Школа

"Только после восстановления на Мирре избирательного права и передачи мной полномочий переходному совету я смог вздохнуть спокойно. Неограниченная власть это страшный наркотик для любого человека. А полагаться лишь на силу воли и порядочность наркомана занятие опасное и неблагодарное. Уж я-то знаю, о чем я говорю"

Повинуясь жесту учителя буквы медленно растаяли.

— Это основатель заявил во время официальной пресс-конференции посвященной его отставке. А вот эта аудиозапись была сделана уже в гораздо более приватной обстановке, — Дюпре улыбнулся. Шевельнул рукой. И аудиторию заполнил чуть хриплый исполненный иронии голос:

" Понимаешь, Эрл... Я не горел желанием возглавлять переворот и становиться диктатором отнюдь не потому, что я не люблю власть. Признаться, я всегда в мечтах видел себя кровожадным тираном и просто млел, представляя как по моему приказу расстреливают, как минимум моего бывшего соседа по пригороду, который годами изводил меня, играя во дворе своего дома на электроскрипке. Но есть древняя поговорка, которая гласит, что получить абсолютную власть над народом это все равно, что оседлать тигра. Сделать это можно, но слезть с него потом нельзя — разъяренный тигр сожрет наездника. Конечно в прошлом многим скачущим на тиграх удавалось умереть собственной смертью до того как тигр сбрасывал их со своей спины и впивался им в горло клыками, но средняя продолжительность жизни на Мирре была увы уже слишком велика для подобного счастливого исхода. В общем, у меня просто не было другого выхода. Я возглавил восстание потому, что иначе бы меня уничтожили. И я создал новую систему правления потому, что это была единственная возможность слезть со спины тигра живым и не испытывая совсем уж непреодолимого отвращения к самому себе. Жаль, конечно, что эта новая система оказалась абсолютно несовместима с расстрелами музыкантов-любителей, но всем нам иногда приходится от чего-нибудь отказываться ради достижения основной цели"

— Важно понимать, — продолжил Дюпре после того как в классе затих смех, — Что Мирра это исключение подтверждающее правило. Представьте себе альпинистов-старателей спускающихся по отвесной скале вниз. И вот один из них сорвался. Он упал, за секунды пролетев расстояние, на преодоление которого иначе ему потребовалось бы несколько часов. Упал, но чудом остался жив, отделавшись лишь несколькими царапинами. Огляделся по сторонам. Увидел, что стоит на месторождении очень ценных минералов, вышедшем к поверхности. Криком упавший оповещает о нем остальных. Стоит ли другим старателям спускаться вниз? Ну, конечно же, стоит — их ждет богатая добыча. Должны ли они, следуя примеру первооткрывателя месторождения, прыгать вниз с огромной высоты, чтоб сэкономить время на спуске? Естественно нет. Чудеса редко случаются несколько раз подряд. А расшибившимся в лепешку драгоценные камни, как правило, не нужны. Ситуация с Миррой и другими развитыми государствами галактики аналогична. Необходимо ли им двигаться в том же направлении, что и Мирра, если они хотят достигнуть процветания? Да. Необходимо. Но имеет ли для них смысл, отказавшись от демократии и разделения властей, вручить кому-нибудь диктаторские полномочия, надеясь, что это ускорит процесс исторического развития? Нет. Это было бы очень глупым поступком. Полагаться на добрую волю неограниченного диктатора и возможное чудо. Не умнее чем сигануть со скалы в пропасть без ранцевого ракетоплана.

Демократия это как правило хорошая вещь. Демократия это хорошая вещь, когда она работает. Но работает она далеко не всегда. Избиратели могут быть просто недостаточно умны, чтобы сделать верный выбор. Есть очень древнее высказывание "Демократия — это теория, согласно которой простые люди знают, чего хотят, и должны получить это без всякого снисхождения".

— И что в этом плохого? — снова Лиза, — Вы ведь тоже были бы не в восторге, если бы вместо вас кто-нибудь другой, решал, что именно вы должны хотеть и что именно имеете право получить? Вы, судя по вашему присутствию в классе, желаете быть учителем, а я, к примеру, считаю, что вы должны мечтать о карьере фермера с гидропонных плантаций. Вряд ли бы вам понравилась, если бы я могла навязывать вам свои решения силой.

— Вряд ли, — согласился Дюпре, — Но ты забываешь о последней части цитаты. Об отсутствии снисхождения. В системе Мидори народ очень ясно дал понять, чего он желает. Поубивать всех кто имеет неправильную национальность, разделить их имущество и зажить счастливо. И если первые два пункта им удались на славу, то с третьим не сложилось. Когда всех голосовавших за Кусами приговорили к смерти за организацию геноцида, то они о снисхождении очень даже молили. Или вот Мариланд. Там народ тоже прекрасно осознавал, чего хочет. Он хочет покупать акции Национального Мариландского Горнодобывающего Комплекса, выжидать некоторое время, а затем продавать их втридорога. И все бы чудесно, если бы не тот факт, что акции большей частью росли в цене только из-за ажиотажного спроса среди населения, а не вследствие сверхприбыльности предприятия. Да, да, того самого знающего что оно хочет населения, которое закладывало дома, набирало кредиты под любой процент и на все эти деньги скупало акции. Правительство, которое пыталось этот праздник жизни остановить смели на выборах. Они ведь вздумали помешать народу делать то, что он народ хочет! И разве суть демократии не в том, что власти должны следовать воле большинства? Вот новые власти и следовали. До самой пропасти. А потом вдруг оказалось, что доходность акций Мариландского Акционерного Общества, мягко говоря, преувеличена. Раздутый пузырь лопнул, экономика рухнула. Акции стали стоить дешевле того места, которое они занимали в памяти биржевых компьютеров. Огромное число людей разорилось. Государство погрузилось в нищету и хаос. Хотя несколько человек успевших вовремя распродать акции и выскочить из финансовой пирамиды стали миллиардерами. Самые умные из них тут же покинули Мариланд. Остальных позже растерзала толпа. И что ты думаешь, Лиза? Народ Мариланда поразмыслил и сказал — "А так нам и надо! Нас никто не заставлял покупать эти акции. Никто не пихал нам силой кредиты под бешеные проценты. Мы сами прогнали из власти тех, кто пытался остановить рост экономического пузыря, и выбрали во всем потакающих нам популистов. Именно наша жадность и глупость привели нас к краху. Мы делали что хотели. И теперь мы должны полной чашей испить то, что заслужили. Без всякого снисхождения". Удивительное дело, но ничего подобного. В реальности все вышло несколько иначе. Виноватыми оказались те, у кого хватило мозгов сделать деньги, играя на понижение, банки, выдававшие кредиты, старое правительство, не дававшее народу делать что хочется, новое, шедшее у народа на поводу, иностранные фирмы, не желающие покупать ничего не стоящие акции за реальные деньги, и вообще кто угодно вплоть до гипотетической тайной финансовой галактической закулисы, но, разумеется, не сам народ. Разве может быть народ виноват? Вот и повалил ни в чем не виновный и возмущенный народ в деловые кварталы, жечь офисы и банки всячески выказывая свое недовольство сложившейся ситуацией и требуя, чтобы все стало так же хорошо как раньше. Чтобы снова можно было не работать, а только покупать и перепродавать акции. Вот тебе два простых примера с системой Мидори и Мариландом. В обоих случаях большинство прекрасно осознавало, чего оно хочет, но у них не хватило мозгов спрогнозировать, каковы будут последствия исполнения их желаний. Так может было бы гораздо гуманнее, если бы слишком тупым запретили голосовать? От этого, в конечном счете, выиграли бы все. И лишенные избирательного права тоже.

— Нельзя лишать людей права голоса! — возмутилась Лиза.

— А права управлять автомобилем или космояхтой можно? — Дюпре хмыкнул, — Пока ты не пройдешь курсы пилотов и не получишь сертификат, тебя не пустят за штурвал. И это разумно. Никто не хочет, чтобы ты убилась сама, или убила кого-нибудь еще. Ты и в самом деле полагаешь, что управлять государством легче, чем управлять автомобилем?

— А вот у вас есть автомобиль? — хитро сощурившись, спросила Лиза.

— Есть, — подтвердил Дюпре, — И космояхта тоже есть.

— И вы купили их за свои деньги. А теперь представьте, вы заказываете автосалону тюнинг. Ваш автомобиль должен быть синего цвета, поскольку этот цвет вам нравится. Вы решили, что обивка кресел должна быть черной и из биокожи, а не из неохлопка. Что встроенная пепельница, прикуриватель и нейтрализатор дыма вам не нужны, поскольку вы не курите. Что аудиосистема должна быть от "Тсукачи", а не от "Аудиохунд" и так далее... Ведь, в конце концов, это ваш автомобиль и это ваше неотъемлемое право решать, как он должен выглядеть и какова должна быть его начинка. И вот вы приходите в автосалон и видите, что машину вам выкрасили в розовый цвет, обивка из псевдомеха ягуаровой окраски, аудиосистемы нет как таковой, зато есть пепельница и прикуриватель. И ко всему этому прилагается счет на немаленькую сумму. А на ваши попытки протестовать лишь один ответ — мы лучше знаем, что вам нужно и дадим вам именно это, причем за ваши же деньги. Вам бы такое понравилось? Если бы кто-то за вас решал, как тратить ваши деньги?

— Сомневаюсь, — улыбнулся Дюпре.

— Вот видите, — Лиза победоносно огляделась, проверяя, оценил ли класс ее триумф.

— Я кстати рад, что даже ты Лиза осознаешь, что не платящие налогов не имеют право ими распоряжаться и соответственно голосовать. Был такой знаменитый лозунг в одном из государств Праземли "No taxation without representation". Приблизительно на современный интеръяз переводится как: " Если вы не даете нам голосовать — мы не платим вам налоги". Но и обратное, разумеется, тоже должно быть верно: "Если вы не платите налоги — мы не даем вам голосовать".

— Право голоса не должно зависеть от имущественного состояния! Оно неотчуждаемо и принадлежит человеку от рождения!

— Это кто сказал? — усмехнулся Дюпре, — И с чего это следует, что человек, который сам налогов не платит, может распоряжаться моими деньгами? Ты про спираль нищеты не слышала? Это когда сидящие на пособии голосуют, разумеется, за тех, кто им это пособие повысит. Но чем выше пособие — тем меньше стимулов работать за маленькую зарплату. Зачем? Если можно получать чуть меньше, но при этом вообще не работать или работать нелегально, добавляя черные деньги к своему пособию. Чем меньше стимулов работать — тем больше людей садится на пособие. Чем больше людей садится на пособие — тем больше избирателей у тех, кто ратует за его повышение. Чем выше пособие... Ну и далее все по новой. Система с положительной обратной связью.

— И, конечно же, лучше лишить безработных права голоса, — едко заметила Лиза, — Тогда можно вообще оставить их без пособий и пусть со своими семьями умирают с голоду!

— Право на минимальный прожиточный минимум, достаточный для того чтобы не умереть с голоду и не жить на улице закреплено в конституции Мирры, — ответил Дюпре, — В отличие от безусловного права голосовать, кстати. Закреплено по многим причинам. Во-первых, голодные люди от безысходности весьма склонны к совершению преступлений, а то и к революциям и потому дешевле их кормить пока они ищут новую работу.

— А если они не ищут? — спросил Безир, — У нас в Траватхе очень много профессиональных нищих. Можете сами их спросить, и они, не стесняясь, заявят вам, что работать не будут ни за что.

— Если не ищут, то тоже выгоднее кормить. Да есть люди, которые работать не будут никогда, если их не принуждать к этому силой или если им не угрожает голодная смерть...

— И зачем вам нужно, чтобы они жили?! — удивился Безир, — Пусть сдохнут или работают!

— Видишь ли, принудительный труд в рамках развитой экономики становится неэффективным. А как ты заставишь работать тех, кто принципиально этого делать не хочет? Будешь угрожать им голодом? В цивилизованных странах еда общедоступна и не является роскошью и подобным людям даже не нужно ее покупать. Они найдут ее в любом мусорном баке или просто выпросят. Вот только наши граждане не любят, когда у них под носом кто-то питается из мусорного бака или клянчит деньги на еду. Поэтому подобное на Мирре запрещено. Но что делать с нарушителями? Сажать в тюрьму? Загонять в концлагеря? Это слишком дорого. Убивать таких выпавших из социума бродяг только за то, что они не хотят работать? А зачем? Расходы на карательный аппарат будут сравнимы с расходами на прокорм этих бедняг. А есть ведь еще эмоциональные издержки. Никто не любит чувствовать себя сопричастным к убийству невинных и, в сущности, просто социально-больных людей. Эмоциональный комфорт дорогого стоит для тех, чьи первичные потребности из пирамиды Маслоу уже удовлетворены. А таковы практически все миррские граждане. Так что кормить проще и дешевле. К подобным людям предъявляется лишь несколько требований — соблюдение уличного порядка и установленных санитарных норм. То есть нельзя появляться в городе в грязной вонючей одежде, приставать к прохожим и гадить где попало. Ну и всякое бывает, любой может оказаться без работы, из-за какого-нибудь рокового стечения обстоятельств. Большинство наших граждан не желает бросать подобных людей на произвол и правильно делает. Мы готовы потратить часть своих налогов на помощь таким людям.

— Надо же гуманизм, граждан Мирры достиг таких невиданных высот, что они даже не приветствуют массовое уничтожение нищих и бездомных. Поразительно! — Лиза изобразила аплодисменты, — Однако у вас права голоса лишают не только получающих пособие по безработице.

— Верно. Не только их, — подтвердил Дюпре, — И потому давай вернемся к твоему примеру с автомобилем. Если я попрошу в твоем гипотетическом автосалоне полностью отключить у моего автомобиля тормоза и обязательный аварийный автопилот, перехватывающий управление, когда водитель совершает ошибки? Должны ли автомеханики это сделать? Это ведь мой мобиль! Я за него заплатил.

— И зачем вам это? Вы ведь не идиот?

— А почему это я не могу быть идиотом?! — вопросил Дюпре не тая сарказма, — Или большинство жителей Мариланда, которые были абсолютно и непоколебимо уверены, что купленные ими акции должны вечно дорожать по экспоненте идиотами быть могут, а мне нельзя?

— Я не... Это демагогия!

— Да неужели? Мой автомобиль — что хочу, то с ним и делаю. Хочу тормозную систему отключаю и ношусь, пока не убьюсь сам и заодно не угроблю еще кого. Хочу — в розовый цвет крашу. Ты ведь сама только что очень хорошо мне объяснила, что это мое исконное право. Я ведь деньги, в конце концов, плачу!

— Это совсем другое! И если от ваших действий пострадают другие, то вы не имеете на них права.

— Понятно, — кивнул Дюпре, — Значит, если от моих действий пострадают другие граждане, то это выходит нехорошо. Нельзя мне выходит такими вещами заниматься. А если от большинства жителей пострадает меньшинство?