Проходчик (Рота Его Величества). Главы 1-5

— С днем рождения, Илья Степанович!

— Спасибо! — сказал я, трогая скулу. — Уже отметил.

— Четырех десантников уложил! — заметил майор. — Хорошо повеселился!

— Они были пьяные, — уточнил я.

— А вот мои парни еле справились! — возразил майор. — Не скромничай! — он взял извлеченную из бумажника фотографию, разглядел, затем показал мне: — Ты где?

— Крайний справа.

— Ага! — сказал майор. — Краповый берет! Суду все ясно. А вот это орден Мужества?

Я подтвердил.

— Крап твой или прибарахлился?

Я только хмыкнул. Попробовал бы кто надеть крап не по заслугам! Убить не убили бы, но здоровье подпортили б.

— Сдал испытания с первого раза? — продолжал майор.

— Вообще не сдал! В последнем бою вырубили.

Это было правдой. В финале испытаний претендентов на краповый берет ждет самое трудное: четыре рукопашных боя подряд — и каждый со свежим "краповиком". Выдержать их невероятно трудно. Потому существует негласное правило: претендента бить, но не мочить. Висюков меня мочил: он поклялся, что я не получу берет, и слово сдержал. Не любил он меня...

— Откуда крап? — не отставал майор.

— Совет краповых беретов постановил выдать. В связи с невозможностью сдать испытания из-за полученного ранения.

— Понятно, — сказал майор и стал запихивать бумаги обратно. — Я вот дважды сдавал, и оба раза неудачно. Одного не пойму: почему такой парень, как ты, вместо того, чтоб служить у нас, сидит в занюханной конторе? Много платят?

— Если бы!

— Тогда в чем вопрос? Ты же дипломированный юрист, стал бы лейтенантом! Сразу!

— Уже предлагали! — буркнул я. Майор стал меня раздражать.

— Ладно! — он протянул бумажник. — Свободен!

Я взял и пошел к двери.

— Эй, прапорщик! — окликнул он.

Я оглянулся.

— Орден хоть не пропил?

— Нет! — ответил я. — Лежит в тумбочке.

— Ордена носить надо, а не складывать в тумбочки! — буркнул он. — Иди!

...Светка ждала меня снаружи.

— Что так долго? — спросила сердито.

— Устанавливали личность, — пояснил я.

— Лучше б людей от хулиганов охраняли! — она шагнула ближе и потрогала ссадину на моей скуле. — Больно?

— Терпимо, — сказал я.

— Далеко живешь?

— Две остановки.

— Вот и хорошо! — улыбнулась она. — А то моя общага на краю города.

Я смотрел недоуменно.

— Тебя ж лечить надо! — пояснила она и вдруг насупилась: — Или нет?

— Надо! — подтвердил я торопливо. — Очень надо!

— Идем! — она взяла меня под руку.

Назавтра я перевез ее к себе. Мне понравилось быть пациентом, а ей — доктором. Через месяц мы отнесли заявление в ЗАГС и стали готовиться к семейной жизни. Стипендии студентки и зарплаты юриста — офисного планктона было маловато, я стал подрабатывать вечерами. Потому не сопроводил ее к вокзалу: Светка ехала повидать отца. Поезд отходил поздно, она вышла на остановку и стала ждать автобус. Она не заметила джип, мчавшийся по встречной, она смотрела в другую сторону. У обдолбанной суки, сидевшей за рулем, отказали мозги, она крутанула руль, джип вильнул влево и влетел в остановку. Никелированным кенгурятником джип, как танк, снес ограждение и единственную пассажирку. Света умерла мгновенно, она, наверное, даже испугаться не успела...

Виновную искать не пришлось — она отключилась прямо в машине. В ходе разбирательства выяснилось: дочь местного олигарха. Дело сходу попытались замять, но не вышло. Кто-то (тогда я не знал, кто) вывесил историю на популярном форуме — с подробностями и фото. Поднялся шум, подключилась пресса — суд состоялся. Только то, что не смогли связи, сделали деньги и ушлый адвокат. Меня не признали участником процесса, как я не умолял. Мы ведь не успели со Светой расписаться. Потерпевшим определили отца Светки, а с ним адвокат поговорил... Убедить алкоголика не трудно — это вопрос денег, причем не слишком больших. Я умолял Светкиного отца, но на суде он заявил, что претензий не имеет. Прокурор тут же попросил для виновной два года колонии, судья с ним согласился, добавив к сроку "условно". Ликующая родня увела осужденную, я вышел на улицу и закурил. С третьей попытки — руки дрожали. В этот момент меня тронули за плечо. Это был знакомый майор.

— Теперь ты понимаешь, почему я не с вами? — спросил я.

— Знал бы ты, чего стоил этот суд! — вздохнул он. — Дело дважды закрывали. Если б не интернет...

— Ваша работа?

Он кивнул.

— Если б за рулем был мужик... — начал я.

— Он не дожил бы до суда! Знаю! — сказал он. — И очень рад, что оказалась баба. Мотать срок из-за всякой падали? Этой суке недолго осталось — сидит на игле. Пытались лечить — бесполезно. Тюрьма могла ее спасти — там нет наркоты. Они перехитрили сами себя. Суд не наказал — Бог накажет. Сдохнет, причем, скоро! Если тебя это утешит...

— Не утешит! — сказал я.

Я не врал: меня не утешил бы даже расстрел. Вернуть Свету он не мог. Мы с ней как-то мгновенно срослись. Она любила меня подразнивать, называла "офисным планктоном", я делал вид, что сержусь, хотя на самом деле просто млел. Нас ждало простое, непритязательное счастье: работа, много работы, ипотека, дети, строгая экономия, но это мало значило по сравнению с тем, что мы были вместе. Смерть оторвала ее от меня — с мясом. Я не мог работать в полную силу — и меня уволили. Платить за квартиру стало не по карману, и я перебрался в угол для гастарбайтеров. Я помогал им на стройке — бесплатно не кормили. Деньги таяли, я стал продавать вещи. Мне нужно было дождаться суда. Сначала я продал машину. Много за нее не дали — слишком старая. Пришлось продать и ноутбук. Получив письмо нотариуса, я продал сотовый — последнюю ценную вещь, что у меня оставалась. Вырученных денег хватило на билет, госпошлину и немудреную еду. Глафира зря считала меня богатым. У меня был только этот дом, который следовало немедленно сбыть с рук. Я понимал, что дом в райцентре не стоит дорого, тем более, такой, но что-то он все же стоил. На билет в один конец — куда-нибудь подальше, должно хватить.

Я встал, вышел во двор и, вдыхая запах вянущей травы, отжался сто раз. Затем умылся и доел остатки вчерашнего ужина. Разжился тряпками и стал наводить в доме предпродажную подготовку. Помыв окна, я протер мебель и только после заметил в углу икону. Не Николая-чудотворца или Богородицу — привычные домашние образа, а Спаса Нерукотворного. Я не религиозный человек, но Бога следует уважать. В горах мы часто его вспоминали...

Я притащил стул, встал на него, и стал протирать образ. Нижним концом он опирался на гвоздь, от неловкого движения икона соскочила и повисла на веревочке. Что-то выскользнуло из-под нее и шмякнулось на пол. Я соскочил и поднял. Это был сверток цилиндрической формы, запакованный в бумагу с красной полосой. Обертку вдобавок заклеили. Я надорвал бумагу — в ладонь скользнули желтые монеты. Я поднес одну к глазам. В центре желтого кружка красовался двуглавый орел, но не современный российский, а царский. Ниже шла надпись: "10 рублей 2000 г.". Я перевернул монету. Незнакомый, одутловатый профиль немолодого человека красовался в центре, по кругу шла надпись старинным, витиеватым шрифтом: "Алексей II император и самодержец Новой России". Я ссыпал монеты в карман и разгладил сорванную обертку. Тем же витиеватым шрифтом на ней было напечатано: "Государственный банк Новой России".

— М-да! — пробормотал я, опускаясь на стул. — Ищите и обрящите! Что бы это значило, дядя, не скажешь?

Дядя мне ничего не ответил.

2.

Скупка золота в райцентре имелась, но эту мысль я отверг. Люди в провинции просты и непосредственны, известие о золотых россыпях, обнаруженных в старом доме, распространилось бы немедленно. Меня ждал наплыв асоциальных личностей, выяснение отношений, мордобой и следствие. Я одолжил у Глафиры денег и отправился в область. Уговорить Глафиру стоило труда. Старуха смотрела подозрительно, и деньги дала под залог ордена.

— Он стоит две тысячи? — спросила, вертя в руках награду.

— Больше! — заверил я. — Коллекционеры с руками оторвут!

— Где ж я найду твоих коллекционеров?

— Так в каждой газете объявления!

К счастью, у Глафиры имелась местная газетка, а в ней стандартная реклама: "Покупаю ордена, медали и другие награды..." Старуха успокоилась и вынесла деньги.

В поездку я взял документы. Паспорт — само собой, но еще и свидетельство о наследстве. Существовала возможность, что монеты не золотые; в этом случае реакцию скупщика просчитать не трудно: отмазка не помешает.

В город я приехал к обеду. Позавчера я покинул его, думая, что навсегда; оказалось, что зря. Скупки у вокзала я оставил без внимания, и отправился в центр. На привокзальной площади много глаз, и глаза эти не всегда добрыми. Шагая по проспекту, я заметил вывеску "Ломбард", и подошел ближе. Золото здесь скупали, о чем говорило объявление на стекле. Я заглянул в витрину — посетителей не наблюдалось. Я толкнул дверь. Скучавший за прилавком клерк поднял голову.

— Вот! — я положил на стойку монету.

Он подбросил ее на ладони, провел по какому-то бруску, удовлетворенно хмыкнул и вдруг оторопело уставился на желтый кружок.

— Это не царский червонец!

— Имитация, — сказал я.

— Но портрет и год чеканки!

— Монета золотая?

— Вне всякого сомнения.

— Тогда какая разница?

— Минуту! — он скрылся за дверью в стене.

"Так! — подумал я. — Монеты в розыске. Украдены, возможно, ограбление или, что хуже, убийство. Звонок в милицию, ОМОН, маски-шоу. Мордой в пол, руки за голову, ноги на ширине плеч... Чувствовал!" По уму мне следовало бежать, причем, немедленно. Однако бежать хотелось — совесть моя была чиста.

Дверь, в которую скользнул клерк, открылась, из нее выглянул старик. Совсем древний и с характерной внешностью. Старик уставился на меня немигающим взглядом.

— Это вы принесли монету? — спросил он скрипучим голосом.

Я кивнул.

— Зайдите, пожалуйста!

Появившийся клерк открыл мне проход, я подумал и вошел. Комната за дверью оказалась складом, уставленным стеллажами. Они были завалены вещами, главным образом, бытовой техникой. Старик провел меня к столу и предложил стул. Сам устроился напротив.

— К вам один вопрос, молодой человек, — сказал он, глядя в глаза. — Где вы взяли монету?

— Я обязан отвечать?

— Не обязаны. Но в таком случае я звоню в полицию!

— Звоните!

Он некоторое время смотрел молча.

— Вы производите впечатление приличного человека, — сказал он задумчиво. — Я объясню свой интерес. Такие монеты приносил мне друг — и только он! Вдруг появляетесь вы...

"Да! — подумалось мне. — Это я удачно зашел!"

— Друга звали Иван Павлович?

— Так! — подтвердил он.

— Это мой дядя, он умер полгода назад. Я наследник.

— Можете подтвердить?

Я достал свидетельство. Старик взял, внимательно изучил и вернул бумагу.

— Как умер Иван? — спросил тихо.

— Что-то напутали с лекарством.

— В последний раз он выглядел плохо... Боже, почему он не пришел ко мне? — всплеснул руками старик. — Я отвел бы его к лучшим врачам! Они никогда и ничего бы не напутали! Ах, Иван! Такой молодой...

Я хмыкнул.

— Ну да! — покосился он. — В вашем представлении, любой, кому за шестьдесят, — старик. Мне скоро восемьдесят, но старым я себя не считаю. Иван для меня — просто мальчик. Какое несчастье, какое несчастье...

— Монеты возьмете? — перебил я. Причитания меня утомили.

— Разумеется! У вас сколько?

Я высыпал червонцы на стол.

— Всего-то?

— Сколько есть.

Он смотрел недоверчиво. Я развел руками.

— И вы шли ко мне с этим?

— Я к вам не шел, заглянул случайно.

— Молодой человек, — произнес старик торжественно. — Давайте договоримся раз и навсегда: вы не станете рассказывать мне сказок, а я не буду их слушать. Я могу вас понять: вы никогда не видели Кацмана и не знаете, можно ли иметь с ним дело? Я могу поздравить ваших родителей — у них умный сын. Сейчас я покажу вам, как Кацман ведет дела. У вас здесь десять монет. Это точные копии червонцев царя Николая, убитого большевиками в восемнадцатом году. В каждой монете 7,7 грамма чистого золота. Разумеется, вы это знаете, перед приходом сюда вы все взвесили и посчитали, и сейчас хотите посмотреть, как Кацман станет вас обманывать. Кацман не будет этого делать, он никогда и никого не обманывал, за исключением КГБ, но это было при советской власти, и КГБ того заслужил. Что мы имеем? 77 граммов чистого золота по тысяче рублей за грамм. Никто в городе не предложит вам лучшей цены, я уверен, вы это знаете. Заметьте, я не взвешиваю монеты и не пробую их камнем, я верю вам на слово. Вам причитается 77 тысяч рублей. Лично от себя Кацман добавляет еще три. Итого восемьдесят тысяч. Получите! — он протянул мне деньги.

Я взял купюры и спрятал в карман.

— Вы довольны?

— Спасибо! — я встал.

— В следующий раз жду настоящую партию.

— Какую именно?

— Хоть тонну! — хмыкнул. — Я, конечно, шучу, Иван никогда не приносил много, особенно в первое время. Сто — двести монет, редко тысячу. Его можно было понять: в советские времена за такой гешефт ждала Колыма — и то в лучшем случае. Могли подвести под расстрел. Сейчас КГБ нет и бояться нечего. Разумеется, Кацман, как и прежде, окажет посильную помощь. Связи у меня не те — кто-то умер, кто-то расстался с постом, но кое-что сохранилось. Лекарства, семена, технологии. Даже оружие...

— Зачем мне оружие? — спросил я.

Старик обиделся.

— Я не спрашиваю вас, молодой человек, зачем вы чеканите на вашем золоте эти странные портреты, вместо того, чтоб воспроизвести царский червонец? Или без затей принести золотой лом? Монеты все равно идут в плавку! Однако вы это делаете. Значит, у вас есть соображения. У Кацмана они тоже есть. Я знаю, что у меня могут попросить. Поскольку просили, а Кацман помогал. Не задавайте ненужных вопросов, молодой человек, и вы не услышите неприятных ответов. До свидания!

На улице я потер виски, пытаясь осмыслить только что услышанное. Золото килограммами, КГБ, оружие... Это походило на бред или сцену из западного боевика, но реальность опровергала как сон, так и фильм. Я находился в знакомом городе, стоял у проспекта, по нему катили машины с российскими номерами, а рядом была дверь с вывеской "Ломбард". Я достал из кармана деньги, пересчитал. Все правильно: восемьдесят тысяч подлинными купюрами. Хорошая сумма! За дом я рассчитывал выручить меньше.

Я двинулся по проспекту, вертя головой — хотелось есть. Искомое появилось скоро. Из раскрытых дверей небольшой кафешки тянуло запахом жареного мяса, картошки и еще чем-то острым. Я не заставил себя упрашивать. Официантка принесла мне кружку пива и соленых орешков, я заедал ими горький напиток, пока не поспел мой стейк. План дальнейших действий созрел во время еды. Щедро расплатившись и заслужив в благодарный взгляд официантки, я направился в офис сотовой компании, где приобрел смартфон и сим-карту с безлимитным интернетом. Поисковик выдал мне десяток объявлений, я выбрал то, где обещали срочность, и позвонил. Мне ответили, и я объяснил, в чем нуждаюсь.