Какое бы не было объяснение, это тот самый случай: Значительная часть времени, миновавшего Зарику, вышла из Орба. Для историка это странное, отличающееся от обычного время может быть проблемой, так как история не имеет смысла без причины и следствия, а причина и следствие, в свою очередь, не имеют смысл без последовательности. Для наших целей мы поместим вновь появившуюся Зарику туда, куда она принадлежит настолько точно, как только возможно исходя из ее точки зрения. Осталось только исследовать, что произошло за это время с точки зрения других. А мы вынуждены настаивать не только на том, что прошло значительное время, но и на том, что это время было наполнено множеством событий.
Осознав это, становится ясно, что мы обязаны дать читателю отчет об этих событиях, так что когда мы в следующий раз увидим Зарику — то есть когда "два расходившихся потока времени опять сольются в единую реку", как изящно выразился уже упомянутый Пуштагре, читатель будет ясно представлять себе события, которые происходили до этого момента.
И начнем мы с Пэла. В последний раз мы видели его в маленькой деревушке около южных склонов Горы Дзур, а сейчас находим его уже за маленькой деревушкой, которая называется Скалой Торговца, на западных склонах Горы Висельника.
Мы освобождаем себя от описания Скалы Торговца по той простой причине, что события, на которые мы обратили свое внимание, происходят не в самой деревне, но, как мы видим, недалеко от нее, в тени горы с ее крутыми склонам, от странного пика которой бегут вниз многочисленные ручьи. В этот момент день уже близился к концу, и у одного из нижних склонов почтенной горы горел маленький костер. Пэл подошел к костру и сказал, — Добрый вечер, незнакомец. Могу ли я воспользоваться вашим костром? У меня есть сушеные фрукты и сыр, и, если вы не против, я был бы счастлив разделить их с вами.
— Добро пожаловать, сэр, — сказал другой, — и даже если бы у вас не было ничего, я все равно буду рад вашему присутствию. Так одиноко в этих горах, или даже у их подножия, и я всегда рад любой компании.
Пэл слез с лошади, стреножил ее, и, подойдя к костру, сказал, — Меня зовут Гальстэн, могу ли я поинтересоваться, к кому я имею честь обращаться?
— Я Вадр, и я возглавляю банду разбойников с большой дороги, но вам нечего волноваться на этот счет, так как я не работаю один, а мои товарищи сейчас далеко отсюда.
— А, теперь я чувствую себя более уверенно. Но могу ли я предложить вам эти фиги? Я попробовал их, и нашел их великолепными.
— Вы очень добры. Со своей стороны мне удалось сохранить немного вина, и, клянусь Богами, вам принадлежит половина от него.
— О, теперь я ваш должник, мой дорогой друг. Но скажите мне, как так случилось, что вы совершенно один, если, как вы сказали, являетесь главарем банды?
— Увы, на меня обрушились неприятности, и я расстался со своими товарищами. Но вы сами? Что привело вас в эти горы, одного, если вы простите мое любопытство?
— У меня есть миссия.
— Миссия?
— Да, точно, и очень серьезная.
— Ага! Вы сказали "серьезная".
— И если я сделал это?
— То есть, за нее можно получить вознаграждение?
— Вознаграждение? Ну, это не невозможно, и, в конце, это безусловно будет вознаграждено.
— В таком случае, не нуждаетесь ли вы в союзнике?
— Как, в союзнике?
— Да, вы понимаете, у меня есть меч, и, даю вам честное слово, я умею очень ловко с ним обращаться. Если это будет полезно для вас, мы, возможно, могли бы заключить что-то вроде соглашения. Откровенно признаюсь вам, что, потеряв всех своих товарищей, я не в состоянии решить, что мне делать дальше; на самом деле я сижу в этой дыре, пытаясь придти к кому-нибудь решению, и, пока я сижу здесь, я вижу, как мои небольшие запасы постепенно уменьшаются, скоро мне будет нечего есть. Вы уже и так помогли мне, хотя бы тем, что принесли мне еду, когда я уже начинал испытывать муки голода. Короче говоря, у меня самые серьезные проблемы, и я гляжу на вас как на того, кто может спасти меня. Вы понимаете, что у меня больше нет ничего; я надеюсь, что даже если вы не захотите взять меня на службу, вам понравится хотя бы моя честность.
— Вы чрезвычайно меня заинтересовали, молодой человек, и я должен сказать, что обдумаю ваше предложение со всей серьезностью.
— Я очень рад, что вы решили обдумать мое предложение, потому что мне совершенно не до шуток.
— А что о ваших товарищах?
— А что вы хотите знать о них?
— Говорите ли вы и от лица, тоже?
— Только при определенном условии.
— Условии? Давайте послушаем это знаменитое условие.
— Клянусь Перьями Феникса! Вот оно — сначала я должен найти их!
— А. Хорошо, я понимаю, что это может быть необходимо.
— И если я найду их, вы согласны?
— Разрешите мне подумать.
— О, — сказал Вадр, — пожалуйста поверьте мне, что я никогда не сомневался в праве джентльмена на размышление. Даже когда я был с моей бандой и мы находили путника, и когда я предлагал ему его жизнь в обмен на все ценное, что у него было, вот, даже тогда я не торопился и давал ему время на размышление.
— И вы были не правы. В таком случае есть так много чего, о чем надо подумать, но, первым делом, я бы подумал о том, не поможет ли моим целям воин с мечом, или, возможно, несколько, которые находятся недалеко; или, возможно, наоборот, затруднят мне достижение цели. Но пока я думаю, вы, возможно, расскажете мне, что вы делаете в этой области, и как так получилось, что вы разделились со своими товарищами.
— О, это очень легко объяснить.
— Тогда я внимательно слушаю.
— Нас наняла некая волшебница для выполнения миссии, но, увы, миссия оказалась слишком трудной для нас.
— Но вы должны понимать, что это ответ, слишком короткий, вызывает у меня множество других вопросов.
— Как, неужели?
— Я уверяю вас, что так оно и есть.
— Ну, здесь я ничего не могу поделать.
— Но вы можете ответить на них?
— Мой дорогой сэр, — сказал Вадр, — вам нужно только попросить, и я сделаю все, что в моих силах.
— Очень хорошо, тогда я начинаю.
— Как вы понимаете, я внимательно слушаю.
— Вы сказали, что вас наняла волшебница?
— Да, я сказал так, и я повторяю это.
— Тогда расскажите мне об этой волшебнице, так как совершенно необычно встретить кого-нибудь, знающего это искусство, в наше время, когда счастливый Орб больше не крутится вокруг головы Императора.
Таким образом Пэл очень скоро извлек из бандита всю историю о недавней встрече между Орлаан и Пиро, во всех деталях. И, хотя Вадр не вспомнил ничего, что помогло бы помочь установить личности Зарики и ее друзей, но он упомянул замечание Тазендры, что она знала волшебницу раньше, хотя и под другим именем.
— Грита? — сказал Пэл. — Именно так звали волшебницу? Грита? Вы уверены?
— Все именно так, как я имел честь сказать, мой дорогой сэр.
— А имя леди Дзур?
— Я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь произнес ее имя.
— Но она носит форму, главным образом черного цвета, хотя и с намеком на серебро, какую мог бы носить Драконлорд, похожую на старую форму Лавоудов?
— Да, действительно.
— И именно она назвала волшебницу Гритой?
— И никто другой; на самом деле у меня нет сомнений, что леди Дзур и волшебница знали одна другую.
— Да, это более, чем интересно, — сказал Пэл, глубоко обдумав дело. — Верьте мне, мой друг, я полностью захвачен вашим рассказом.
Вадр поклонился. — И я этим очень доволен.
— Но вы должны прояснить мне одну вещь, мой дорогой разбойник.
— И что именно?
— Это касается лояльности.
— Как, лояльности?
— В точности. Предположим, что моя миссия войдет в конфликт с миссией этой Гриты, или Орлаан, или, быть может, ее зовут как-нибудь еще. Где тогда будет ваша лояльность?
— Ну, моя лояльность принадлежит тому, кто мне платит, по меньшей мере ненадолго.
— Ненадолго?
— Да. Например, если мы будем сражаться с Орлаан—
— Да, если мы будем сражаться с ней, что тогда?
— Тогда, так как вы наняли меня, я буду сражаться на вашей стороне, по меньшей мере до конца битвы.
— Итак, вы не фанатик, по меньшей мере в вашей лояльности.
— О, я думаю, что я вообще не фанатик. А что касается лояльности—
— Ну?
Вадр пожал плечами. — Я разбойник с большой дороги. Как вы понимаете, в моей профессии лояльность не имеет большого значения.
— Да, есть кое-что справедливое в том, что вы сказали. Но я должен знать, могу ли я рассчитывать на то, что вы останетесь лояльным на какой-то период времени.
— Если вы меня наймете, и я соглашусь, вы можете рассчитывать на меня.
Пэл кивнул. — Ловлю вас на слове, — сказал он.
— И вы можете мне полностью доверять, — добавил бандит. — Но что именно я должен делать?
— Во первых вы должны найти своих товарищей, так как они могут потребоваться нам.
— Это может оказаться не так-то просто.
— Награда компенсирует все трудности.
Вадр кивнул. — Ловлю вас на слове.
— И вы можете мне полностью доверять, — сказал Пэл.
Разбойник почтительно поклонился и стал собираться. Когда Вадр уехал на поиски своих товарищей, Пэл провел несколько минут в глубокой задумчивости; думая, он нахмурился, потом недовольно тряхнул головой, как если бы хотел избавиться от соломинки, застрявшей в волосах, или от мысли, вторгнувшейся в его размышления. Какое-то время спустя он разрешил себе короткую улыбку, после чего резко кивнул, как если бы принял решение. О результатах этого решения мы узнаем очень скоро.
Глава Тридцать Шестая
Как Кааврен наконец-то выехал из Адриланки с намерением посетить старого друга
Читатель может вспомнить, как Кааврен решил, что вместо того, чтобы разрешить истории омывать его, как если бы он был куском плавающего дерева на берегах Смеющейся Реки, приготовить себя для того, чтобы принять активное участие в ней. Более того, он решил, что сейчас не в том физическом состоянии, когда можно сделать чего-нибудь полезное; следовательно, опять-таки решил он, необходимо улучшить свое физическое состояние.
Таким образом он начал пытаться восстановить форму и физическое состояние, которыми он наслаждался раньше — и стал нагружать свое старое тело (или, во всяком случае, то, что он ощущал как старое тело) так усердно, как только мог. Он вставал до рассвета, и, даже не выпив стакан клявы, медленно выполнял серии движений, которым научился у Айрича, и которые были предназначены для того, чтобы привести его мышцы в такое состояние, чтобы они до некоторой степени болели от нагрузки, но не травмировали их — это были очень медленные движения, в результате которых каждый сустав его тела поворачивался, медленно растягивался, сжимался и опять поворачивался; результат, хотя Кааврен и не знал об этом, был очень похож на па и круговые движения танца змеи Иссол.
Все эти движения и па занимали больше получаса, и когда они заканчивались, Кааврен выходил из двери и бежал по самой обычной дороге, которая была длиной примерно в три мили. Мы должны сказать, поначалу он шел по этой дороге, но потом, через несколько недель, начал пробегать трусцой ее часть, потом все больше и больше, и конце концов стал пробегать весь путь, и с достаточно приличной скоростью.
Покончив с бегом, он делал долгую паузу, достаточную, чтобы выпить стакан воды и еще один стакан, в котором находилась смесь из различных фруктовых соков и состав которой он узнал много лет назад от Тазендры, которая утверждала, что эта смесь наполняет энергией тело, начинающее увядать. Выпив эту смесь, он шел в оружейную и там проводил по меньшей мере два часа, выполняя упражнения с мечом, которым научился в детстве и которых, на самом деле, никогда не бросал полностью. Он ударял, отбивал, нападал, отступал, шел по кругу и выполнял сложные комбинации движений, которые были разработаны самыми первыми Тиасами, мастерами меча, и были улучшены как в результате обширной практики, так и теоретических рассуждений, которые прошли проверку в боях. К этим традиционным способам боя Кааврен, как и подобает воину-Тиасе, добавил свою собственную технику, основанную на наблюдениями над хладнокровным спобом боя Айрича, агрессивностью Тазендры и жестокостью Пэла.
Закончив эти упражнения — а читатель должен понимать, что Кааврен, который вкладывал в них весь энтузиазм Тиасы, был полностью истощен и все в нем тряслось — он на этом не останавливался. Дальше он переходил к части, которая должна была сделать его мускулы сильнее. Иногда он поднимал тяжести; в другие дни пытался увеличить свою гибкость, растягивая руки и ноги до предела. А иногда он делал и то и другое.
Очень часто его жена, Даро, приходила к нему, когда он заканчивал упражнения, и своими руками терла и разминала его мышцы. Мы не знаем, помогало ли это Кааврену в его попытках вернуть свое тело к тому, что он называл "боевой готовностью"; но, без всяких сомнений, оба наслаждались этим.
Мы должны сказать, что когда он только начал выполнять свой режим, он открыл в терминах, не оставлявших места для сомнений, насколько плохо его физическое состояние. Он обнаружил, что очень быстро покрывается потом, что его дыхание становится тяжелым и прерывистым, и что иногда он с трудом стоит на своих дрожащих ногах; а по ночам он чувствовал себя так, говорил он сам себе, "как если бы пытался спать в бассейне из моей собственной боли и страданий".
Но он был Тиасой, и он принял решение; ничто не могло поколебать его решительность. И чем больше он его тело страдало от нагрузок, которым он подвергал его, тем больше крепла его решимость идти до конца.
Он играл в мысленные игры сам с собой, говоря себе, что сегодня он может еще чуть-чуть подтолкнуть себя, а завтра он точно уменьшит нагрузку (и это соглашение с самим собой завтра он, разумеется, нарушал), а еще он пытался убедить себя, что сейчас ему легче, чем вчера, а иногда внушал себе, что показывает свою храбрость перед толпой восхищенных поклонников, которые никогда не видели такой демонстрации силы и выносливости, и криками приветствуют его.
Но чаще всего он просто стискивал зубы и продолжал делать упражнения, толкая себя вперед только потому, что он решил сделать это, и его самолюбие не позволяло ему потерпеть поражение, остановиться или облегчить себе нагрузку.
В целом он проводил около пяти часов, занимаясь физическими упражнениями, после чего мылся и делал перерыв на завтрак — и хороший перерыв, так как за это время его охватывал нешуточный голод. Он еще раз выпивал смесь фруктовых соков по рецепту Тазендры, ел горячий хлеб, масло и свежую рыбу, которую Графиня приказала привозить в Замок Уайткрест прямо с рыболовного пирса. На добавку у него была кетна из коптилен Южной Адриланки, и различные овощи, про которые Графиня Даро утверждала, что они помогают улучшить слух и зрение.
Он ел не только в компании своей жены, но очень часто вместе с их гостью, Рёааной, и, пока недели становились месяцами, обе женщины не могли не заметить изменений в нашем старом друге, так как физические тренировки вызвали не только улучшение его здоровья, но и большие изменения в его душевной, или, если читатель предпочитает другой термин, эмоциональной сфере. Его глаза начали восстанавливать свой старый блеск; голос стал тверже и спокойнее, разговор точнее и интереснее. Едва ли нужно добавлять, что Даро наслаждалась этими переменами, и, хотя она и понимала, что ему придется уехать на более или менее продолжительное время и подвергаться большим или меньшим опасностям, тем не менее до этого были еще недели или месяцы, а Графиня Уайткрест, как настоящая Тиаса, в такие моменты вспоминала, что такое жить полной жизнью.
