| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Фургоны загружены полностью: идут ровно, сидят низко, скрипят громко. Колеса у них непривычно широкие и отчего-то мягкие, след оставляют непривычный. Товары в фургоне такие, что Лоуренс и не вздыхает, а только затылок чешет: откуда? Ну вот откуда в мире такое?
Люди в караване диковиннее даже холодного света или жидкого огня, разлитого по фигурным бутылкам из неимоверно прочного стекла!
Охранники еще ладно. За долгую жизнь Холо всяких бойцов навидалась. Ватажники далеко не из худших: приказы старшего выполняют быстро и на совесть; каждое утро разминают мышцы и суставы; очередь на караул соблюдают. Даже ночью на постах не спят!
Ну, допустим, раз уж нашлась такая княгиня, что сама с товаром ездит… Ну, кто знает, отчего бы и нет. Так ведь есть в караване муж этой самой Alienor, а никто ни разу князем его не назвал. Называют Спарк, Ignat или Проводник. И это, допустим, бывает в свете. Вот может, например, обычная богиня урожая и простой торговец… Нет, погоди, недостойно Холо Мудрой отклоняться.
Больно уж хмур этот парень. Пять суток идет медленный обоз через лес; пять ночей ставится лагерь; пять рассветов с прибаутками и поддевая друг друга просыпается охрана. Пять длинных дневных переходов свободные от караула охранники веселят себя и девушек сказками да шутками.
А Ignat ни разу не улыбнулся по-настоящему. Видно же, что губы в улыбку он складывает для порядка. Чтоб своих не тревожить. Правда, хоть мужики в таких вещах нечуткие да деревянные — а и те догадываются, что со Спарком неладно. Ну, а женщины просто вид показывают, что все путем идет. Им, похоже, и догадываться не надо было. По всему видать, в них-то и причина Игнатовой хандры.
Женщин в караване трое — если Холо посчитать. Потому что, против ожиданий Лоуренса, в свите княгини Alienor нет ни смешливых юных служанок, ни толстой доброй поварихи или там злобной камеристки — а есть лишь полноправная вторая жена. И какая!
Саму княгиню яркой красавицей назвать нельзя. Но Alienor хотя бы выглядит ласковой. Госпожа Ери так даже и не пытается выглядеть… «Хотя могла бы», — скрепя сердце, самой себе признается Холо Мудрая. И фигура и лицо Ери вполне хороши, да и возраст не подвел. Сама княгиня старше Ери лет на семь, но выглядит при ней младшей сестренкой. Госпожа Ери ростом почти с атамана, носит мужскую одежду, а на седле возит длинный тяжелый клинок. Которым — на взгляд Холо — вполне умело орудует. Имя княгини звучит приятно, а когда зовут Ери — словно простуженный медведь воет. Правильно ее имя звучит как Ерри День, но когда хотят подшутить, называют ее Ирре Ночь… Загадка на загадке!
А, ну и все они из иного мира. Холо все-таки богиня и может легко определять подобные вещи. Это так, мелочи. Но Лоуренсу надо бы все же сообщить. Кто знает, что из всего может выйти?
* * *
— Для Вас, господин Крафт, может выйти большая прибыль. Все-таки мы предлагаем товары, коих в мире Вашем не сыщешь, хоть наизнанку выверни его весь. И ведь никто же не заставляет Вас кричать о происхождении товара.
— Я же не товара вашего боюсь!
— А чего тогда?
— Да как объяснить?! Ну… мы ведь совсем не знаем… Что и как пойдет дальше! Зачем Вам нужен наш мир. Вам что, своего мало? Или Вам там тесно? — Лоуренс резким движением ворошит угли; над костром выбивает столб искр, — Вы сюда, а мы куда?!
Собеседник Лоуренса неожиданно смеется. Смех неприятный, горький и недолгий; Спарк обрывает его так же внезапно, как начал. Ставит на угли закопченный котелок с водой. Сыпет в воду пахучий порошок:
— Закипит, кофе выпьем. Кофе еще не пробовал? Представляешь, Крафт, пятнадцать лет думаю. Ведь не зря же это все!
Торговец принюхивается и не говорит ничего. На прежних привалах пробовал он понемногу всякого разного, что нашлось в караване. Больше всего понравился белый текучий мед из металлических наглухо запаянных кружек без ручки. Привкус и запах был почему-то молочный.
А гость размешивает кофе в котелке. Потом снова хрипло и коротко смеется, вынимает фляжку маленькую, аккуратную, для железа слишком блестящую, для серебра слишком прочную. Льет из нее в кофе нечто хмельное, с резким запахом:
— Да… получил эту роль! Выпал, блин, счастливый билет! И ведь было ж все… как у людей! Мечом рубить худо-бедно выучился, в Магической Академии прогресс двигал понемногу, женился на принцессе — ну все решительно, как у больших мальчиков! Взрослые-то — они и дома устраиваются нормально. Да… Башенок понастроил что командирских, что магических — целый Город-на-Мосту. Правда, Высоцкого из-за несходства языков перепеть не получилось… — хмыкает Ignat и тут вдруг улыбается по-настоящему:
— А книги мы все-таки потом в Лаак-Хааре продавали! Но и тут… Хотели, чтоб делал это Берт… ну там знакомый был у нас купец… А его на костер за связь с колдунами. А теперь вот я приперся и тебя уговариваю… И зачем это все? Что мне в гробу не лежалось, что мне дома не сиделось? Эх, Крафт! Пей вот: кофе с коньяком. Ты на север идешь, в Реноз. А там порт огромный, корабли отовсюду. Ну что б тебе поверить, что мы просто с острова Уинфилд? Велика ли разница, от воды те корабли надо конопатить, или «вакуум вот-вот хлынет в щель»?
Лоуренс понимает гостя через слово. Но вдруг замечает возле костра еще двух человек. Здоровяка-атамана и огненно-рыжего молчаливого мужчину, которого всю дорогу принимал за книжника или травника. Ратин и Великий Маг Скорастадир тихонько слушают; по их напряженному вниманию торговец догадывается, что слов таких Ignat им тоже не говорил.
— Что ж я толком погрузиться-то не могу? — вздыхает Спарк и белой волосатой рукавицей хватает горячий котелок прямо из огня, разливает в подставленные слушателями кружки. — Есть же у меня и верная дружина, есть и красавица-жена — даже две! Это ж какую книгу ни открой, все о гареме пишут… А у меня есть. И врагов, наверное, до той самой матери! Что ж я вместо подвигов-то все голову сушу?
Тут Ignat залпом выпивает свою кружку. А потом падает на бок и храпит — так, что Лоуренсу самому хочется заснуть. Но вместо этого торговец спрашивает:
— Часто он… так?
— Да первый раз лет за двадцать, — серьезно отвечает Ратин. — Худо. Еще бы он в кружке утешения искал.
— А жен у него и правда две?
Ратин оглядывается:
— Бабы не слышат вроде… Давай уже, расскажу… Откуда мы взялись, ты уже знаешь. Что до меня, так никакой разницы. Что с вами торговать через дырку в небе, что с далекими островами через люк трюма корабельного. Вот. А Спарк, он в наших краях вроде наместника. Есть же у вас такая должность?
Крафт кивает, выдыхает и оглядывается. Костер, у которого они говорят, слабо дымит в одной стороне неправильного кольца повозок. В другой стороне, у такого же костра — стройный силуэт Ери. Полулежит и что-то по обыкновению пишет Alienor, а Холо Мудрая сидит лицом внутрь лагеря. Ловит взгляд Лоуренса и подмигивает ему с улыбкой. Торговец неожиданно для себя делает большой глоток — и чуть было не задыхается от необычной резкости питья. Ратин подает фляжку:
— Вода. Запей. Скор! Может, отнесем его в фургон?
— Отнесем, — кивает Скорастадир, и капюшон падает ему на нос. Маг тоже устал, тоже душераздирающе зевает. Но просит:
— Ты раз уже начал, доскажи. Я-то эту историю не слышал. Весной уезжал — одна жена. Осенью приехал: две! Это ж не дети, которые родиться могут…
— Да просто все, — атаман тоже подавляет зевок, — Спарк женат на Alienor, ее отец — Великий Князь ТопТаунский. Логвин Лапушка, как его теперь все называют. И как-то взбунтовался город княжеский. Логвин зятя и попроси: твои там ближе, наведи шороху… Пошли от Леса сколько-то войска, да Спарк с ними, он же Опоясанный. Город в осаду взяли, и послов направили: сдавайтесь, мол. А в городе несколько семей правили. Кто мятежный, кто за Логвина, кому все равно. Мятежники послов не приняли, а всех, кто за переговоры стоял, изменой перерезали. Одна Ерри День Лета в строю была и в железе… Да просто все: отец ее мальчика ждал. Родилась девочка — воспитал как бойца, так она на стенах и стояла, а не в ратуше была с высокопоставленными. Вот ее дурой считали, что не в политике искушена, а клинком машет, однако вон как повернулось. Лес-то на ратушу зеленых поскидывал, те всех, кто в золотом шитье, без разбору и повыстегнули. Приказ был: начальников убивать, ополченцев на стенах не трогать… — утомившись длинной речью, Ратин допивает свою кружку и долго разглядывает звезды над поляной. Вытирает губы, выдыхает:
— Ишь ты, впрямь иное небо… И вот горожане и говорят Опоясанному: либо союз и от нас жена… Заложника-то обидеть можно, а жену… У нас боги сильно против будут, как у вас тут — не знаю. Так вот, или союз — или приступ. То-то будет радости, как Логвину пустой город и тела наши мертвые предъявишь… Как они с Alienor поладили, сам не знаю. Да хочешь, у своей потом спроси… — атаман подмигивает в сторону второго костра. — Ставлю золотой против дырки в сапоге, они щас нам кости моют.
Тут Ратин и Скорастадир поднимают спящего и бережно несут в фургон. Лоуренс в свою очередь зевает и глядит в небо. Бормочет:
— Ну… поделили же как-то?
* * *
— А вот этот шрамик… — Холо осторожно касается кожи; Alienor вздрагивает, а Холо продолжает допытываться:
— Это вы его делили, что ли?
Княгиня вежливо и спокойно произносит незнакомую фразу, но Холо понимает без перевода: ругательство из тех, которые княгиням знать не положено. Госпожа Ери хмурится и фразу повторяет — слово в слово. Потом цедит сквозь зубы:
— Ладно! Ты рассказывай!
Княгиня говорит ровным и скучным голосом:
— Хотели надавить на мужа. Узнали один из путей, по которому мы ездим. Охрану перебили. Времени у них мало было, дорогу часто патруль смотрел. Ну… начальники их за деревьями стоят, не выходят… Понятно: возьмут рядовые двух девок, наиграются… прирежут… не прирежут — как жить с таким? … Командиры потом выйдут: ах, какая жалость, мы тут немного не успели, а с рядового что взять? Ну вот… Я за нож, а руки трясутся. Себя ударить не могу… Страшно… Ери хватает меня за волосы, нож к горлу… и спокойно так говорит: если что, ей горло перерезать всегда успею… а я жена по договору, он меня не любит и не полюбит никогда… И крутится так… вокруг меня, чтоб видеть откуда кто или что кинется. И так до патруля. Потом стали у нее нож забирать, а рукоятка липовая, мягкая. И пальцы вдавились…
Холо кивает своим мыслям и подводит итог:
— Вот он с тех пор и злится.
— Ну да, — соглашается Ерри День Лета. — Что мы только не делали… Понимаешь, его ткнули носом в собственное бессилие.
— Мы его даже сюда вытащили, чтобы отвлечь. Пусть договаривается с твоим Лоуренсом. Пусть хоть в море идет!
— Веселые у вас места, — Холо Мудрая пожимает плечами, на что гостьи ворчат в два голоса:
— Вспомни, как сама за золотом ходила — десяти дней не прошло ведь!
— Ну язвы… Ну ходила за золотом. Привезла, между прочим. И что?
* * *
— Да ничего особенного, — неожиданно для собеседника легко отвечает Спарк. — Вам туда, вон уже стены Кумерсона. Лавку оснуешь где-нибудь, товару навезем, у тебя на продажу поставим…
Утро ясное и холодное. После памятной ночевки, на которой Ignat высказался, начался трудный кусок дороги: болотистые берега речушки Тотор, поворот на Раммтору, где местный барон пытался взять пошлину и пришлось полдня идти под щитами, ожидая каждую минуту свиста стрел; потом несколько тревожных по той же причине ночей… «В лесу с волками и то безопасней было» — ворчала Холо. Лоуренс отвечал: «Ага, Нора защищала, вот и безопасней», на что спутница метко била его локтем в бок: «Любитель блондинок!»
— А все-таки? — спрашивает Лоуренс. — Ты приоткрыл завесу над тем, как и о чем думаешь. Что дальше?
Спарк пожимает плечами:
— Я, может, зря это высказал, да не сумел в завлекательную оболочку завернуть. Но красивые или корявые, а это мои мысли. Дальше? У нас так летать учились. Я ведь планер тебе упаковал? Ну, как запускать, помнишь, вчера показывал. Игрушка, но ведь и большие можно так построить. И что приятно, без магии всякой… Вот, значит, писали сперва много-много сказок, выдумок — как летать, зачем летать, куда летать, на чем… А потом как начали в металл воплощать, так уже в идеях недостатка не было. И самое главное, людей было много, которые идею полета и ее варианты восприняли из этих сказок. Чего знаешь, того боишься меньше. Тут же с порталом проще. Единственное, что от человека нужно — чтоб не кинулся с ножом на гостя вроде вот нас. Если это есть, так и с Туманностью Андромеды договоримся. Если нету, так и с соседом будем насмерть воевать… Да очевидно ж все, что я несу! Главное, чтобы желание иметь — не Сибирь повоевать, так астероидный пояс. Для меня все именно с желания началось; а уж кто его услышал да исполнил — высшая ли сила, низшая ли автоматика, я даже не думаю.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
