засучила невидимые рукава. — Все возможное!

Минако, Ами и Макото рассмеялись.

Так было все время, их учеба периодически прерывалась шутками, смехом, склоками и сплетнями. Ами делала вид, что не заинтересована в последнем, и постоянно возвращала обсуждение на домашние задания. Затем она принялась объяснять какое-то эзотерическое понятие, связанное с тем, что они изучают, а остальные с улыбкой переглядывались, ожидая, пока она закончит. Это было больше, чем дружба; это была семья, и любовь, связавшая пять девочек вместе, наполнила их сердца теплом.

Тем не менее, все это время, Рей не могла забыть свой сон, и она задавалась вопросом, какое будущее их ожидает.

— Ранма! — весело сказала Касуми, когда Ранма вошла в дом Тендо. — Добро пожаловать домой!

— С возвращением, Саотоме, — сказала Набики, и ее обычный жадный, расчетливый взгляд в лицо был (по крайней мере, сейчас) почти похож на обычный теплый человеческий взгляд.

— Я дома, — тихо объявила Ранма.

Стол был накрыт, и все собрались за столом — Аканэ, Набики, Касуми, Генма и Соун.

— Мы только что сели обедать, — сказала Касуми. — Но я приготовила достаточно. Присаживайся, Ранма. Принести горячей воды?

Ранма уселась на свое привычное место, и, хотя ее сердце грело радостное приветствие Касуми, предложение горячей воды расстроило ее. Вздохнув, Ранма покачала головой.

— Нет, спасибо, Касуми. Но обед выглядит замечательно!

Касуми и Набики странно взглянули на него после отказа от горячей воды. Две дочери Тендо оглядели стол. Аканэ выглядела огорченной, Генма был непроницаем.

Они обедали молча, но потом, не выдержав, Набики заговорила.

— Выкладывай, Саотоме. Почему ты не изменяешься обратно, и что произошло в Китае? — Даже ей самой голос показался громким.

Ранма, Аканэ и Генма молча посмотрели на Набики, их взгляды были тяжелы, но невыразительны, и Набики сжалась под их общей силой.

— Простите, что спросила, — пробормотала она и вернулась к еде.

После небольшой паузы Ранма подняла глаза и решила ответить.

— На первый вопрос ответить проще, чем на второй, — сказала она, держа в руках чашку, наполовину наполненную горячим зеленым чаем. — Я больше не изменяюсь, Набики, — сказала она и выплеснула чай себе на голову.

Не изменившись. Совсем.

— Проклятье снова заблокировано? — широко распахнула глаза Набики.

— Проклятья больше нет, — покачала головой Ранма.

— Что ты имеешь в виду, Ранма? — спросила Касуми.

— Это было частью цены, что я заплатила. — Ранма встретилась взглядом с Касуми. — Для спасения Аканэ. — И много несказанного было в этом взгляде. Печаль, что читалась меж слов. Безнадежная тоска. Любовь, что заплатит ту же цену, если понадобится.

Лицо Касуми заметно смягчилось, хоть оно и так не было жестким. Она крепко обняла Ранму.

— Спасибо, — сказала она, именно это и подразумевая.

Ранма удивленно посмотрела на нее, поразившись, что ее настроение могло поднять такое простое слово, но вернула объятия. Она улыбнулась:

— Всегда пожалуйста.

— Можешь, наконец, прекратить заигрывать с моей сестрой, Ранма, — сердито сказала Аканэ, хотя в ее голосе и не было гнева. Печаль момента была нарушена, и они вернулись к старому, знакомому, удобному шаблону.

Ранма дерзко ухмыльнулась, хотя это и было тенью ее прежней.

— В чем дело? — спросила она, заканчивая со своим обедом. — Ты ревнуешь, или что-то типа этого, пацанка?

Аканэ уставилась на Ранму; Ранма скорчила ей рожу и кинулась прочь.

— А ну вернись, Ранма! — рассмеялась Аканэ, выбегая во двор вслед за другой девушкой.

Касуми с нежной улыбкой смотрела, как эти двое убегают.

Соун, напротив, разразился рыданиями.

— Мы живем в жестоком, жестоком мире, Саотоме! Когда наши дети, наконец, признали свою любовь друг к другу, их любовь стала невозможной! — Он печально покачал головой. — О, Саотоме, что нам теперь делать?

Генма поправил очки на лице и задумался. Он долго не отвечал, и звук рыданий Соуна заполнил комнату.

— Я думаю, пришло время парню и мне возвращаться домой, Тендо, — сказал, наконец, Генма.

Набики и Касуми удивленно подняли глаза, так же как и Соун. Это было совсем не то, что они ожидали от Генмы.

— Но школы!..

— Будут объединены, старый друг. Но после того, что я видел на горе Феникса… — Генма покачал головой. — Парень любит Аканэ, Тендо. Школы будут объединены, рано или поздно. — С этими словами он поднялся на ноги и вышел на улицу.

— Ранма! — позвал он. — Иди сюда, парень.

Ранма перепрыгнула через стену дома Тендо и легко приземлилась на траве около дома.

— Чего надо, бать?

— Мы уходим.

Казалось, у нее выбили опору из-под ног.

— Чего?

Аканэ, которой пришлось идти более длинным путем через ворота, остановилась, услышав это.

— Что? — спросила она со страхом в голосе.

— Так будет лучше, парень, — грубо сказал Генма. — Мы не можем навсегда остаться у Тендо.

— Не говори, что это «злоупотребление гостеприимством». Тебя это никогда еще не заботило. В чем дело?

— Ранма, — посмотрел на сына Генма, — твой отец, по доброте душевной, решил вернуться домой и увидеться с твоей матерью, и все, что ты можешь, это поинтересоваться его мотивами? — резко спросил он. Слезы просочились из его глаз. — Ты разбил сердце своего отца!

— Какова настоящая причина, бать? — не выглядела особенно впечатленной Ранма.

Разозлившись на своего сына, Генма сообщил правду:

— Из достоверных источников мне известно, что твоя мать сочтет принесение тобой мужественности в жертву ради спасения невесты очень, очень мужественным поступком.

Аканэ моргнула. Она вспомнила звонок тети Саотоме, и что дядя Генма долго говорил с ней, но она не думала, что они говорят об этом. Она обменялась грустным взглядом с Ранмой, и, взяв его за руку, повела его в додзе.

— Саотоме, ты не можешь! — завопил Соун. — Школы никогда не будут объединены, если вы покинете нас!

Генма посмотрел на Соуна, слезы текли из его глаз.

— Тендо, в жизни каждого мужчины наступает момент, когда он должен сравнить предложение жены о прощении, ее отличную кухню и ее неожиданное желание исполнять супружеские обязанности и мечту об объединении школ.

Набики изо всех сил постаралась не спрятать лицо в ладонях.

Соун, с другой стороны, задумчиво кивнул.

— Да, Саотоме. Действительно. Школы, наверное, могут быть объединены в другой день. И, возможно, я мог бы зайти и попробовать готовку твоей супруги? Лучше всего, в тот день, когда готовить будет Аканэ.

Генма с заговорщицким видом улыбнулся своему другу.

— Конечно, Тендо.

Без дальнейших обсуждений Генма поднялся наверх и быстро собрал свои и парня вещи. К тому времени, как он спустился вниз, Ранма ожидала его, глядя грустно, но с надеждой.

— Готов идти, парень? — спросил он, бросив рюкзак Ранмы ей.

Ранма повернулась к Аканэ, стоящей у входа в додзе.

— Увидимся в воскресенье, Аканэ, — сказала она.

— Не опаздывай! — кивнула Аканэ.

Перед тем, как уйти, Ранма повернулась к Касуми и Набики.

— Я… не идеально обращаюсь со словами, знаете же?

Касуми улыбнулась, хотя она все еще была шокирована внезапностью отъезда Ранмы.

— Береги себя, младший брат, — сказала она и обняла девушку с косичкой. Мгновение спустя Набики присоединилась к объятиям, и лицо Ранмы засветилось от счастья: на мгновение, она знала, это была та семья, что любила ее.

Десять минут спустя Генма и Ранма шли по улице, с рюкзаками за спиной, направляясь к дому Нодоки в Дзюбане, и слова, что Аканэ сказала в додзе, все еще звучали у Ранмы в ушах.

ВСПЫШКА

Аканэ снова ласково смотрела на нее, и ее сердце пропустило удар, отвечая на этот взгляд глаз невесты.

— Я буду скучать по тебе, глупый, — сказала она.

— Я тоже, — сказала Ранма. Она пыталась придумать, что сказать. Что-то, что оставит Аканэ долгую память о ней. Что-то, что заставит Аканэ любить ее еще больше. Она поигралась со словами и ничего не сказала. Красноречие никогда не было сильной стороной Ранмы.

— Это еще не конец, Ранма, — сказала Аканэ.

ВСПЫШКА

Это еще не конец.

И, несмотря на смущение ее чувств, несмотря на то, что ее старик дал ей едва полчаса на прощания, и что большая часть прощаний (с амазонками, например, с Укё и Рёгой) на самом деле так и не были сказаны, Ранма улыбнулась.

Нет, что бы ни случилось, Ранма знала, это только начало.

Глава 2. Адаптация.

Шестилетний Саотоме Ранма съежился у входа в яму, где, как он знал, его ждали кошки. Весь покрытый ужасными кровоточащими царапинами, мальчик посмотрел на отца.

— Пожалуйста, пап! — попросил он. — Я не могу это выучить! Пожалуйста, не бросай меня туда снова!

Генма с каменным лицом смотрел на сына, решив, что Ранма должен узнать этот секретный прием. Втайне он уже начал подозревать, что цена обучения может оказаться слишком высокой. Его сердце разрывалось, когда он подвергал сына этой пытке. Тем не менее, он был полон решимости сделать Ранму величайшим бойцом всех времен, и, если придется причинить ему боль, он сделает это.

Генма схватил Ранму в охапку, и на мгновение Ранма поверил, что он получил отсрочку. Но отец поднял крышку колодца и сбросил Ранму вниз.

Он упал на самое дно ямы. Ранма научился падать даже раньше, чем научился ходить: он легко перевернулся и поднялся на ноги, немного пострадавшие от падения, но падение не было тем, чего он боялся.

Да, боялся. Он, Саотоме Ранма, боялся. До ужаса. Отовсюду вокруг он слышал мяуканье голодных кошек. Некоторые из них уже были мертвы, убиты и съедены другими. Две или три дрались. Но большинство кошек смотрели на него, их глаза сияли в лучах просачивающегося через крышку на яме света.

Голодный вой сотен кошек заполнил яму, и сознание Ранмы затопила паника. Мальчик обмочился и потерял сознание.

Но в этот раз кошки не набросились на него. В этот раз что-то пошло не так.

Тени раздались, и кошки принялись отчаянно, изо всех сил, царапать стены ямы, чтобы уйти от того, что идет, но безуспешно; тьма, казалось, сложилась в кошкоподобного гуманоида, и кошки, безумно шипя, отшатнулись.

Существо облеклось плотью, и, если бы Ранма не потерял уже сознания, один только взгляд существа уничтожил бы его. Абсолютное, концентрированное, сверхъестественное зло заполнило яму, и, одна за другой, кошки принялись умирать.

Демон посмотрел на бессознательного Ранму и нечестиво улыбнулся.

— Предложение принято. Я отмечу тебя как свою собственность, Саотоме Ранма, — сказал он, и его голос урчал на всю яму. — Отныне и впредь, мы будем едины. Один дух. Одна душа. Мой навсегда.

Он протянул руку с ужасным когтем на пальце и начертил на лбу мальчика кровавую руну. Сила нарастала вокруг, отмечая этот акт, свидетельствуя связь души мальчика с демоном. Звериная мощь потекла через знак в тело Ранмы.