Шакалы

— Еще бы, — Квемго ухмыльнулся с некоторой гордостью. — Это тебе не из стока сливать. Одни продольные переборки чего стоят... Любая другая машина здесь треснет на половинки. И ухнет до самого дна, если оно есть тут вообще. А здесь!

— Ну да, — Иллой, наконец, отвернулся от бездны. — Не туркапсула, точно. Борт тридцать пятой серии, да. А что это значит, Квем? Что это значит — ты представляешь. Если калоша на месте, там есть живые.

— Ну да, — Квемго кивнул. — В общем... Ну его в демпфер?

— Квем! — обернулся Стаглем от танка, сверкнув панелью стереомата. — Так везет только раз в жизни! Все, хватит терять время!

— Стаг. Если бы ты в тридцать пятую даже просто зашел, хоть раз, — Квемго, наконец, осторожно отступил от обрыва. — ты бы сейчас так не прыгал. Повторяю вопрос — откуда такой оптимизм? Ты так садился? На тридцать пятой? Я тебе говорю — ты в ней вообще был, хоть раз? Хоть на экскурсии?

— Если человека воткнуть со всей дури в стену, или в кольцо, или куда там еще, — он свернет себе шею. Причем здесь серия? У тебя что, хребет крепче станет? Ты видел как он проехался по рельефу? Ты прикинь как он падал, вообще! Плоскости отстрелились — ты видишь? И даже если там кто-нибудь есть, — Стаглем хлопнул по излучателю карабина, — за такие деньги, Ил, я передавлю всех червей. Если они там есть.

— За какие такие? — отозвался Иллой. — Мы даже второй ход не сделаем.

— Мне нужна моя банка, с третью, мои пятьдесят шесть тысяч. Если ты не собираешься отдавать долги — я собираюсь.

— Ладно, не нервничай... Квем, давай решать.

— Что решать? — Стаглем опустил карабин. Хруст камня под прикладом рассыпался сухим треском. — Что здесь решать? И что значит "Квем"?

— Стаг. Если тебя кроме денег ничего не интересует — это твои проблемы. Я еще хочу этими деньгами попользоваться. А если не попользоваться, то хотя бы дальше пожить.

— Ну, тогда и вали отсюда? И живи себе как жилось? А мы с Квемом будем решать.

— Квем, я все-таки предлагаю не рисковать.

— Квем, — хмыкнул Стаглем, — а кто он такой, вообще? Почему мы его должны слушать?

— Квем, а кто он такой, вообще? Почему мы его должны слушать? Если уж на то пошло — "кто он такой", — что он вообще тут делает?

— Заткнуться, кретины, — отозвался Квемго. — Мне вас давно уже надо было перестрелять, обоих. Достали по самое не хочу. Бросим жребий.

— То есть? — хмыкнул Стаглем еще раз. — Ты это серьезно?

— Совершенно. Вот смотри, — Квемго вернулся к танку, и сунул Стаглему под нос руку с пульт-браслетом. — Если выпадет четное — идем. Если нечетное — собираемся и отваливаем.

— Стаг, действительно, — Иллой подошел за Квемго. — Я лезть не хочу. Ты, как видно, предлагаешь войну, и лезть хочешь. Квемго лезть... Не хочет?

— Квемго ничего не скажет, — отозвался тот. — Квемго, в данном случае, предпочтет вверить дело в руки судьбе. Квемго устал думать, по жизни. Тем более, толку особого не было... Давайте бросать жребий.

— Нет, я не понял, — Стаглем посверкал стереоматом, посмотрев на Квемго, затем на Иллоя, затем снова на Квемго. — Я не понял — вы что, серьезно?

— А в чем дело, Стаг?

— Нет, Квем, подожди. Это же чушь несусветная! У нас тут что — детский сад, или...

— Твой вариант, Стаг? — Иллой уставил стереомат в Стаглема.

— Мой вариант...

— Что ты собираешься лезть в живой борт — это мы знаем. У тебя мозгов хватит. Стаг, так ящики не шакалят. Втроем тем более.

— А как их шакалят? Втроем? И сколько ящиков ты нашакалил?

— Стаг...

— А ну заткнули сток, оба! — Квемго топнул тяжелой подошвой в зыбкую чешую и ткнул Иллоя в плечо прикладом. — Иллой, ну ты-то! Нет, это на самом деле детский сад какой-то, Стаг прав. Заткнулись, или я вас застрелю, обоих. Заткнулись. Бросаем жребий, — Квемго ткнул пальцем в браслет. — Четное — спускаемся. Нечетное... Хм.

— Ну-ка, ну-ка, — Стаглем схватил Квемго за руку. — Ага! Все, Квем. Все. Сам предложил.

— Значит, идем, — Квемго отвернулся, снова подошел к обрыву, снова уставился в глубину, на обрубок грузовика.

— Значит, идем, — отозвался Иллой после паузы.

— Значит, идем, — хмыкнул Стаглем. — Шакалы нашлись.

Стаглем повел танк к обрыву. Когда до бездны осталось метров восемь, он остановил машину и спрыгнул на полоз.

— Все! Дальше нельзя. Иначе ухнем когда выйдет стрела.

Они снова подошли к обрыву.

— Авария левый север — зеленый, — указал Квемго. — На примочках доползаем спокойно.

— Да, внутрь попасть не проблема, — кивнул Иллой. — Но базовые везде в ноль. Сто процентов — даром что лампочки сбиты, и отсюда ничего не видно. Это еще один аргумент, Квем.

— Если живут боковые — проблем не вижу, — Стаглем обернулся, сверкнув стереоматом.

— Боковой шлюз, Стаг,— проблема сам по себе. Ты можешь представить что там делается сейчас?

— Притом, что нам катит вообще только север, — кивнул Квемго.

— То есть если север в ноле...

— Если север в ноле — мы в док, — Квемго уставил в Стаглема стереомат. — Какие еще предложения?

— Ну, если, например, боковые на юге живут?

— И что?

— Поставить стрелу с другой стороны и достать. Переставить жестянку — полчаса. Спускаемся, дефектим. Если все базовые по нолям, боковой север в ноле, боковой юг живой, — ставим жестянку и сосем все с той стороны.

— Стаг, мне бы твой оптимизм, все-таки, — Квемго ухмыльнулся.

Иллой, осторожно ступая по каменной чешуе, отошел вправо и осмотрел грузовик по противоположному борту.

— Если верить лампочкам, справа все три по нолям.

— Верить лампочкам... Ты, Ил, сколько уже во Флоте? Ладно, время! — Квемго отошел от обрыва. — Вниз, и дефект. Без дефекта яйцами не звенят. Стаг, знаешь такую поговорку?

— Квем, не умничай, — Иллой вернулся. — Такой поговорки нет. Короче, молимся богу базовых. Дышит хотя бы один — дело в шляпе.

— Главное, чтобы они не стали, с таким уклоном, — сказал озабоченно Стаглем. — Ты говоришь — там предохранитель какой-то? Если уклон большой, мы их не сдвинем?

— Стаг, видишь — у тебя там циферки, в уголке?.. Это телеметрия пространственной конфигурации. Уклон — три с половиной градуса. Внешняя магнитная подвеска держит до четырех с половиной. Именно поэтому мы еще здесь, и о чем-то еще рассуждаем. Если хоть один базовый жив — дергаем банки на брюхо и доталкиваем до стрелы, мизинчиком. Все, вперед! Время!

Стаглем повернулся к танку и сцепил с нагрудного клапана пульт. Танк вскрылся, будто огромный жук, освобождающий из-под панциря крылья. Вылетела стрела и стала удлиняться, поворачиваясь перпендикулярно обрыву; одновременно с противоположной стороны вышел противовес.

Стаглем провел тест траектории, по которой контейнерам предстояло перебираться в грузовой отсек танка. Затем свернул грузовую стрелу и вытянул подъемник; флуоресцентно-желтый цилиндр гондолы смотрелся предметом из другого мира — здесь, в царстве тусклых серо-фиолетовых форм. Стрела подъемника застыла над бездной; гондола остановилась, мягко покачиваясь на подвеске.

Стаглем подошел к обрыву и проследил как гондола опустилась на стодвадцатиметровую глубину и замерла в нужном месте. Затем зафиксировал координаты и вытянул гондолу обратно. Затем передал пульт Квемго, который должен был оставаться наверху и контролировать автоматику.

— От тебя требуется только одно, — завершил Стаглем. — Как только она тормознет — ветер, просев, толчок — сразу в красную пимпу и дальше руками. Сволочь умная — знает где пухнут воронки, но иногда — слишком. Так что не расслабляйся. Ил, "морду" на рожу и вниз.

Иллой вытащил респиратор-кондиционер, зафиксировал на лице, опустил на глаза панель стереомата. Стаглем надел свою "морду", надвинул стереомат, и направился к гондоле, которая ожидала на чешуистой грани обрыва. Квемго прошел за ними, проследил как они забрались внутрь и закрылись, тронул пульт. Желтизна цилиндра мягко оторвалась от серости склона. Гондола перелетела грань бездны и двинулась вниз, под матово-серебристый занавес стен.

— Квем, норма, — вполголоса отчитался Стаглем. — Скоро будем.

— Чистого Поля, — прозвучал в шлемах голос.

— Не скучай и никого не бойся, — усмехнулся Иллой. — Если что, мы тут недалеко.

— Не скучайте и никого не бойтесь, — отозвался Квемго. — Если что, это я тут недалеко.

Иллой смотрел вверх, наблюдая как скала отжимает угрюмое небо в сторону. От каменной пудры воздух здесь был резкий и плотный, детали воспринимались только метров на десять. Все остальное мерцало призрачно, неправдоподобно, обманчиво, и стена — которая стремилась кверху, играя изгибами складок, — казалась нематериальной, казалась пепельно-синим огнем. Узкие языки огня трепетали, искрясь черно-сапфировым блеском.

— Красиво, — сказал Иллой.

Стаглем, который смотрел вниз, наблюдая насколько точно устройство следует траектории, хмыкнул.

— Красиво будет там в брюхе.

— Вы про что? — прозвучал Квемго в шлемах.

— Про космическое искусство. Словами не передашь. Спускайся и посмотри.

— Как-нибудь в другой раз. А вы там поосторожней.

— Не парься, — Стаглем хмыкнул. — Не первый раз замужем, как говорится, — он хлопнул карабин по излучателю.

— Стаг, знаешь, что делают на Флоте с воронами?..

— С какими воронами?

— Которые каркают.

— Приехали, — перебил Иллой.

Гондола мягко клюнула мрачный темно-шоколадный борт. Иллой и Стаглем ступили на полированную поверхность. Они оказались на площадке размером сто сорок четыре на сорок два метра, ограниченной по сторонам рифтами килей. Корпус машины заклинило идеальным образом — почти строго перпендикулярно стенам разлома.

— Вот тебе повезло, все-таки, — хмыкнул Иллой, шагнув по искореженной полировке. — Только, боюсь, за такое везение придется расплачиваться. Чьей-нибудь задницей.

— Да, да, накаркай ему, — отозвался Квемго, наблюдавший за театром действий с высоты ста двадцати метров. — Твоя очередь.

— Я, кстати, не каркаю. В Академии, между прочим, я был лучшим в том числе по метафизике вероятностей.

— Вот как? — Квемго ухмыльнулся. — У физиков, значит, есть такая вот дисциплина? Очень круто! То есть ты, значит, и в оракула можешь сыграть? Что же ты себе вероятности не просчитал? Метафизик хренов. Сидел бы, копался в гадости своей абстрактной. Тепло, светло, мухи не кусают. Крысы не ползают.

— Я копался в своей абстрактной гадости. И что?

— Что "что"?

— Что накопал? Толку?

— Что "толку"? Пошел бы, например, в СГК ту же? Там получают не меньше, ты в курсе? А таким тупым бошкам как ты — и вообще в люди выбиться можно.

— Квемго...

— Ищи теперь правду жизни, в гробу этом.

— На самом деле? — хмыкнул Стаглем. — Где она, твоя метафизика? Шакал недоделанный. Квем, наводку. Ну и жарко же тут!

Стаглем вытащил из гондолы вакуумные присоски и протестировал юбки, прилепив устройства к горячей обшивке.

— Иллой, время, — позвал он, надев присоски на колени и локти. — Пяль барахло, лезем быстрее!

— Только, Стаг, не перепутай где лево, где право, — хихикнул наверху Квемго. — У тебя и так мозги набекрень. А крен сто восемьдесят, хи-хи-хи.

— Квем, — отозвался Стаглем со злобой. — А что делают на Флоте с умниками? Видать, ничего, раз ты еще жив и умничаешь? Ч-черт, я уже мокрый насквозь.

Стаглем, шагая растопыренными в "примочках" ногами, добрался до киля. Перекарабкался через гребень, опустился на четвереньки, вцепился юбками в композит корпуса и начал осторожный спуск. Развернувшись ногами вниз, он двигался по вогнутой плоскости борта.

— На месте! — сообщил он, перебравшись через боковой рифт и застыв у пульт-сенсора аварийного шлюза. — Ил!

— Я здесь, — Иллой спустился с другой стороны шлюза.

Стаглем навис над пульт-сенсором будто оранжевый паук над добычей — зелененьким светлячком. Набрал универсальный код, которым вскрывался любой аварийный шлюз в аварийном статусе. Пульт-сенсор задумался. Через пару секунд диафрагма бесшумно исчезла в кольце. Наружу вырвался угрюмый и тусклый, но уютный здесь в каменной темноте свет аварийного статуса.

— На самом деле, — хмыкнул Стаглем. — После такой мясорубки, дверца — как в лимузине.

— Мне это очень не нравится.

— Сейчас что именно?

— Что как в лимузине. Не ясно?

— Ясно, ясно. Только я уже все озвучил. Просто так отсюда не отвалюсь.

Марево, над которым зависли Иллой и Стаглем, было такое плотное, что казалось — чуть опустись, вытяни ногу — и ступишь на упругую пыльно-серую твердь. Свет из-под облаков не лился, не падал, а опускался — вязко и медленно, просачиваясь, пропитывая каменный воздух. Полированный корпус грузовика отражал этот свет тускло-масляным блеском.

— Квем, мы заходим, — Иллой ступил в кольцо.

Стаглем перелез через обод кольца и ввалился в шлюз. Они прошли неатмосферную камеру, двинулись по стволу аварийной эвакуации, и через девять метров оказались в центруме. Впереди, в тридцати шести метрах, в противоположном торце находился аналогичный ствол, ведущий к правому шлюзу. Слева и справа в полумраке резервного освещения растворялся левый килевой ствол. Иллой разглядывал тоннель с мальчишеским интересом — стены, пол, потолок, который сейчас, в перевернутом борте, стал для них полом.

— В тридцать пятой я тоже не был, — ответил он на усмешку Стаглема. — А здесь, оказывается, такая аскеза, что... Даже посмотреть не на что.

— А на что тебе здесь смотреть? — Стаглем отвернул "примочки" в стороны, чтобы не мешали идти. — Смотреть будем в трюме.

— Как видишь, Квем? — Иллой подрегулировал фиксатор стереомата, который стал съезжать с потной кожи. — Сигнал?

— Норма. Я тебя ненавижу. На твоем месте должен быть я. А ты бы и здесь потыкал в пимпу.

— Ну да, — Стаглем хмыкнул. — Это тебе не твой четвертак.

— Ты, кстати, в курсе, что на ней не тошнит?

— Ну, не совсем не тошнит, — Иллой отвернул свои "примочки". — Но на порядок меньше, это так. Схема принципиально другая, критика меньше, и...

— Давай хоть сейчас без физики, — перебил Стаглем.

Он свернул налево и, с оружием наготове, двинулся вглубь. Углы ствола, квадратного в сечении, были скошены так, чтобы линии световодов по этим углам прятались в трапециевидных нишах. Получались приподнятые платформы, по которым можно было передвигаться не различая того, что под ногами — пол, потолок или стены. Свет равномерно сеялся по серо-зеленой поверхности, оттеняя неярко-флуоресцентные пиктограммы. Стаглем шел медленно, ожидая подсказки навигатора, который в приближении нужного вывода должен был дать сигнал.

— Стаг, ты как неродной, — Иллой догнал Стаглема, указывая стволом на разметку. — Выводы контроллеров должны быть круглые в радиусе всей Галактики. В этом плане ничего нового здесь не будет. Хоть на тридцать пятой, хоть на триста тридцать пятой. Расслабься.

— Клянусь Полем, — прозвенел в шлемах Квемго, — но здесь уже столько всего такого!.. Неужели новая схема требует столько нового барахла?