Альдов выбор

— Привет, — говорит он, усаживаясь напротив и с возмутительной фамильярностью захлопывая мою книгу. — Я думал о тебе почти всю ночь!

Несмотря на ослепительную улыбку во все тридцать четыре, или сколько их там у него, зуба, звучит это настолько многообещающе, что я с тоской смотрю на первокурсников в углу. Альд ведь не будет пытать меня при свидетелях? Словно услышав мои мысли, а скорее напоровшись на недвусмысленный взгляд моего собеседника, первокурсники стремительно собираются и почти бегом устремляются к выходу. Вот ведь... альд!

— И? — обречённо спрашиваю я, рассматривая смуглую руку, до сих пор лежащую на моём учебнике, и на всякий случай оставляя при себе слегка вызывающее "... что надумал?".

— И теперь я знаю о тебе почти всё... — продолжает психологически давить этот неприятный тип. Как будто бы мои нервы и так не звенят от напряжения. Я стараюсь сохранять невозмутимо-удивлённое выражение лица, но, кажется, стараюсь слишком сильно, наверняка, мышцы задеревенели и моё лицо превратилось в неестественную маску. — Всё... Кроме того, что меня интересует на самом деле. Скажи мне, Асия...

Повисает пауза, и я, всё сильнее злясь на альда, почему-то не могу не сделать то, что он от меня ждёт — поднимаю глаза. Именно так хищник смотрит на свою жертву, точно вам говорю.

— ... как ты узнала? — жёстко заканчивает альд.

— Что узнала? — шепчу я. В меру испуганно, в меру удивлённо. В конце концов, как бы ни был альд уверен в своих предположениях, он не знает точно. А значит, вопрос в том, кто будет звучать уверенее, и кто дрогнет первым. У альдов, к счастью, нюх далеко не так хорош как у оборотней — учуять, что я держала записку в руках, он точно не мог.

— Не юли! — требует альд, не спеша, однако, раскрывать карты — к кому это он ходил, и кто его чуть не отравил. А также — я холодею, понимая, что ответ мне не понравится — что с нею стало.

— Каков вопрос... — вполголоса бормочу я, поднимаясь и пытаясь выковырять учебник из-под руки альда.

— Как ты узнала? — повторяет он, и теперь я злюсь больше, чем боюсь.

— А... — говорю я, потеряв всякую надежду заполучить книгу обратно. А у меня, между прочим, завтра зачёт! — Ты про свой... секрет? Я никому не расскажу, клянусь! А на странице восемьдесят три то, что тебе обязательно поможет. Если сам не сможешь смешать, обращайся! Мне пора, пока!

Я практически бегу к дверям, чтобы успеть воспользоваться эффектом неожиданности, но успеваю услышать, как альд шуршит страницами, успеваю даже на мгновение испугаться — вдруг я перепутала и отправила его не к зелью от лишая, а к располагающемуся по соседству зелью для храбрости. Худшего оскорбления для представителя этой расы я придумать не смогла бы, даже если бы и хотела...

Оставшийся уже за дверью альд то ли рычит, то ли смеётся, то ли вообще кашляет, я не вслушиваюсь, я бегом направляюсь в деканат, чтобы изменить место практики на самое-самое удалённое и заброшенное. Мне нужно какое-нибудь место, куда не сунут нос ни Иннаси, ни этот холёный альд. Хотя Иннаси я опасаюсь, честно говоря, куда больше...

— Ты хочешь отказаться от практики в Аптеке Её Величества?

Голос госпожи Ан-Рао звучит идеальным образцом безмерного удивления. И ещё в нём безмерное же сомнение в моих умственных способностях. В общем-то, я прекрасно понимаю почему. Аптека Её Величества — мечта всех травниц, думаю, что и пояснять не надо почему: должность при дворе или назначение в какую-то заброшенную деревню, где травницу путает с ведьмой больше половины жителей...

— Да, — смиренно вздыхаю я. Мне невыносимо отказываться, но я прекрасно понимаю, что Иннаси вряд ли упустит шанс мне отомстить, даже если её жених каким-то волшебным образом к ней и вернётся, во что я не верю и к чему никаких усилий прикладывать не собираюсь, так что... Лучше я снимусь сама, чем меня с позором выгонят.

— И какую же практику ты хочешь? — судя по неприязненно поджатым губам госпожи заместителя декана факультета Знахарства и Травоведения, я только что перестала числиться в списке наиболее перспективных учениц. И в списке вменяемых тоже.

— Куда-нибудь поехать, — я выдерживаю осуждающий взгляд женщины, начиная про себя злиться. Нет, я не сумасшедшая, не надо на меня так смотреть. У меня просто такие вот жизненные обстоятельства. — Подальше. И подольше. Пожалуйста.

Деканат я покидаю с опаской — вдруг там уже поджидает меня один смуглый... в смысле мутный тип, но всё спокойно, тихо и даже безобидно, если только не расценивать как угрозу то, что многострадальный учебник обнаружился на подоконнике в моей комнате. А в самом учебнике почему-то лежит красный цветок — в качестве закладки на странице с зельем для храбрости. Издевается? Угрожает? Или всё же благодарит?

— 2 —

Асия

Видимо, альд и в самом деле навёл справки. По крайней мере, он объявился в приёмной Госпиталя, где я подрабатывала вечерами, при том, что об этом мало кто знал. Появился и всех разогнал.

Только что я выглядывала, и было ещё человек десять, а теперь, провожая пациента после перевязки, обнаружила одного лишь альда.

— Что у Вас? — спрашиваю, не сумев скрыть тяжкого вздоха. Понятно же, что он не за врачебной помощью пришёл — это бесплатное отделение для бедных, альд тут смотрится чужеродно и неуместно.

— Сердце! — тем не менее радостно отзывается он, подходя почти вплотную, и, схватив мою руку, кладёт себе на грудь. — Вот. Стучит...

— А что, у альдов не должно стучать? — сочувственно спрашиваю и пытаюсь убрать руку. В биении его сердца ничего такого, даже малейшего волнения и того нет. Наглый, самоуверенный и совершенно здоровый.

Альд не отпускает. Белозубо улыбается и требует:

— Пойдём ужинать.

Я молчу и выразительно смотрю на руку. Наощупь он вполне приятный: тёплый и шёлковый — у меня такой чудесной ткани, из которых его повседневные рубашки, в жизни не было, а сердце его бьётся уверенно и мощно.. но это совершенно не то, что нужно переживать и запоминать скромной травнице, и так пребывающей в неприятностях почти что по уши. Он отпускает, я делаю шаг назад и, чувствуя себя уже чуть спокойнее, отвечаю:

— Нет.

— Завтракать? — кажется, совершенно не расстраивается он.

— Где пациенты? — на всякий случай делаю ещё шаг назад.

— Они передумали, — пожимает он плечами, и мне становится обидно. Богатый бедного не разумеет, это понятно, но всё равно — люди пришли за помощью, а тут появился этот негодяй и распугал их! Наверное, зыркнул, как утром на первокурсников, вот все и разбежались, ссориться с альдом себе дороже, можно и не дожить до приёма...

— Уходи! — мрачно требую я.

Альд молча медлит, а затем поворачивается к дверям, откуда появляется новый пациент. В отличие от тех, кто ещё недавно тут сидел, этому и вправду плохо — он падает почти сразу, как вошёл, издаёт стон, в котором угадывается "помогите!", но который тут же переходит просто в завывания. Мужчина корчится на полу, я бросаюсь к нему, но меня перехватывает альд.

— Нет, — говорит он, и, кажется, это первая его совершенно серьёзная фраза за всё время нашего недолгого знакомства. — Не вздумай трогать! Ему уже даже высший маг не поможет, не то что недоученная травница. Только сама проклятие подхватишь!

— Откуда ты знаешь? — огрызаюсь я. Впрочем, должна к своему стыду признаться, огрызаюсь уже значительно поумерив пыл, с которым до этого пыталась вырваться. — С каких пор альды разбираются в целительстве?!

— Иди, — тут же отпускает меня он. Я почему-то сразу вспоминаю свою записку и уверенность, что альд не послушается. А он вот послушался. Неужели я глупее и безрассуднее?

Назло здравому смыслу и одновременно презирая себя за трусость, я делаю к мужчине два небольших шага: он уже не шевелится и не стонет, возможно, и не дышит, но я не могу определить это с расстояния, а подойти ещё ближе и дотронуться кажется самоубийством, к которому я не готова. В растерянности оглядываюсь на альда.

— Мёртв, — равнодушно кивает он, и я, вздохнув и обойдя подозрительный труп по широкой дуге, вешаю табличку о техническом перерыве на пять минут и отправляюсь докладывать. Надо вызвать мага и следователя... и нет, мне совсем не интересно и не важно, останется ли альд или предпочтёт исчезнуть. И как этого нахального альда всё-таки зовут — тоже.

Он не ушёл, и, честно признаться, я была ему за это благодарна, хоть и не призналась бы ни за что. Альд стоял в шаге от трупа и с интересом его рассматривал. Решив, что альд — достаточная преграда между мной и заразой, я встаю за его спиной и, привстав, выглядываю из-за плеча, тоже рассматривая труп.

Каждая деталь одежды мужчины кричит о его богатстве, такие не ходят в бесплатный госпиталь, у такого должен быть личный врач, который за один приём берёт больше, чем я получаю здесь за месяц, а то и не за один... почему же он пришёл сюда? Впрочем, скорее всего, в этом нет особой загадки — прибежал, куда ближе, судя по тому, как плохо ему было...

Лицо мужчины кажется мне неуловимо знакомым, но оно искажено судорогой и покрыто синими пятнами, и я не могу его узнать, пока альд, оглянувшись и наградив меня внимательным взглядом, не говорит:

— Антуан Ривтер.

От неожиданности я теряю равновесие и вцепляюсь в любезно подставленное, или же просто вовремя не убранное плечо. В любом случае, плечо не возражает.

— Жених Иннаси... бывший, — зачем-то шепчу вслух, вряд ли альду интересно это знать. Хотя...

— Да, я читал о неудавшейся свадьбе, — говорит он. — Думаешь, это она его?..

— Н-нет, — я отпускаю, наконец, плечо альда и делаю шаг назад. — А что ты всё-таки тут забыл?

— Свидание с тобой, — с готовностью отзывается альд, посылая мне белозубую улыбку. — Правда, я представлял себе его немного по-другому... более скучным что ли. Традиционным.

— А что не так? — не удержалась я, чувствуя всё же некоторую вину перед погибшим мужчиной. Говорят, целители и знахари самые циники, но я пока ещё далека от этого, и перебрасываться легкомысленно-шутливыми фразами рядом со свежим трупом мне крайне неловко.

— Асия, — говорит альд. — Труп!

Так укоризненно говорит, словно я и вправду всё это организовала ради нашего гипотетического свидания.

— Слушай, альд!.. — Ловлю затаившийся в зелёных глазах смех и заканчиваю совсем не так, как собиралась. Мирно. — Тебя как вообще зовут?

Кажется, этим я его уколола, хотя и не собиралась. Он недоверчиво смотрит пару секунд, а затем, поняв, что я и в самом деле не знаю, представляется:

— Йар.

Гордо и самодовольно.

— Как яблоко или как йогурт? — интересуюсь без всякой задней мысли — на слух непонятно же, какая первая буква. Не то чтобы я собиралась ему когда-то писать, но я люблю ясность.

Не знаю, что ответил бы мне альд, прищурился он не очень-то добро, хотя с таким разрезом глаз по-доброму при всём желании не выйдет... но нас прерывают.

Маг прибыл очень оперативно, всё-таки смертельные проклятия — не шутка, но при этом всем своим видом демонстрировал брезгливость. Видимо, привык работать в роскошных домах — бедных не проклинают, слишком дорого и хлопотно.

Он склонился над трупом, поводил рукой — от неё расходились голубые молнии, которые охватили тело и заключили его в своеобразный кокон, а затем обратил на меня колючий ледяной взгляд серых глаз.

— Дотрагивалась?

— Нет, — хочу сказать спокойно, но получается испуганно.

— Решила не помогать? Классовая ненависть? Или врождённая трусость? — неприязненно цедит маг, с таким видом, словно сам разговор со мной его оскорбляет и пачкает. Кажется, с куда большим удовольствием он просто заключил бы меня в такой же синий кокон, не разбираясь.

— Я не позволил, — вмешивается Йар. — А у меня природная сообразительность и хорошие амулеты. Ещё вопросы, маг?

— Тут был кто-то ещё? — тот снова переводит взгляд на меня.

— Нет, — уже увереннее докладываю я.

— Хорошо, — кривится маг. — Вам двоим придётся ночь посидеть в карантине. Вместе, — мстительно добавляет он, по-видимому ожидая, что кто-то из нас сейчас начнёт возражать, потому что другой всё-таки дотрагивался. Мы его разочаровываем: альд не возражает, я почему-то тоже. Наверное, потому лишь, что поглощена осознанием: этот то ли Йар то ли Яр и в самом деле меня спас. Уйди он чуть раньше, или не приди, или не подбрось я ему записку, уже завтра скончалась бы в тех же мучениях, что и несчастный Антуан...

— Спасибо, — говорю альду, как только мы остаёмся вдвоём. Карантин нам устроили тут же в Госпитале, в специальной палате для инфекционных больных. Маг запечатал дверь снаружи и удалился до утра.

Альд усаживается на одну из кроватей — их тут целых четыре, есть из чего выбрать — и вперивает в меня смеющийся взгляд:

— Мне нравится, как стремительно развивается наше свидание, Асия.

— У вас не принято благодарить за спасение? — если альд игнорирует мои фразы, что мне мешает игнорировать его и продолжить говорить о своём? Я сажусь на кровать напротив, забираюсь с ногами.

— Вообще не принято, — соглашается он. — Но если ты хочешь меня поцеловать, я не против придерживаться в данном вопросе традиций людей.

— А что принято у вас?

Он молчит, разглядывая меня всё так же в упор, и я на всякий случай уточняю:

— Это ведь не оскорбление — спросить?

— После вопроса про йогурт ты можешь уже об этом не волноваться, — слегка язвительно отзывается мой товарищ по карантину. Но на сам вопрос так и не отвечает.

Я не переспрашиваю, и некоторое время мы молча играем в гляделки. Должна признаться, что в этой игре перевес на стороне альда — я чувствую, как вокруг растёт какое-то странное напряжение, и это меня смущает, а его наоборот — наполняет удовольствием.

— Предложение насчёт завтрака ещё в силе, — вкрадчиво говорит Йар.

— Сейчас был бы актуальнее ужин, — нарочно не понимаю подтекста. К тому же есть и правда хочется прямо сейчас, а еды нам никто не оставил: кувшин воды и всё. А завтра утром у меня вообще зачёт...

— Я предлагал, — усмехается альд.

Я пожимаю плечами и углубляюсь в чтение предусмотрительно захваченного с собой учебника. Альд альдом, а зачёт никто не отменял. И плевать мне, что он на меня смотрит. Пускай.

Молчаливое созерцание длится недолго. Я успеваю повторить всего три заклинания, и тут невесть откуда взявшийся рядом альд — вот честное слово, ещё секунду назад спокойно и вальяжно восседал на своей кровати — затыкает мне рот рукой и одновременно гасит магический светильник. Возможно, надо вырываться и сопротивляться, как-то шуметь, хотя бы укусить за руку постараться, но я замираю, парализованная страхом. Да и что я могу ему противопоставить?

Впрочем, я явно подумала о Йаре хуже, чем он заслуживает, по крайней мере, он не спешит опрокидывать меня на кровать, как мне померещилось вначале, он замер и, кажется, вслушивается во что-то. Я не слышу и не вижу ничего, однако кожу начинает покалывать — и это значит, что совсем рядом кто-то плетёт заклинание, довольно сильное: слабые и даже средние я не чувствую.