— Господь всемогущий! — заорал Демари, вытряхнув меня из моих размышлений. Я посмотрел туда же, куда таращился он, как раз вовремя, чтобы заметить следующее параллельно земле пламя. Оно извивалось и дрожащим курсом направлялось прямо в центральный пескоход тройки, а когда змеящийся свет и движущаяся машина пересеклись...

Катастрофа. Даже в разряженном воздухе звук был как от атомной бомбы, струя огня взвилась на сорок ярдов в небо. Мы моментально выскочили из машин, и люди из пескохода Кивера присоединились к нам. Но мы ничего не могли сделать для семерых во второй машине.

— Они подбили саму большую. — Горько сказал Кивер. Теперь... — Он пожал плечами. Одно было совершенно точно, и ему не надо было это говорить. Здесь и сейчас никто из нас не хотел находиться в пескоходе с работающим двигателем.

Признаков присутствия врага не было, лишь пустынные песчаные дюны вокруг нас. Но они не были пусты, потому что из-за одной из них пришла ракета. Единственный путь к отступлению — окраина Колотых Скал позади нас.

Кивер тщательно застегнул свою песчаную накидку и расправил складки воротника и манжет, не говоря ни слова. Сказать нам было нечего. Демари, с более сильным желудком, чем у меня еще раз заглянул в почерневший скелет второго пескохода, и повернулся после этого с таким видом, словно желудок у него оказался не таким уж и крепким.

Мы отбежали прочь от вставших пескоходов и останков второй машины, что уже никогда не поедет вновь, и стали держать военный совет. По оценке Кивера, у нас в любом случае было время, чтобы трусцой добраться как до Келси, так и обратно до Ниобе. Мы были точно посередине маршрута между двумя городами. Никто даже и не предлагал воспользоваться пескоходами вновь, хотя со стороны дюн все еще не было и намека на угрозу.

Но по опыту мы знали, как внезапно из-за дюн может придти взрыв.

Решили идти в Келси.

Но марсиане наше решение пересмотрели.

Около часа мы трусили, двадцать минут бегом, пять минут на отдых, и нам казалось, что до Келси мы доберемся без новых неприятностей, хотя, по правде, неприятностей у нас уже было предостаточно. Потому, что попытка самостоятельно вернуться в Ниобе станет той еще работкой, не говоря уже об очевидной возможности нести на себе раненых из числа спасшихся в Келси. Беспощадное время полдня придет завтра, а о путешествии по Марсу ночью не могло быть и речи. Это планета с разряженной атмосферой, где лучи солнца бьют безжалостно. Это планета с разряженной атмосферой, где жара спадает через несколько минут после захода солнца. Полагаю, у всех нас были сходные мысли, вот только дыхания, чтобы их высказать, не хватало, когда марсиане нанесли новый удар. На этот раз чем-то иным. От двух песчаных дюн слева и справа по ходу от нас исходило золотистое свечение. Кивер в авангарде приостановился, но приостановился он недостаточно. Он двинулся вперед, и, когда он и еще двое оказались между двух дюн, сверкнула золотая молния, будто струя огня пролилась с одной вершины дюны до другой и там, где она прошла, три человека лежали мертвыми.

Это был не огонь, на телах не было ожогов, но они были мертвы. Все мы инстинктивно открыли пальбу по верхушкам сияющих дюн из наших пламенных винтовок, но, разумеется, было уже поздно. Демари и я оторвались к правой дюне, с винтовками наготове. Мы вскарабкались на дюну и на полпути разошлись по окружности, вершина дюны была оплавлена в шлак нашим оружием, и, конечно, там не могло быть ничего живого. Но с другой стороны дюны также не было ничего живого, ничего, что мы могли увидеть. Пески были пусты.

По пути обратно к месту, где лежали тела трех человек, Демари грязно ругался. Доктор Солвейг за его спиной резко произнес:

— Хватит Демари! Подумайте, что мы должны делать!

— Но эти подлые...

— Демари!

Доктор Солвейг выпрямился и подозвал кивком головы последнего уцелевшего нашего отряда, который бегал осматривать дюну слева, но так же безуспешно. Это был человек по имени Гарсия, я ходил с ним в патрулирование, но знал его не слишком хорошо.

— Видели что-нибудь? — спросил Солвейг. Гарсия горько ответил:

— Еще огни, док! С этого холма я видел еще два или три таких сияния по направлению на Келси.

— Я так и думал. — Мрачно сказал Солвейг. — Марсиане, конечно, предусмотрели наши действия. Келси окружен ловушками, мы не сможем туда добраться.

— Ну и что это значит? — Спросил Демари. — Мы не можем оставаться здесь! И даже в Ниобе мы не можем вернуться, попадем в песчаную бурю. Может вам это и по вкусу, док, но я в прошлом году видел, что делает с человеком песчаная буря.

И я тоже видел. Такой же патрульный, как и мы, по неосторожности на закате оказался посреди ничто, когда яростный сумеречный песчаный шторм пронесся с востока на запад. Человеку не прожить и часа, пока ветер не стихнет, и мельчайшие смертельные крупинки песка вновь не улягутся на поверхность раскинувшейся по всей планете пустыни. Его убил собственный респиратор. Маленькие спиральные насосы полностью засорились плотно забившимися в фильтры песчинками, и он умер от удушья.

Солвейг сказал:

— Мы идем назад. Поверьте мне, это единственный путь.

— Куда назад? Это двадцать пять миль до...

— До Ниобе, я знаю. Но так далеко мы не пойдем. У меня два предложения. Первое — пескоходы, по крайне мере в них не задохнешься. Второе — Колотые Скалы.

Мы все посмотрели на него так, будто он спятил. Но, в конце концов, он нас уговорил, всех, кроме Гарсии, который с упрямством фанатика был за машины.

Мы вернулись к Колотым Скалам, оставив Гарсию ежится внутри первого пескохода, и чувствовали себя при этом, как греческие жрецы, приковавшие Андромеду к скале. Не то, чтобы нам стало от этого легче, но нас, по меньшей мере, было трое.

Солвейг заметил, со всей уверенностью, что среди поросли Колотых Скал песчаная буря нас не тронет, там есть пещеры и тоннели, где мы втроем, прижавшись, сможем помочь друг другу дотянуть до утра живыми. Он выдвинул предположение, что, скорее всего, мы обнаружим марсиан раньше, чем они обнаружат нас. Ведь мы знали, что марсиане охотятся на машины. По крайне мере в джунглеподобных Колотых Скалах у них будут перед нами те же неудобства, что и у нас перед ними. И у нас будет шанс отбиться, если они нас обнаружат и при этом не превзойдут нас числом. А даже если их будет больше, может быть, мы сможем убить нескольких. Ведь среди дюн, как мы обнаружили, они бы нанесли удар и тут же скрылись.

Доктор Солвейг во главе отряда приостановился, а затем нырнул в густые желтоватые заросли. Демари посмотрел на меня, и мы последовали за доктором. Тропинок там не было, были только сумасшедшие клубки скрученных, покрытых пухом лиан и ничего кроме них. Я слышал, как впереди гремели сухие лиановые стручки, где Солвейг возглавлял нашу группу, и через секунду мы увидели его вновь.

Земля была покрыта совершенно красным песком, таким же, какой лежит по всему Марсу, но здесь его глубина не превышала дюйм или два. Под ним был голый камень, расколотый и покрытый тонкими трещинками, в которых исчезали усики растений в поисках воды.

Демари мягко сказал:

— Доктор Солвейг, там впереди, возле желтого куста. Это не похоже на тропу?

Похоже было не слишком, просто несколько отогнутых веток и пара сломанных, еще несколько голых камней, с которых, возможно, ступавшая нога смахнула песок.

— Наверное, так. — Ответил Солвейг. — Пошли посмотрим.

Мы пригнулись под длинными метелками ветвей дымного дерева, сейчас было слишком холодно для их туманного желтого газа, и обнаружили, что смотрим на почти прямую дорожку, чересчур прямую, чтобы быть естественным образованием.

— Это тропа. — Сказал доктор Солвейг. — Э.. ну, давайте исследуем ее.

Я, было, пошел за ним, но одна рука Демари легла мне на плечо, а другая куда-то указывала. Я посмотрел из стороны в сторону, и не увидел ничего кроме зарослей.

Солвейг вопросительно обернулся. Демари насупился.

— Мне кажется, я что-то слышал.

— О. — Ответил Солвейг, и снял с бедра свою пламенную винтовку. Мы втроем застыли на некоторое время, прислушиваясь и приглядываясь, но если что-то и было, то для нас оно оставалось незримым и бесшумным.

Демари произнес:

— Позвольте мне пойти первым, док. Я малость помоложе вас. — И реакция у меня побыстрее, подразумевал он. Солвейг кивнул.

— Конечно. — Он отступил в сторону, и Демари тихо двинулся вдоль тропы, вглядываясь в кусты то слева, то справа. Солвейг мгновение подождал, затем двинулся следом. А несколькими ярдами позади я прикрывал тыл. Я легко мог видеть, как впереди между узловатыми стволами деревьев и лианами мелькало туловище Демари. Он остановился, затем через что-то перешагнул, лиану или высохшее дерево, лежавшее поперек тропы. Он полуобернулся, словно хотел дать какой-то знак...

Хлоп!

Длинное дерево рядом с тропой хрустнуло, выпрямляясь, и лиана хлестнула его по ноге, цепко обернулась вокруг нее и вздернула Демари на высоту десяти футов в воздух, перевернув верх тормашками.

Капкан — самый старый из всех известных трюков.

— Джек! — заорал я, совершенно забыв, что стоит вести себя тихо, и почти забыв, что я на Марсе. Я резко прыгнул в его сторону и затормозил, схватившись за деревья, поскольку мои ноги понесли меня дальше, чем я рассчитывал. Солвейг и я обступили его, с винтовками наготове, высматривая повсюду вокруг признаки тех, кто подстроил ловушку. Но снова ничего.

Демари не пострадал, всего лишь был опутан и беспомощен. Вниз понесся поток страшных проклятий, когда он выгнул спину и начал сражаться с петлями лиан, спеленавших его ноги.

— Не переживай! — отозвался я. — Я спущу тебя вниз!

И пока Солвейг нас прикрывал, я влез на дерево и срезал лиану. Я попытался удержать ее, но она выскользнула, и Демари рухнул и растянулся на земле. Все еще невредимый, но злой.

Мгновение стояли мы втроем, ожидая нападения. А оно так и не последовало.

Был момент, когда мы были в руках у марсиан. Они могли нас подстрелить, пока Демари болтался на дереве, а мы с Солвейгом мчались ему на выручку. А они этого не сделали. Расставили ловушку и упустили добычу.

Мы в недоумении переглянулись.

Недалеко от тропы мы обнаружили пещеру, узкую и высокую, но лучшего укрытия от полночной бури и ночного холода в поле зрения не было. Мы втроем жались внутри и ждали. Демари предложил развести костер, но, хотя древесина на земле было достаточно сухой, чтобы гореть даже в разряженном воздухе Марса, мы возразили. Возможно, позже, если терпеть холод уже не будет сил и иного выбора не останется, а пока что не было смысла привлекать к себе внимание.

Мы спросили Солвейга, который, похоже, возглавил наш отряд, как он думает, есть ли тут кому нас услышать, и он пожал плечами:

— Кто знает? Может быть они слышат, может нет. Атмосфера разряженная, и для наших ушей звуки далеко не распространяются. Для марсианских ушей? Я не знаю.

Так мы беседовали — не громко и не много, поскольку после всего случившегося сказать особо было нечего. Нас занимали противоречивость и загадка, что представляли собой марсиане. Фантастическое оружие, которое наносит удар из ниоткуда, или молнии, поражающие идущих между дюнами людей. И все это при культуре едва вышедшей из неолита. Даже лучшие управляемые ракеты Земли не смогли бы поразить цель, исходя из ее природы, более точно и более смертоносно, чем то, что уничтожило машину номер два. А золотое свечение, которое убило Кивера, и вовсе выходило за рамки земных технологий. И при этом — хижины из веток! И никаких признаков в каком-либо месте обитания марсиан хотя бы чего-нибудь столь же сложного как пламенная винтовка, ничего более или менее похожего...

Медленно, но верно, спускалась темнота. Наконец, стало совсем темно. Даже в нашей пещере было слышно, как завывает ночной ветер. Мы находились в маленькой щели в голой скале на полпути вниз одной из тех расселин, что дали Колотым Скалам их название. Острые, скатившиеся каменные куски сотней футов под нами, и, почти на расстоянии прыжка, противоположная стена расселины. Мы спустились сюда по неровно наклоненному карнизу, и, чтобы добраться до нас, ветру необходимо преодолеть целую серию естественных препятствий. И, несмотря на это, мы видели, как редкий кустарник в проеме пещеры колыхался и трепетал на сумеречном ветру.

Демари, дрожа от холода, попытался зажечь сигарету. С четвертого раза ему это удалось, и сигарета занялась почти сразу. На марсианском воздухе курить можно, но это не просто из-за пониженного давления. Табак тлеет плохо и отвратителен на вкус. Он буркнул:

— Черт побери. Вы думаете, он нас здесь не достанет?

— Ветер? — спросил Солвейг. — Ну, конечно. Вы увидели, как ветер заносит сюда крупинки песка. А я вот думаю о том холоде, что он сюда несет...

Мы чувствовали, как холод сковывал воздух, несмотря на бушующий ветер. Через полчаса ветер стих, но холод остался, становясь все более пронизывающим и сильным, чем я когда-либо испытывал. Песчаные накидки, почти полностью термоизолированные снаружи и изнанки, помогали. Мы тщательно затянули все клапаны, предотвращающие потерю пота, дотошно замотали их, и держались вплотную друг к другу, но все равно холод был почти невыносим. А с каждым часом он будет усиливаться.

— Надо развести огонь. — Неохотно признал Солвейг. — Давайте соберем дров.

Втроем мы отправились и подобрали с карниза все, что смогли найти. Пришлось подниматься наверх до вершины расселины, чтобы набрать количество хвороста, которое стоило бы нести обратно. Мы принесли дрова в пещеру, и, пока мы с Демари трудились над разведением огня, Солвейг отправился за новой порцией. Заставить эти тоненькие хрупкие ветки загореться было не просто. Кремень в карманной зажигалке Демари истерся без видимого успеха. Он ругнулся и, отведя меня назад, нацелил свою пламенную винтовку на ветки. Сработало восхитительно! Каждая до единой веточка запылала в струе огня его винтовки. Но выстрел разбросал их на несколько ярдов, и половина из них улетела за карниз. Мы обожгли себе пальцы и извели себя, подбирая горящие ветки и швыряя их обратно в маленькую впадинку, где мы устроили очаг. Мы положили оставшийся запас топлива на маленькое пламя, и стали смотреть, как оно растет. Стало лучше, стало значительно лучше. Тепло лучилось, но наши спины мерзли, пока мы жарились спереди. У Демари появилась идея, он вынул обойму из своего ружья и выпотрошил ее. Горючий материал высыпался в виде мелкого порошка, достаточно безопасного, пока на него не попадет искра. Он бросил капсюль в огонь, где тот взорвался негромким хлопком и тускло-желтой вспышкой пламени. Потом отмерил порошок из обоймы в маленькие кучки по несколько граммов, и завернул каждую в кулек их сухих лиановых листьев.

— На случай если погаснет, — Объяснил он. — И если останутся еще живые угли, я высыплю один из них, и нам не придется стрелять в целую кучу золы, чтобы снова разжечь костер.

— Отлично. — Ответил я. — Теперь нам лучше пополнить дровницу.

123

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓