На несколько секунд за столом воцарилось ошеломленное молчание.
— Вот б… — наконец, сказал Суалем, растопив лед.
— Они подорвали антиматериальный заряд? — с окаменевшим лицом спросила Федорович.
— С нашей скрытностью это, вероятно, было самым надежным способом уверенной ликвидации, — опустил глаза Син. — Если они подняли силовые щиты базы, они могли его выдержать, подорвав устройство достаточно высоко. Сомневаюсь, что кто-то из наших оперативников мог выжить. А если и так, им теперь не вернуться.
— Как, черт возьми, они узнали? — недоверчиво вопросила Ананд. — Как?
— Генераторы скрытности не идеально работают с навыками телепортации, — сказал Эрвинмарк. — При каждой телепортации транспортируемые люди меняются местами с воздухом в точке назначения. В данном случае имеется эффект давления. Воздух ниже под более высоким давлением. Таким образом, воздух вырывается в точке отбытия, чего генератор скрытности покрыть не может. Это было заметно при симуляциях, но мы не думали, что они сумеют это обнаружить всего за шестьдесят секунд. Или это может быть что-то еще.
Стол вернулся к гробовой тишине.
— Мне нужно идти, — наконец, сказал Цвангираи. — Я буду нужен моим людям.
— Нам стоит встретиться, — указала на него Мами, проглотив все ею испытываемое. — Многое нужно будет сделать. Несомненно, пришельцы уже выдвинулись прикрыть луну более тяжелой защитой. У нас больше нет необходимости притворяться.
— Да, — с непроницаемым лицом согласился Эрвинмарк. — Мы уже обсуждали возможность неудачи. Стоит приступить как можно быстрее. Свободны.
Мами отключилась.
Она была не в своей каюте, как могло бы быть. Вместо этого она была в конференц-зале своего флагмана, с Цвангираи и некоторыми другими присутствующими в этом районе членами Штаба и специальной гостьей.
Она положила руку на плечо девушки рядом с ней, Курои Каны, тоже отключившейся.
— Мне жаль, — сказала она.
— Вы в порядке? — спросила Шэнь Сяо Лун, когда утомительные пятнадцать часов спустя Мами направилась в свою каюту немного вздремнуть.
В этот момент Мами все еще держала в сознании образ некоей волшебницы, генератора скрыта, чуть более дня назад готовящейся к важной миссии.
«Я вас не разочарую», — сказала девушка, улыбаясь своему любимому матриарху.
Мами сомневалось, что на данный момент Кану могло беспокоить разочарование.
— Я в порядке, — сказала она, прежде чем позволить двери закрыться за ней.
— Ты не спасла меня.
Мами в панике огляделась, отчаянно пытаясь отыскать источник голоса, что, казалось бы, доносился разом отовсюду. Каким-то образом полная темнота ее окружения, полное отсутствие каких-либо указаний на то, где она или что происходит, даже не были замечены. Пока там был голос. Сводящий с ума…
— Ты полная неудача.
На этот раз голос обрел некоторую вещественность. Звучал молодым, женским, и личность его источника танцевала ровно за гранью понимания Мами. Этот голос был милым, должен был принадлежать кому-то сидящему за ее столиком, с удовольствием пробуя торт и попивая чай, а не кидаясь обвинениями.
Мами в замешательстве покачала головой. Торт? Чай? Почему же на ум вдруг пришли эти образы?
— Что же за жалкий ты сэмпай, — сказала девушка. — Ты даже не помнишь, кто я, не так ли? Но, полагаю, это не удивительно, учитывая, сколь многих других ты забыла.
— Кто ты? — резко спросила Мами, не в силах справиться с жестокой болью незнания.
— Когда ты в последний раз вообще думала обо мне? — поинтересовался новый голос.
Тон и нюансы этого голоса отличались от предыдущего, но мощный эмоциональный удар не изменился.
Мами развернулась на каблуках, впервые осознав, что у нее есть каблуки, на которых можно развернуться, и впервые увидев в этом черном мире намек на цвет.
— Почему ты меня не остановила? — спросила у нее девушка с короткой стрижкой и развевающимся плащом.
Девушка сделала мечом выпад, остановившись вплотную у шеи Мами, так что она отшатнулась.
— Ты знала, что что-то не так, — сказала девушка, осуждающе указывая мечом. — Кёко просила тебя что-нибудь сделать, но ты ничего не сделала. Ты чувствовала это даже прежде, чем она тебе сказала, и ничего не сделала. Вместо этого я умерла.
— Мне жаль, Мики-сан! — взмолилась Мами. — Знаю, это была ошибка. Но мы не знали, что происходит!
— Хм, — сказала Саяка, убрав меч и отвернувшись. — Всегда Мики-сан, Мики-сан. Терпеть не можешь называть кого-то по имени, не так ли? Можешь сблизиться еще с одной девушкой, которую не спасешь.
— Это… это несправедливо! — запротестовала Мами.
— Ну и ужасные же у тебя для себя отговорки, — сказала девушка, голос сочился презрением и насмешкой. — «Мы не знали», как будто это что-то оправдывает. И Кёко знала. Ты знала, что она знала, но так и не спросила. И до сих пор не спросила. Не хочешь с этим сталкиваться, так что говоришь себе, что и она не знает, но ты знаешь истинную правду. Сколько лжи ты говоришь себе, только чтобы можно было спать по ночам?
— Я не хотела это разрушить, — сказала Мами. — У меня наконец-то появились подруги, и…
Она остановилась, не в силах закончить, и просто уставилась на другую девушку, с широко раскрытыми глазами, тяжело дыша. Она смотрела, пока та не покачала с жалостью головой и ушла, медленно растворившись во тьме.
— Ты сказала, что я смогу, сэмпай, — сказал новый голос, — но ты подвела меня.
Мами обернулась взглянуть на новую девушку, чей соболино-черный костюм едва видим был в темноте.
— Я была одной из ярчайших звезд МСЁ, — сказала девушка. — Одной из могущественнейших. Ты завербовала меня в свою «Гвардию душ». Ты сказала мне, что я стану выдающейся. Ты сказала, что мне стоит одной наблюдать с крыши, пусть даже я беспокоилась из-за одиночества. Ты сказала, я справлюсь.
Девушка опустила голову, казалось бы, тихо плача.
— Тебе стоило знать, что это ловушка, — сказала она, по ее лицу текли слезы. — Почему у тебя ушло столько времени, чтобы прийти спасти меня? Ты спасла только тело.
Глаза Мами сочувственно увлажнились, разум воспроизвел древнее воспоминание, о любимом вундеркинде — молодой, с глупым смехом, любящей готовить вместе с ней — падающей с небес. Она помнила, какими пустыми были ее глаза, когда ее самоцвет души был раздавлен и расколот в кулаке Эйрин Ускользающей.
— Мне… мне жаль, — сквозь слезы выдавила Мами. — Я была недостаточно опытна. Я хотела, чтобы ты попробовала сражаться самостоятельно. Я всю жизнь жалею об этом.
Девушка покачала головой.
— Твой сожаления меня не спасут. Тебе вообще не стоило отпускать меня одну.
Мами опустила глаза, не в силах ответить, когда эта девушка тоже растворилась, на этот раз даже не уходя.
Следующий голос прозвучал по-настоящему знакомо:
— Ты позволила мне уйти, — обвинила появившаяся перед ней Хомура.
— Я пыталась тебя остановить, — сказала Мами. — Но ты мне не позволила. А затем ты скрылась от нас. Если бы ты только вернулась…
— Ты четыре столетия знала, что со мной что-то не так, Мами, — сказала она. — Ты просто оставляла это в покое. Почему? Настолько боялась потерять мою дружбу? Что это за трусость такая?
— Я… я пыталась, Хомура, — заверила Мами. — Но ты не слушала. Ты отправила Ацуко-сан домой в слезах. Я не могла бороться с тобой.
— Ты знала, что я бомба с часовым механизмом, — сказала Хомура. — Стоило пытаться усерднее.
— Как? — возразила Мами. — Как я могла рисковать потерять тебя?
— Ты могла продолжать несмотря ни на что. Почему для тебя так важно, что я о тебе думала?
Девушка хмыкнула, пренебрежительно покачала головой, отбросила длинные волосы и ушла во тьму.
— Я просто хотела, чтобы меня оставили в покое, — сказал новый голос. — Единственным моим преступлением был отказ склониться перед вашим драгоценным МСЁ. Ты выследила и убила меня.
— Ты не позволила бы нам захватить тебя, — слабо сказала Мами, не глядя девушке в глаза. — У меня не было выбора. Мне пришлось сделать смертельный выстрел. Это было в инструкциях.
— Это и правда было необходимо? — спросила девушка. — Ты могла просто отпустить меня.
— Это нужно было сделать, — заявила Мами. — Мы предложили тебе все возможные стимулы, и ты не уступала. Ты вмешивалась в наш сбор кубов горя. Мы просто не могли это оставить.
— Ну а как еще мне нужно было выживать? Ты знала, что мне нужны кубы.
Повисло обвиняющее молчание, прежде чем девушка продолжила:
— Если твой поступок был так благороден, то почему же ты больше так не поступала? В первый раз ты хотела сделать это лично. После этого ты держалась в стороне. В итоге ты ушла. Почему?
Мами прикусила губу.
— Убийца, — выдохнула девушка, пронзительно взглянув на нее, прежде чем исчезнуть настолько внезапно, что Мами подпрыгнула.
— Она даже не самая большая твоя жертва, — обвинил первый, изначальный голос, снова без источника. — Со временем ваш МСЁ вырос еще больше, и тогда выяснилось, что существуют и другие похожие организации. Вы могли вместе жить в мире, но вы уничтожили их, разорвали их и подобрали клочки.
— Это не правда! — заявила Мами, подняв глаза, желая, чтобы было на кого взглянуть. — Это не правда, — тише повторила она. — По возможности мы договаривались. Большинство слияний были вполне мирными.
— Но не все, мисс дипломат. Ты это знаешь. И сколько других «уговаривало» ваше Черное сердце? Сколько людей пришлось убить твоей драгоценной Юме-тян? Ты даже не знаешь, не так ли? Ты не хотела спрашивать.
— Я делала все возможное, — сказала Мами. — Просто не удалось убедить всех. Я лично не участвовала…
— Почему это было так важно? — резко спросил голос, настолько ужасно знакомый. — Почему? Почему ваш МСЁ должен был править миром? Почему вы хотели такой власти?
— Мы нужны были миру! — возразила Мами. — Мир разваливался на части. Мы должны были объединиться, чтобы можно было сделать то, что было необходимо…
— Многих же вы спасли! Ваш МСЁ обрел власть, а после вы сидели сложа руки, пока мир горел. Что же было такого важного?
— Я пыталась! — сказала Мами. — Мы так старались приступить к делу, но мы просто не смогли убедить голосующих. Мы…
— Пока вы колебались, пытаясь добиться консенсуса, десятки миллионов погибали, а миллиарды страдали, — продолжил голос, игнорируя ее. — Если бы вы начали действовать раньше, война могла бы быть не столь ужасной. Каждый потерянный вами год это буквально миллионы жизней. Нужно было стараться лучше.
— Мы не смогли сделать ничего лучше! — заявила Мами.
Но пусть даже она настаивала на этом, ее разум вернулся ко множеству, множеству раз, когда она перелистывала отчеты о потерях, просматривая числа, лица погибших, пока не научилась останавливаться, для собственного же здоровья.
— Ты не перестаешь повторять! — отметил голос, набрав силу, громкость и резкость. — Ты не знала, тебе не хватало опыта, тебе не хватало власти! К чему все эти отговорки? Почему ты не могла просто действовать? Почему ты позволяла превалировать решениям других? Сегодня ты еще одной группе девушек приказала отправиться на смерть. Сколько еще мужчин и женщин умрут, потому что ты не поступишь правильно? Эрвинмарк хоть знает, кому он доверяет?
— Я… ты не можешь… — запинаясь, тщетно забормотала Мами.
— И что хуже всего: ты обо всем этом забыла! Именно так ты с этим справляешься, не правда ли? Ты просто не думаешь об этом, ты избегаешь думать об этом или лжешь себе. Ни с чем не сталкиваешься. Твои подруги погибали, потому что тебя слишком пугает риск столкнуться с правдой! Ты даже забыла…
Мами резко открыла глаза.
Некоторое время она непонимающе кидала взгляд из стороны в сторону, растеряннее, чем обычно после пробуждения.
«Ты нужна на мостике», — просто подумала Махина, когда вокруг нее, наконец, проступили контуры ее адмиральских апартаментов.
«Ты меня разбудила?» — подумала Мами.
«Да, — подумала Махина, точно таким же обеспокоенным тоном, что часто использовала сама Мами. — Честно говоря, отчасти это из-за сна. Ты в порядке?»
Мами села, глубоко вдохнув и слегка сжав зубы.
«В порядке, — подумала она. — Ничего, с чем я не справлялась бы уже целую вечность».
«Как скажешь, — подумала Махина. — Тебе стоит использовать куб горя».
«Кальмары крепко бьют по нашим маршрутам снабжения, — передала Рёко своему уорент-офицеру. — Дивизия планирует сконцентрироваться и отбросить их. Оставьте это! Дайте другим закончить работу. Пусть зачтется всем».
Рёко всегда испытывала разочарование, когда работу приходилось оставлять наполовину доделанной, но это было удручающе привычно. Разведывались высокоприоритетные цели, ее отзывали прорвать оборону, после этого следовали более стандартные отряды — а затем им говорили уходить, отправиться куда-нибудь еще и напасть на что-нибудь еще или помочь стабилизировать где-нибудь линию фронта или просто вернуться куда-нибудь в резерв.
Это было эффективное распределение ресурсов. По возможности следовало избегать использования в стандартных фронтовых задачах мощных, усиленных волшебницами отрядов, чтобы поддерживать гибкость и минимизировать риск. Обычно такое невозможно было в поручаемых их сосредоточенной на волшебницах магической дивизии ситуациях, так как их часто держали в резерве именно для более сложных задач, но они пытались. Это значило, что как только командование подсчитает, что локальная победа обеспечена, их немедленно уберут.
Она это понимала, но все равно раздражало, когда приходилось уходить, не удовлетворившись взрывом чего-нибудь.
Также это означало, что когда разведывательная группа сообщила о скрытом в этом секторе линии фронта обрабатывающем центре пришельцев, она с удивлением увидела, что ее и ее взвод отправили без какой-либо поддержки ее коллег-волшебниц. Это означало, что где-то происходит что-то еще.
Хотя взводу не удалось вновь собраться в полном объеме. С некоей капралом Сингх не удалось восстановить контакт — попытка дотянуться до нее по связи оказалась бесплодной из-за мощных помех пришельцев, а попытка разведать последнюю известную позицию пехотинца столкнулась с неожиданным сопротивлением. По-видимому, ее как-то отрезало посреди хаоса помех.
По традиции, было два варианта. Рёко могла отдать приказ о попытке пробной атаки и вернуть пехотинца. Другой вариант, и более эффективный с точки зрения затрат, она могла ждать и надеяться на лучшее. Вообще, не могло быть и речи о том, чтобы она лично рисковала ради возвращения одного пропавшего пехотинца, и, честно говоря, это почти наверняка потеря.
Она чуть сжала зубы, подумав об обучении, что говорило ей не идти, и решила, что как телепортер, она может уменьшить риск.
«Ждите и продолжайте концентрацию без меня, — передала она. — Санчес, Ху, Чжан, за мной».
Строго говоря, в речи, даже в невербальной форме, не было необходимости. Они вполне могли следить за ее командами через внутренние дисплеи и мысленное считывание. Тем не менее, люди были болтливы.
