Неподходящие люди

— А что? — спрашивает без улыбки. — Какой-то контроль на входе? — мне кажется, он раньше курил, потому что его правая рука то и дело тянется к карману, а затем останавливается и возвращается в прежнее положение. И он часто жует жвачку, правда, недолго: пару минут и выбрасывает. Вот и сейчас дернулся к карману, затем к бардачку за "Орбитом".

— Просто интересно. Вдруг подумала, интересно, есть ли у тебя подружка. И если да, то какая она.

Сама губы сжимаю, понимая, что слишком. Лишнее ляпнула. Но он на эту тему не говорит, а мне важно выяснить. Я о нем все дни думаю, он мне во сне снится. Хотя бы примерно представлять, какие перспективы... Ну, пожалуйста, только не солги.

— Ага, у меня подружка, а я с тобой все вечера провожу, — поворачивается ко мне, — как ты все грамотно придумала.

Током прошибает от его признания и серьезного тона. По позвоночнику. Не бывает такого, конечно, чтобы от осознания намерений парня девушку разрядами било, но не знаю, как еще донести те ощущения, которые испытываю. Волоски на теле встали дыбом, теплая волна прокатилась с кончиков пальцев до макушки. Жарко.

Я тоже медленно поворачиваюсь к нему, за окном темно, но из-за дальних фонарей мы неплохо друг друга видим. У него заметная щетина на лице, хотя обычно приезжал гладко выбритым, но мне нравится эта небрежность. Ему идет. Я смотрю на две крошечные бледные родинки на его щеке, которые издалека незаметны. Его рука тянется к моей, он сжимает мои пальцы.

Не знаю, что действует сильнее: момент, Бутусов по радио со своим волнующим "Дыханием", Ванина улыбка... но я сжимаю его пальцы в ответ, поощряя. Он тянется и целует меня. Сразу в губы. Они у него мягкие и теплые, хоть и не зажившие до конца, как и у меня, впрочем. Мы действуем осторожно, чтобы не вскрыть только-только затянувшиеся раны. Я трепещу лишь от касания, в голове не остается ни одной мысли, там фейерверки и безудержное кан-кан шоу.

Движения его губ становятся настойчивее. Ваня меняет положение, нависает надо мной, с наслаждением лаская мой рот. Дрожащими пальцами веду по его твердым плечам, шее, затылку. Пропускаю темно-русые волосы сквозь пальцы, слегка стягивая. Его ладонь на моем животе, он растопыривает пальцы и гладит, дотрагиваясь то до груди, то до белья под юбкой. Он просто гладит мой живот, сминая ткань топа, и целует в губы, а я плавлюсь. Все еще не могу поверить, что он хочет меня после случившегося. И... так красиво хочет, его желание невозможно игнорировать, я вижу вздыбленную ширинку, чувствую, как часто он дышит. Отрывается от моих губ только чтобы, клянусь, только чтобы продышаться, и целует снова, углубляясь. Наши языки словно созданы для того, чтобы ласкать друг друга. Очень нежно и приятно все получается. По-особенному.

И долго. Мы теряем счет времени, даря удовольствие друг другу.

Он со мной не как с хрустальной вазой, и сжимает, и прикусывает, иной раз настаивает, от нетерпения тихо рычит — одним словом, сильно хочет, но мне это нравится. Внизу живота становится горячо, вот как сильно нравится.

Не знаю, в какой момент я в него влюбилась. В тот, когда он оторвался от меня, поднял лицо и взглянул в глаза своими округленными от переполняющих эмоций, да с таким обожанием и восхищением, что я ахнула в его руках. Он был сильно возбужден, старался держать себя в руках, но иногда срывался на дрожь, и все это от страсти, жажды моего тела. Он потерял голову. Он выглядел потрясающе.

Или когда спас меня от ублюдков, затащивших в парк. Я возвращалась с вечеринки по случаю собственного дня рождения, где из-за пустяка сильно рассорилась с подругой, с которой мы должны были вместе взять такси до дома. Я психанула и пошла пешком. Путь неблизкий, но этим маршрутом каждый день на работу добираюсь, плюс два квартала. Единственное, что хожу днем, а сейчас ночь и безлюдно. Зато лето, тепло, воздух душистый, влажный. Кайфово на улице, почему бы не прогуляться?

Иду быстрым шагом, в голове прокручивая ссору, пытаясь понять, в какой момент что ответила неверно, и как можно было обойти конфликтную ситуацию. А затем они появились — несколько парней. Прицепились, принялись шутить, комплименты делать. Не знаю, почему не начала звать на помощь, истерично орать и топать ногами немедленно. Прохожих мало, но иногда попадались. Как-то стыдно стало, неудобно, да и не верилось, что может что-то плохое произойти. Они меня решили проводить, а потом вдруг под руки схватили и в переулок, ойкнуть не успела, как оттуда в парк затащили через дыру в заборе. И устроили мне... праздник по полной программе.

Трое их было, не маньяки-преступники-бандиты или неформалы, а вполне обычные ребята, прилично одетые, молодые. Трезвые. Но, возможно, под наркотой, я не очень разбираюсь. Они хотели пошутить, развлечься, и потеряли тормоза. Один из них — заводила, это сразу заметно, остальные сами по себе вроде безобидны, но главному в рот заглядывают, угодить стараются. Может быть, и изнасиловали бы меня в первые же минуты, но у меня месячные шли, один руку в трусы засунул, сначала орать и хохотать начал, дескать, течет сука, а потом как увидел, что кровь, давай плеваться. Еще и пощечину влепил, что запачкала его.

Брезгливые попались ребятки, в трусы больше не полезли. Раздели только до пояса, швыряли друг к другу, как вещь, за грудь хватали, пальцы свои мерзкие мне в рот пихали. Когда пыталась кричать — били ладонями по лицу и по груди, угрожали: "ты, сука, или ртом работаешь или зад подставляй. Решайся". Члены свои демонстрировали. Как надоело им над ужасом в моих глазах потешаться, на колени швырнули. Унижению, казалось, конца не будет. Один хотел помочиться на меня, но заводила гаркнул, что пока рано. "Пока".

Земля сырая, ноги мерзнут, несмотря на то, что лето. Туфли я давно уже потеряла, платье изодрано. Оно у меня единственное выходное было. Глаза закрыть хочу, щиплет их сильно, но только смыкаю ресницы, бьют, призывают смотреть и любоваться, как дрочат. Не знаю, сколько бы это времени длилось, всю ночь, до утра? Страшно, отвратительно.

— Хей, мужики, а че вы делаете? — как в кино, голос за спиной. Незнакомый, мужской. Я почему-то кутаться начинаю, натягивать на грудь лоскутки ткани, словно перед этими уже не стыдно, а перед новым человеком неудобно в таком виде. Плачу, но уже беззвучно, лишь плечи трясутся.

— Шлюха работает, ей хорошо заплатят по тарифу. А ты, чувак, топай куда шел, у нас тут все в порядке, — с хохотом отвечают. — Скажи, что тебе нравится. Давай, скажи, — один из них берет меня за горло, заглядывает в глаза, подсвечивая телефоном, и я понимаю, что это угроза. Пытаюсь что-то прохрипеть в ответ, но срываюсь в рыдания.

— Точно в порядке?

— У тебя какие-то проблемы? — они понимают численное превосходство и открыто угрожают.

— Да вот узнать хотел, с вами можно? Бл*ть, давно мне не сосали, — весело говорит новенький, — я тоже скинусь. Сколько? — и направляется в нашу сторону. Я понимаю, что этому аду конца не будет, сначала старалась рассмотреть и запомнить их лица, голоса, чтобы потом в полиции описать подробно, но при появлении еще одного животного испытывая такое безграничное отчаяние, что и вовсе забываю о надежде на правосудие и расплату. Я просто перестаю верить, что выживу, и прошу свое отчаявшееся сердце остановиться. Физически больно от несправедливости, сейчас эти уроды еще и заработают на мне. И сделать ничего не могу. Даже приказать себе потерять сознание.

— Помогите... пожалуйста... — пытаюсь успеть взмолиться, — но мне зажимают рот и на ухо снова угрозы, дословно помню, но даже мысленно повторить не смогу, противно. Ставят меня перед ранее предложенным выбором: отработать придется в любом случае, и чем лучше вымотаю их ртом, тем меньше достанется заднице. Сама решай, что предпочтительнее.

Сама.

И чтобы с огоньком старалась, не филонила.

Насильники хохочут, подзывают новенького, дескать, давай бабосы в общий котел. Он подходит, я скашиваю взгляд и вижу, что держится за ремень, начинает расстегивать, осознаю, что меня сейчас вырвет. А затем все меняется. Внезапно. Быстрое движение прямо перед моим носом, глухой удар — резким движением новенький бьет ногой того, кто на корточках возле меня, а я делаю жадный вдох, будто из-под воды выныриваю, ведь дыхание теперь свободное! Мое горло больше не сжимают. Оно саднит, но это ерунда. Тем временем новенький в прыжке лбом припечатывает второго, да так сильно, что тот падает на землю, вырубившись. С третьим начинается ожесточенная драка, они осыпают друг друга ударами, толкаются, орут, валяются по земле, но мой спаситель в итоге побеждает: заводила, спотыкаясь и падая, бросив друзей, бежит в темноту дальних деревьев.

Спаситель ли?

Я в ужасе таращусь на победителя, кутаясь в свои лоскутки, не способная понять, передо мной освобождение или новая угроза. Когда он приближается, я все еще на коленях, сжимаюсь в комочек, прикрываю руками голову и молю не бить, но он накидывает мне на плечи свою ветровку и помогает подняться на ноги. Затем быстро шарит по карманам начинающих приходить в себя парней, находит у одного из них документы и забирает их, хватает меня за плечи и поспешно уводит оттуда, я едва успеваю прихватить с земли сумочку с мобильным и кошельком.

Мой спутник много матерится сквозь зубы, особенно когда мы выходим на освещенную улицу, и он окидывает меня взглядом. Надкусив край, отрывает большой кусок ткани от своей футболки и сует мне, показывает знаком вытираться. Его лицо выражает столько злобы и отвращения, что я вновь начинаю плакать. Пока привожу себя в порядок, он вновь и вновь звонит по мобильному.

— Вызвал, бл*ть, полицию, когда заметил вас десять минут назад, ждал, ждал, но конца не было, и помощь не спешит ехать.

Мы простояли там еще пятнадцать минут, карауля дыру в заборе — ни машин с мигалками, ни спасательных вертолетов.

— Давай такси возьмем, — говорит он, листая отнятый паспорт. — Тебя домой мыться или в полицию? — и смотрит внимательно, прищурившись. В этот момент понимаю, что это испытание, и от моего решения зависит его ко мне отношение. Струшу ли?

Правильно ли он сделал, что спас меня, или я действительно там..."работала"?

— В полицию, — отвечаю решительно. — Тебе больно?

— Нормально, — прижимая к губе ватный диск, который я ему протянула.

— Спасибо тебе. Меня Юлей зовут.

— Ваня.

Он вызывает такси и мы едем в травматологию, где с меня снимают побои, затем в полицейский участок, где берут показания, учат писать заявление.

И вот сейчас этот парень, который видел меня в самом жалком из всех возможных состояний, лежит сверху, целует, словно забыв, как меня использовали. Ему не противно. А мне? От его ласк и взглядов я дрожу и дышу прерывисто, жадно хватаясь за широкие плечи. Стоны удовольствия вырываются из моих губ, когда он посасывает кожу на моей шее, втягивает в себя, утыкается лицом в ложбинку между грудей и урчит от удовольствия. Я низко смеюсь, и он тоже улыбается. Одобрительно поглаживаю по затылку, слегка прижимая к себе.

Черт, мы словно обезумели.

Он действует неспешно, нежно, но одновременно напористо. Идеальный темп для прелюдии. Шарит ладонями по моему телу, распаляя, выпрашивая ответную реакцию на свою жажду. Он проводит языком между грудей сначала один раз, затем два подряд. Влажно, чувственно, он сжимает их и тащится от этого. Наверное, догадался, что я бы ни за что не выбрала для встречи с ним одежду со столь глубоким вырезом, если бы не хотела, чтобы его губы и язык оказались там.

Он стягивает с моего плеча майку и лямочку бюстгальтера, оголяя левую грудь. Стонет, когда видит ее, тихо, по-мужски, но я слышу и знаю, что он в экстазе. А потом впивается ртом, втягивает в себя сосок, гуляя языком по ореолу. А я выгибаюсь, подавая себя ему. Отдаваясь этим рукам, стягивая правую лямку, намекая на очевидное.

На Горе Любви слишком смело, мы не одни в этом популярном месте, поэтому когда доходим до точки невозврата, оба раскрасневшиеся, горячие, жадные до тел друг друга, он отрывается от меня и возвращается за руль. Везет нас куда-то дальше, где деревьев больше, а людей и машин меньше. У самого штаны вздыбленные. Я робко кладу ладонь на его бедро, поглаживаю, наблюдая за реакцией, он тут же перекладывает ее на ширинку и сдавливает, а у самого от удовольствия глаза закатываются.

Еще и машину ведет, бедненький. Я сейчас вообще ни на что не способна.

Он, конечно, у меня не десятый и не пятый, откуда бы? Но и не первый. Я взрослая женщина, но рядом с ним теряю остатки контроля. Никогда я не была так сильно восхищена парнем, никогда не задыхалась от дикой, животной потребности почувствовать в себе его член, я даже думать ни о чем другом не могу, умолять готова. Да чтоб жестче и сильнее брал мое тело, чтобы не сдерживал себя в толчках. Мне самой это надо, разрядка нужна, и не только внизу живота вспышка, а чтобы все тело дрожало да кончики пальцев немели. Чтобы потом еще сутки чувствовать, что с мужчиной была. По-настоящему хочу, на полную катушку. Смотрю на него, губы кусаю, он тоже свои от нетерпения.

Этот человек с ума меня сводит. Крыша едет, мозг отключается. Я ведь учительница, пример для подражания, нельзя мне под кустом с первым встречным! Уверена, он еще и помладше меня будет! Но раз машину ведет, значит, совершеннолетний — одно успокаивает.

Вот черт. Какой-то малознакомый пацан без объяснений и признаний везет меня в пустынное место трахаться, а я сжимаю его стояк через джинсы, а второй рукой надавливаю себе между ног.

— Продолжай, малышка. Будь готова, когда я... Хочу, чтобы была готова, не остывай. Черт, где же мы встанем? — он оглядывается, ища подходящее место, а я вообще не осознаю, где мы находимся. Возможно, он вывез меня в центр города, возможно, отвез на мост и сейчас пустит машину в реку. Кто его знает... Возможно, я сейчас взорвусь от степени готовности. Двадцать из десяти, клянусь вам.

Когда, наконец, он дергает ручник и поворачивается ко мне, я замираю, доверчиво гляжу ему в глаза, как ребенок на деда мороза. Это длится секунду, а потом он улыбается и притягивает меня к себе.

— Я без ума от тебя, Юлечка, ты такая вкусная, классная. Если спешу, останови, но если тоже хочешь, черт, давай продолжим, Юль. Самая красивая девушка, которую я только видел.

Мы перебираемся на заднее сиденье, долго пытаемся найти лучшую позу, где бы он был сверху, но все как-то неловко и неудобно, в итоге он полусидя откидывается на сиденье, а я опускаюсь сверху.

— Ты скоро уезжаешь? — спрашиваю между жадными поцелуями.

— Без тебя никуда не поеду, — он так же пылко отвечает. И понимаю же, что под воздействием стояка говорит, а приятно все равно. — Надолго. С тобой надолго.

— Не обещай лишнего, не будь жестоким.

— Юля, с ума схожу. Хорошая моя девочка, иди сюда, ко мне ближе.

— Куда уж ближе, Вань?

— Я покажу куда.

Я давно рассталась с парнем, и сейчас мне кажется, что вообще ни разу в жизни этим не занималась. Ощущений много, приятно, чуть больно, но от этого лишь острее и лучше. Я хочу острее, с ним мне нужно на пределе и двигаться, и удовольствие получать. А Ванька горячий, возбужденный. Глажу пальцами его плечи, да так, что следы на раскрасневшейся коже остаются, зацеловываю грудь с небольшой порослью волос, слизываю капельки пота с его шеи. И чувствую себя самой красивой и сексуальной женщиной на свете.