Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

Антиатеизм как замена антисемитизма в посткоммунистической России


Жанры:
Философия, Религия
Опубликован:
05.10.2010 — 05.10.2010
Аннотация:
Сама по себе проблема антисемитизма после окончания Второй мировой войны всё больше и больше теряет свою актуальность. Более того, антисемитизм стал не просто непопулярным, но даже уголовно наказуемым деянием в большинстве демократических государств. Да что там говорить, когда даже дочь пусть и бывшего президента Соединённых Штатов выходит замуж за еврея, а освящение брака осуществляют одновременно иудаистский и протестантский священники. Но свято место пусто не бывает, и в новой России место антисемитизма постепенно начинает занимать антиатеизм.
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
  Следующая глава
 
 

Гораздо серьёзнее подходит к опасности атеизма Елена Ямпольская (5), твёрдо уверенная, что советская "страна рухнула, потому что десять заповедей, автоматом передранные в "Моральный кодекс строителя коммунизма", без Бога не работают". И вообще "Страшно — когда ничего святого. "Православие головного мозга" (копирайт Андрея Кончаловского) — недуг гораздо менее опасный, чем гнойный скепсис... При некрозе души надежды нет" (4).

Жаль, конечно, что автор не удосужилась ознакомиться, например с исследованиями гарвардского биолога Марка Хаузера, экспериментально доказавшего, что "нравственные решения основываются на универсальной нравственной грамматике — выработавшейся в течение миллионов лет способности разума, используя набор базовых принципов, строить на их основе ряд возможных моральных систем. Как и в случае с языком, составляющие нравственную грамматику принципы работают вне доступной нашему сознанию зоны" (7).

Тем более что сравнение ответов на поставленные моральные дилеммы атеистов и верующих показало, что в 97% случаев между ответами атеистов и верующих не существует статистически значимой разницы. А значит "нам не нужен бог, чтобы быть хорошими — или дурными" (8).

Но зачем антиатеистам доказательства, если всегда можно ссылаться на веру? "Способность верить — великая способность, даже если поначалу заблуждаешься в символе веры. Это не страшно — и Савл, будущий апостол Павел, заблуждался. Страшно — когда ничего святого" (5). Понятно, что при такой системе "доказательств" любой диалог превращается в монолог, и у новоцерквлённых адептов православия остаётся только одно желание: добиться любой ценой "признание евреями", а в данном случае атеистами "своей ошибки, капитуляции перед христианской истиной и возможное в будущем массовое обращение" в православие всех атеистов. Вот он "образ окончательного триумфа христианства".

И если двух тысячелетняя борьба с еврейством закончилась для христианства полным крахом (евреи не только не перешли в новую веру, но ещё и создали своё государство, вырвавшись из положения всемирных изгоев), то у православия, казалось бы, появился повод для триумфа в отношении атеистов. Ибо неожиданно для всех становление новой России ознаменовалось резким всплеском религиозности среди бывших атеистов. Недаром на встрече с духовенством Днепропетровской епархии (24.07.10) Патриарх Кирилл подчеркнул, что за последние сто лет столь благоприятных условий для проповеди, как сейчас не было.

В чём тут дело? Казалось бы, распад социалистического государства и создание новой России должны были привести, наконец, к равенству всех воззрений, но "современность подразумевает новую роль идей — поскольку государство рассчитывает на их функциональную эффективность в деле идеологической мобилизации, по причине своей ярко выраженной тенденции к единообразию (проявляющейся в практике культурных крестовых походов) своей "цивилизационной" миссии и отчётливого прозелитизма (9)".

А внезапное исчезновение пусть и не оправдавшей себя идеи построения всемирного царства равенства и счастья не могло не потребовать срочного нахождения новой государственной идеи. К несчастью низкий уровень историко-экономический подготовки большинства представителей новой правительственной верхушки общества (включая президента) и ярко выраженная ностальгия по имперскому величию привели к тому, что в качестве такой общегосударственной идеи для новой России была, пусть и не формально, признана идея православного христианства. Благо отличительной особенностью православной церкви было как раз то, что, осуществляя духовное наставничество, она всегда была поставщиком идей и формул политической лояльности.

В первую очередь помощь церкви понадобилась в отношении воспитания патриотизма. Ибо воспитание патриотизма, как показывает исторический опыт, жизненно необходимо при замене феодального строя буржуазным. Всегда, "когда династические ценности превращались в ценности национальных или националистических государств... патриотизм приходил на смену верности королю".

Воспитывать же патриотизм проще всего на конкретных примерах, взятых из революционного или военного прошлого. В новой России ссылки на Октябрьскую революцию, на примере которых семьдесят лет воспитывался патриотизм в советском государстве, стали невозможны, поскольку она в сознании многих стала восприниматься как вооружённый переворот, отбросивший развитие государства на десятки лет назад. Единственным выходом оставались поиски внешней опасности, ибо "война — царство неизбежности, вынужденного слияния со своими властями — против чужих; война исключает доверие и приучает существовать в кольце врагов" (10).

В отношении "кольца врагов" пропагандистам новой России, в общем-то, повезло, благо идея о патологической воинственности ведущих капиталистических государств внушалась её гражданам на протяжении всего существования Советской России. Вот почему "сегодняшнее российское общество живёт и мыслит в военной системе ценностей, опьяняется разговорами о внешних врагах, а главное не критично воспринимает власть, не видя никакой альтернативы ей; какая смена власти в военное время? В таких обстоятельствах даже просто ругать её — уже предательство... Как можно оспаривать саму идею защиты Отечества" (10).

Иногда даже начинает казаться, что в государственную политику возвращаются представления, типичные для холодной войны. Так на вопрос полтика, представляющего движение "Демократический выбор", Владимира Милова: "А почему для вас противник политический — это только либералы, демократы?", депутат Госдумы и лидер проправительственного движения "Россия молодая" Максим Мищенко ответил: "... я считаю, что самым серьёзным противником для нас являются те люди, за которыми стоит самое сильное государство в мире — США... потому что эти люди пришли для того, чтобы не построить нашу страну и сделать её успешной и богатой, а для того, чтобы разрушить её изнутри" (11).

Однако исчезновение "железного занавеса", позволившее свободно общаться с бывшими врагами, основательно подпортило представление о своей исключительности. И государству, предпочитающему интересы конкретного человека геополитическим интересам, было просто необходимо найти доказательство превосходства нашего Отечества над всем окружающим миром. Именно в этом вопросе идея православной исключительности оказалась как нельзя кстати: началась постепенная замена коммунистического патриотизма — патриотизмом православным.

И вот мы уже защищаем Сербию не потому, что уверены в её непогрешимости, а потому, что она также является православным государством. Более того, когда Владимир Мукусев попытался обратиться к правительству за помощью в поисках журналистов, погибших от рук сербских милиционеров, то "все мои попытки найти понимание у руководства страны... натыкались на главный вопрос: кто убил? "Сербы? Забудь о своём расследовании. Это может повредить нашим интересам на Балканах"... Мало того, в некоторых изданиях появились статьи, содержание которых даёт мне основание думать, что авторы получали гонорары "за правильное освещение" югославской темы не только в своих редакциях" (12).

Более того, член Общественного совета при Минобороны Игорь Коротченко с солдатской прямотой официально заявляет: "Вера укрепляет моральный дух солдат, способствует нравственному очищению и делает мотивированным и осознанным выполнение воинского долга даже там, где есть риск погибнуть в бою" (13). В принципе ничего нового в этих словах нет. Такие же религиозные мотивировки и осознания активно использовались ещё при крестовых походах и столетней войне. Жаль только, что опыт многовековой всемирной истории, доказавший кровавую бессмысленность религиозного патриотизма, остался "недоступным" для наших военных советчиков, наверное потому, что саму историю они представляют не мудрым учителем, а девушкой по вызову, обязанной исполнять любые желания.

Естественно, что подкрепление такого патриотизма требует обязательного выявления врагов и их последующего разоблачения и наказания. В принципе всегда при становлении национальных буржуазных государств происходили "преследования ведьм", причём обычно они "были тесно связаны с уровнем беспокойств и напряжённостью, которые были вызваны крушением старого порядка и приходом порядка современного".

Во времена расцветающего антисемитизма такими врагами были, конечно, евреи, в первую очередь потому, что еврей был "для патриотов — человек без родины" (14). Как правильно подметил Арендт: "Вряд ли какая-либо из черт еврейской несовместимости повлияла на форму современного антисемитизма сильнее и чьё воздействие было наиболее продолжительным, чем тот факт, что евреи... были "ненациональным элементом в мире складывающихся наций" (15).

В новой России место евреев закономерно заняли атеисты. Действительно, с одной стороны атеисты в силу своих убеждений не могли соглашаться с идеей православного патриотизма, призывающего быть готовыми отдать жизнь за православное государство, несущее человечеству свет самой правильной религии в мире, а, с другой стороны они, как и евреи, всегда были "склонны... рефлексировать свой экстерриториальный статус в терминах "общечеловеческих ценностей".

Стремление и атеистов, и евреев к соблюдению "идеи гражданственности, которую пропагандировал либерализм" вполне понятно, ибосли на какую защиту они и могли положиться, то только на защиту государства". Но национально патриотическое государство, тем более авторитарного типа требует не рассуждающего одобрения всех идей его руководителей, и если само непосредственно и не притесняет инакомыслящих, то уж точно не препятствует, а скорее поощряет их гонителей.

Более того, похоже, что "статус внутренних иностранцев" начинает распространяться и на всех людей с прогрессивными взглядами. Так, когда "либеральная интеллигенция оскорбилась тем, что в молодёжном лагере на Селигере некие молодые активисты изобразили Людмилу Алексееву и Николая Сванидзе с использованием фашистской символики", писатель Алексей Варламов поддержал "благоразумного слушателя", который "высказался в том смысле, что "селигерский" почерк повторяет то, что было проделано устроителями московской выставки "Осторожно религия!", ибо и там и там — мерзость!" (16). Трудно представить себе, что Варламов не смог понять разницу между деяниями художников, высказывающими собственное мнение, и деяниями молодых людей, воспитываемых прогосударственной партией на государственные деньги. Единственно, с чем можно согласиться, так это с заключительным выводом его статьи: "На Западе, к которому все кому не лень взывают, существует понятие честной игры. В России отсутствует".

И, наверное, не случайно, что именно ревнители православного патриотизма с таким азартом призывают к отказу от естественных для человека семейных ценностей ради героических целей, которые столь важны для патриотического воспитания. Так ревнитель морали Дмитрий Соколов-Митрич (17), вспоминая съёмки ток-шоу "Картина маслом", с восторгом цитирует "ведущего (он же журналист, писатель и поэт)" Дмитрия Быкова: "Мужчины, для которых на первом месте семейные ценности, это национальный балласт!.. Всё ради детишек, внучков, сватьев и жён с тёщами. Всё ради семейных ценностей! Это они выращивают поколение паразитов, не способных ни на что без папиной поддержки... Забраться на Эверест, написать роман, который получит Нобелевскую премию, совершить революцию в науке — вот цели, достойные мужчины... только такие люди способны поднять страну. Но, к сожалению, в нашей элите их слишком мало, зато более чем хватает тех, кто ради "семейных ценностей" готов пустить под откос собственное государство".

Забавно, что, восхищаясь явно поэтической бравадой Дмитрия Быкова, Дмитрий Соколов-Митрич не учёл того, что Быков (18) не только восторженный поэт, но ещё и писатель (и смею добавить оригинальный литературовед), который, когда не надо красоваться перед публикой, прекрасно понимает, кто является истинным героем России на все времена: "Бессмертным народным типом, который и противостоит "архаровцам" любого типа — будь они революционеры или представители криминала, остаётся только кроткий страдалец Иван Петрович (Валентин Распутин повесть "Пожар") либо добродушный и умелый, способный приноровиться к любой ситуации Иван Денисович (Солженицын "Один день Ивана Денисовича")... В то время как в России сменялись властители дум, шумели некрасовские витии, ломалось время и утверждалось безвременье — распутинский Иван Петрович работал, выживал, помогал соседям, тушил пожары... Это он, вечно сомневающийся в своём праве на существование, он, умеющий только работать, а не бороться, уходить в себя, а не горланить, — поддерживал существование страны... Хорошо это или плохо — вопрос другой; бесспорно то, что из всех своих ям Россия выбирается только благодаря неочевидной и бессмертной силе распутинского героя".

Но уж совсем не забавно, когда Дмитрий Соколов-Митрич преобразует слова, любующегося собственной мужественностью поэта, на религиозно-патриотический лад: "И враги человека домашние его" — эти слова из Евангелия от Матфея большинство читателей Библии списывают на издержки божественного разума...

Никто, конечно, не считал, но едва ли я ошибусь, если предположу, что большинство грехов, преступлений и просто непростительных глупостей совершаются в этом мире ради семьи... "Семейные ценности" при неумелом обращении становятся универсальным оправданием для всего чего угодно: "Я не мог поступить иначе: у меня жена, дети..."

Стоит отдать должное российскому криминальному миру с его своеобразным целибатом: вор в законе не должен иметь семьи и имущества... безбрачие духовных лидеров — жрецов, шаманов, монахов — заурядное явление в те времена, когда нации были объединенной нематериальными ценностями общностью людей, а не просто человеческой массой, населяющей ту или иную территорию.

Те времена давно прошли, но это вовсе не значит, что у мировой истории нечему поучиться. Жизнь ради куста крыжовника ещё ни одно государство не приводило к процветанию... великими становятся лишь те государства, в которых есть критическая масса людей, готовых жить не ради домика на Рублёвке, а для достижения великой цели. И только эта критическая масса имеет моральное право называться элитой.

У нас нет мечты. Но у лучших из нас уже появляется ощущение нестерпимой тошноты от её отсутствия. Мы обожрались крыжовником, хватит! И тому, кто первый найдёт в себе силы громко сказать по-русски: "У меня есть мечта!", и будет принадлежать Россия... Власть — это мысль, цементирующая умы.

А семья — лишь средство воспроизведения умов, она не может быть в жизни мыслящего безусловным приоритетом. Как только человек склоняет голову под культом "семейных ценностей", он начинает плодить не умы, а мясо...

Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
  Следующая глава



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх