Как-то раз тридцатичетырехлетний Фредди приехал в Индию покупать корову и наткнулся на своего старого знакомца йога, который при виде Фредди вдруг икнул, закрыл рот и сказал:

— Во-первых, я не бабуин.

— А что во-вторых? — сказал Фредди и даже ладонь к уху приложил. — О! Дедуся! Ужли ты нашел смысл жизни?!!

Йог воздел палец к небу, открыл рот и замер. Фредди подождал немного, потом еще немного, потом еще чуть-чуть, потом с чувством плюнул йогу на чалму и ушел. И все. Больше они с йогом не виделись. А жаль. Всем хочется узнать про смысл жизни.

/ — картинка N 3 — / БРАЙАН И ФРЕДДИ, или ВМЕСТЕ НАВСЕГДА! /

Однажды родился Брайан Гарольд Мэй. Множество районов Лондона оспаривают почетное право не называться родиной этого во всех отношениях приятного человека. А именно — Фелтхэм и Туикенхэм. А в Хэмптоне он, якобы, несколько лет спустя пошел в школу. Скажем со всей ответственностью, со всей прямотой — это совершенно недопустимо. Прежде, чем пойти в школу, Брайан просто обязан был осчастливить своим появлением весь мир, и произошло это событие, по нашему мнению, как раз в Хэмптоне. Но не в школе, куда Брайан потом пошел. А как раз в знаменитом Хэмптон-Кортском лабиринте.

Его мама, будучи на сносях, как настоящая капризная женщина в деликатном положении, вовсю искала острых ощущений. К моменту рождения сынка она уже успела всласть напрыгаться с парашютом, изобрела "тарзанку" и поздоровалась за лапу с тигром в зоопарке. Наконец, она забрела в лабиринт, бродила там, аукая, несколько дней, пока не устала и не решила прилечь. И, пользуясь маминой слабостью, на свет тут же появился тощий, длинный и кудрявый ребятенок с подзорной трубой в руках. Мама, очнувшись, тут же нарекла отпрыска Брайаном — в честь святого Брайана, покровителя блуждающих по лабиринтам.

Ребенок рос не по дням, а по часам. Его мама научилась добывать огонь трением, они с сыном ловили мелких животных и одиноких путников — тем и кормились. В общем, семейство блуждало по лабиринту четыре года, пока их не заметил с вертолета их муж и папа, и не спас с помощью хитроумного приспособления — завязанной узлами веревки!

Еще живя в лабиринте, Брайан полюбил глазеть на звезды в свою подзорную трубу. По звездам же он здорово научился считать. А вот читать не научился — разве звезды почитаешь?

После чудесного спасения из ловушки мама тут же уселась учить великовозрастного дитятю читать, но коварный Мэй то ли не хотел, то ли не мог учиться, давая понять, что с него и звезд хватит. Почесав в затылке и дождавшись, пока малютка еще немного подрастет, мама вручила Брайану ручку, тетрадку, мешок яблок, и отправила его грызть гранит науки в самый лучший колледж, на факультет физики.

— Наука — это хорошо. — разглагольствовал Мэй, сидя на неудобной вокзальной лавке и грызя яблоко. — А яблочки — не в пример вкуснее. Урняу!

— Ну и гусь! — сказал вдруг у него кто-то над ухом. — Ну-ка, будь человеком, не жадись и яблоков немножечко отсыпь!

Мэй изволил взглянуть одним глазом на возмутителя спокойствия, коим оказался парень цыгановатой наружности, который стоял, барски подбоченившись и уже протягивая руку за подношением.

— Идите себе, — сказал Мэй фальцетом. — Я же не куда-нибудь, а на учьбу еду. И яблок дать не могу. Самому мало, вы уж не обессудьте!

— Как сказал? — прищурился парень.

— Сильно сказал, — отрезал Брайан. — Не лезьте, почтенный.

— Щас в рожу вцеплюсь, — предупредил цыган.

— А я тебе мешком по башке дам, — ощетинился Мэй.

— Попробуй, — фыркнул цыган. — А я тогда вот чего, — и он, присев на корточки, принялся яро копаться в яблоках.

Обманутый в лучших чувствах Брайан разинул рот и заорал на весь вокзал. Тут же набежали родители и растащили в разные стороны новых знакомцев. Брайан, уводимый своим папой за ухо, успел увидеть, как на цыганского барона накинулся его папа, в три приема скрутил его подтяжками и, хотя парень сражался, как лев, уволок его в неизвестность.

Брайан же, будучи посаженным под домашний арест, впал в черную меланхолию и решил сделать себе приятное. Насвистывая что-то из Вагнера, он отодрал от камина доску, взял пружину от старого мопеда, кусок старого ножа и драчевый напильник, после чего быстро и ловко смастерил себе гитару. Папа Брайана потом долго боролся за право возвращения доски на ее природное место и приколачивал практически готовую гитару над камином, но потом сдался и даже помог приладить к инструменту пружину.

Настал момент опробовать новинку. Брайан встал в трагическую позу скальда и ударил по струнам. Звук раздался такой, будто мама Брайана обнаружила, что ее любимый сын объел все левкои на окне и снюхал все гладиолусы в цветнике. На жуткий вой прибежал папа и, схватившись за уши, оторвал к чертовой матери открывашку, которую Мэй с какой-то радости приладил к звукоснимателю. Тотчас же звук наладился, полилась чарующая мелодия, но Брайан был недоволен.

— Что же ты сделал? — закричал он на папу, прижав уши. — Ты ничего не понимаешь в моде! Это же был такой специальный грязный звук! И чем, скажи на милость, я теперь бутылки буду открывать?

Папа в ответ на грязный звук сказал Брайану несколько грязных слов, бросил в сына открывашкой и удалился. А Мэй помаленьку привык к новому звучанию своей гитары, проверил ее не в одном опасном деле и дал ей заслуженное прозвище "Топор".

Бросим же рассказ о гитаристе-самоучке и продолжим повествование о Фредди. А Фредди тем временем уже окончил школу и поступил в Илингский колледж искусств, о котором ходили самые невероятные слухи, в том числе и такой, что декан Илинга — не кто иной, как сам... Но непроверенные слухи мы печатать не собираемся, поскольку являемся поборниками самой что ни на есть чистейшей правды. Но одно можно сказать совершенно точно — никто толком и не знал, существует ли такой колледж вообще?

Фредди не избежал общей участи, став жертвой слухов и по ошибке проучившись первые три месяца в Лондонском Королевском колледже, куда одновременно с ним поступил и Брайан. Только Фредди об этом не знал. А узнал он об этом позже, когда увидел Мэя в коридоре и имел с ним беседу. Мэя впоследствии отливали водой, а Фреда поставили в угол на гречку.

От перенесенного стресса Мэй поправился сразу на двадцать килограммов. Вдобавок с ним случилась еще одна непристойная вещь — он стал лысеть. Нет, не понемногу, с увеличивающейся год от года плешью. Если бы! Он лысел сразу и окончательно, правда, мог, хоть и не столь же стремительно, отрастить волосы обратно. Лысел он, как уже было сказано, от стресса — например, если его неожиданно хватали сзади и, с ликующими воплями: "Ага, попался, марсианский яблокодонт!", тащили в туалет, где тщательно макали.

Немудрено, что одним из подобных нападавших неизменно оказывался Фредди. Он вообще не давал бедному Брайану прохода и заставлял его лысеть по десять раз на дню. Затравленный Мэй уже совсем было решил плюнуть на все и перейти в Лестерский институт изучения кроликов и нуников нечерноземной полосы Британии. Но тут руководство Королевского колледжа заметило, что Фредди не на своем месте, и послало его...

Ну, в общем, послало его в Илинг, ибо только органам Лондонского гороно было известно точное местоположение пресловутого учебного заведения. Брайан с облегчением вздохнул, да только рано он развздыхался. Фредди повадился ходить в гости к "королькам", да не один, а со своим однокашником Тимом Стаффелем. Естественно, легендарные ученики легендарного Илинга на переменах собирали вокруг себя толпу почитателей и травили байки, начинавшиеся обычно: "А вот в бытность мою в Илинге..."

Однажды Фредди. завидя торопящегося куда-то Брайана, закричал:

— А вот в бытность мою в Илинге однажды мимо меня прошли семнадцать лысых! Взявшись за руки!

Но, вопреки ожиданиям, Мэй отшвырнул стопку книг, которые прижимал к своему объемистому животу, и накинулся на струхнувшего Фредди, взревывая и ляская зубами! Еле-еле их растащили. Таким вот необычным образом и началась дружба великая и трогательная!

/ — картинка N 4 — / ОБЪЯВЛЕНИЕ, или А ВОТ И РОДЖЕР! /

Однажды Брайан шел по коридору, наигрывая на губах какую-то чушь, как вдруг увидал своего практически единственного друга — Роджера Тейлора, который...

Но сначала мы вам расскажем про Роджера Тейлора, однокашника Брайана. Вышеозначенный Роджер в свое время родился в Кингс-Линн, Норфолк, при весьма обычных обстоятельствах — головой вперед. Это и предопределило его дальнейший интерес к биологии и медицине. Непонятно, что предопределило главный интерес его жизни — к автомобилям и всему, что с ними связано. С самого раннего возраста он был на колесах — в коляске, на велосипедике, на велосипеде, на мопеде, и, наконец, на автомобиле.

И только одна машина на свете приводила его в недоумение своим полным отсутствием колес. Это была бормашина, на которой он начал учиться работать, проходя практику (как известно, Роджер сперва учился на стоматолога). Но выход нашелся, нашелся выход! Роджер мигом присобачил к бормашине колеса от трактора "СуперМиддлсекс" и стал гоняться на ней за визжащими от страха пациентами по всем коридорам поликлиники! Потом его, правда, нагнали, отняли и хрястнули этой самой машиной по шее, внушив. Тогда Роджер поклялся, что когда-нибудь у него будет СВОЙ кабинет и СВОЯ бормашина, и уж к ней-то он приделает ДЕСЯТЬ колес, вот увидите!!! И хрястнет еще, кому следует!

Ну так вот, а пока Роджер Тейлор, тот самый, который из вступления к этой картинке, стоял возле доски объявлений и почесывался.

— Вот вы тут чешетесь, — укоризненно сказал ему Брайан, — а лучше взяли бы — да группу организовали какую-нибудь музыкальную. Уж мне-то известно, как вы ловко управляетесь с палочками.

— Это откуда же у вас такая информация, любезный Брайан?

— А с кем же, интересно знать, мы давеча в китайский ресторанчик ходили?

— Верно! — сраженный метким доводом, Роджер стал чесать в другом месте. — И организую! И размузыканим на всю Гритбританию! Только где же людей-то взять? Только не говори мне, что их можно занять у соседей? В Илинг я идти не согласен. Тоже мне — варяги! Труворы синеусые!

— И у нас есть таланты! — с азартом выкрикнул Брайан.

— Ну, с ударником мне понятно, — беспокоился Роджер. — Но скажи ты мне, дядюшка Мэй, где я могу в наше сложное время достать мало-мальски приличного и порядочного гитариста?

Брайан скромно опустил глаза и тихо сказал:

— Я как раз знаю одного такого.

— И где же он? — Роджер, как слепой, начал вертеться во все стороны.

— Он перед вами, — еще тише сказал Мэй.

— Да где же, где? — Тейлор явно выкобенивался перед своим не в пример более кротким другом. Тогда не в пример более кроткий друг аккуратно взял его за шею и немного подержал. Когда Тейлор окончательно перестал получать кислород для дыхания, Мэй решил приослабить железный захват.

— Как-ках-кхе! — были первые слова Роджера. — Ах, вот оно что! Дорогой мой человек! Брайан! Браище! Да ты же мой любимый гитарист! Куда же я без тебя?

— Никуда, — закончил словоизвержения друг. — А еще нам нужен басмен и певун. И с этим справлюсь лично я.

— Это как еще? — прищурился Тейлор. — За штанищи будете таланты ловить?

— На, — показал ему язык Мэй. — Возьму — и напишу объяву.

— И то.

— Какое то?

— Это такой словесный прием.

— Чего?

— Лексическая единица.

— Ась?

— Иди и пиши!

— Понял!

Но понял-то Брайан понял, а вот писал из рук вон плохо. В угаре он вспомнил об этом только тогда, когда задумался — со сколькими "и" писать слово "Объявление". В конце концов, он вырезал нужные буквы из передовицы "Таймс" маникюрными ножницами, вот только не нашел там слов "торфяных болот", поэтому ни о каких болотах в объявлении не сообщалось. А было вот что:

"Обивление. Веть нам нужны басмен и пивун? Да. Набор бисплатны. Обращаца к Мею и Тейлару. Цыгани из Иленга, держитес падальшы ат суда!".

Брайан ни на секунду не отходил от своего творения. Он стоял возле доски объявлений и гордо покрикивал:

— А ну, подходи! Налети и прочти! Кто пойдет в группу — тому манную круппу! Кто будет с нами играть — тому век счастье видать!

Роджер, стоявший до того за углом, видя, что Мэя не бьют, осмелел, подошел и стал ритмично поддакивать:

— Басмен и певун! Басмен и певун!

Мимо уже в сотый раз проходили Фредди и Тим Стаффель. Однако все их попытки подойти и прочесть объяву пресекались в корне. Роджер толкал Фредди в грудь и хмуро басил:

— Не положено!

— Кем это? — скандалил Фредди. — Покажите негодяя!

Брайан, слыша эти вопли, испуганно вздрагивал, но затем начальственно надувал щеки.

— Похоже, тут все негодяи! — бушевал Фредди, — А может, мы — именно тот басмен и певун?

— Уйдите и будьте прокляты! — пищал в ответ Брайан и швырялся ненужными объявлениями с доски.

Фредди обижался и лез в драку. Но, так как Мэй был не один, то Фред позорно отступил, и, зализывая раны в коллежском туалете, лелеял планы коварной мести.

Тим же Стаффель, напротив, предосудительно себя не вел, поэтому в группу был взят с нашим вдовольствием. Новоиспеченный коллектив было решено окрестить в честь специализации стоматыча-Роджера: "Smile", что значит, как вы уже поняли, такое социализмо-реалистическое слово, как "Улыбка".

— За что ж вы Фреда-то родимого? — тревожно вопрошал Тим. — Ведь он ни в чем не виноват!

— Ни за что! — кричал Мэй. — Ноги его здесь не будет!

— Что за Фред? — пожимал плечами Роджер. — Почему я с ним незнаком?

— Как же ты с ним незнаком, коли в грудь его толкал?!!

— Это и был тот самый Фред, о котором вы уже полчаса жужжите мне в уши? — покачал головой Роджер. — Неприятная и скользкая личность. Не хотел бы я с ним встренуться на узенькой дорожке.

И все же именно это во всех отношениях радостное вскоре и произошло.

/ — картинка N 5 — / ФРЕДДИ И РОДЖЕР, или БРУДЕРШАФТ /

Однажды вечером Фредди шел по коридору колледжа, грыз в темноте черные кости и обсуждал план кровавой мести — горячая персидская кровь не позволяла ему кого бы то ни было прощать и миловать, а слово "великодушие" в словаре древних иранцев означало высшую степень кретинизма. Коридор был пуст и тих — занятия уже закончились, а Фредди, лелея, как мы помним, свои мстячие мысли в туалете, заснул, все проспал и теперь брел, ругая всех Брайанов на свете, а этого — в особенности.

— Это же он меня не разбудил, собачье жало, — ворчал Фредди, хотя ни о какой побудке у них с Брайаном договора не было. Но невыспавшийся Фредди (сами попробуйте выспаться, сидя на дверце и нежно обнимая бачок!) был готов даже динозавров обвинить в том, что они так нагло вымерли. Вот так, с шутками и прибаутками, Фредди и удалился из Королевского колледжа.

Да и вообще, что-то Фредди в последнее время изрядно не фартило. На занятиях петь ему запрещали, оперируя аргументами, что упирать линейку туда, куда он упирает, неприлично, а флакон дезодоранта вовсе не похож на микрофон. А из всех групп, в которых он к этому времени успел попеть, его выгоняли. Почему-то все считали, что Фредди приносит в дом несчастье. Совсем недавно его торжественно изгнали из группы "Ibex". В обвинительном заключении значилось: "За несносный характер и нежелание мотаться на рейсовых автобусах по барам и пивным в поисках куска хлеба". Ну, с этим-то Фредди был полностью согласен. Кусок хлеба можно всегда взять дома, в хлебнице, а по барам стоит мотаться только в поисках, чего бы выпить. Но уже пьяных певцов в бары работать не пускали, и это была еще одна причина, по которой все группы с ним попрощались.