Пять лет

— Лена, послушай... — никакого наигранного веселья в голосе.

Я от неожиданности такого обращения посмотрела ему в глаза, чего уж точно не собиралась делать, и тут же отвела взгляд. Он пальцами поднял мой подбородок, заставляя снова посмотреть на него. Я раздраженно оттолкнула его двумя руками, заставив отступить на шаг. Вся сдерживаемая злость перехлынула через шаткие границы едва установленного контроля.

— Елена Александровна, — очень жестким, почти звенящим голосом. — Ничего не случится, если вы на меня посмотрите. Или поговорите со мной.

Я молчала, пытаясь не закричать.

— Как меня зовут? — с еще большим нажимом.

Поморщилась от идиотского вопроса и даже не попыталась скрыть раздражения:

— Что за бред ты несешь?! Я знаю, как тебя зовут!

— Так посмотрите мне в глаза и скажите.

Я не отрывала взгляда от его пальцев, заметно нервными движениями застегивающих пуговицы на рубашке.

— Вряд ли я когда-нибудь смогу это сделать, — теперь уже очень тихо ответила я и вылетела за дверь.

* * *

Дома я два часа отмывалась в душе, но смыть хотя бы часть воспоминаний не удалось. Перед глазами вспышками мелькало то, о чем я всеми силами пыталась не думать: его тело, его глаза, его руки, мои руки на его теле, его губы, наш абсурдный разговор и снова глаза... Конечно, большую часть своих ощущений я списывала на действие препарата, но почему-то легче не становилось. Он же ребенок, школьник еще... А что я за учитель после этого?

Немного успокоившись, включила компьютер и зашла в соцсеть. Открыла список друзей и, конечно, нашла его фамилию. Почти весь класс был в этом списке. Когда училась я, то мы с преподавателями в интернетах не общались! Но теперь другое время. Кто-то уточнял у меня задания, кто-то спрашивал о личном — замужем ли я, какую музыку слушаю, чем увлекаюсь, нравится ли мне работа в школе и другое. С ним я не переписывалась ни разу. Ни одного слова. Пустой экран диалога.

Дмитрий Данилов. Заходил вчера в 16:37. На аватарке стоит в полный рост и хитро улыбается кому-то в стороне. Я почти уверена, что кончик его языка прижат к правому клыку, хотя в показанном ракурсе этого не видно — это как раз то самое выражение лица, когда он искренне веселится. Если один раз заметишь эту привычку, то потом уже будешь безошибочно угадывать. Интересно, кто-нибудь еще это замечал? 378 друзей. Никакой информации о себе, кроме даты рождения. Да, действительно, восемнадцать ему исполнилось в январе. Жаль, что это слабое утешение. Я все равно остаюсь старше почти на пять лет. Мысли о профессиональной этике, в которую я до сих пор так свято верила, приходилось старательно отгонять, чтобы не стало еще хуже. На странице всякий хлам от друзей, многих из которых я знала по школе. Что вообще я собиралась там найти? Еще сутки назад его существование не волновало меня настолько, чтобы я хоть раз зашла к нему на страницу, хоть раз всмотрелась в фотографию. И что я собиралась увидеть теперь?

Худшее будет завтра. На урок запланирован Бунин и небольшое сочинение по нему. Бунин! Как будто очередная извращенная издевка судьбы... К чему готовиться? К смешкам и перешептываниям за спиной? К ехидной ухмылке? К тому, что в каждом его слове я буду теперь угадывать тайный подтекст? Я успею устроиться на работу в другую школу до понедельника?

В три часа ночи, так и не сумев уснуть, снова включила компьютер. Заходил сегодня в 23:48. Я пролистала все его выложенные фотографии. На некоторых он выглядел совсем мальчишкой. Впрочем, он и сейчас мальчишка. Надолго остановилась на одном снимке, где он стоит рядом с красивым светловолосым мужчиной. Отец. В этом не было сомнений, учитывая сильное внешнее сходство.

Заставила себя нажать "выход" и вернуться в постель. Завтра я пойду на плаху, надо хоть немного поспать.

Глава 2

Утром я все же выпила пару таблеток успокоительного. Лучше выглядеть немного заторможенной, чем немного... как сейчас.

До урока пролистала журнал 11 "А". Как и думала, он учился средне: пятерки, четверки, тройки и иногда двойки. Работает по всем фронтам, ничего не скажешь. Только по физкультуре стоят сплошные "отлично". По моему предмету он занимался на твердую четверку. Может, он сегодня просто не придет? Может, его долбанет приступом амнезии? Хотя если меня не долбанет тем же приступом, то проблема останется.

Он пришел. Зайдя в класс, я сразу увидела, как он продвигается к своей парте, немного прихрамывая. Следствие той самой аварии, или это я ему что-то повредила... хм... в нашу последнюю встречу? Нет, он всегда так ходил. Просто я никогда не обращала внимания на его чуть странную походку. А по физкультуре одни пятерки!

Когда он повернулся, чтобы сесть, я тут же отвела взгляд. Так, соберись, тряпка! Кто из нас тут взрослый человек? Я начала рассказывать запланированный материал, немного сбиваясь от волнения в самом начале. Но постепенно вошла в привычную колею и набрала свойственные мне темп и интонацию. Ребята, как обычно, слушали внимательно. Хоть я и сосредоточилась на том, чтобы случайно не посмотреть прямо в его сторону, но все же уловила, что Дима, кажется, вообще не отрывал взгляд от учебника. После того, как я закончила рассказ, озвучила тему сочинения и, дождавшись, когда все примутся за работу, села за учительский стол. Можно пока заполнить журнал и проверить сочинения девятиклассников.

Но сосредоточиться на работе не получалось. Удостоверившись, что Дима не поднимает головы, я позволила себе осмотреть класс. Как я раньше не замечала, какие они все взрослые? Некоторые девочки выглядели гораздо старше своего возраста: накрашенные, шикарные, настоящие молодые женщины. А парни... Остановилась на близнецах. Конечно, я и раньше понимала, что Слава и Влад очень привлекательные: стройные брюнеты, различающиеся только улыбками. Понимала, но не придавала этому значения. Неудивительно, что почти все девочки в школе увиваются за ними. Они весело перешептывались и указывали на сидящего перед ними Андрея. Снова какую-то пакость замышляют! Такие шебутные, никогда не знаешь, что выкинут, и при этом учатся на неоспоримое "отлично", что только усиливает ощущение когнитивного диссонанса. Перевела взгляд на Андрея — некрасивое, но очень мужественное лицо. Думаю, окажись он в моей компании, никто бы и не заподозрил, что он еще школьник. Присутствующие в классе ничего не знают — это точно! Мы с моей паранойей уж точно бы не пропустили изменение в общем настроении. Ну ладно, будем утешаться этим. Я неуверенно нашла глазами светлую макушку. Он писал, подперев кулаком щеку. Почувствовав мой взгляд, не меняя положения, поднял на меня взгляд и через секунду опять опустил на тетрадь. Тук. Когда сердце снова застучало, я поняла — донимать пристальным вниманием он меня не собирается. И этим тоже можно утешаться.

"Как меня зовут?" — прозвучал в голове его раздраженный голос. Что за чушь?

В конце урока все подходили к моему столу и бросали в общую стопку свои работы. Я отвечала: "До свидания", но старалась не смотреть на лица. Кажется, катастрофа отменяется, но мне все же нужно время, чтобы привыкнуть.

В учительской сразу отыскала его сочинение. Ровный красивый почерк, ни единой ошибки — он всегда пишет очень аккуратно, это я и раньше отмечала, но никогда особо не углубляется в анализ. Бегло пробежала по строчкам: "Бунин... в художественном мире... образ России... лучшее из всего, что им было написано..." — общая информация, не шедевр литературной мысли, но и ничего из того, что не касается темы сочинения. Неужели я ждала, что он прямо в сочинении напишет нечто, что мне напомнит о произошедшем? Кажется, я совсем свихнулась. Чувствую, что из нас двоих он ведет себя куда взрослее.

Дома зашла в интернет. Новых сообщений нет. Почему-то меня это не обрадовало. Я так ждала последствий, что теперь чуть ли не страдала от их отсутствия! Нет, полная тишина. И завтра. И послезавтра.

Однажды я, в очередной раз обновив его страницу, увидела значок "Online" и быстро отключилась. Как будто он мог видеть меня, будто мог застукать за постыдным занятием.

В четверг в 11 "А" снова урок, на который я отправилась уже гораздо более уравновешенной, чем в предыдущий раз. И совершенно успокоилась, осознав, что ничего, абсолютно ничего не изменилось с тех пор, когда я себя еще не считала педофилом-рецидивистом. Прозвенел звонок, я уже довольно бодро сказала классу, что урок окончен, но тут случайно увидела, что он тянет руку. Я не могла оторвать взгляд от его пальцев, с ужасом пытаясь предугадать, что он задумал. Вероятно, при этом побледнела как полотно. Он, не дождавшись моего ответа, прямо с места заявил:

— Елена Александровна, вы забыли дать домашнее задание!

В него тут же полетел учебник со стороны близнецов. Он увернулся, смеясь, а я пробубнила, что задания не будет. Боже мой... я веду себя как истеричка! А он ведет себя... как будто ничего не было. Может, у него и правда приступ амнезии? Мне бы его нервы!

— Елена Александровна, — громко позвала Эля — красивая девочка, сидевшая с ним рядом, — пойдемте с нами в кафе? У одинаковых сегодня день рождения!

Они часто звали меня и Игоря Александровича, и мы с удовольствием принимали подобные приглашения выпить чай с тортом в кафе возле школы. Ученики вообще тянутся к молодым преподавателям, не испытывая при этом ни малейшего смущения. А мы, со своей стороны, не имеем права отвечать холодностью на такое искреннее проявление симпатии. Но теперь пойти с ними я не могла. Пока еще не готова сидеть с ним за одним столом и болтать о пустяках.

Я посмотрела на Влада и Славу:

— Поздравляю вас! Но вы уж извините, у меня дела сегодня.

— Знаем, знаем, — отозвался Слава, — у вас у самой день рождения завтра! Организация, чтоб ее?

— Да, — улыбнулась я, — именно организация.

На следующий день я не могла заставить себя выйти из сети, каждые три секунды обновляя страницу. Мне на стену кидали поздравления многие ученики, иногда красивые открытки с цветами, иногда стихи и приятные пожелания. Но я ждала сообщения от него. Я хотела, чтобы он меня поздравил? Или я хотела окончательно убедиться, что он мое существование полностью игнорирует? Я не приготовила ужин, не проверила сочинения, очень быстро сворачивала телефонные разговоры с родителями и друзьями. Я ждала.

В десять часов вечера сообщение на стене:

Дмитрий Данилов: С днем рождения!

И все! Точно так же, как в прошлом году! Даже Влад написал: "Поздравляю самого очаровательного учителя в школе!". Вдруг подумала, что хотела бы от него получить чуть больше пищи для размышлений! Я так волновалась из-за произошедшего, а он никаким действием не показал, что его это тоже волнует. Почему я разочарована? Почему было бы лучше, если бы он вообще ничего не написал, чем так, словно в самом деле ничего не изменилось? Это был худший день рождения в моей жизни. Но должна признать — я сама его испортила.

А потом все вернулось на круги своя. Уроки проходили без эксцессов, и я наконец-то полностью успокоилась. Ну, почти... На очередном занятии задала вопрос и увидела две поднятые руки — Славину и его.

— Слава, — выбрала я.

Но Влад вдруг заявил:

— А вы чего Димку игнорите? Уже не в первый раз замечаю! У Славки пятерки и так на каждом уроке!

Я заставила перевести взгляд на вторую поднятую руку. "Как меня зовут? Как меня зовут?".

— Действительно, я и не заметила этого, — голос чуть охрип. — Данилов, давай ты к доске.

В классе все удивленно переглянулись. Я почти никогда не называла учеников по фамилии. В самом крайнем случае добавляла имя.

Он вышел, ответил на вопрос. Никаких лишних эмоций. Мне осталось только констатировать:

— Садись, отлично.

Да я сама все порчу! Сама вызываю подозрения! Дима, тебя зовут Дима! На следующем уроке обязательно произнесу эти четыре буквы, иначе действительно лучше переводиться в другую школу. Или к психиатру сходить.

После уроков я зашла в кабинет к школьному психологу.

— Здравствуйте, Юлиана Юрьевна! Мне нужна ваша помощь! Ну, профессиональная, — я заявила это веселым тоном, на который долго настраивалась в коридоре.

— Заходите, заходите, Леночка! Сделаю все возможное, у меня все равно никакой работы нет. Садитесь, рассказывайте.

Я взяла себя в руки и, собравшись, выдала:

— Знаете, я никак не могу выкинуть одного человека из головы. Это мучает меня. Мешает жить.

— Влюбленность? — деловито поинтересовалась она.

Я смутилась.

— Нет, но... Я постоянно думаю о нем. Днем и ночью. Не могу себя заставить посмотреть ему в глаза. Даже мысленно не могу назвать его по имени.

— А-а, значит, влюбленность, — резюмировала она. — Леночка, так радуйтесь! Это же окрыляет! Вы попробуйте открыться и, возможно, вас ждет взаимность.

Меня точно ничто не окрыляло, но я ответила:

— Ничего меня не ждет.

Она широченно ухмыльнулась:

— Понима-а-а-ю! Игорь Александрович? — а она точно психолог? — Да, Леночка, тут возникают сложности...

Видимо, она тоже в курсе ориентации моего коллеги и друга. Ну, пусть будет Игорь. Я кивнула.

— Так и что мне делать?

— Ничего! Само пройдет! — она точно не психолог! — Давайте коньячку вмажем? Помогает иногда.

Я не стала отказываться, но это не помогло.

* * *

Дома я не находила себе места. Влюбленность, значит? Да какая, к черту, влюбленность?! Хотя... это бы отчасти объяснило, почему я ежедневно просматриваю все фотографии на его странице и могу полчаса разглядывать ту, где он снят крупным планом, улыбается кому-то. В очередной раз открыла его страницу. Появилась одна аудиозапись.

Прослушала. Это вообще музыка или какофонический набор звуков и слов? Прослушала еще дважды. Собралась и пошла в магазин за сигаретами. Поставила песню на повтор. Что за бред они поют? Кроме припева, слова вообще разобрать невозможно! Прослушала еще раз двадцать. Покурила. Выкинула сигареты в мусорное ведро. Поставила песню на телефонный вызов.

Пройдет — сказал психолог. Значит, пройдет. Или потом схожу к настоящему психологу.

А в школе ничего не менялось. Взгляд сам всегда выцеплял его в любой толпе, но он просто здоровался и отворачивался. Почему я раньше не замечала, что девочки клеятся не только к близнецам?

* * *

В последний день перед зимними каникулами я вела урок в девятом классе. Неожиданно меня вызвала завуч и попросила пойти с ней к директору. Я дала ребятам задание для самостоятельной работы и отправилась за ней.

— Оксана Алексеевна, — меня немного волновала причина, по которой выдернули с урока, — что-то случилось?

— Директор сам скажет! — отрезала она. Чем она так сильно недовольна? Я перебирала в уме возможные причины, но ни одной стоящей не находила.

Владимир Валентинович — добродушный, но справедливый директор — ждал меня в коридоре возле своего кабинета.

— Что случилось? — я даже забыла поздороваться.

— Драка случилась, — его голос был привычно мягок. — В столовой, прямо на глазах у меня, Оксаны Алексеевны и других учителей.