Киев и Москва Глава 9

— У нас имеется испытанная метода, позволяющая не выдержавших характера товарищей, мгновенно приводить в сознание. Через пятнадцать минут, господин гауптман будет в полном сознании и к нему вернется состояние самостоятельно движения. Правда, у него будет сильно болеть голова.

Артур Любимов некоторое время внимательно смотрел в честные глаза старшины, а затем утвердительно кивнул головой. Десять бойцов взвода начали собираться в дорогу, паковать вещи и походную посуду на мотоциклы, а четверо принялись за дело.

Первым делом, они догола раздели Жору.

Этот орангутанг в образе человека вдруг Артуру показался таким маленьким и гадким утенком, что Любимов не выдержал и отвернулся, чтобы его глаза не видели, что сейчас будут творить с его другом. Пятнадцать минут отрезвляющих пыток над другом он так и простоял спиной к истязателям. Артур не отводил взгляда от ворот, волей неволей, прислушиваясь к комментарию, делаемого независимым наблюдателем, бабкой, которая постоянно всплескивала руками и приговаривала:

— Ну, надо же так издеваться над честным человеком, не смотря на то, что он и нехристь, немец! Меня бы попросили привести его в сознание, то я сделала бы это не столь жестоким путем.

Вскоре орангутанг Жора Бове начал соображать и узнавать друзей и товарищей. Правда, бойцам пришлось ему помочь, чтобы он натянул на себя мундир немецкого гауптмана. Жора кое-как доковылял до первой мотоциклетной коляски и прямо-таки свалился в нее, руками быстро ощупал пулемет МГ-34 и, приложив щеку к пулеметному прикладу, счастливо замер.

Мотоциклы с бойцами взвода один за другим выезжали с бабкиного двора, затем поворачивали направо на центральную улицу Лебедина и по ней катили на выезд из города. Блокпост на выезде был по горло занят проверкой документов у частей и подразделений вермахта, которые направлялись в город, поэтому на разъезд смешанной группы фельджандармов не обратили внимания. Только один из фельджандармов поста крикнул собратьям вслед, чтобы они были более осторожными, так как авиаразведка обнаружила большую колонну красноармейцев, пробирающуюся на восток.

Вчерашний немецкий командир в баре, выболтавший тайну о начале операции по разгрому Брянского фронта, так же говорил о том, что 2-я танковая группа Гудериана предварительно сосредотачивалась в районе Ворожба — Глухово — Шостка под Конотопом. Поэтому Артур Любимов внес некоторые коррективы в маршрут движения своей группы, он решил уйти дальше влево и в районе Белополья выйти в тыл танковой группировки Гудериана. Практически весь день группа двигалась на скорости сорока — пятидесяти километров в час, она стороной прошла Сумы. Но когда они собрались форсировать полотно железной дороги, то мотоциклисты внезапно были обстреляны неизвестным противником. Пришлось снова уйти в лес, так как форсировать железную дорогу под огнем двух вражеских пулеметов было бы весьма рискованным делом, а бросать мотоциклы и пешком переходить насыпь железной дороги Любимову совершенно не хотелось.

Без выстрелов и потерь железную дорогу удалось форсировать чуть ли не в самом Белополье. Но при приближении к Белополью — Ворожбе послышалась сильная артиллеристская канонада, 2-я танковая группа Гудериана начала взламывать линию обороны левого фланга Брянского фронта.

Они буквально только что форсировали железную дорогу и отъехали от нее на десяток километров, как были внезапно атакованы неизвестным противник. Этот противник огнем трех пулеметов заставил разведчиков покинуть мотоциклетные седла и начать окапываться в небольшой роще. Проснулся Жора Бове, который всю дорогу до этого момента сладко посапывал, отсыпаясь на ходу, он открыл глаза и длинной пулеметной очередью из своего МГ-34 заставил замолчать один из вражеских пулеметов. Но два других вражеских пулемета так и не прекратили свой злобный перестук, стараясь не позволить фельджандармам оторвать головы от земли.

Любимов очень боялся того, что их атакует какая-либо красноармейская часть, выходящая из окружения, но уж очень круто и не жалея жгли патроны эти вражеские пулеметы. Красноармейцы этого себе позволить, наверняка, не могли бы, поэтому Артур Любимов и решил проверить, кто же их атакует. Он достал немецкую снайперскую винтовку "G41" и пополз в сторонку, чтобы выбрать позицию для снайперского огня. В полусотне шагов от окапывающихся бойцов взвода он нашел ложбинку, по дну которой протекал маленький ручей. Удобнее пристроившись на склоне этой ложбинки, окуляр прицела снайперской винтовки Артур приблизил к своему правому глазу. Четырехкратное увеличение позволило ему обнаружить все три пулеметных гнезда, в одном из которых можно было увидеть два трупа пулеметчиков, которых одной очередью убил Жора Бове.

В двух других пулеметных гнездах были видны силуэты пулеметчиков, но из-за маскировки было невозможно рассмотреть их детали их обмундирования, чтобы понять, немцы ли это или красноармейцы?! Время очень резко поджимало, внутри Любимова все более росло и крепло желание, как можно быстрее попасть в Москву. Поэтому любая задержка в пути сейчас воспринималась им с большим раздражением. К тому же в прицеле можно было хорошо рассмотреть, что на вооружении у этих неизвестных пулеметчиков были немецкие, а не советские пулеметы.

Артур Любимов прицелился и произвел сдвоенный выстрел по правому пулеметному гнезду, обоими выстрелами он прикончил пулеметчиков этого гнезда. Пулемет левого гнезда немедленно открыл огонь по позиции снайпера. Уже на второй минуте, Артур Любимов подумал о том, что, если у этого пулемета лента на пятьсот патронов, то вражеские пулеметы не дадут ему теперь вообще голову над землей поднять. Он собрался переменить позицию, но в этот момент коротко, в десять патронов, снова рыкнул старенький МГ-34 Жоры Бове, который имел свой собственный стиль стрельбы и этим хорошо выделялся на фоне своих собратьев.

Приподнявшись над бруствером, Артур Любимов в прицел снайперской винтовки увидел, что с пулеметчиками левого гнездо тоже покончено. Протрезвевший Жора Бове оказался своего рода снайпером по стрельбе из немецкого пулемета МГ-34, двумя очередями он уничтожил два вражеских пулеметных гнезда.

— Интересно, — риторически подумал Артур, — сумеет ли Жора сохранить такую же меткость в стрельбе из пулемета и в трезвом состоянии?!

Затем на всякий случай через снайперский прицел Любимов осмотрел дальние окрестности, и вдруг увидел что, примерно, в пяти — семи километрах от них по дороге и в их направлении быстро движется колонна в десять немецких "Опель-Блиц". Артур почему-то сразу же решил, что эта колонна спешит по их душу, он тут же поднялся на ноги, вернулся к бойцам с мотоциклами и всем приказал, срочно покинуть эту рощу. Выехав на дорогу, восемь мотоциклов с бойцами взвода устремились по дороге к лесу, чтобы там скрыться от глаз неизвестных преследователей. Сержант Когтев, водитель мотоцикла, в коляске которого устроился Любимов, не спрашивая на то специального разрешения командира, выскочил на поле и свой мотоцикл подогнал к ближайшему пулеметному гнезду.

Любимов, не покидая коляски, внимательно осмотрел трупы пулеметчиков. Это были два молодых парня явно славянской наружности, но в каких-то странных мышиного цвета немецких мундирах. Любой немецкий солдат всегда старался выглядеть хранить свой мундир чистым, опрятным и отутюженным, а мундиры этих парней были грязны и порваны в нескольких местах, а ворота расстегнуты до пупа. У обоих на рукавах мундиров имелись круглые эмблемы с русскими буквами и скрещенными молниями, которые абсолютно ничего не говорили Артуру Любимову. Но то, что эти пулеметчики не были красноармейцами, ясно говорили лица этих трупов, разожравшихся свинячьих рож, каких Артур уже давно не видел.

— 3 -

Любое пьянство до добра не доводит, так и беспросветное пьянство прошлой ночью капитана Бове сказалось на всем его взводе. Только взвод, не потеряв ни одного бойца, сумел избежать вражеской пулеметной ловушки и скрыться на лесной дороге, как через два часа, двигаясь по этой же лесной дороге, взвод нарывается на два немецких танках Т-3, один из которых ремонтировался, а второй танк его охранял. От потерь взвод спасло передовой дозор из двух мотоциклов, который до входа в лес Любимов почему-то выслал вперед колонны.

Почему он это тогда сделал, то даже сейчас он не может этого объяснить. Последние три дня, постоянно находясь среди немцев, они стали вести себя подобно немцам. Забыли о необходимости формирования головных дозоров и боковых охранений. Они продвигались вперед своей компактной группой из восьми мотоциклов и в ус не дули о выполнении каких-то там положений, тем более немецкого устава. Но вот перед въездом в обычный лес Любимов приказывает выдвинуть вперед передовой дозор, два мотоцикла тут же углубились в лес на пятьсот метров. И только после этого за ними пошли остальные шесть мотоциклов.

Передовой дозор повернул направо и тут же начался длинный пологий спуск в ложбину, на дне которой один немецкий танк наскочил на мину и порвал гусеницу. Второй танк стоял на противоположном склоне, с которого обозревал то, как танкисты первого танка завершают ремонт гусеницы. Этот танк первым увидел мотоциклистов, появившихся на противоположном склоне ложбины, он развернул башню и из орудия бабахнул по передовому дозору. Один мотоцикл был поврежден осколками снаряда и загорелся, но его водитель успел вовремя скатиться из седла. Он даже не получил ранения, а второй водитель мотоцикла с коляской и с пулеметчиком успел развернуться и снова скрыться за поворотом дороги.

Таким образом, для взвода создалась патовая ситуация, возвращаться обратно нельзя, там могут находиться те преследователи, чьи пулеметчики пытались их задержать. Впереди два немецких танка, которые по непонятной причине обстреляли же своих фельджандармов. Любимов приказал спешиться и скрытно выдвигаться на позиции, с которых можно было бы наблюдать действия вражеских танкистов. В этот момент он очень сожалел о том, что в свое время не запасся противотанковыми гранатами, а сейчас этими немецкими пехотными гранатами толкушками ничего с танками не поделаешь.

Когда Артур Любимов нашел себе огневую позицию, то первым делом он осмотрел немецкие танки через прицел снайперской винтовки. Они оба стояли с закрытыми люками и мелко подрагивали от работающих двигателей. Нижний танк ремонт гусеницы закончил и сейчас прогревал свой двигатель, готовясь к движению, а верхний танк, по-прежнему, находился на противоположном склоне ложбины и чего ожидал. Старшина Желудь доложил о том, что все бойцы взвода заняли позиции и готовы открыть винтовочно-пулеметный огонь по противнику, но стрельба из винтовок и пулеметов по танкам, это все равно, что палить из пушек по воробьям. Поэтому Любимов запретил, открывать огонь.

И в эту самую минуту в мозгу Артура Любимова вдруг родилась мысль о том, что экипажи вражеских танков медлят и пока не двигаются с места по одной простой причине.

Что перед этим по этой лесной дороге эти танки двигались его взводу навстречу!

Что во время движения по этой дороге передовой вражеский танк наскочил на мину на самом дне этой ложбины. А сейчас оба экипажа оказались в такой же дурацкой, что и они, ситуации. Не успев проверить наличие мин на противоположном склоне, где сейчас взвод образовал огневой рубеж, экипажи обоих танка боятся двигаться вперед, опасаясь нарваться на новые мины и на засаду мотоциклистов, которых только что обстреляли и чей мотоцикл догорал на дороге. Но ожидание вскоре закончилось, оба танка медленно попятились назад и, вскоре поднявшись на гребень противоположного склона ложбины, скрылись за ее гребнем. Два разведчика, прикрываясь кустами, быстро поднялись на противоположный склон и скрылись за его гребнем, вскоре один разведчик вернулся и знаками рук показал, что немецких танков там уже нет.

Уже собираясь отдать приказ взводу на начало движения, Артур Любимов внезапно почувствовал сильную дурноту в желудке и желание его срочно опорожнить. В этот момент в его сознании сформировался образ его закадычного друга бывшего сержанта РККА, а сейчас Алексей Карпухин был в голубой форме майора Люфтваффе. Несколько мгновений Алеха строго смотрел на своего друга, затем зашевелись его губы и послышался какой очень далекий голос Карпухина:

— Полковник Воробьев попросил срочно связаться с тобой и довести до твоего сведения информацию о том, что Хозяин срочно хочет тебя видеть и просит прибыть к нему завтра, в крайнем случае, послезавтра. От себя хотел бы только добавить, что со мной пока все в порядке, работаю самостоятельно. Надеюсь, что когда-нибудь вместе поработаем. В заключение хочу предупредить, что к тебе очень сложно прорваться, Москва так и не смогла этого сделать.

Любимов пришел в себя и обнаружил, что он стоит в кустах на коленях и его сильно рвет. После очередного сильнейшего спазма желудка он почувствовал себя немного лучше, смог самостоятельно дойти до мотоцикла, чтобы без сил завалиться в его коляску.

— После того, как выберемся из этой ложбины, постарайся километров через три — четыре углубиться в лес и найти местечко для отдыха. — Едва успел Артур прошептать сержанту Когтеву эти слова, как потерял сознание.

Когда он снова открыл глаза, то первым делом рядом с собой увидел добрые и внимательные глаза Жоры Бове, в которых не было ни искорки каких-либо пьяных флюидов. Он выжидательно посмотрел на Артура и Любимов рассказал, что его плохое состояние является результатом психологического давления, под которым он находился с того момента, как только взвод покинул Киев. Затем Артур дословно пересказал капитану Бове разговор, который только что состоялся с его бывшим напарником Алексеем Карпухиным, заключив этот разговор словами:

— Понимаешь, Жора, уже завтра я должен быть в Москве, но пока мы находимся на таком от столицы расстоянии, что только авиация является тем единственным транспортом, которым можно было бы вовремя выполнить распоряжение Хозяина.

— Ну, Артур, и что в этом такого? Если нужно воспользоваться авиацией, то нам требуется найти самолет, которым бы мы могли долететь до цели. — Очень просто капитан Бове прореагировал на слова Любимова об авиатранспорте.

— Да, ну а кто тогда будет пилотировать этот самолет, наверняка, у нас во взводе нет...

— Да почему ты так думаешь? Даже Я в свое время оканчивал курсы ОСОВИАХИМ, после которых могу пилотировать любой тип самолета. А твой сержант Когтев три года учился летать пилотом бомбардировщиков, пока его любовь не подвела парня под монастырь, и он не загремел в ГУЛАГ.

— А что это такое "ГУЛАГ"?

— "Главное управление лагерей Народного комиссариата внутренних дел", товарищ капитан НКВД.

— Вот оно как! Но ты, Жора, извини меня, но я этого не знал.

— Ну, и хорошо! Все, кто там побывал, те хорошо знают, что это такое "ГУЛАГ". Но лучше вернемся к нашим баранам! Таким образом, во взводе у нас есть бойцы, которые могут пилотировать самолеты. Нам, Артур, остается только сегодня ночью найти самолет, которым бы ты смог вылететь в Москву!