Конец империи

Камердинер, удвоив усилия, продолжал упорно продираться свозь снежные залежи. "Наверное споткнулся и упал...зашибся, не дай бог"

Приблизившись к дубу, Трупп увидел Ники на дне глубокой ямы, из которой несло запахом кислых щей. Царь стоял, погрузившись по пояс в бурую массу, держа в поднятой руке ружьё.

— Вытащите меня отсюда! — потребовал император и протянул ружьё.

Трупп, наклонившись, попробовал схватить ствол, но было слишком глубоко.

Подбежали охранники.

— Силос, — потянув воздух носом, уверенно заявил старший. — Не беспокойтесь Ваше императорское величество, сей момент Вас достанем!

В его голосе слышалось облегчение. Было ясно, что царь провалился в силосную яму, вырытую кем-то из служителей фермы, никто на него не покушался, ничего с ним не случилось. А выстрелил он сам, когда падал, случайно нажав на спусковой крючок.

— Давай, Петро, подсоби его величеству, — дал старший распоряжение.

Другой охранник, хмуро кивнув, снял пальто, передал его вместе с револьвером напарнику и решительно спрыгнул в яму. Там он прислонился спиной к стенке и сцепил ладони рук в захват.

— Ваше императорское величество, становитесь ногой на ладони, а потом залазьте ему на плечи, — скомандовал старший.

Камердинер неодобрительно посмотрел на охранника. Командовать императору было верхом бестактности. Государя нужно было просить, чтобы он изволил что-то сделать. Но что поделаешь с этими мужланами.

Между тем Ники, схватившись за плечи, поставил ногу в сцепленные ладони охранника, затем с усилием выдернул вторую ногу из гниющей жижи и соединил её с первой. Этого оказалось достаточно, чтобы ухватиться за приклад спущенного сверху ружья. Царь переставил ноги на плечи охранника. С ног текло бурое месиво и устремлялось вниз по пиджаку. Запах протухших щей усиливался. Здоровенный мужик удерживал царя, хорошо хоть тот не отличался большим весом. Именно благодаря этому старший и камердинер, схватившись за ружейный ремень и ствол, смогли вытянуть царя на поверхность.

Старший накинул на царя шинель напарника. Ники, ничего не говоря, немедленно направился к дубу, за которым обнаружил обглоданные кости, разбросанные перья и пятна крови. Кота, естественно, и след простыл. Собственно даже и не простыл. Чётко отпечатавшиеся на снегу следы вели к забору, ограждавшему павильон. Для царя день явно не задался.

Часа через полтора, приняв ванну и переодевшись, Ники курил папиросу, сидя за столом в кабинете. От стервозных жен и прочих неприятностей нынешние мужики часто сбегают в гараж, где отводят душу чистя и ремонтируя авто, разговаривая и выпивая с приятелями-соседями. У царя гараж тоже имелся и нехилый — на сорок авто, среди которых были Роллс-ройсы, Рено, Руссобалты, Пежо, Мерседесы, Делонэ-Бельвили. Но точить лясы и выпивать с шоферами и механиками для него было не по чину. Ники придумал себе развлечение получше.

Он загасил папиросу в серебряной пепельнице и вызвал дежурного флигель-адьютанта, герцога Лейхтенбергского.

— Николай Николаевич, передайте, пожалуйста, Её императорскому величеству, что я отбыл в Ставку.

Продолжение — по запросу на vasisdal@mail.ru