Белый Клык

Журнал, впрочем, он бросил в ящик стола — новый выпуск, в конце концов, да и сложно достать такие вещи "посреди ничего", где располагалась база Белого Клыка.

— И напишу эти слова я, после того как оторву тебе голову и закопаю твой труп.

— Пфф, не самая страшная смерть, из тех, что я могу представить.

— Да, самой страшной будет, если я свяжу тебя, заткну рот кляпом и буду ждать (примерно две минуты), пока твоя голова не взорвется.

— Хэй! Ты обещал, что не сделаешь так снова!

— А ты обещал, что не будешь жопой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, брат...

Хонг фыркнул, скрестив руки на груди и в кои-то веки заткнулся. Надолго — секунд на пятнадцать.

— Да что ты пялишься на карту-то так, будто там объявление о вечере открытых дверей в стрипклубе? Я тебе не глядя могу рассказать, что там и как, SDC точно не самые творческие люди на планете — стандартно, аж зубы сводит. Небольшое ущелье, тупик, вокруг скалы, где Гримм ногу сломит, на входе стена: пушки-пушки-пушки, две зенитки у ворот, одна в центре, где живут. Штук сто шахтеров, домики, семьи, штук десять охраны из тех, у кого дерьмо в башке вместо проводов. Я прав?

— Прав, — грустно вздохнул Браун.

— Это значит — план "А"!

— Я ненавижу этот план, — простонал Моррон.

— А я обожаю!

Говнюк почти подпрыгивал от предвкушения. Честно, иногда он не понимал, почему до сих пор терпит это маленького, щуплого, хитрого лиса с полным отсутствием фильтра на хлебальнике.

— Тебе просто нравится стрелять мной из пушки, — проворчал Браун.

— Ой, подай на меня в суд! Немного на этом свете найдется фавнов, которыми я могу выстрелить из пушки... больше, чем один раз, я имею в виду. Ты — лучший партнер в мире!

— Шут... — вздохнул фавн-медведь, почесав свои дополнительные уши на макушке.

Он слишком поздно понял, что это значит.

— Хмм... и с чем же мы пойдем на этот раз? Моррон-порнон?

— Ты перебрал все нормальные каламбуры с моим именем и теперь опустился на самое дно, да?

— На дно? Я скажу тебе, когда мы будем на дне. Я думаю, что начну эндшпиль с...

— Не надо, — оборвал Браун. — Просто не надо. У нас встреча с пополнением, мы опаздываем.

— Беги-беги, Фавн-из-Стали, новички не будут спасать тебя вечно.

"О, ну конечно, он должен был использовать это дурацкое прозвище..."

— И захвати стойку с фотками и картой, устроим сразу и брифинг.

— Почему супер-сила у тебя, а тяжести приходится таскать мне?

— Потому что я босс. А ты жопа, и должен страдать.

Их было пятнадцать — пополнение в его команду, которое отрядил ему Адам. На его вкус немного слишком много, но часть определенно отсеется после первой миссии.

После того, как Хонг установил стойку, Браун кивком указал ему в строй и лис, отбросивший свои шуточки, послушно пристроился рядом с его старыми товарищами по команде, с которыми Моррон начинал еще до Атласа: Скарлет Рейн, высокой девушке с коротким каре огненно-рыжих волос, провокационно-откровенной одежде и пушистым хвостом койота, опиравшейся на здоровенный тесак-ружье (Хонг всегда спорил, что это, на самом деле, — слонобойка); и Курай Мачи — невзрачный на первый взгляд паренек, в потасканной темно-серой толстовке с капюшоном, свободных мешковатых джинсах и двух коротких клинках, заткнутых за пояс — но вся его невзрачность тут же пропадала, стоило обратить внимание на то, что у его толстовки было шесть рукавов, и четыре нижних были пустыми.

Остальных он не знал — за тот год, что он провел вдали от Вейл, на базе осталась едва половина его старых знакомых. Увы, такая у них была работа — их убивали, их арестовывали, они уходили сами. Адам, кажется, скинул ему почти всех более-менее приличных новобранцев, из тех, кто пороху еще не нюхали, но свернуть горы хотят уже сейчас.

Его задача на ближайшее время была просто — показать им реальный мир, объяснить, как дела обстоят на самом деле и, по возможности, сделать так, чтобы все они пережили столкновение с реальностью.

Если бы он сам не был фавном, то сказал бы, что это собачья работа.

— Привет, салаги, — начал он. — Я Моррон Браун, ваш царь и Бог на следующую миссию.

Он пробежался взглядом по строю, убедившись, что посмотрел в глаза каждому, заставляя нервно переминаться с ноги на ногу и довольно ухмыляться "ветеранов".

— Маленькая вводная: меня не волнует, что вам говорили вербовщики — они постоянно несут чушь; мне до звезды, почему вы пришли в Белый Клык — причины у всех одинаковы. Вы здесь не для мести человечеству, а во имя равенства Фавнов. Это закон для вас, пока я командую вашей кучкой разгильдяев. Это понятно?

Последовало несколько кивков, хмурых взглядов и даже один широкий, непокорный оскал от фавна-быка в конце шеренги.

"С быками всегда проблемы..." — подумал Браун, недобрым словом вспоминая Адама.

Откровенно говоря, Моррон был бы рад сказать, что в конечном итоге, под кожей и в душе, люди и фавны ничем не отличались, но это было бы ложью. Кроме внешних признаков — ушей, хвостов, иных дополнительных конечностей, перьев и еще Прах знает чего, фавны наследовали от своих животных-прототипов еще и многие повадки. Хонг был хитрым мелким хищником, Скарлет всегда держалась стаи и любила играть грязно, Курай... хорошо, неизменно тихий, немногословный Курай иногда пугал даже Брауна — видеть повадки гигантского паука-охотника, неумело натянутые на человеческую пластику были одной из самых жутких вещей, которые он когда-либо видел в жизни — а навидался он всякого. Он мог бы продолжать список очень долго, упомянув любовь к тунцу и высоким местам, а также навыку засыпать в самых странных местах и позах Блейк, манеру, выбрав цель, всегда идти напролом Адама... но правда была в том, что фавны были не совсем людьми: чертовски близко, раз уж существовали смешанные браки, но все же — чуть в стороне.

— Тем, кто забудет это там, в поле, я лично сломаю ноги, свяжу и оттащу в ближайшую конуру копов. Это ясно? — ответом ему была только тишина. — Что-то я сомневаюсь. Ну, думаю, после того как я исполню свое обещание хотя бы раз, все уяснят. Кому это не нравится — милости просим пойти нахрен отсюда. ...Никто? Отлично.

— Теперь о миссии. Начнем с вводной — что мы делаем, зачем и как. Тест на интеллект: почему SDC дискриминирует фавнов?

Новички нерешительно молчали и Браун уже было подумал на миг, что передавил, когда тот самый бык (надо уже выучить их имена) с нескрываемой злобой ответил:

— Потому что они тупые расисты?

— Тест провален. Потому что SDC — это корпорация, а корпорация делает только то, что ей выгодно. Рассматривать нас как животных, на ступеньку ниже человека — это выгодно, это позволяет им экономить на зарплате, условиях труда, безопасности и еще многих, многих вещах. SDC — крупнейшая энергетическая компания в мире, у них достаточно денег и влияния, чтобы купить расположение правительств Королевств, заставляя их смотреть сквозь пальцы на преступления (и не только этой компании) на расовой почве. Таким образом, все, что нам надо сделать, чтобы положить этому конец, это сделать все это дерьмо невыгодным. SDC не единственные с такой политикой, но крупнейшие: если мы сломаем их, остальные сдадутся сами. Достаточно просто, или мне надо выразиться еще яснее?

— Очень хорошо. Тем не менее, если мы вломимся туда и разнесем все, многие наши братья останутся без работы: без своей единственной работы, которая кормит их самих и их семьи. Поэтому за моей спиной — подробный список всего, что ломать можно и нужно, а также того, чего ломать нельзя. Мы отправляемся завтра на рассвете — к тому времени вы должны выучить этот список и крепко зарубить себе на носу, что любая царапина на оборудовании из списка "нельзя" будет караться одной сломанной костью. Вопросы есть? ...Отлично.

— Теперь к делу. Подойдите ближе, вы оттуда ни черта не увидите, — он ткнул пальцев в схему шахтерской базы. — Это — шахтерский городок Шни стандарта Альфа для горной местности. Толково спроектировано. Подобраться незаметно практически нереально, с воздуха не попасть — зенитки перекрывают почти все. Из войск: сотня-полторы старых роботов Атласа, может быть что-то из тяжелой бронетехники, с десяток живых солдат. Разведка гарантирует, что Охотников на базе нет, но они вечно лажают. Зенитки...

Браун замолчал на мгновение, но, поймав хищную улыбку Хонга, заставил себя продолжить — лучше он сам объяснит новичкам план "А", чем предоставит возможность сделать это его проклятому партнеру.

— С зенитками я разберусь сам. Мы называем это "план А". Видите пушку? — он указал рукой на здоровенную короткоствольную пушку с абсурдно широким дулом, скромно притулившуюся в углу. — ...Хорошо, не думаю, что действительно есть хороший способ сказать это. "План А" звучит так: я залезаю в эту пушку, Хонг наводит ее на цель, стреляет, я врезаюсь в первую зенитку, перепрыгиваю ко второй, ломаю ее, а потом мы спокойно высаживаемся с транспорта при поддержке с воздуха. Как-то так...

Ответом ему была ошеломленная тишина. Хонг и Скарлет довольно скалились и даже Курай еле заметно улыбался — его команда предателей всегда обожала, когда он объяснял непосвященным проклятый Прахом "План А".

— Чё? — наконец отмерз бык, кажется, самый смелый из нового пополнения.

Моррон вздохнул. Это не становилось легче, сколько бы раз он не делал это.

В обычных условиях Проявления, уникальная особенность, присущая каждому, человеку или фавну, с открытой Аурой, редко становились достоянием общественности. По многим причинам, например, чтобы не давать информацию врагу, но в основном — потому что Проявление было воплощением ауры, а та, в свою очередь, являлась физическим аспектом такой тонкой материи как Душа. Люди не любили делиться им — слишком многое это говорило об их характере.

Сам Браун, впрочем, такими сомнениями не страдал — ему нравилось то, что его Проявление говорило о нем.

Он взял в руки аккуратно отпиленный брусок железнодорожной рельсы длиной сантиметров двадцать и поднял его на раскрытой ладони повыше, чтобы видели все.

— Я, как вы все видите — фавн-медведь. Мы крупные и сильные. А мое Проявление... — Он сжал пальцы, сминая прочнейшую сталь, как пластилин. — Делает меня еще сильнее.

Захватив деформированную рельсу в обе ладони, он, под зачарованными взглядами новобранцев и насмешливыми — своей команды, показательно медленно и будто шутя (хотя это не было так легко, как он делал вид), смял ее в аккуратный комочек, затем свернул в трубочку, смял обратно, повторил процедуру несколько раз... и вновь поднял раскаленный, слабо светящийся темно-оранжевым кусок металла, на раскрытой ладони.

— И прочнее. Мы делали это много раз, ребята, так что расслабьте булочки — все будет хорошо, — он бросил хмурый взгляд на Хонга. — Если мой партнер, конечно, опять не запульнет мой в скалы вместо зениток.

— Хэй! — возмутился лис. — Я промазал. Ради Праха, у этой штуки ствол короче твоего достоинства (хотя раньше я мог бы поспорить, что это невозможно), а прицела вообще нет!

— Извините, ребята.

— За что? — тихо пискнула молоденькая девчушка-олень.

Хонг, уже сообразив, что последует дальше, начал проталкиваться назад, но врезался в сладко улыбающуюся Скарлет. Попытался дернуться в сторону — и был остановлен тонкой паучьей лапкой, покрытой коротким черным мехом, маленький, но очень острый коготь которой уперся ему в горло.

Иногда иметь команду предателей очень удобно.

— Мистер Хонг вызвался добровольцем, чтобы продемонстрировать, что произойдет, если вы заслужите мое неудовольствие, сопляки. Глаза не зажмуривать, на товарищей не блевать. Все ясно?

— Да, сэр... — выдохнул давешний бык с каким-то даже восхищением.

"Вот только фанатов мне не хватало..."

Глава 3. Шахты и роботы

Моррон поправил маску Белого Клыка (стандартную, стального цвета), поудобнее ухватился за толстую цепь, взвесил в руке пушку, задумчиво посмотрел на своего партнера...

— Ты вроде что-то говорил, что вечно таскаешь тяжести?

— Ой, заткнись. То, что у тебя иногда просыпается милосердие и ты не заставляешь меня таскать гребанные два центнера на своем горбу, еще ничего не значит. То, что я тащу твои говнодавы — прямое тому доказательство.

— Они не говнодавы. Я, в конце концов, никогда не давил ими тебя.

Хонг подарил ему кислый взгляд.

— Но ты делал это.

— О, точно, — расплылся Браун в улыбке. — Ладно, можешь называть их говнодавами.

И на этой радостной ноте (нечасто ему удавалось на самом деле подколоть своего партнера), вновь поднял пушку, перекинул цепь через плечо и прыгнул на скалу перед собой. Увы, с добавленными двумя сотнями килограммов, в дополнение к сотне собственных, карабкаться по скале, цепляясь за выступы и камни было неудобно, да и руки у него были крупноваты, поэтому приходилось использовать Проявление.

— Давай, черепаха, — бросил он вниз, повиснув на пальцах, до основания вбитых в камень. — Чем раньше мы окажемся на месте, тем раньше перейдем к твоей любимой части.

Отвернувшись от Хонга, он повторил процедуру, на сей раз расколов скалу пальцами ног, и добавил: тихо, но так, чтобы его партнер слышал:

— И я клянусь тебе — еще один такой прикол со мной, пролетающим мимо и падающим в сортир, и в следующий раз в пушке будешь сидеть ты.

— Хэй, я промазал! — без энтузиазма, в который уже раз, огрызнулся Хонг.

— Ты не мажешь, Хонг. Никогда.

Лис не ответил — да и не было многого, что он мог сказать, учитывая, что это было его Проявление: всегда попадать в цель.

Уже спустя пару минут Моррон, вновь одев свои "говнодавы" (на деле высокие латные сапоги с реактивным движком), деловито устанавливал пушку на относительно ровной площадке в паре десятков метров от земли, вбивая опоры пушки глубоко в камень. До базы было далековато, долетит он уже на излете, но нигде ближе не было такой удобной точки, да еще и прикрытой от наблюдателей нагромождением скал. Хонг же ушел вперед, взобравшись чуть повыше, оценивая обстановку и примериваясь к предстоящему выстрелу. Его глаза ярко мерцали хищным золотом в надвигающихся сумерках — единственное зримое проявление работы его Проявления.

Попадать в цель, из чего угодно, что стреляет Прахом, неважно с какого расстояния, неважно, какие погодные условия... несмотря ни на что.

У него часто пытались забрать Хонга — несмотря на свой раздолбайский фасад, лис был очень умен, умел при необходимости заткнуться и просто делать дело, а его планы, несмотря на кажущуюся бредовость, неизменно имели успех — в конце концов, злополучный "план А" был его идеей и до сих пор его нечем было заменить.

Браун всегда отказывал. В отличие от начальства, он знал своего партнера лучше — и понимал, что говорило о нем его Проявление. Способность всегда достигать цели, плевать на обстоятельства — звучало очень хорошо на первый взгляд. Тем не менее...

У большинства людей была черта, граница, которую они не переступят никогда, и несколько таких черт побледнее, которые нарушаются лишь в экстренных случаях, с большой неохотой и внутренним сопротивлением. У Хонга не было таких границ, ни большой, ни поменьше. Он был точно такой же, как его Проявление: все, что угодно, во имя цели и цена не имеет значения. Браун просто боялся отправлять его в свободное плавание, без присмотра.