Лаис Разящая

Лаис была зла, и даже не стала снимать с застывших людей заклятие, дабы сразиться по одному в по-любому неравном бою. Меч у князя, кстати, был тяжёлый. Лаис было неудобно — при всей альдовой силе весила она не так уж и много, и меч так и норовил утянуть её за собой, стоило замахнуться с привычной силой. Но она справилась, как не справиться, если противники... нет, не противники, жертвы замерли. Поздравляю, Лаис, — мрачно сказала она сама себе. — Всего за четыре дня ты из посла скатилась до палача.

Князь был жив. Лаис погрузила его на лошадь — тоже не так просто оказалось, и отправилась искать укрытие. Рана не смертельная в том смысле, что от неё князь не умрёт мгновенно, но вот если оставить его без помощи целителя на пару-тройку дней, шансы Ирислава переселиться в другой мир, так и не встретившись официально с новым послом альдов, значительно возрастут.

2.

Князь открыл глаза, помня себя на поляне, в окружении предателей, в состоянии беспомощном и жалком, в ожидании смерти. Бесславной и мучительной.

Теперь он лежал, и над ним был низкий неровный потолок, скорее даже это была уходящая под наклоном вверх стена пещеры. Вокруг было темно, но где-то тлел небольшой костерок, отблески которого и позволяли что-то разглядеть.

Ирислав повернулся, тут же получив крайне болезненное напоминание о ране в животе. Но ещё больнее было крушение надежды — он подумал было, что кто-то из верных ему дружинников уцелел... увы. Фигура у костра была слишком стройна и изящна.

— Женщина? — даже невольно выплеснул удивление вслух.

— Ваша Светлость? — отозвался мелодичный голос. — Я отлучусь ненадолго за целителем. Постарайтесь поспать.

Князь хотел сказать ей, что в этой глуши и в такое время она нипочём не найдёт целителя, а спать трое-четверо суток напролёт можно только вечным сном, к которому он не торопится, и вообще, за это время можно до его замка добраться, и именно так и стоит поступить.

Но едва он открыл рот, как она влила ему сонное зелье.

Выдеру! — зло подумал Ирислав, засыпая. — Озолочу. И выдеру.

Как ни странно, загадочная женщина вернулась на рассвете, и вместе с ней — молодой парень с медальоном целителя на груди. У парня были завязаны глаза и связаны руки. Князь молча наблюдал, женщина же разрезала верёвку на руках молодого целителя и поинтересовалась:

— С завязанными глазами лечить можешь? Или развязать тебе глаза... и потом выколоть?

— М-могу, — скорее недовольно, нежели испуганно отозвался целитель.

Женщина подвела свою жертву к Ириславу, взяла руки целителя и положила на рану. Тот дёрнулся от прикосновения к рукам, а затем начал лечить — князь почувствовал, что в его тело, прямо в рану воткнули сотни иголок. Негромко зашипел, сдерживая крик, и закусил кожаный манжет куртки.

— Всё, — наконец сообщил целитель, устало откидываясь назад. — Вставать можно не раньше, чем через сутки. Теперь Вы меня убьёте? — последний вопрос адресован женщине, и князь невольно напрягается — смотреть на убийство честно спасавшего его целителя он не будет. На всякий случай берётся за нож. Меч лежит рядом, но вряд ли у него хватит сил даже чтобы просто поднять...

— Нет, — почти мягко, хоть и немного раздражённо отзывается женщина. — Я тебя награжу и отправлю обратно!

Но достаёт кинжал. Что за?! Сделать ничего князь не успевает — она отрезает кусок рубашки целителя, щедро высыпает туда почти половину содержимого княжеского кошеля, завязывает в узелок и самолично крепит парню на пояс.

Поднимает с колен, положив руку на плечо, и ведёт к выходу. Ирислав настороженно прислушивается, но, похоже, она и в самом деле сажает паренька на лошадь и куда-то ту уводит.

Князь же снова проваливается в беспокойный, но всё же приносящий отдых и некоторое облегчение сон.

Просыпается днём. Восхитительно пахнет жареным мясом, и женщина, как-то угадав, что он проснулся, ставит перед ним два огромных листа лопуха с только что запечёным зайцем.

— Спасибо, — буркает князь и, несмотря на идущую кругом голову и танцующие в глазах искры, встаёт. Рана напоминает о себе тупой, тянущей болью, словно прошло уже две-три недели: достаточно, чтобы стянуться, но далеко от того, чтобы совсем о ней забыть. Целители не всесильны, и этот, вероятно, был не в первой десятке, иначе что бы он делал в такой глуши? Впрочем, как знать, где эта загадочная дама его раздобыла? В любом случае, князь ей обязан, ей и её сотоварищам, пробираясь к выходу из пещеры он уверен, что найдёт снаружи, как минимум, одного мужчину. Хоть и идёт он по нужде, ну так это прекрасный повод для разведки! Но там только его конь — рассёдланный, привязанный за повод к дереву в некотором отдалении от входа.

— Кто ты? — спрашивает он, вернувшись и приступая к еде.

— Лаис, — охотно отзывается она.

Лицо женщины закрыто полумаской, но то, что доступно взгляду, этот самый взгляд услаждает и завораживает. Начиная от фигуры — тонкая, грациозная, как тетива лука, и заканчивая губами. На неё хотелось смотреть, не отрываясь. Впрочем, возможно это лишь реакция организма на то, что он выжил.

— Кто тебе помогает, Лаис? — спрашивает Ирислав.

— Ваш конь, княже, — губы чуть изгибаются в улыбке.

Он морщится на такую очевидную ложь — да он тяжелее этой загадочной незнакомки раза в два, она бы и метр не протащила по земле его бездыханное тело, не говоря уже о том, чтобы погрузить на коня. Да и лука при ней не видно, как бы она подстрелила зайца? Но не допрашивать же свою спасительницу. Ну или, по крайней мере, не сейчас ведь...

— Почему ты меня спасла? — интересуется он. Ожидает обычные, ничего не значащие заверения в преданности, но не тут-то было.

— Мне кое-что от Вас нужно, — мурлыкает девушка.

— Денег? — с готовностью спрашивает князь.

— Нет, — в прорезях маски сверкают зелёные глаза.

— Власти? — уже кислее спрашивает Ирислав.

Снова нет. Она отложила еду и, кажется, развлекается. По крайней мере, губы подрагивают в усмешке.

— Жениться? — совсем мрачно предполагает князь. Недавняя затея с женитьбой, чуть не закончившаяся его гибелью, привила и так не горевшему особым желанием князю стойкое отвращение. Отравить его без ведома потенциального тестя вряд ли бы смогли...

— Нет! — уже откровенно смеётся она.

— Тогда что? — невольно улыбается, погладив бороду.

— Не сейчас. Потом.

Быть должным Ирислав не любил, тем более быть должным неизвестно что, так что, несмотря на испытываемую благодарность и пленяющее очарование незнакомки обещать ничего не стал.

— Кто такая Златка? — полюбопытствовала тем временем его спасительница.

— Красавица, — отозвался Ирислав. — Купеческая дочка.

— И что с ней случилось? Она покончила с собой от позора?

Князь удивлённо уставился на Лаис — странное имя, как и она сама.

— Жива, здорова и даже вышла замуж.

— А в чём тогда была претензия малыша? — усмехается женщина. — Право первой ночи прошло мимо?

— Вероятно, — передёрнул плечами мужчина, и тут же поморщился от боли. — Думаю, это просто повод, за который он зацепился. Честно признаться, она не была девицей, когда пришла ко мне, так что право первой ночи прошло и мимо меня тоже.

На мгновение ему чудится лёгкое, почти невесомое, но насмешливое то ли осуждение, то ли удивление, словно упрёк в неразборчивости. Не из-за Златки. Вообще. Это злит.

— Что там произошло? — спрашивает Ирислав, резче, чем хотел бы, но Лаис, кажется, ничуть не в обиде.

— Предполагаю, — мурлыкает она, как заправский сказочник, кот-баюн, — на Вас снизошло безумие берсерка, и Вы их всех побили. А я лишь отвезла Ваше героическое тело сюда и отыскала целителя.

Князь фыркает и требует с повелительными нотками:

— Правду давай.

— Они все убиты Вашим мечом, мой храбрый князь, — отзывается женщина. — А разве может его поднять кто-то, кроме Вас?

Меч у него и в самом деле тяжёлый, но поднять его, конечно же, можно. Однако, видимо, его спасители — он всё так же уверен, что у неё два, а то и три сообщника — настроены держаться в тени.

— А универсальное противоядие я выпил до, после или в процессе снизошедшего безумия берсерка? — скептически заломив бровь, уточняет Ирислав.

Лаис некоторое время изучает его лицо, а затем совершенно серьёзно отвечает:

— Думаю, до. Возможно, именно оно и стало катализатором, высвободившим резервы Вашего тела...

— И как я его получил? — подавшись вперёд, уточняет князь. — Мирилад сам его мне отдал? Может, даже любезно влил в рот?

— А кто знает, что оно было у него? — усмехается она, поднимаясь. Хочет закончить разговор.

— Придумать версию для всех я и сам могу! — недовольно огрызается он. — Мне правда нужна.

— Правда в том, что они убиты Вашим мечом, княже. Они мертвы, а Вы — единственный живы.

Она посмотрела в сторону входа. Снаружи, похоже, собиралась гроза, и Ирислав даже не то чтобы обрадовался, но с удовлетворением отметил, что ей некуда идти и придётся остаться с ним, но не тут-то было. Девушка с наслаждением потянулась, заставив дыхание князя прерваться — он достаточно времени уделял тренировкам, чтобы даже в одежде, по одним лишь движениям, оценить тренированность чужого тела. Лаис была совершенна. Идеальна. Богиня войны, да и только.

— Прогуляюсь, — загадочно сообщила она и, сняв сапоги, куртку и рубашку — о, Творец! — нырнула прямо в полившийся дождь, словно стремясь навстречу к приближающимся раскатам грома.

Князь сидел как оглушённый. И в самом деле идеальна. А ему следует прогнать видение невероятного смуглого тела, и подумать о дальнейших действиях. Тем более, что, возможно, — от этой мысли на удивление неприятно свело что-то в груди, он уже успел всего за секунду присвоить вид её тела — она отправилась к одному из своих сообщников. Что ещё делать полуобнажённой женщине в дождь?

Лаис вернулась через три часа, когда отгрохотало, отгремело, и даже дождь начал заканчиваться. С неё лилась вода, а вид был настолько уставший и довольный, что у Ирислава не осталось ни малейших сомнений. Любиться бегала. Но отвести взгляд он всё равно не мог. Тем более что она стала снимать и штаны.

— Ты издеваешься?! — прошипел он.

Лаис отправила ему удивлённый взгляд, словно ожидала, что он спит. Или и вовсе забыла о его присутствии.

— Знаешь, что может сделать мужчина, если зрелище ввергает его в соблазн? — ласково, и князю померещилось, что даже и обещающе, шепнула она.

— Что? — спросил он. Нет, одна идея у него была, но, кажется, Лаис не о том.

— Закрыть глаза! — усмехнулась девушка. Девушка-богиня. Не бывает таких девушек среди простых смертных, иначе почему за всю его жизнь ему ни разу не встретилась?

— Это выше моих сил, — честно и хрипло признался князь.

Она накинула рубашку, которая закрывала её тело до середины бёдер, но теперь князю не было ни покоя, ни сна, во что её ни одень.

— Сними маску, — не приказал, попросил он.

— Не стоит, — усмехнулась она. — У меня страшное лицо. Очень страшное. Некоторые люди почти до смерти пугаются, когда видят. А ты мне нужен живым, княже. Сонного зелья дать?

Он хотел гордо отказаться, но затем кивнул. И всё равно, сны его одолевали столь же сладостные, сколь и мучительные. Снилась Лаис, гоняющаяся за молниями под дождём, полностью нагая, разве что в маске, и её никак не удавалось поймать, даже во сне.

А на следующее утро она его покинула.

Он стоял снаружи пещеры, чуть прислонившись — сил было ещё мало, и с наслаждением подставлял лицо поднимающемуся солнцу, когда она вернулась с прогулки. Кто бы ни были её сообщники, похоже, сейчас они довольно далеко.

— Тебя скоро найдут твои люди. Верные люди, — уточнила она. — Так что мне пора. Я возьму лошадь, — не попросила, а проинформировала она, но он кивнул.

Девушка на мгновение скрывается в пещере, вскоре выныривая оттуда с сумкой через плечо. И не говоря ни слова, даже не одарив его взглядом, направляется прочь.

— И всё? — удивлённо спрашивает он. — Даже не поцелуешь на прощание?

Вопрос, конечно, за гранью приличия, но, чёрт возьми, она же переодевалась при нём, да и хочется ему, очень уж хочется её поцелуй. Хотя бы поцелуй, но ведь если женщина готова подарить поцелуй, она вскоре будет готова и на всё остальное.

Лаис останавливается. Разворачивается. Плавной, почти танцующей походкой идёт к ему. Подходит близко-близко, умудряясь не коснуться, а у него перехватывает дыхание — неужто правда поцелует?! Она же, застыв в миллиметре от его губ, выдыхает:

— Нет!

И такой же чуть танцующей походкой направляется к лошади. Ирислав сам не знает, почему на его губах расползается улыбка. Наверное, потому что с ней будет ещё интереснее, чем он думал. Она ведь сама сказала, что ей от него что-то надо, так что они непременно встретятся.

Лаис тем временем снимает с его коня уздечку. Это вместо того, чтобы надеть седло. Собирается просто отпустить? Конь стоил баснословно дорого — порода, выносливость, размер опять же, хоть и нрав дикий и зловредный, но лучше бы она и в самом деле его отпустила, целее будет...Девушка. Не конь. Она же, отбросив ненужную ей почему-то упряжь, хватает коня за чёлку и пару секунд смотрит ему в глаза. А затем каким-то неуловимым движением — кажется, князь моргнуть лишь успел, оказывается у коня на спине. Легко удерживается на выполненной мерзопакостной скотиной свечке, и каким-то непостижимым образом отправляет коня в уже управляемый галоп.

Про альдова посла он вспомнил только к вечеру второго дня после возвращения. Неохотно поморщился — Советник как-то путанно объяснял, почему не вручил уведомление о высылке господину послу, то ли найти его не смог, то ли причину было толком не сформулировать... но это, наверное, и к лучшему. Всё же неуважительно как-то совсем получилось бы. А так Ирислав сам с господином послом побеседует, постарается его убедить, что несмотря на огромное желание дружить с альдами, постоянный посол им в принципе не очень-то здесь нужен. Раз намёков альды не понимают...

Велев позвать посла, князь продолжил чтение накопившихся писем и документов. Заслышав шаги встал, дочитывая последний абзац весьма интригующего донесения, и попросил:

— Всего ещё одну минуту, господин Аделайс, с Вашего разрешения.

— Без проблем, Ваша Светлость, — отозвался женский — женский! — голос.

Князь выронил письмо и поднял взгляд. Альды вообще красивый народ. Чёткие, прямые черты, яркие глаза, смуглая, невероятно гладкая кожа...На предыдущих послов уже после пары дней начинали вешаться девки, на этом они несколько раз и сыграли — стоило альду — а они темпераментные! — поддаться искушению и вступить в связь с одной из девиц, ему тут же сообщали, что именно к этой девице воспылал нежными чувствами князь, и просили покинуть страну. Теперь же так не выйдет. В нежных чувствах ни к кому из дружинников князь признаваться не намерен, да и вообще он как-то неожиданно против, чтобы госпожа посол одарила своей благосклонностью кого-то из них. И что уж совсем лишнее и неподобающее — князю хочется госпожу посла самому. Вот на этом столе, например. Или у той стены. Да даже на полу! Он уже и не помнит, хотелось ли ему когда-нибудь так женщину. Обычно он получал желаемое куда раньше, и до такой степени наваждения не доходил.