Selbstmatt. Часть 1 - Morituri

А еще — все это слишком.... Неожиданно — вот точное слово. Пусть семьи или друзей у меня не было, только работа и парочка приятелей, но у меня там остались незаконченные исследования. И я еще ума не приложу, как попала сюда и в своем теле. Исследовать этот феномен с точки зрения ниндзюцу и чакры я не могу, да и простыми методами тоже — я не физик, я химик.

Значит — мне придется остаться здесь.

Ладно, ведем мысль дальше. Панику я оставлю на потом — поистерить я смогу и позже, а сейчас мне необходим холодный расчет. Пусть через какое-то время я сорвусь, но мне надо продержаться это время и завоевать хотя бы минимальное доверие и доказать свою полезность.

Итак, что мы имеем. Мир Наруто, Коноха с тремя ликами Хокаге на скале и относительно молодой Орочимару. Выводы? До его ухода из деревни есть время — плюс. Мне в ближайшем не грозит погибнуть во время атаки Кьюби — плюс.

А вот дальше идут одни минусы.

Я не помню сюжет досконально — смотрела ведь еще в институте — но именно на молодость Орочимару пришлась Третья Война Шиноби. Его могут отозвать на фронт в любой момент, и я останусь тут одна без какой-либо защиты; не считать же защитой всего семнадцать пуль и еще одну запасную обойму? К тому же, меня еще во время просмотра настораживала история змеиного саннина. Как ребенок без фамилии и клана, скорее всего, приютский, мог получить знания и силу? Еще в детстве — во сколько он стал генином? В девять? — он показан с глазами, измененными режимом сеннина, значит, как минимум, он смог узнать печати для призыва, а такими знаниями не разбрасываются. И ирьенином А-ранга он тоже стал неприлично рано... Вывод: покровительство для талантливого сироты, в целях потом его использовать. А учитывая то, что его сенсеем был будущий Третий Хокаге, тут нет ничего удивительного. Потом уже говорилось, что именно он помогал Данзо в пересадке шаринганов, и что именно он знал о всех грязных делах в Конохе.

М-да... Мне не досталось даже времени на адаптацию, как я появилась в Игре. Стоит лишь кому-нибудь из этих фигур узнать о присутствии в окружении Белого Змея неизвестной особы, как оную особу тут же постараются использовать или устранить. Меня же данный расклад категорически не устраивает, но защитить себя и свое сознание я не в силах. О чем вообще речь — я с моими ногами еле хожу, какое там "сражаться"!

А собственно... Я ничего особого и не теряю. Как не было друзей, так и нет. Семья давно погибла. Исследования смогу продолжать и тут. Тут меня могут убить из-за Орочимару, а там могли убить из-за места работы. А если и не убьют, то загнусь из-за того, что рано или поздно просто не выдержит сердце во время очередного приступа, все-таки хоть моя выносливость и увеличилась с годами, но болевой порог выше не стал. Сколько у меня еще времени? Не знаю... В любом случае, я хочу прожить как можно дольше, и поэтому я соглашусь на любые условия Белого Змея, если он не будет меня убивать. А учитывая, насколько тут развита медицина... Может, мне удастся вылечиться? Если так, то я буду выкладываться на все 200%, чтобы заслужить такое.

Внезапно в голову приходит идея. Кажется, Орочимару интересовался бессмертием? Если сочетать теоретические обработки нашего мира и местную медицину, то... Выходит, у меня есть, что ему предложить. Но не сразу, нет — так это будет похоже на ловушку.

По губам проскальзывает усмешка.

Я чуть не умерла два раза, но выжила. Меня уже считали покойником — но я выкарабкивалась. Значит, жить буду долго. И тут я выживу.

... Карада, да? Ну что же. Это имя меня полностью устраивает.

Глава 2. Вопрос доверия.

На следующий день змеиный саннин все-таки соизволил выдать мне мою трость и проводил в лабораторию, причем всю дорогу косился на меня. Ну знаю, знаю я, что даже с тростью сильно хромаю! Сам бы попробовал походить, когда каждый шаг отзывается болью. Врачи вообще думали мне ноги до колен ампутировать — однако друг отца спас, внеся деньги за опорные конструкции и саму операцию. Почти сто десять тысяч только за то, чтобы я смогла хоть как-то ходить... Именно желая отдать ему долг, я и выучилась на химика, а потом пришла на работу в тот закрытый институт. И отдала же — мои исследования здорово облегчили жизнь его отделу.

Но, наконец, мы пришли и уселись. Саннин наконец соизволил прервать зрительный контакт. М-да, а я-то думала, почему под моим взглядом коллегам становится неуютно... Неужто такой хищный цвет глаз так действует?

— Что именно ты умеешь? — начал разговор он.

— Я Химик, — пожала плечами я. — В основном я работала с таким оружием массового поражения, как газы. Основы фармацевтики, яды и противоядия тоже по моей части. Прекрасно знаю анатомию, могу оказать первую помощь. Знаю генетику на теоретическом уровне, но это не моя специализация.

— Значит, алхимик и генетик... — задумчиво произнес мой собеседник. — Будешь лаборантом. С техникой, я полагаю, тебя знакомить не надо...

Я оглянулась. М-да.... До нашей лаборатории, естественно, не дотягивает. И как вообще получилось, что с таким отставанием в плане техники тут так развилась медицина?

— Ясно, — кивнула я. — Какие еще у меня будут обязанности?

— Готовить умеешь? — приподнял бровь ученый. Так, а он что, не умеет?

— Умею,— подтвердила я. Интересно, как тут пойдут блюда русской кухни? — Правда вот, вам мои блюда могут показаться несколько экзотичными...

— Главное, чтобы было съедобно, — усмехнулся он. — Есть еще вопросы?

— Какие у меня ограничения и права?

— На улицу не выходи, — посерьезнел он. — Гостям без особой надобности или моего разрешения не показывайся. Продукты я буду закупать сам, только составь список. Ту комнату я оставлю тебе.

— А вещи вернете?

— Верну.

Так, теперь я не полностью беззащитна. Мой пистолет, жди меня! Интересно, что окажется быстрее — шиноби или пуля?

... Подписываясь на работу у Орочимару, я и не знала, на что я соглашаюсь. Нет, особой жестокости я пока не наблюдала, да и в лаборатории помогала лишь с "подай-принеси" и анализом. Но... Он был типичным холостяком. Нет, в лаборатории, хранилище, лазарете, архиве и библиотеке у него была идеальная чистота, но это были нужные для работы помещения, а на состояние остальных ему было плевать. Я была уверена, что плесень в одной из неиспользованных кладовых вполне может со мной заговорить.

Готовил же Белый Змей... Преотвратно — вот точное определение для этого ужаса. Ну да, создание оружия массового поражения и отравляющих веществ к готовке не относится! Нет, с точностью и пропорциями проблем не было, просто его постоянно тянуло экспериментировать.

— Хм, странные такояки, — произнес он, отрываясь от тарелки с пельменями. — Для твоей родной страны обычно готовить их с мясом?

— Это вопрос вкуса, — я и не особо слукавила. Доводилось мне пробовать японский аналог наших пельменей... С тех пор к ним я питаю отвращение. — Лично я ненавижу такояки с осьминогом или водорослями. В моей семье чаще готовили с картошкой, грибами, творогом или вареньем...

— Похоже на кухню страны Чая, — нахмурился он. — Хм, выход к морю там есть, да и данные продукты там дорогими не являются... Вот только деревни шиноби там нет.

Он что, думает, что я оттуда? Хм, легенду мне создавать все равно придется... Но пока информации недостаточно.

— Думайте сами, — уселась я за стол.

Судя по всему, такой ответ его не удовлетворил, и мы начали играть в гляделки. Не знаю, о чем думал он, а я думала о его глазах. У меня самой желтая радужка, но не такая яркая. На лицо явно генетическая аномалия...

— О чем задумалась? — поинтересовался коллега.

— О ваших глазах, Орочимару-сан, — честно ответила я. — Генетическая комбинация весьма интересна. Во многих классификациях желтый цвет радужки вообще не учитывается, лишь в шкале Бунака он относится к темному типу, но даже классическая желтая радужка не настолько яркая. И это если не принимать во внимание зрачок! Про то, есть ли у вас тепловое зрение, как такой зрачок реагирует на цвет и видите ли вы мир цветным, как некоторые змеи, или нет, я вообще молчу...

Только спустя несколько секунд до меня дошло, что я ляпнула лишнего. Я испуганно замолчала, а мой собеседник... усмехнулся?

— Вижу, ты уже и план исследования составила, — произнес он. Фух, а я уже испугалась...

В лаборатории же он полностью преображался. Спокойный, сосредоточенный и немного безумный — такой же, как и я, когда добираюсь до реактивов. Я смотрела его картотеку геномов... Что сказать — я в восхищении. Сколько ему сейчас? Двадцать пять? Он на три года меня младше, но уже прошел достаточно по пути к одному из средств для достижения своей цели — бессмертию. Он изучал фуиндзюцу, собрал образцы геномов всех кланов Конохи и некоторых из других деревень... Я не знаю, создал ли он уже Фуши Тенсей, однако он пару раз оговорился про "сосуды" — значит либо создал эту технику, либо уже в процессе. Но тут я ничем не могла ему помочь. Зато я пригодилась ему, когда он разбирался с образцами ядов Сунагакуре.

Через пару недель, когда он начал относиться ко мне немного лучше (или просто делать вид), я начала осторожные расспросы, и из его оговорок, неважно, намеренно или специально сделанных, начала вырисовываться интересная картина. Да, пост Хокаге еще занимал Сарутоби Хирузен, но Четвертый сместит его еще не скоро — Минато Намикадзе учится на предпоследнем курсе Академии, хоть уже обратил на себя внимания Джирайи, подыскивающего ученика. Знаменитой — пока что своими проделками — троице Иноичи, Шикаку и Чозы еще по двенадцать лет, и они только генины, а у Тсунаде еще остались живые родственники. Даже Третья Война еще не началась, хотя все идет к тому.

Так что пока что... я просто жила. Тем более, что у меня было, чем заняться, помимо работы в лаборатории и на кухне.

Орочимару отчего-то занялся моими тренировками. Когда я спросила, какие у меня перспективы, он прямо ответил "Никаких". Как выяснилось, резерв чакры растет у тела до двадцати пяти лет, в отличии от каналов, которые можно тренировать в любом возрасте. Резерв чакры у меня вполне приличный даже для чуунина, хоть чакроканалы не разработаны. По словам моего работодателя, я смогу развить их до уровня среднего генина за полгода, но большинство ниндзюцу даже D-ранга, особенно стихийных, не смогу использовать никогда.

— Тут вот в чем дело, — потерев переносицу, устало произнес он после очередного обследования. — Не знаю, знаешь ли ты, но чакра состоит из двух составляющих — Инь-компонента, духовная энергия, и Янь-компонента, энергия тела. Обычно у шиноби они сбалансированы, хоть и не идеально — за исключением клана Хьюга — но есть случаи и с перекосом. Это чревато невозможностью использовать стихийные техники для обоих случаев, сложностью с изучением тайдзюцу в случае преобладания Инь-компоненты и невозможностью использовать гендзюцу шиноби с преобладанием Янь-компонента чакры. У тебя практически отсутствует Янь-компонент, но Инь-компонент гипертрофирован, как у кланов Нара, Яманака и Курама...

Именно это — как и мой возраст — и стало причиной того, что изучить я смогу разве что академическую программу ниндзюцу, имеющую Е-ранг, гендзюцу D-ранга и ирьедзюцу С-ранга, в число последних входят только та самая "мистика", Шосен дзюцу, и Чакра но Месу, скальпель чакры. Но Белому Змею подобная бесперспективность своей подчиненной не мешала продолжать тренировки. Пробудить чакру у меня смогли быстро, и я начала разрабатывать каналы чакры. Хорошо хоть, что контроль за счет преобладания Инь-компоненты оказался на высоте... Скажу одно: каналы болели сильно, сильнее только выламывало мне руку и ноги во время приступов.

Так что распорядок для выглядел так: подъем в пять и приготовление завтрака, тренировка с метанием кунаев, сюрикенов и сенбонов, пока Орочимару ходил куда-то по своим делам, потом тренировка чакроканалов, приготовление обеда и помощь в лаборатории до самой ночи. Так я и жила, без особого доверия со стороны моего работодателя...

Пока не настала осень.

Должна сказать, что климат в стране Огня очень необычен. Тут вечно царит лето, и разница лишь в понижении температуры градусов на пять зимой и обильными дождями зимой, осенью и весной. Дожди идут неделями, и земля превращается в кашу, ноги в которой могут тонуть по щиколотку. Затем перерыв, земля успевает подсохнуть — и снова дожди.

И, естественно, мои ломанные-переломанные кости не могли не отреагировать на такую погоду...

* * *

Как ни странно, но с того момента, когда Карада поселилась в его доме, стало гораздо легче. Во всех комнатах теперь было чисто, а еда была горячей и съедобной всегда, а не только после визитов Тсунаде, хоть вкус и был немного непривычен. Эти ее такояки с необычными начинками, разнообразные овощные и рыбные супы, салаты, плоские мучные лепешки, жаренные на масле... Отдаленно похоже на кухню страны Чая, хоть и неожиданно мало морепродуктов. Так что вопрос о месте, где Карада получила столь невероятные теоретические знания, оставался пока открытым.

В лаборатории она тоже оказалась небесполезной. Ее знания ядов делали ей честь, а иногда проскальзывали оговорки, что она была далеко не лучшим специалистом. Однозначно, внедрение. Но откуда и с какими целями?

Как шиноби... Возможно, ее обучали когда-то — по крайней мере, с меткостью у нее проблем не было, как и с теоретической подготовкой. После пробуждения чакры она начала показывать отменный контроль, и дольше годового срока ее обучение вряд ли затянется. Кстати, догадка об оружии была верной — когда он отдал ей вещи, то она начала то странное оружие постоянно носить с собой, пряча его за пазухой юкаты. Старую одежду же она почти всю попросила сжечь, оставив только длинный зеленый шарф, белье и высокие черные сапоги со шнуровкой и множеством ремней и пряжек. Печатей он на них не обнаружил — следует ли из этого то, что это просто памятные вещи?

В любом случае, доверия к Караде не было. Именно поэтому он регулярно проверял свои пищу и напитки на яды, и столь же регулярно проверял сама Караду. И именно поэтому он не пропустил ухудшение ее самочувствия.

Следящие печати в ее комнате в один осенний день показали ухудшение ее состояние — и именно поэтому он оставил работу в лаборатории на клона, а сам поспешил к подопечной. Еще на подходе к комнате он услышал сдавленные стоны, а открывшаяся картина изумила его.

Карада, сомкнув зубы на своей же ладони, металась по кровати. Ее юката разметалась, и было прекрасно видно ноги, покрывшиеся шрамами, сейчас отчего-то покрасневшими. Ками-сама, да она же вся горит!

Так, диагностика... Плохо. Она отчего-то испытывает сильные болевые ощущения, к тому же, началось воспаление тканей. И что с этим делать? Яда нет, а те ядовитые вещества, которые он так и не удосужился убрать, не должны давать таких эффектов. На ум приходит только снять боль и воспаление, но это всего лишь следствие...

А тем временем его подопечная перестала сдерживать стоны, и ее голос разнесся по комнате.

— Ненавижу! Больно... Тварь! Nenavizhu! Будь ты проклят! Ненавижу! Mudak!