Жестокий питомец

Восточная башня, уровень двенадцатый, спецхран правящего Дома, отдел раритетов, закрытая секция, 'Трактат о Печатях' Китриана Атро дин Услекского. Получение для чтения без выноса из секции только при наличии допуска не ниже 'омега', ключ: 'меч — печать — девятка — текущая вода — сломанный серп'. Чтение без присутствия сотрудника Башни. Ссылки, выписки, цитирование — разрешено.

Запись, сделанная рукой автора на титульном листе книги: 'Сие же есть мой многолетний труд о смысле и значении всех известных мне Печатей Подчинения и о случаях разных применения их и способах наложения с ритуалами при этом потребными совмещенных.

Первое же слово мое решившему любую Печать Подчинения на существо живое нанести, а более того разумное и мыслящее, таким будет: 'Помни же Налагающий Печать, о том, что нет совершенства в мире нашем и нет ни одной Печати, что со временем не ослабнет или сорвана не будет. Жертва же кровавая Печать Подчинения и Узор ее лишь ослабит, хотя узы и надолго закрепит, но вреда тут больше, чем нужной тебе пользы. Знай и помни, Налагающий — кровь любая Узор Печати невосстановимо рушит. На сем утверждении стою твердо я, Первый Доциниант Ветросской Имперской Академии Китриан Атро дин Услекский, что многие и разные науки превосходно постиг и вправе мнение свое о сем предмете иметь'.

Приписка неизвестного внизу строк автора: 'Это утверждение никем не доказано. И я уверен, многое зависит от того, кого именно принесут в жертву при наложении печатей. Жертвенная кровь разрушает Узоры Печатей.... Ха-ха! И еще раз — ха-ха! Жаль, повыбили у нас всех диких вампов, а закупать их у кочевников не хватит всех средств академии на необходимое мне количество. А то бы я проверил твое confirmatio наглядным demonstratio, самовлюблённый болван'.

Первые касания похожи на осторожное прикосновение остро отточенного кончика карандаша к листу бумаги. Словно кто-то легко, едва намечая, ставит многочисленные точки. Еле ощущаемые разметочные точки, которые затем соединит быстрыми, скупыми линиями, формируя основу рисунка.

Следующие касания.... Следующие касания несут с собой тревогу, рваную тень паники, туман зарождающегося иррационального страха, создавая уже не четкий геометрический узор, а клубок стягивающейся в тугой узел частой сети. Стальной, с бритвенной острыми нитями, колкими узлами соединения. И еще они несут с собой боль. Вначале едва заметную, раздражительно досаждающую, словно заусеница на левом мизинце. Не мешает, не опасна, да и болит так себе. Но внимание тянет, заставляя подцепить ногтями и рвануть, отделяя от тела еще не отмершее, но уже не твое.

Но затем боль усиливается, доходит до пика и наваливается тяжелой душной волной, безжалостно сбивая дыхание, вынуждая судорожно вскрывать в вопле рот и проталкивать в легкие обжигающий глоток воздуха, неравноценно обменивая его на долгий вопль, наполненный нестерпимой мукой. На беззвучный вопль, на неслышимый крик.

А еще вместе с болью в тебя втекает ручей, река, океан расплавленной стали, выжигая все твое и тебя в пепел и в прах, одновременно заполняя пустоту неподъемными пластами холодного железа. Заполняя и создавая. Создавая что-то тебе непонятное, неясное, но пугающее до одури, до очередного никем неслышимого вопля, бесплодного и обреченного гласа вопиющего в космической пустыне.

И вдруг все заканчивается. Боль куда-то уходит, пропадает, теряется там, снаружи, словно ничего и не было, словно тебе все только казалось. Но внутри остаются пласты хладной стали, железный каркас, грубая решетка, что поднимается в тебе массивными хребтами щербатых скал, наполняя тебя и вытесняя твое, заменяя чуждым. И ты знаешь, пытаешься не знать, не хочешь, но знаешь — ничто не закончилось и все повторится вновь. И это вновь заставляет тебя ждать, невыносимо мучаясь неизвестностью и ожиданием, и вернувшуюся боль ты встречаешь с какой-то извращенной радостью, веря и надеясь, что вслед за болью придет краткое облегчение.

А потом все опять повторяется. И длится. Час, день, год, тысячелетие. Времени нет и нет тебя. От тебя ничего не осталось. Только ожидание боли, сама боль и то, что проросло колючим сорняком в тебе. Это ненависть, ожесточение и зло. На все и на всех. Но это не твое и это уже не ты.

-Я начинаю сомневаться в твоей затее, младший. Отец, вчера, в Час Неба призывал меня к себе и проявил недовольство твоими действиями в нашем с ним разговоре.

-Я знаю. Я разговаривал с отцом ночью по дальней связи.

-Ночью?! — старший удивленно повернулся к младшему брату, оторвав изучающий взгляд от мутно серой сегментированной сферы посреди площадки отсыпанной золотистым песком — То есть он вначале говорил с тобой, а потом призвал меня к себе в Замок на Скале?

-Я думаю, отец хочет, чтобы ты, уговорил меня отступиться. Я ощущал его желание, хотя он его и не озвучил.

-А может, действительно отступишься? Сколько ты уже вложил в это.... Вложил в это нечто? — старший брат, раздраженно дернув щекой, махнул рукой в сторону серой сферы — Пять сотен тысяч? Семь десятков тысяч? Восемь?

-Сто шестьдесят четыре тысячи полновесных империалов. Я продал свою коллекцию лучистых камней, весь аболетский сэт и заложил миражные линзы. Все линзы.

-Ты сошел с ума, младший. Тысячи империалов! Почти полмиллиона в сумме! Более сотни килограмм золота! Да ты действительно безумен, младший! Ты просто полностью помешался на своем демонском питомце! — кулак старшего брата с гулким грохотом обрушился на плоскость балюстрады, заставляя разбежаться по зеркалу мрамора паутину трещин. Откуда-то издалека донесся горестный вопль замкового хранителя, и руку старшего брата резко оттолкнуло от мрамора, заставляя его покачнуться и невольно отшагнуть назад, восстанавливая равновесие. Он мгновенно обернулся, гневно раздувая ноздри и складывая пальцы в Знак Мора. Никого. За спиной лишь пустынные дорожки сада и темные провалы арок в стене.

-Не злись, брат. Хранитель лишь выполняет свою работу. Это смысл его существования.

-Смысл существования... Работа..... — старший шумно выдохнул, заставляя себя успокоиться — А есть ли смысл в твоей работе, брат? Я думаю, уже нет! Ни смысла, ни результатов! Но ты ничего не видишь и никого не слышишь. Ты зациклился. Ты замкнул себя на этот бесполезный и дохлый зародыш! Разве тебе мало тех трех питомцев? Разве ты не получил превосходный результат? Знаешь, сколько поступило прошений от младших домов на выделение им генного материала?

-Знаю. Семьдесят два прошения и одно требование от Правящего Дома.

-Значит, знаешь... — старший брат вновь тяжело вздохнул и положил широкую ладонь на плечо младшего — Взгляни в зеркало, брат, посмотри на себя! Ты похудел, ты бледен, ты вновь горбишься, как после того ранения и у тебя нет денег, ты весь в долгах. И тебя, из-за твоей отстраненности и холодности, бросила льера Фаала! Прелестная и нежнейшая Фаала из Дома на Холме! Мама и отец этим очень огорчены, ведь ты разрушил так долго вынашиваемые ими матримониальные планы. И ты знаешь об этом, но тебе на это наплевать. Ты все также возишься с этим проклятым зародышем уже почти шесть циклов и более ничем не занимаешься! Почти полгода, младший, пустых и бесполезных усилий, десятки проведенных ритуалов, сотни литров жертвенной крови и океан пустых расходов! Да, твоих расходов, я согласен. Но ослабляя себя, ты ослабляешь семью. Ты продал свой аболетский комплект оружия и доспехов. Это твое право. Но ответь мне, Моровой Глаз ты Утопленным кинжалом развоплощать будешь? Или побежишь в семейную сокровищницу, и будешь вымаливать у мастера Морадина что-то более серьезное? Да тебя, младший, просто необходимо отвезти на Источники к Лечащим Разум. И везти силой, сам то ты точно не поедешь.

-Да, сам я на Источники не поеду. И да, возможно, я несколько увлекся. Но взгляни еще раз на него и скажи мне, что ты видишь?

Старший брат повернулся к сфере. Несколько мгновений он тщательно всматривался в нее, в песок на площадке, темные пятна нор граатов, а затем с преувеличенной серьезностью принялся перечислять:

-Я вижу серую, мертвую сферу, то есть дохлое яйцо питомца, желтый мелкий песок, входы в норы граатов и еще.... Еще я вижу рядом с собой своего помешанного на этом сером дерьме младшего брата, коего недаром прозывают Безумцем.

-Прекрасно! Отлично! А теперь скажи мне, брат, а что ты не видишь?

-И что же я не вижу, о мой любимый младший брат, по коему давно соскучились Лечащие?

-Ты не видишь граатов, брат! Ты их не видишь! Ни одного хищника. Ты. Не видишь. Брат!

Старший ошеломленно, с тяжелой волной гнева и смутным оттенком подозрительности в адекватности брата во взгляде, вновь повернулся к младшему, уронил глухо, неподъемным валуном:

-Поясни.

-Они чувствуют его, брат! Они его боятся!

-Кто и кого?

-Грааты! Питомца!

И опережая уже готовую опрокинуть его волну гнева старшего, младший торопливо заговорил, лихорадочно выплевывая слова и криво строя фразы:

-Я был готов уже сдаться. Я уже был готов отправить яйцо в Разлом. Я уже не надеялся.... А потом подумал.... Перенес яйцо сюда.... Они вначале пытались напасть.... Но уже два дня они сидят по норам! Грааты! По норам! Ужас Синего леса сидит в норе и скулит. Я слышу это! Вчера, на закате, вожак вышел и пытался подойти к яйцу, но смог сделать лишь три шага! Всего три, брат! А затем он трусливо сбежал! Ты когда-нибудь видел бегущего от схватки граата, брат?

-Нет.

-И я до этого не видел! Но вчера.... Вчера я видел это и еще я увидел как....— младший вдруг захлебнулся воздухом, пытаясь вдохом погасить огонь лихорадочного румянца на лице и судорожно закашлялся.

-Так, успокойся и выпей охлажденного вина. Ты слишком возбужден. А когда успокоишься, то ты продолжишь свой рассказ о том, что ты видел в прошедший день.

Старший брат шагнул от парапета и громко крикнул в пустоту парка:

-Эй, хранитель! Холодного аллезского моему брату! И мне принеси....

Но закончить фразу он не успел. С шумным хлопком сегменты сферы распались на сотни неровных частей, и площадку окутало густое облако невыносимого зловония. Зловония знакомого всем, кто находил труп, пролежавший пару дней на жаре.

Старший брат обернулся назад, несколько мгновений пристально вглядывался в гнилостно-зеленый туман, непроизвольно закашлявшись от тошнотворной вони, а затем начал медленно говорить, тщательно выбирая слова. Мягкие, не ранящие.

-Ты сделал все что мог, брат. В случившемся нет твоей вины, ты старался, ты делал ....

И вновь старший не закончил начатую фразу, потому что младший смотрел в туман и счастливо и радостно улыбался. А затем и он услышал глухие кашляющие звуки, тут же перешедшие в угрожающий горловой рык.

-Господин владетельный льер Риан позволит задать ему вопрос?

-Это относится к нашей с вами работе, мастер?

-Да, владетельный льер, безусловно.

-Хорошо. Задавайте свой вопрос, мастер Емаал.

Сухощавый и черноволосый молодой человек, не отвлекаясь от малоприятного зрелища за защитным прозрачным экраном, разрешающе наклонил голову.

Медленно двигающийся и сильно прихрамывающий при ходьбе грузный мужчина в серой одежде встал рядом и чуть позади молодого человека. Несколько секунд так же, как и молодой человек, пристально всматривался в туман кровавой взвеси, следя за мечущейся на арене темной тенью и собираясь с мыслями.

-Я хотел узнать, владетельный — почему именно я и мой полигон? Почему представитель владетельной семьи из Замка на Скале, семьи, что владеет двумя десятками полигонов и на которую работают такие мастера как Вертасан из Коланжа и Закан Хрант, обратился именно ко мне? Почему вы, владетельный льер Риан, у которого, по словам самого мастера Хранта, есть чему поучиться многим другим мастерам, обратились с заказом на тестирование к не очень известному наставнику питомцев?

-Вы хотите узнать причину, мастер? Жаждете получить правдивый ответ, даже если он будет вам неприятен?

-Да, господин владетельный Риан.

-Хорошо, мастер Емаал, я отвечу. Причин для моего обращения к вам ровно две и одну вы сами уже назвали — это ваша небольшая известность как наставника питомцев. А вторая причина, это ваше непревзойденное умение молчать. Вы же ведь так и не рассказали абсолютно никому, мастер, откуда у вас средства на новый полигон и кое-что другое? Да, вы никому не рассказали, хотя спрашивающих было предостаточно. И еще, некоторые мои знакомые как-то обмолвились, что приезжавший к вам три цикла назад и применивший к вам 'усиленную' форму допроса, старший дознаватель Западной башни Ваенерен не вернулся к себе в отдел. Представляете, он умер прямо на въезде в город Семи Башен от внезапного сердечного приступа. Вы не знаете, почему с ним это случилось, уважаемый мастер Емаал? Не знаете, что именно его столь сильно огорчило?

Мастер Емаал несколько минут молчал, продолжая смотреть на монстра, мечущегося среди растерзанных останков южных вампов за стеклом, затем поклонился и, не разгибая спину произнес:

-Мое любопытство вами удовлетворенно, господин владетельный Риан. Прошу простить меня за настойчивость. И если мне будет позволено, владетельный, я удалюсь к нашим людям — нужно немного прибраться после..... После, гм, впечатляющей демонстрации возможностей вашего питомца, владетельный льер.

-Разумеется, мастер, разумеется. И еще.... — сухой голос владетельного Риана остановил мастера Емаала на полпути к выходу из комнаты.

-Добавьте к основной сумме оплаты заказа.... Добавьте еще пятнадцать тысяч империалов. Это залог наших добрых отношений и поощрение для вас и ваших людей, что хорошо умеют молчать. Совсем как вы, мастер. Разговорчивые же.... Ведь у вас есть разговорчивые, люди в персонале полигона, мастер?

Владетельный Риан повернулся к мастеру Емаалу и несколько мгновений пристально изучал его лицо колким взглядом ярко-зеленых глаз.

-Да, к моему глубокому сожалению, такие люди есть, владетельный Риан.

-Думаю, вот они то, данной награды и будут вами лишены.

-Да будет по вашему слову, владетельный. Мне все понятно. Может охлажденного аллозского вина, господин Риан, пока мои молчаливые люди подготовят, гм, разговорчивых?

-Холодного аллозского? Да, мастер, это было бы кстати. И помойте моего воспитанника тщательно, у него есть пара плохо доступных мест у основания спинных лезвий.

-Владетельный?

-Ах да! После, мастер, после. Но тщательно!

-Может владетельный Риан пожелает присутствовать при.... При выдаче наград?

-А это может быть интересным?

В ответ мастер Емаал скупо осклабился, показывая крепкие желтые зубы:

-Не сомневайтесь в этом, владетельный. Среди разговорчивых, есть трое бывших ветеранов из хирда клана Пылающей горы. Я уверен, вам, владетельный Риан, понравится их встреча с вашим питомцем.

-Аллозское вино, хирд горы.... А вы не только молчаливый, но и много знающий человек, мастер Емаал.

Риан оценивающе взглянул на мастера. Мастер Емаал в ответ на взгляд вновь поклонился и, не разгибаясь, и из-за этого глухо проговорил: