| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Ладно, приступим, — распорядился ведьмак. — Да, расслабься ты, Крон здесь не объявится. Он сегодня весь вечер будет занят со своим дружком и его женой. Кстати, если у нас получится ребеночек, назови его в мою честь. Как ни как, колдуном родится.
Ламия лежала на спине, чувствовала, как в лопатки упираются твердые корешки книг, вдыхала запах бумажной пыли и тихо радовалась тому, что не может говорить. Потому что она точно не знала бы, что сказать главному магу, который вдруг появился в поле тусклого света и вырос над головой Криста. Крон парил в воздухе, спускаясь откуда-то с верхних полок, и ей очень хотелось бы, чтобы он слышал всю речь юноши — с самого начала. Потому что, как только Крист склонился над ней, ее руки и ноги плавно задвигались, ласково обвиваясь вокруг тела ведьмака. Что бы там ни говорил молодой колдун, но выглядели они как двое любовников, уединившихся в библиотеке, чтобы удовлетворить тайную извращенную страсть — предаться любви на магических книгах.
Если Крист по-прежнему не видел Крона, то Ламия хорошо разглядела, как задергался глаз у вечно невозмутимого мага. Какое-то время он наблюдал за ними, и она на миг даже испугалась, что он так и не вмешается, но, видимо, шок Крона при виде надругательства над книгами прошел, потому что Крист вдруг отпрянул и, став белее ее платья, вытянулся в струну, а потом грузно осел мешком у книжного шкафа, словно из него вытащили позвоночник.
— Это все девчонка! — прохрипел он, показывая на Ламию. — Сказала, что на ваших книгах хочет, мол, в отместку за то, что вы ее оштрафовали.
Крист замолчал, то ли собираясь с духом, то ли потому что ему заткнули рот, Крон же, глаза которого уже загорелись недобрым огнем, вдруг резко потерял к ним интерес и, отвернувшись, уставился в темноту.
— Вы здесь одни, или еще кого привели? — спросил он, напряженно всматриваясь в коридор между стеллажами.
— Одни, — пискнул Крист и, откашлявшись, произнес солиднее. — Никого больше не чувствую. Я виноват, на поводу девки пошел, но клянусь...
— Заткнись, — прошипел Крон и поднял вверх палец. Ламия с удивлением заметила, что палец дрожал.
А в следующий миг главный маг стремительно развернулся и бросил на нее свой плащ, который вдруг превратился в паутину, плотно облепившую ее с головы до ног.
Когда Ламии удалось освободить лицо из удушающих объятий, реальность исказилась.
Тьма пропала, ее место заняла колыхающаяся масса зловонной, осклизлой плоти, которой обросло пространство по обеим концам коридора. Из нее торчали клыки, гигантские иглы и острые отростки, напоминающие жала. Сверху чернота тоже исчезла, теперь там образовалось гнездо из бурлящих, извивающихся щупалец, которые тянулись вниз, оплетая корешки книг и сползая с каждой секундой все ниже. Казалось, что библиотеку накрыло пузом гигантское чудовище, вывалившееся из другого мира.
Ламия уже не пыталась освободиться из-под плаща. Наоборот, она вцепилась в него изо всех сил и тщательно закуталась, надеясь, что ткань спрятала все ее тело. Потому что, глядя на то, что происходило с магами, она поняла — ее хотели не убить, а спрятать.
Крист катался и корчился по полу, сдавливая руками виски, а между пальцев у него ручьями хлестала кровь. Он кричал так, словно горел на костре. Однажды отец взял Ламию в соседнюю деревню на ярмарку, где в то время казнили преступника — сжигали заживо. Человек тогда кричал точно так же.
Главный маг валялся рядом с молодым ведьмаком. Он скреб пальцами по ковровой дорожке, пытаясь стащить себя с огромного жала, которое пригвоздило его к полу, словно жука в альбоме коллекционера. Крон плевался кровью и хрипел, выдавливая из себя страшные по звучанию слова, но искры на его пальцах, гасли так же быстро, как и рождались. Маг не сдавался. Широко открыв рот, он выпустил смерч, который стремительно вырос и закружился вокруг жала, торчащего из его спины. Едва коснувшись острия, ветер превратился в огонь, облепив лавой и жало, и человека. На миг все скрылось в ослепительной вспышке, а когда дым рассеялся, Ламия увидела, что маг ползет к ней — еще не в силах идти на ногах, но избавившись от ловушки, пригвоздившей его к полу. Их глаза встретились, и Ламии стало нехорошо. Такого страха она не видела даже у смертников, каких иногда проводили через их деревню по пути к угеритской границе.
В голове пронеслась сумасшедшая мысль помочь Крону — подбежать и накрыться с ним вместе плащом, но прочитав все в ее глазах, главный маг отчаянно затряс головой. Сомнений не было — жест предназначался ей. Взгляд упал на Криста, однако он откатился совсем далеко, почти под край нависшей над библиотекой туши. Ведьмак пребывал в агонии, он уже не кричал, а вытянувшись во весь рост, судорожно дергался, словно невидимые духи дергали его за руки и ноги.
Крон уже почти дополз до первой книги из кучи, на которой продолжала сидеть Ламия, когда с неба упало еще одно острие, пронзив его в грудь. Маг встрепенулся, словно собираясь с силами в последний раз, но тут же обвис, уткнувшись лицом в пол в двух шагах от ноги девушки.
Но Ламия на него не смотрела. Все ее внимание было приковано к чудовищу, которое не спеша проталкивало жирную тушу по коридору, неминуемо приближаясь к ним. Крист давно пропал из виду, скрытый чудовищной плотью. "У него тысяча глаз, столько же рогов и клыков, а еще щупальца и руки с жалами вместо пальцев. Плюется огнем и убивает одним взглядом. И воздух вокруг него сразу в ядовитый превращается", — пронеслись в голове слова Евы, и Ламия похолодела. Потому что отчетливо вспомнила, как призвала Кормака на голову Крона накануне пира.
Другие мысли, а вместе с ними и выводы родиться не успели, потому что чудовище перестало двигаться. Замерло вообще все — даже пылинки, кружащие в отблесках света. В наступившей тишине Ламия поверила в то, что оглохла. А возможно, и ослепла тоже. Человек у неподвижной туши возник так внезапно, что будь она той Ламией, которая не видела, как главного мага Альцирона распяли на полу, словно мотылька, то, наверняка, закричала бы от дикого, неконтролируемого испуга, ведь безмолвные чары Криста давно исчезли. Но сейчас она могла лишь смотреть, как человек неслышно ступает по ковру, с довольным видом приближаясь к Крону.
На вид он был даже моложе Криста, хотя вряд ли мог сравниться с ведьмаком внешностью и статью. Невзрачный, щуплый паренек производил впечатление недокормленного, болезненного подростка, забитого сверстниками и непонятого близкими. Ламия решила бы, что он еще одна случайная жертва твари, если бы не красный камзол, расшитый золотыми блестками, и глаза хищника, довольного охотой. Именно взгляд выдавал в нем главное: он и был тварью, которая осталась позади пустой оболочкой, дожидающейся хозяина.
— Надо ж, как тебя разворотило, — проворчал парень, переворачивая Крона на спину. Грудь мага напоминала одну сплошную рану. Жало исчезло, едва мальчишка приблизился. Не замечая Ламии, да, похоже, и всего окружающего, незнакомец достал из ножен на поясе кинжал с кривым лезвием и, не колеблясь, вонзил его в живот жертве.
Вот тогда Крон и закричал. От неожиданности Ламия дернулась, от чего несколько книг, упали со своих мест, но парень был полностью поглощен тем, что вспарывал живот главному магу Альцирона, словно дыры в его груди было недостаточно.
— Кормак, — прохрипел Крон, и Ламия не удивилась, услышав это имя. Однако удивилась тому, что маг все еще жив. Его искаженное болью лицо напоминало застывшую маску, но глаза смотрели осмысленно и с ненавистью, которая вытеснила страх. А еще с волос мага слезла чернота, открыв их естественный цвет, однако казалось, что Крон поседел от первоначального испуга.
— Ай-ай, — прицокнул языком тот, кого назвали Кормаком. — Что же ты дергаешься, у меня линия неровно пошла. Придется кромсать заново.
— Ты пришел молча.
— А что ты хотел услышать? "Настал твой смертный час, оставь заботы о детях, имуществе и пище. Думай о том, что твоя душа в форме белой капли отправляется в святые земли невообразимого лучезарного Единого бога". Так, кажется, у вас мертвецов провожают? Ну, извини, это не ко мне, а к дедуле. Кто не умеет плавать, тот идет ко дну.
— Я еще жив...
— Конечно, жив, — почти радостно воскликнул Кормак. — Мертвый ты мне не нужен. А я тебя предупреждал. Помнишь, нашу встречу сто лет назад? У тебя было время подготовиться, с близкими попрощаться. А ты что? Подставил Цертуссу, пришлось их первыми завоевывать. Вы вторыми будете, а напоследок угеритов прихвачу, с ними проблем меньше всего, потому что на востоке меня любят и уважают — в отличие от вашего негостеприимного государства. Но ваш мир мне вот так нужен, — Кормак провел окровавленным пальцем у себя по горлу. — Позарез, как вы говорите.
— Здесь не место для ада, — прохрипел Крон, впрочем, даже не пытаясь помешать Кормаку копаться у себя в животе.
— Да, ты говорил, помню, — рассеянно произнес парень и вытащил из мага какие-то внутренности. Ламия резко зажмурилась, чтобы не закричать.
— Как много кишок у тебя, Крон, — фыркнул Кормак, — не поймешь сразу, где нужная. А что касается Альцирона, то у вас слишком хорошее географическое положение, нельзя пренебрегать таким местом. К тому же, у дедушки скоро юбилей, надо уважить старика. Альцирон будет прекрасным новым адом, а ты станешь первым грешником, который займет почетное место в главном котле, или что там у дедули имеется. Но только после того, как мы закончим. Кстати, ты меня удивил. Когда сто лет назад я сказал, что мне нужен сильный колдун для портала, ты все понял по-своему, по-кроновски. Начал армию боевых магов собирать, прятать колдунов в замке под свое крылышко. Даже смешно. Мог бы пораскинуть мозгами и сообразить, что для адова портала ни один рядовой маг не годится. Я тебе специально сто лет дал, чтобы ты окреп и стал сильнее. Но для тебя все закончится печально, потому что следующие сто лет ты проведешь в виде портала. Вот только с потрохами твоими разберусь. Для портала все правильно нужно сделать, не торопясь. А раньше дедуля никак не управится. У него, знаешь, сколько всего накопилось, за раз не переместишь. И вывод для тебя какой? На каждую большую рыбку найдется рыбка покрупнее. Ага, нашел!
Дернув что-то из мага, Кормак с довольным видом отрезал ненужную, по его мнению, деталь. Крон даже в лице не изменился. На миг Ламия подумала, что главный маг давно умер, но тут их глаза встретились, и она поняла: Крон жив, и он чего-то ждет.
— У тебя тут столько книг, — буднично заметил Кормак и, вытащив одну из кучи, где сидела девушка, почти заботливо подложил ее под голову мага. — Может, тебе достать какую-нибудь напоследок? Я вполне нормально отношусь к последнему желанию.
— Да, — прохрипел маг. — Мне нужна та черная с золотым корешком, что на полке слева у твоей головы. Моя любимая.
— А что в ней? — Кормак вытащил руки из живота Крона и с интересом потянулся к книге. Полистав ее, мальчишка неприятно рассмеялся.
— Маговы штучки, — хмыкнул он. — Пустые страницы с невидимыми заклинаниями. Как по-человечески. Да на читай, пожалуйста, мне не жалко. Тебе на какой странице открыть?
— Триста семьдесят второй, — отчеканил Крон, не сводя глаз с книги.
Кормак старательно отсчитал нужную страницу и с той же заботой вложил ее в дрожащую руку мага.
— Думаю, там написано: "Если враг твой голоден, накорми его, если жаждет, напои его, не будь побежден злом, но побеждай зло добром". Это хорошие слова, мне они всегда нравились.
— Эй ты, рыло поганое! Дерьма кусок, гнида уродливая! — голос Криста вдруг разорвал библиотечную тишину, врезавшись в нее, словно боевой корабль, спущенный с причала на воду.
Добродушная ухмылка слетела с лица Кормака так же быстро, как его человеческая оболочка лопнула, обрызгав Крона черной жижей. Гигантская туша задвигалась, щупальца заизвивались, но момент был упущен. Крист, выросший до размеров Северной Башни, превратил свои руки в острые жала-крючья, которые теперь рвали на части плоть чудовища, отрывая от нее огромные куски, шлепавшиеся на пол подобно гигантским булыжникам. Ведьмак ловко карабкался по малоподвижной туше, нанося точные удары то тут, то там, и подбираясь к глазам, открывшимся наверху, под потолком. Реальный мир давно перестал существовать в привычном понимании, растянувшись до великаньих размеров.
От сотрясания пола кучка книг рассыпалась, и Ламия, не удержавшись на вершине, подкатилась прямо к Крону, стукнувшись о его тело — окровавленное, израненное, но не безвольное. Неожиданно сильная рука подтянула ее ближе, и вот они уже вместе лежат под плащом, накрывшим их невидимым шатром. Одной рукой маг обвивал ее за талию, другой придерживал вываливающиеся из живота внутренности, книга с напитавшимися кровью страницами лежала у него на груди, закрывая страшные раны.
— Ламия, — почти нежно прошептал Крон. — Ответь мне честно, ты еще девственница?
Более неожиданного вопроса она не слышала, но, взглянув на то, как Кормак, оправившись от внезапного нападения, в свою очередь отрывает куски от Криста, поняла, что должна ответить быстро и со всей честностью.
— Да, — сдавленно прошептала она, боясь даже предположить, к чему приведет ее ответ.
— Я так и подумал, — прохрипел маг. — Мне нужна твоя кровь.
Она не сопротивлялась, когда он взял ее руку и, впившись зубами в запястье, разорвал вену. На Ламии давно не было никакого заклятья, но она не могла пошевелиться — от боли, ужаса и... от необычной нежности, которую вдруг испытала к этому человеку. Крон являл собой пример невероятного мужества, и ей хотелось стать хотя бы малой частью его подвига. Наверное, в тот момент она могла бы отдать ему свое сердце, если бы он попросил.
Когда маг оторвался от нее, рука онемела, но двигалась. Крон же явно почувствовал себя лучше. На Криста, который все еще дрался с Кормаком, он посмотрел как на покойника. Ведьмак был обречен.
— У нас всего один шанс, — сказал Крон так спокойно, словно перед ним не сидела голая перепуганная девушка, в десяти шагах от них не рвали на части человека, а из него самого не вываливались внутренности. — Надеюсь, Крист подарит мне это время.
Они сидели так тесно прижавшись, что Ламия ощущала, как кровь струится из ран мага и льется на ее тело. Возможно, у нее были галлюцинации, и она разговаривала с покойником. Даже колдуны не смогли бы выжить с такими ранами. А еще ее терзал вопрос: почему Крон сам не спрятался под плащом, а отдал его ей? Если от его жизни зависела свобода, да и вообще существование Альцирона, то разве не естественно пожертвовать какой-то служанкой ради собственной безопасности? Не вязалось поведение мага с тем образом, который успел сложился в ее голове.
— Ты мне нужна, Ламия, — сказал Крон, раскладывая у нее на коленях ту самую книгу, которую подал Кормак, — но тебе нельзя слышать то, что я сейчас скажу. Поэтому я закрою тебе уши. Не двигайся.
Ламия очень хотела жить. Она понимала, что Крон был единственной слабой защитой между ней и той тварью, которая не догадывалась о ее существовании, но которая уничтожила бы ее, даже не заметив. Когда маг сдавил ее голову с двух сторон окровавленными ладонями, Ламия подумала, что оглохла. Мир не просто стал тише — в нем исчезли абсолютно все звуки. Беззвучно, из последних сил, дрался ведьмак с Кормаком, и ни у кого не возникало сомнений, что чудовище просто играло. Беззвучно падали с полок магические книги, иногда сгорая в полете раньше, чем долетев до пола. Беззвучно шевелил губами Крон, и его глаза были страшнее смерти. Не моргая, маг смотрел на нее, повторяя одно слово, и каждый раз, когда он открывал рот, из него текла кровь, на которую он давно не обращал внимания. Не может в человеке быть столько крови, подумала Ламия, ощущая под собой влажный, набухший ковер.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
