| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Только отдельные москвичи возвращались обратно домой в семьи, большинство же продолжало свой путь на работу. Для многих москвичей работа, была единственным средством существования для всей семьи, когда нужно было накормить неработающую жену трех или четырех детей, особенно потребность в деньгах ощущалась в эти военные и очень тяжкие времена. Такие москвичи любыми средствами стремились добраться до своей работы! Добравшись, они вдруг там узнают о том, что и они уволены, что должны получить расчет и трудовую книжку на руки. Что они стали никому не нужными и безработными людьми. В полный рост перед такими рабочими и их семьями вставал вопрос о предстоящем голодном существовании, но даже эти москвичи пока еще не помышляли о бегстве из своего родного города.
Такие москвичи и члены их семейств не знали и не могли знать о том, что многие директора и управляющие московскими предприятиями, фабриками и заводами, решили воспользоваться сложившейся ситуацией, когда партия и НКВД ослабили над ними свой контроль, они решили срочно покинуть Москву, спасая только свои души бегством из города. Причем, управленцы по своим меркам поступали очень разумно, на период бегства из города они старались обеспечить самих себя и членов своих семейств деньгами, продуктами питания и транспортом, разумеется, за чужой счет. О других членах социалистического общества, товарищах или коллегах по работе или по партии, они попросту забыли.
Эта небольшая привилегированная часть москвичей своим поведением чем-то напоминала поведение крыс на морских судах. Она имела хорошее, обеспеченное существование, над ее головой постоянно светило яркое солнце, в ее распоряжение всегда имелось много продуктов питания. В хорошую погоду, когда кругом было мирно и спокойно, жизнь этой группы социалистического общества чем-то напоминало пребывание в раю! Когда начинались тяжелые времена, когда появлялись предвестники шторма и возможной гибели, то члены этой группы тут же бросались на поиски возможных путей бегства с самого корабля, своего государства. Причем, свое малодушие и бегство эти социалистически зажиточные москвичи прикрывали привычными лозунгами о том, что они бегут во имя спасения великого государства, во имя народа!
Полковник Артур Любимов в чем-то мог и самого себя относить к такой категории среднезажиточных людей социалистического общества, как командир бригады особого назначения, он имел целых два легковых автомобиля в своем распоряжении. Один из автомобилей был американским "Паккардом", в основном он использовался для парадных посещений Кремля и Наркомата внутренних дел. Вторым же его автомобилем был "Газ М1" или попросту "Эмка", как его называли в народе, — он использовался для обычных служебных разъездов.
Сегодня полковник Любимов решил на "Эмке" объехать Москву, чтобы как бы со стороны понаблюдать за тем, что же в нем сейчас происходит, как несется патрульно-постовая служба частями и подразделениями его бригады. Город был поделен на сектора, в каждом отдельном секторе работал взвод, рота или батальон бригады. С раннего утра все части и подразделения бригады уже находились на улицах Москвы! Центр города с Московским Кремлем был надежно перекрыт патрулями. Правда, как успел заметить Любимов, помимо патрулей его бригады в этой части города можно было встретить и патрули полка кремлевской охраны.
Уже на первых минутах поездки Артуру стало заметно, что военных патрулей на городских улицах все-таки не хватало. Они были, их можно было найти и увидеть, но этого количества для наведения полного спокойствия среди городского населения во всех городских кварталах явно не хватало! Количество патрулей была капля на фоне того, что в то утро творилось на московских улицах. В резерве у Артура Любимова оставалась всего одна рота разведки капитана Бове, весь состав которой сейчас находился в кузовах четырех Студебеккоров, которые неотрывно следовали за его "Эмкой". Сам же полковник Любимов расположился на пассажирском переднем сиденье своего автомобиля, своих глаз он ни на секунду не отрывал от всего того, что сейчас происходило на московских улицах.
Прежде всего, он внутренне отметил, как изменилось поведение на улицах города. Если раньше этот людской поток составлял единое целое, составленное из великого множества маленьких людских потоков, в котором люди переговаривались между собой, смеялись, о чем-то перекрикивались. Тогда этот людской поток был живым, остроумным, веселым, остро реагирующим на красивых женщин и девушек. Сейчас же, когда транспортное движение полностью прекратилось в этом городе, то люди шли не только по тротуарам, но и по мостовым. Никто ни с кем уже не разговаривал и не перекликался. Молодые парни в красноармейской форме или в форме младших командиров РККА куда-то спешили, практически у них у всех на плечах болтались винтовки.
Артур Любимов терялся в догадках, он пока еще не понимал, почему московские улицы выглядит такими пустынными, хотя на улицах было немало москвичей. Но почему тогда москвичи так молчаливо, они вообще ни с кем не переговаривались! "Эмка" полковника Любимова неторопко пробегала по московским улицам, а ему по-прежнему все казалось, что сам город находится летаргическом сне, что вот-вот он пробудится.
Небольшая колонна грузовиков из четырех Студебеккоров и с бойцами в кузовах под тентом вскоре прибыла на площадь Ильича, Артур Любимов вышел из своей "Эмки", через окна которой плохо просматривалось картина того, что же сейчас происходило на выезде на шоссе Энтузиастов.
Полковник Любимов на это место прибыл по приказу из Кремля. В тот момент, когда Артур вместе с капитаном Бове покидал кабинет командира бригады, то его задержал лейтенант Трезубов, который сообщил о том, что только что прошел звонок из аппарата Александра Щербакова, в котором содержался ему устный приказ. В приказе говорилось о том, чтобы полковник Любимов срочно и лично появился бы на площади Ильича, где своими красноармейцами он должен был бы навести должный общественный порядок.
Сейчас, стоя на углу улице улицы Запорожский Вал, Артур Любимов своими глазами наблюдал за тем, как с улицы Сергия Радонежского и других московских улиц на шоссе Энтузиастов выезжали легковые и грузовые автомобили, большей частью легковые "Эмки", и грузовики — "полуторки" и Зис-5. Причем, и тех и других автомобилей было очень много, Артуру еще не приходилось видеть такое большое количество автомобилей в одном месте. Грузовики же были по борта, чуть ли не в два этажа, загружены домашней мебелью и различным хламом. Запасливые и зажиточные горожане, социалистический средний класс, забирали с собой в эвакуацию все вещи, которые могли увезти. Никто из этой категории москвичей даже не подумал о том, что вместо этого груза, он мог бы увезти с собой семью соседа или семью подчиненного сотрудника по службе.
Любимов стоял и наблюдал за тем, как быстро росло число желающих эвакуироваться и транспорта. На шоссе Энтузиастов стали появляться и простые крестьянские телеги. Видимо, в Москву из деревень приезжали родственники, чтобы вывезти из города своих родичей. Но наибольшую жалость у полковника Любимова вызывали те москвичи, которые шли с простыми рюкзаками за спинами, или весь свой нищенский скарб катили в тележках перед собой. Его опять-таки поразила какая-то неестественность в поведении этих людях, ни простой улыбки на губах. Какая-то-то непонятная скованность в движениях, словно шли не люди, а какие-то окоченелые марионетки!
Время от времени полковник Артур Любимов переводил дыхание, когда своими глазами встречался с глазами детей, которые, взявшись за руки, безмолвно шли за своими родителями. Сейчас взгляды этих детей ему напоминали умудренных жизнью старцев, а не мальчишек и девчонок восьми — десяти лет. Артур вздыхал с относительным облегчением, когда увидел, что среди беженцев не очень-то много семей с малыми детьми. В таком столпотворении родителям идти в эвакуацию было бы смерти подобно, а не только малышам, которые такого долго и скорбного пути без соответствующего питания бы не выдержали.
Среди этой нищеты время от времени встречали легковые машины, полуторки, Зисы — 5, кузова которых высокой горкой были забиты всякой домашней рухлядью, которые сейчас на общем фоне уходящих в эвакуацию людей выглядели особо нелепо и непримиримо!
В этот момент по рации на Артура Любимов вышел начштаба бригады полковник Молоков, он сообщил о том, что из аппарата первого московского секретаря Александра Щелокова поступила новая вводная установка. Аппарат Щербакова просит выделить отряд красноармейцев для защиты продовольственных складов, расположенных напротив метро Парк Культуры.
Там сейчас собирается большая толпа агрессивно настроенных горожан, они явно настроены, громить и растаскивать содержимое этих складов. После короткой паузы полков Молоков посоветовал, это дело поручить майору Евдокиму Евлампиеву, командиру артдивизиона бригады. Артиллеристам, как начштаба сказал, дел по основной специальности не найдется, поэтому расчеты, вооруженные карабинами, можно было бы использовать в качестве пехотного подразделения. Для охраны продовольственного склада они хорошо подойдут. Это было разумное предложение, и Артур Любимов согласился его принять. В заключение разговора он поинтересовался у начштаба, как идут дела в других подразделениях бригады, работающих на улицах.
— Тяжело! — С глубоким вздохом ответил Молоков. — Но судя по поступающим сообщениям, наши парни пока справляются. Они уговаривают москвичей не спешить с принятием особо кардинальных решений, просят их расходиться по домам. Но все больше и больше появляются злопыхатели, которые зовут и прямо-таки тянут москвичей за уши на совершение "подвигов", громить продуктовые и водочные склады, магазины, ателье. Но с этими доброжелателями наши парни пока справляются кулаками, оружие они пока еще не применяли. А ты сам, где находишься и чем занимаешься? Тут к нам забегал твой постреленок с лейтенантскими кубарями на воротничке. Так он заявил, что в данный момент ты особо секретными делами занимаешься!
— Я с ротой капитана Бове нахожусь в самом начале шоссе Энтузиастов и наблюдаю за тем, как формируются колонны беженцев, как они покидают Москву. Тут Щербаков, первый секретарь горкома партии, то ли приказал, то ли посоветовал нам жесткой рукой навести порядок в этом месте. Но, чем я больше смотрю на то, что здесь происходит, тем больше во мне уверенности в том, что наше вмешательство в этом месте приведет не к порядку, а к еще большему беспорядку. Может быть, даже к кровопролитию! Но здесь стрелять в москвичей мы не будем! Алексей, если у тебя еще взвод бойцов наскребется, но желательно, чтобы его командир был бы человеком с твердым характером, чтобы он по пустякам за оружие не хватался, то пришли его взвод на Запорожский Вал. Пусть с этой улицы они понаблюдает за всем тем, что будет происходить на шоссе Энтузиастов. Но еще раз предупреждаю о том, чтобы красноармейцы этого взвода ни в коем случае не вздумали бы стрелять в стихийное формирование колонн беженцев, не препятствовали их движению по шоссе. Сейчас нам большая кровь не нужна, и было бы совершенно нежелательно потрясать город своими выстрелами.
— Хорошо, Артур! Такой взвод у нас имеется и его командир, лейтенант Калинин, справится с полученным делом! Сейчас отдам приказ, в течение сорока минут взвод прибудет на место. Отбой связи.
Артур Любимов повернулся к капитану Бове и сказал:
— Жора, проверь еще раз, заряжено ли оружие у твоих разведчиков?! Сейчас мы отправляемся в Сокольники, где вскоре, как доносит наша разведка, должны появиться вооруженные люди. И чтобы твои ребята были бы готовы с ходу вступить в бой с неизвестным противником!
Через минуту колонна в четыре Студебеккера и одну эмку спустилась к набережной Яузе и на большой скорости помчалась в сторону Сокольников.
— 3 -
Вот уже минут тридцать студебеккеры стояли у храма Тихона Задонского в Сокольниках, сам храм был закрыт еще в 1934 году и с того времени православных служб в нем не проводились. Вот и сейчас, когда грузовики с красноармейцами разведроты притормозили у храма, то из него никто не вышел к ним навстречу.
Полковник Любимов открыл дверцу "Эмки", вышел из машины, поднялся по деревянному крыльцу храма и коротко постучал в его дверь. Через некоторое время дверь слегка приоткрылась ровно на столько, чтобы в нее мог бы проскользнуть человек, Артур вывернулся ужом, чтобы скользнуть в эту щель. Он уже отсутствовал, не показывался на виду минут двадцать пять. Капитан Бове даже начал волноваться по этому поводу, он, как разведчик совершенно не привык к тому, чтобы нужные ему люди находились бы вне его поля зрения столь долгое время. Ему такое положение дел совершенно не понравилось, поэтому сначала он сидел спокойно в кабине "Эмки", ожидая, когда снова в его поле зрения появится полковник. Затем он покинул "Эмку" и начал расхаживать по внутреннему дворику храма. Как только Бове совсем уже собрался подниматься по крыльцу, чтобы заглянуть в храм и выяснить причину такой долгой задержки командира бригады, именно в этот момент в приоткрытую дверь снова проскользнул полковник Любимов. На минуту Артур остановился на крыльце и, оправив под поясным ремнем шинель, он бодрым шагом спустился с крыльца, направляясь к ожидавшему его капитану.
— Мы, Жора, кажется, очень вовремя прибыли! Еще бы немного и могли бы опоздать! Жора, сейчас с двумя своими взводами отправляйся на угол Поперечной просеки и 4-й Лучевой просеки. Там должно находиться деревянное строение типа "барак", так ты со своими разведчиками осторожненько окружи это строение. Постарайся добраться до этого места и там замаскироваться так, чтобы раньше времени тебя и твоих бойцов никто бы не заметил! А затем наберись терпения и жди моего появления. Я же с третьим твоим взводом тем временем прогуляюсь к Оленьему пруду, надо посмотреть, не появились там одни проходимцы шабашники, которые умудрились сбежать из деревни Жабкино. Имей в виду, Жора, что на этот раз мы не должны допустить ни единой ошибки и сделать так, чтобы от нас уже никто бы не смог убежать. Унтерштурмфюрер СС Донцигер полагает, что он умный и может всех перехитрить, но не нас тобой, Жора!
— Артур, ты бы лучше более подробно объяснил, что мы с людьми Донцигера должны делать?! А главное, что это за люди и почему они должны здесь появиться?! Москва сегодня как никогда взбудоражена, поэтому эсесовцу было бы лучше прятаться среди паникующих москвичей, а не здесь в уединенном месте!
— Сбежав из деревни Жабкино, унтерштурмфюрер СС Донцигер принял личину православного священника, якобы скрывающегося от преследования властей. Для себя и своих людей нашел он убежище в московской семье одного белогвардейского офицера. Эта семья имеет частный домик, поэтому Донцигер мог бы спокойно находиться в этом убежище, там дожидаться прихода в Москву подразделений вермахта. Но он — авантюрист по своей натуре и видит себя во главе так называемого московского сопротивления. Он сумел в крайне короткие сроки восстановить свои прежние связи. На сегодня в Сокольниках назначил сбор своих сторонников, который должен произойти в девять часов утра. Этот эсесовец собирается их проинструктировать, дать им оружие, а затем вместе с ними отправиться на московские улицы для наведения еще большей паники и якобы формирования колонн демонстрантов с политическими требованиями.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
