Последняя прода отдельным файлом (глава 23)

Получив мантию-невидимку Смерти, Альби стал намного более свободным в своих перемещениях, а вместе с ним и Минерва. До каникул оставалось всего ничего, поэтому было решено возвращать мальчика к свету прямо сейчас. В воскресение вечером экс-директор заявил Кошке, что отправляется на разведку до субботы, надел мантию-нивидимку и был таков.

Уже в понедельник у Годлумтакати наступило весеннее обострение паранои. Постоянное чувство взгляда в спину, в сумме с редкими тяжелыми шагами (как бы тихо не ходил Альби, для привыкшего к ночевкам на природе Годлумтакати это было похоже на звон колокола. Пока сталкер не был обнаружен, Годлумтакати держал дистанцию с Гермионой, в то же время не выпуская ее из виду.

Заглушающие чары, накинутые Кошкой, на сапогах Альбуса держались не более пары часов) — такое не могло радовать. Все же Альбус, несмотря на мантию, не рисковал свободно перемещаться по Хогвартсу — мантия вовсе не гарантия необнаружения. Поэтому он заранее занимал место в каком-нибудь помещении, которое Годлумтакати не мог не заметить, и сверлил его взглядом Избранного, пока тот помещение не покидал.

Градус паранои Годлумтакати повышало то, что невидимый сталкер не детектировался стандартными обнаруживающими заклинаниями. Даже заклинание для обнаружения призраков его не брало — ведь он не был призраком. В субботу, когда Годлумтакати был готов кидать гранату на интуицию, взгляд в спину исчез. Альбус отправился на совещание с подельницей — нужно было обдумать захват и "возврат к свету" Избранного.

Годлумтакати провел выходные, судорожно ища хоть какие-то обнаруживающие заклинания и в двадцатый раз укладывая девайсы по кармашкам и в планшет, пробуя как они выходят из кармашек, стучат ли при шаге и т.д. и т.п.

В субботу в его поиске произошел прорыв. Выписав все заклинания, которые он использовал, на листочек, Годлумтакати установил, что все они были расчитаны либо на поиск жизни, либо на поиск разума, либо на поиск магического отклонения. Слишком он магический подход выбрал в решении магической задачи. Это неправильно. Нужно быть ближе.. к природе, что ли? К маглам, опять же. Достав новый лист, Годлумтакати изобразил на нем три овала, вписав в них список из первого листа. Овалы он обозвал "жизнь", "разум", "маг. источник". Сам листок он озаглавил "магический подход" и отодвинул в сторону. Еще один лист был извлечен на белый свет и озаглавлен "магловский подход". После долгих размышлений слова "магловский подход" были подчеркнуты несколько раз, и от них отросли несколько веток:

1. Подготовленная территория — среда, которая не позволяет чему-либо находиться в невидимости. Например, сырой песок не поможет невидимке подкрасться к тебе незаметным. То же можно сказать про гм.. струи дождя или там дыма. Вообще, на эту тему стоит подумать подробнее, так так Годлумтакати было бы интересно увидеть такой "магический дым" или "магический дождь". В минимальном варианте — горсть песка или баллончик с краской. Если бы еще как-нибудь видеть плотность воздуха..

2. Звуковая локация, как у летучих мышей.

3. Тепловое зрение, как у змей или .. Годлумтакати не знал, есть ли у животных тепловое зрение.

4. Как вариант пункта #3 — змееуст он или нет — достаточно вызвать змею, и дальше пусть работает она. Заодно и нападет. Заклинание вызова змеи Годлумтакати давно усвоил. И даже использовал призванных змей для разведки и других дел на зароботках вместе с учителем Джинтжи во время каникул.

Честно говоря, когда Годлумтакати вписал на лист пункт 4, он себя долго и со вкусом ругал. Папа Легба, он должен был подумать об этом раньше.

5. Наверняка есть какое-нибудь магическое зрение, используя которое соответствующие специалисты придумывают чары, мастерят артефакты и курочат магическую защиту. Кстати, интересно, почему Флитвик в своих уроках не упоминал это? (Директор Филиус обходился специализированными заклинаниями, хотя логичнее было бы использовать магическое зрение).

Иными словами, Годлумтакати решил всегда держать в памяти школьный опыт с магнитом и железной стружкой на бумаге: даже если магнитное поле не видно, следы его присутствия легко обнаружить.

Упаковав листы со своими измышлениями в планшет, Годлумтакати достал компас и отправился искать Гермиону — вместе они быстрее найдут соответствующие заклинания. А в субботу он собирался украсть немного внимания самого директора — тот наверняка что-то дельное подскажет, особенно, когда увидит, какую работу они уже проделали (после назначения директором Филиус изменился — стал ценить свое время, поэтому, для него нормальным решением было направить учеников самих решать проблему).

Приближались годовые экзамены, когда Драко наконец-то отошел морально от урока Квирелморта и вернулся мыслями к жестокой мсте убивцу его любимого кресного, очевидно же, грязнокровке и вообще мудаку-предателю-крови Годлумтакати. Почему предатель крови? Очевидно же! Только Малфои истинные носители древних традиций предков, а все, кто им не нравятся — грязнокровные предатели крови. Обучение Квирелморта Драко забыл (он очень старался), так что к концу весны наследник Малфой полностью вернул себе свой пафос, зазнайство и прочие мажористые привычки. Но где-то в подкорке что-то от тех уроков у Драко осталось. Если сформулировать то, что чем теперь Драко руководствовался, сам не осознавая это, то будет что-то около "Не стоит залупаться на тех, кто тебя сильнее, во всяком случае сильно нагло. Далеко не каждый из них готов отсосать, стоит лишь сказать фамилию Малфой — некоторым это только повод посильнее пнуть Драко по ребрам. Ногами". И вот на Гиену Драко залупаться не хотел. Слишком неправильно все пошло в тот раз. В голове у мажорчика сама собой сформировалась ментальная закладка, что Гиену лучше не трогать. Ну не тогать лучше Гиену. Ну просто ну его.

Так вот. Это не значит ведь, что Гиене вообще не нужно делать пакости. Уже ни для кого не было секретом, с кем проводит время Гиена — с грязнокровкой. Впрочем, чего еще ожидать от предателя крови? А вот показать грязнокровке ее место — это ли не прекрасно? Достойное дело достойного носителя чистокровных традиций (как их понимает ущербный мозг наследника Малфой). Решено. Этим он и займется. Нужно себя порадовать, чтобы было что вспомнить перед каникулами.

Филиус не бросал слова на ветер, поэтому направил Сириусу письмо, в котором по-старчески сетовал, что ему, дескать, больно видеть, что мистер Блэк не смог подобрать подходящие слова, а мистер Гиена, мол, молод, но горяч, и т.д. и т.п. — и вообще, почему бы им не встретиться, да не обговорить как следует, что можно на эту тему сделать.

Пока Сириус читал это письмо, он стойко пытался понять — что же нужно Флитвику. Флитвик, очевидно, не собирался выпускать Гиену-Поттера из когтей. Опять же, если задать вопрос аналогично "кому выгодно?", только в данном случае, "что выгодно?" — ответ может быть только один. Или два. Что взять с Блэка? Знания Блэков. Или деньги Блэков. Влияние Блэков, увы, больше не решает. Прое*ано влияние Блэков, и нужно не одно поколение, чтобы это влияние восстановить. Да и деньги Блэков уже не те, что раньше. Остаются только знания Блэков. Полугоблин хочет через своего ученика запустить когтистые руки в библиотеку Блэков. Чтож — не он первый, не он последний. Главное, как много ему дать, и что за это можно получить. Это к вопросу о восстановлении влияния.

Дело в том, что на крестника Блэку было немного плевать. Все же, между позаботиться о нем и погнаться за предателем Сириус выбрал вовсе не позаботится. Нет — позаботиться он бы позаботился. Но это далеко не самое интересное для двадцатилетнего парня, у которого вся молодость впереди? Молодость известным образом прошла в Азкабане, хотя зрелость так и не наступила. О крестнике заботиться по-прежнему не особо хотелось. С одной стороны как бы и нужно — с другой — Гарри ведь сам отказался. Но так дело не пойдет. Рано или поздно эта ситуация выплывет в широкий доступ — а Филиус вполне может использовать это к своей пользе. И вот тогда репутации Блэков будет нанесен удар, от которого будет сложно оправиться. Как же так — Блэк бросил крестника, да так, что тот потом от него отказался, и знать его не захотел. Это будет полный конец. Так что делать нечего, нужно устанавливать дружественные отношения с Поттером.

Разговор с Филиусом прошел продуктивно. Тот сообщил Сириусу некоторые детали детства Гиены-Поттера, которые ему были известны, и почему тот вспылил при разговоре с Блэком. Что не стоит относиться к нему, как к дитю малому. Что до конца года вряд ли стоит что-то предпринимать. А каникулы он, скорее всего, проведет с приемным отцом. Увы, Вы упустили свой шанс занять самое важное место в его жизни, мистер Блэк. А вот в следующем учебном году директор что-нибудь придумает, чтобы помочь мистеру Блэку.

Собственно, где-то ровно на это Сириус и расчитывал. Формально, он по-максимуму "заботится" о Поттере — насколько это позволяет ситуация. А что до лета — у него есть более важные дела. И более приятные.

В четверг на обеде Годлумтакати снова почувствовал взгляд в спину. На этот раз он собирался вскрыть маскировку злобного сталкера. То, что сталкер злобный и вообще добра ему не желает, было понятно по той ненависти, что ему прилетала. Только сегодня Годлумтакати не старался быть на виду минимум у курса, и вообще вел себя "беспечно". И нашел. Через урок после обеда у него было окно, о чем Годлумтакати радостно, четко и громко сообщал всем желающим и нежелающим, в купе с тем, что он проведет это время в клубе. Несколько раз. Поэтому ничего удивительного, что когда Годлумтакати подходил к клубу, сам собою проявился сталкер-взгляд. В этот раз Годлумтакати был готов, насколько позволяло его уикэндное исследование — на нем был накинут каст, позволяющий "видеть" как летучие мыши. Чтобы обозначить сканирующие "импульсы", молодой шаман в ритм щелкал пальцами, как будто напевая про себя. Увы, ни тепловое зрение, ни магическое зрение, ни чувствительность магии применить было нельзя. Тепловое зрение хорошо работает практически в полной темноте — любые источники света сильнее свечи вызывают сильный тепловой засвет. С магическим зрением то же самое — в Хогвартсе слишком сильный магический засвет. Существует еще "чувство магии", только у него обратный минус — наоборот, работает только на очень сильных магических скоплениях. Увы, ничего кроме "звукового" зрения летучих мышей в Хогвартсе использовать было нельзя.

Когда Годлумтакати определил, что прямо посреди коридора, напротив двери в клуб, находится таинственный невидимый сталкер, он без затей запустил руку в карман и метнул в того горсть песка. Сразу стали видны контуры баллахона. Железный Альби, поняв, что он раскрыт, решил давить авторитетом, и снял капюшен мантии.

— Ты меня очень огорчаешь, мой мальчик. Ты обратился во тьму. Ничего, я помогу тебе вернуться к свету. Не сопротивляйся, или будет больно, — всю эту ахинею Дамби изрек, медленно надвигаясь на Годлумтакати.

— Мяу! — подтвердила его слова Макгонагалл, которая для удобства проникновения в Хогвартс находилась в своей аниформе на плече у Альбуса, под мантией-невидимкой.

Годлумтакати никогда не видел Альбуса лично, но изображений гомостарца хватало, и о своем враге #1 он забыть никак не мог. Зашуршали терочные запалы извлекаемых из кармашков шипастых ежиков термитных шашек, и мантию Альбуса проткнули их крючки-зацепы, с металлическим звоном останавливаясь о железный корпус бывшего директора Хогвартса. Больше всего не повезло Минерве, которой один из ежиков намертво застрял в левой лапе, моментально выведя ее из строя. Ей осталось только со звериным воем кататься по плечу Альбуса, все больше запутываясь в разгорающейся мантии.

— Тинки! — позвал Годлумтакати эльфа Хогвартса (все-таки будучи личным учеником директора, ему перепали некоторые плюшки, как приставленный к нему домовик), — Немедленно сообщи директору Флитвику, что на мистера Гиену нападает неизвестный у спортклуба!

Годлумтакати хотел бы отдать какой-нибудь более короткий приказ, но он уже давно убедился, что с мозгами домовиков это не сработает. Тем нужно отдавать приказ максимально четко, без разнотолков.

Альбус меж тем понял, что его "моральное подавление" не работает, сбросил горящую мантию-невидимку (вместе с Макгонагалл) с плеч и рванул за Годлумтакати. Тому же было достаточно зрелища невозмутимого лица Дамблдора, игнорирующего горящюю у него на голове термитную шашку, чтобы понять, что все серьезно. Кидая Глациос на пол, он зигзагами отступил.

Дамблдор, поскользнувшись, кубарем влетел в первый же поворот, растерев в щепки и пыль декоративную глиняную то ли вазу, то ли амфору на деревянной тумбе. Годлумтакати тем временем уже заворачивал за поворот, из-за которого в свое время Уизли #6 вывалился прямо под светлые очи Квиреллморта.

Железный Альби как двадцатилетний вскочил на ноги и бросился в погоню за поганцем Поттером. После второго падения он перестал кочевряжиться, и попер на четырех конечностях — железные пальцы пробивали тонкую пленку льда от Глациуса, создавая надежное сцепление с каменным полом. За поворотом шел прямой коридор длиной около шестидесяти ярдов, и Альбус прошел его на половину, когда Годлумтакати оставалось до поворота ярдов семь. В этот момент из временного потайного хода навстречу молодому шаману вышел непропорционально опасный в своей изящной миниатюрности действующий директор Хогвартса Филиус Флитвик. Общение ученика и учителя заняло всего лишь мгновние: на вопросительный взгляд Филиуса Годлумтакати скосил глаза назад, после открыл директору сектор огня, уйдя в почти футбольный подкат. Флитвик сразу же воспользовался положением, и запустил в несущегося на карачках Альбуса серию из пятерки Бомбард. Альбус кувыркнулся через плечо и затормозил, а затем относительно неспешно поднялся. Места попадания Бомбард сверкали шестидюмовыми воронками блестящего металла, глубиной дюйма в три. Взгляды директоров, между которыми осталась дуэльная дистанция в десять ярдов, сошлись.

— Я смотрю, стоило мне только отлучиться из школы, как тут все обратились во тьму, мальчик мой, — проворковал известно кто.

— Я не позволял тебе называть меня твоим мальчиком при жизни, не позволю и при смерти, старый ты гомомаразматик, — ответил Филиус, — а твой мальчик, Северус, ты знаешь — плохо кончил. Они все плохо кончают, твои мальчики.

Филиус тянул время пытаясь понять, что это такое. В это же время Хогвартс, повинуясь мысленной команде, вводил осадное положение, запечатывая учеников в аудиториях, помещениях факультетов и больничном крыле. Как и говорил Сириус, он не ощущал от "Альбуса" темной магии. Тогда что же это? Воскресший крестраж? Выходит, их было четверо?

— Ты стал слишком вульгарен, Филиус.

Филиус тем временем ощутил отклик от Хогвартса, что в коридорах учеников нет. Ну, кроме Годлумтакати. Более ничто не задерживало действие, и Альбуса захлестнули магические веревки, а затем в него полетели оглушители и парализаторы. Пользы с того было ноль. Абсолютно ненапрягаясь, тот разорвал веревки, проигнорировал оглушители с парализаторами и сиганул в стрельчатое окно. Через пару секунд раздался звук приземления "Альбуса" вместе с осколками окна, а затем звук еще одного разбитого окна.