Капитан Магу-3

— Смирко сказал, чтобы я за тобой приглядывал и был толмачом.

— Хорошо, — кивнул Алекс. — А ты где язык выучил?

— Во время войны я в руоссийской армии добровольцем был, бомбы к осадным пушкам подносил.

— То есть, службу знаешь?

— Немного знаю.

Ну вот, один почти готовый солдат уже есть, осталось научить остальных.

Деятельность свою новоиспеченный сотник Барти начал с канцелярии. Составил список, распределил по плутонгам, затем предложил самим себе выбрать унтер-офицеров. Зря он это сделал, выборы чуть было не закончились дракой. Положение спас Смирко трижды пальнувший в крышу кошары из револьвера. После того, как шум стих, он просто назначил унтеров, и все с его выбором беспрекословно согласились, никто даже не пикнул, взгляда косого не бросил.

Строевую подготовку Алекс ограничил выполнением команды "Становись". Ближе к ночи ему удалось добиться того, чтобы себрийцы образовывали две более или менее ровные шеренги, где каждый знал свое место. А на следующий день начался ад.

Нет, ему достался не самый худший человеческий материал. Себрийцы вполне прилично стреляли, хорошо знали местность и умели по ней быстро и скрытно перемещаться на большие расстояния. А то, как нужно устраивать засаду в горах, Смирко мог поучить самого Алекса. Правда, засады эти были больше рассчитаны на захват купеческого каравана, чем на уничтожение подразделения регулярной армии противника.

С другой стороны, добровольцы ни малейшего понятия не имели о дисциплине, могли запросто уйти с поста только по тому, что им стало скучно и захотелось поговорить с товарищем. Никто не хотел копать землю и всячески от этого дела отлынивал. Правда, никто не осмеливался прямо послать настырного отставного офицера по всем известному адресу. С ним всегда соглашались, но либо не спешили выполнять приказ, либо делали это никуда не спеша.

Серьезную помощь оказывал Смирко. Если отставного капитана уважали, то его нового зама многие откровенно побаивались. Стоило ему появиться на занятиях, как энтузиазм обучаемых подскакивал раза в два, а то и все четыре. Хотя самого Смирко часто приходилось убеждать в необходимости тех или иных действий.

— Ну зачем мне землю нужно копать? Я крестьянином был — копал, дорогу строил — копал. Воином стал, думал, никогда больше копать не буду, а ты опять меня заставляешь!

— Да ты пойми, — пустился в уговоры Алекс, — я же не ради собственного удовольствия, а ради сбережения ваших же жизней. Вот представь, противник наступает, как ты организуешь оборону? Где своих подчиненных разместишь?

— За камнями, за деревнями, в домах.

— Хорошо, противник подтянул артиллерию и открыл огонь. Камни с деревьями не спасут, да и не всякий дом попадание гаубичной гранаты выдержит, а в окопе можно спастись.

— Зачем спасаться, можно же уйти...

— А нельзя уходить, нужно оборону держать!

— Зачем держать?

— За твоей спиной город, там женщины и дети, уйдешь — их всех вырежут. Ты должен их защитить!

— Никому я ничего не должен! — возмущение себрийца было абсолютно искренним. — У них свои мужчины есть, пусть они их и защищают!

— Вот, — начал горячиться Алекс, — поэтому-то вас османийцы и бьют! Когда вы их последний раз побеждали? Молчи, я тебе сам скажу — пятьсот лет назад, когда Себрия еще единой была! Сколько раз за эти пятьсот лет вы восстания поднимали?

— Не помню. Много.

— А сколько из них можно назвать успешными? Ни одного! А почему? Да потому что вы готовы только за свою деревню драться, а за соседнюю уже шиш! Если бы наша армия не пришла и османийцев отсюда не вышибла, ты бы до сих пор по дорогам грабил, пока тебя не поймали и голову отрубили. Пока вы нормальную армию не создадите, вам свою землю не освободить!

— Может, ты и прав. А окопы копать надо обязательно?

— Да! И если командир отдает приказ, то его надо выполнять, а не обсуждать! Иначе османийцы вас опять ссаными тряпками разгонят!

— Я подумаю над твоими словами.

— Только думай быстрее, пока война не началась.

Смирко ушел не попрощавшись. Полночи Алекс беспокойно ворочался, душу его грызли сомнения — не слишком ли резок он был со своим заместителем. Если отношения с ним будут окончательно испорчены, то эту лавочку можно будет закрывать. Заснул отставной офицер только под утро, а разбудили его весьма странные звуки. Едва выглянув из кошары, он замер от изумления — весь личный состав энергично копал траншею, местами успев углубиться уже по колено. Правда, в их исполнении инженерное сооружение больше напоминало обычную канаву.

— Отставить!

Работа замерла, и все удивленно уставились на своего командира, чем это он опять недоволен? Пришлось пояснить.

— Траншею надо копать не где придется, а там, где требуется, исходя из условий местности и выполняемой задачи. А ты, — Алекс повернулся к своему заместителю, — смотри и запоминай, как это делается. Предположим, противник перешел в наступление с того направления силами до батальона. Тогда делаем так...

Через пять минут работа закипела вновь уже на размеченных отставным капитаном участках.

— Земля здесь плохая, — заметил Смирко, — камней много. А зачем эти изгибы нужны?

— Если траншея будет прямой, то попавшая в нее гаубичная граната или мортирная бомба выкосит всех, кто в ней будет находиться. Эти изгибы спасут солдат от осколков.

— А дерн сверху сняли, чтобы потом выкопанную землю прикрыть.

— Да. И запоминай — эта часть окопа называется бруствер.

Через четыре часа траншея достигла глубины полного профиля, бруствер был выровнен и обложен для маскировки дерном. Только копатели вознамерились отдохнуть после тяжелой работы, как их планы были жестоко нарушены неугомонным руоссийцем.

— А сейчас приступаем к изучению организации ведения огня ротой. Стрельба плутонгами...

Сзади тихо подошел Смирко.

— Может, все-таки дать людям отдохнуть?

— А османийцев ты тоже попросишь дать тебе время на отдых, прежде, чем отбивать их атаку? Продолжаем! В две шеренги становись! Первая шеренга стреляет с колена, вторая — стоя...

К вечеру он довел своих подчиненных до почти полного изнеможения. Себрийцы скрипели зубами, ругались себе под нос, но команды выполняли беспрекословно. Еще одна неожиданность подкараулила отставного капитана ночью, когда переполненный мочевой пузырь выгнал его из кошары. По периметру ограды мерно шагала темная фигура, и когда лунный свет упал ей на спину, в нем блеснула сталь винтовочного ствола. Причину внезапно проснувшегося служебного рвения Алекс узнал на следующий день от Драгана.

— Смирко пообещал зарезать любого, кто не выполнит твой приказ или выполнит его недостаточно быстро.

— И что, действительно, может зарезать?

— Полгода назад Штефран одноухий задумал сместить Смирко и встать во главе четы. Когда Смирко узнал об этом, он отрезал ему второе ухо и кое-что еще. Штефран умирал долго. С тех пор никто не рискует бросить ему вызов.

Два дня обучение себрийцев шло весьма интенсивно. На третий день прибыл Гжешко. Вместе с ним пришел небольшой обоз с оружием и полсотни новых добровольцев.

— Смотри, что я тебе привез, — издалека начал представитель "Свободной Себрии".

В одной из телег лежали длинные, ятаганные штыки к винтовкам Трибоди-Тартини.

— Отлично! Завтра же начнем обучение фехтованию на штыках.

Это еще не все, ты посмотри, кто к тебе пришел. Алекс обернулся в указанном направлении и замер. В следующую секунду он буквально повис на высоком худом себрийце.

— Горанович!!! Как ты меня нашел?

— Себрия очень маленькая. Когда я услышал, что у нас появился новый руоссийский офицер, маленький и очень злой, мне захотелось самому увидеть его.

Празднование встречи пришлось отложить до вечера, слишком много забот и хлопот навалилось на Алекса с прибытием пополнения. Если четники Смирко походили на волков, то эти, скорее, были быками. Такие же медлительные, неповоротливые и люто ненавидящие османийцев. Они не умели стрелять, ходить строем, передвигаться ползком и строить полевые укрепления, но очень хотели этому научиться. Это были крестьяне, буквально только что от сохи, бежавшие от османийцев из Южной Себрии. У всех там оставались семьи или родственники. И они очень хотели вернуться.

Появилась возможность сформировать два полноценных взвода по сорок штыков в каждом. При этом, Алекс смешал четников и вновь прибывших в составе взводов. Такое решение пришлось по душе далеко не всем. Смирко молчал весь день, но вечером, когда они с Алексом остались наедине, потребовал объяснений.

— Зачем ты разделил моих людей? Они давно вместе и хорошо знают друг друга. Мы вместе с османийцами воевали!

— Вместе вы не столько воевали, сколько разбойничали. Почему Гжешко назначил тебя моим заместителем?

— Ты здесь ненадолго, только чтобы укрепить авторитет среди нас, а командовать потом придется мне.

— Правильно, и командовать тебе придется всей ротой, а не разбойничьей четой! И думать ты должен как командир, а не как атаман! Ну разведу я их по разным взводам, так завтра же четники начнут смеяться над туповатыми и неуклюжими крестьянами, а те в ответ будут их ненавидеть немногим меньше, чем османийцев. И очень может быть, что завтра твоим четникам потребуется помощь в бою. Как ты думаешь, второй взвод им охотно поможет или еще подумает? А теперь представь, что оба взвода смешанные...

— Да, — признался Смирко, — об этом я как-то не подумал.

— Ты еще много о чем не подумал, а должен был. Четники уже хоть что-то умеют, а новичков еще надо научить с какого конца за винтовку браться. В смешанном взводе они быстрее научатся, имея перед глазами наглядный пример. Только надо сделать так, чтобы твои орлы их учили, а не издевались.

— И тут ты тоже прав. Что я еще упустил.

— Самое главное. Если хочешь стать хорошим командиром, для тебя не должно быть в роте чужих и своих, должны быть только свои. Ладно, пора спать, завтра трудный день будет, а я еще с Горановичем хотел поговорить.

История бывшего контрабандиста оказалась несложной. Уйдя из Олумоца, он некоторое время перебивался мелкими заработками, потом встретился со сторонниками только-только образовавшейся "Свободной Себрии" и примкнул к ним. Все имевшиеся у него деньги он отдал на покупку оружия.

— Езжу по всем Палканам, скупаю оставшиеся от османийцев трофеи, потом везу их сюда. Все по-прежнему, только теперь за товар могут повесить. Как только я узнал про заказ на штыки, я почему-то сразу подумал о тебе и не ошибся. А ты как здесь оказался?

— После того дела в Олумоце, меня из армии выперли именным императорским указом, хорошо хоть на каторгу не отправили, к счастью, нашлись заступники при дворе. Помыкался я в столице месяц-другой, да чуть с тоски не удавился. Плюнул на все, да и приехал сюда. Теперь вот для вас солдат готовлю. А ты как, дальше пойдешь или здесь останешься?

— Завтра уйду. Я бы остался, но ты же сам понимаешь...

— Понимаю, — согласился Алекс. — Эх, жаль, даже выпить нельзя!

Следующий день был не просто трудный, а очень трудный. Новички не умели заряжать винтовку, не знали, как пользоваться прицельными приспособлениями, не могли выставить расстояние на прицельной планке, поскольку не знали цифр. Зато у них было огромное желание научиться. С бычьим упрямством, раз за разом исправляя ошибки, они учились обращаться с оружием, а приказ выкопать траншею восприняли как отдых.

Ближе к ночи опять пришел сильно раздраженный Смирко.

— Почему они меня не слушают, а тебе только еще в рот не заглядывают?

— Потому что я — офицер армии победившей османийцев и освободившей половину Себрии, а ты — четник, то есть разбойник с большой дороги, а разбойников крестьяне во всем мире не любят.

— Да я их...

— Что ты их? Убьешь? Ну зарежешь двух-трех, может даже пятерых, а шестой убьет тебя. На одном страхе авторитет командира не построишь. Эти крестьяне тебя не боятся, они уже почувствовали свою силу и получили в руки оружие. В бою пули будут с разных сторон лететь, если не хочешь, чтобы одна из них прилетела тебе в спину, сделай так, чтобы тебе верили.

— И как это сделать?

— Ты должен показать, что относишься к ним, как к равным, а не как к тягловому скоту. Они должны есть не хуже, чем четники, не меньше спать, не больше работать и больше учиться. Сумеешь завоевать их доверие — будешь командиром, не сумеешь, в лучшем случае, никто твоих приказов выполнять не будет.

— Так что же, мне под них подлаживаться?

— Ни в коем случае! Твои приказы должны выполняться беспрекословно! Но подчиненны твои должны знать, что бы ты им не приказал, копать траншею или яму под ротный сортир, все имеет только одну конечную цель — освобождение Себрии. Ты — командир, вполне могут возникнуть такие ситуации, когда ты будешь посылать своих подчиненных на верную смерть, а сам оставаться в тылу. Так вот, ни у кого сомнений быть не должно, что их смерть будет напрасной.

— А как понять, напрасные потери или оправданные?

— Этому ни в одной академии не научат, тут поможет только личный опыт. Поэтому, учись, пока есть возможность, экзамен османийцы будут принимать.

— Сложно все это, — поморщился четник.

— А ты думал, командир только большую долю в добыче получает? Нет, он еще и первую пулю получает, когда солдат поднимает в атаку. Ох, что-то разговорился я сегодня, хоть в адвокаты иди.

На обучение роты судьба отпустила четыре дня. За это время новобранцы научились стрелять в нужную сторону и даже иногда попадать в мишень. На пятый день в расположении роты появился какой-то мутный тип, коротко переговорил со Смирко и тут же исчез. Полчаса спустя сам Смирко явился к командиру роты.

— Тут такое дело...

— Говори, не тяни кота за хвост.

— Камский паша казну собрался вывезти, — выпалил четник.

На что намекает Смирко, было понятно и без толмача. С одной стороны, не дело военных такими делами заниматься. С другой же, расходы у "Свободной Себрии" немалые. И прямые субсидии из казны Камского пашалыка будут ей совсем не лишними. Правда, подготовка личного состава вверенной Алексу роты далеко не полного состава взывала к крайней осторожности, но и прежде отставному капитану приходилось сталкиваться с чем-то подобным. И всегда проблемы удавалось как-то решить, и даже иногда получить прибыль. Может, стоит рискнуть еще раз?

— Сведения точные?

— Да, надежный человек весточку принес. Чует свинья, что мы скоро придем, вот и торопится вывезти золото, которое у нас же и награбил.

— Когда?

— Через два дня.

— Гжешко отдаем половину.

— Почему так много? — возмутился четник.

— Большая часть солдат от него, оружие и патроны тоже, — напомнил Алекс.

— Хорошо, я согласен.

— Остальное делим между ними поровну.

— Пусть будет так.

— Показывай на карте, как повезут!

Если судить по карте, то шанс перехватить обоз с казной был. В одном месте дорога приближалась к границе всего на два десятка верст. Впрочем, в этих горах границы были не более, чем условностью, мелкие разбойничьи шайки и караваны контрабандистов постоянно шастали и туда, и оттуда, а вот то, что дорога к месту перехвата была только одна, смущало Алекса намного больше.