Новый Вавилон

Игнорируя неприятное нытье в отбитых частях тела, я поднялась на ноги и отряхнула джинсы. Огляделась.

Кажется, тут было что-то вроде закулисья заброшенного театра. Сумрачное, лишенное дневного света помещение, засыпанный сором пол. Посеревшие, наполовину истлевшие декорации, сваленные в углу бесформенной кучей и прикрытые сбоку чем-то, напоминающим бордовую королевскую мантию. С другого бока кучу мусора подпирало вычурное колесо с облезающей позолотой. Я прошла чуть дальше. Лестница на верхний ярус. Ряд разбитых ламп под потолком; они напоминали нить искусственных пластиковых жемчужин с облупившимся перламутром. Зрительный зал скрывался где-то за грязной завесой сосборенных кулис. Я прошла по одному из переходов, ведущему, видимо, в гримерную — там было темно и настолько пыльно, что зачесалась переносица. В конце пути я наткнулась на дверцу с табличкой, надпись на которой уже почти стерлась, и ее невозможно было прочитать. Дернула ручку двери, и та, в противовес моим ожиданиям, поддалась. Я зашла в небольшую комнату. У самой двери стоял металлический манекен, облаченный в роскошное многоярусное платье. Оно и сейчас производило впечатление, несмотря на то, что краски дорогих материалов выцвели, бисерная вышивка обтрепалась, а накрахмаленные кружева потеряли свою форму и безжизненно висели. Я побоялась притронуться к платью — оно выглядело так, словно легчайшее прикосновение превратит его в пыль. Прошла дальше — в углу стояли трельяж с мягким пуфиком и платяной шкаф, содержимое которого уже давно стало кормом для моли. На трельяже стояла открытая коробочка с пудрой — той самой, что делали из рисовой муки, призрачно-белой.

Боже, в каком я времени?..

Зеркало покрывал слой пыли и тельца дохлых мух. Я легонько подула на него, чтобы хоть как-то избавиться от грязи и разглядеть свое отражение. В мутном потрескавшемся зеркальном слое я увидела себя... Ффух. Хоть тут ничего не изменилось. Немного взлохмаченные каштановые волосы длиной до плеч, присыпанные строительной крошкой. Бледное лицо, впрочем, в этом сером призрачном мире мало кто был бы розовощеким, особенно после заточения в стене. Испуганные глаза с расширенными от темноты зрачками. Куртка, весь испачканный в пыли шарф — бежевый, ажурный, с вплетенным по краю кружевом, не менее грязные джинсы и сапоги до колен. Отлично. А я-то думала, что буду выглядеть хуже... Переведя взгляд с зеркала обратно на столик с косметикой, я заметила то, чего не видела прежде. Из-под щетки для волос, лежащей на самом краю, желтел уголок бумажного листка с вензелем. Нахмурившись, я осторожно вытянула бумагу. Приглашение. Очень старое, наверно.

Я развернула открытку, и оттуда выпорхнуло что-то продолговатое и спикировало на пол, к моим ногам. Подняв, я удостоверилась, что это был билет. В театр.

Довольно... странно. Найти в гримерной театра приглашение с билетом в театр внутри. Дата и время сеанса — пятнадцатого февраля в девять вечера. Никогда бы не подумала, что где-то бывают такие поздние показы, кроме стрип-театров...

Я озадаченно моргнула. Пятнадцатого февраля? Сегодня как раз пятнадцатое. Пятнадцатое февраля. Я потянулась к часам. Половина восьмого.

Очень любопытно. Если это действующий билет на сегодня, и если он предназначался мне, я успею на спектакль...

Я вновь обратилась к приглашению. По диагонали округлым ровным почерком было выведено: "Очаровательная Виорика! Мне понятно ваше замешательство: я заставил вас покинуть привычный мир и прибыть сюда, доставив тем самым множество неудобств. Прошу вас быть милостивой и простить меня. В ожидании вас — и поверьте, на это ожидание я потратил куда больше пары десятков лет, — я, кажется, растерял все манеры истинного джентльмена. Однако же я не теряю надежды, что вы, возлюбленная Виорика, проявите благосклонность к старому артисту и трубадуру, и примете мое скромное предложение посетить вместе последнюю жемчужину этого театрального сезона — гранд-оперу "Женевьева". Я искренне надеюсь, что непревзойденное либретто усладит ваш взыскательный слух... Не теряя надежду, я буду ждать вас к девяти в правой ложе. Номер вашего места вы можете найти в билете, вложенном в это приглашение. Надеюсь на встречу с вами этим холодным вечером — в противном случае, мое сердце застынет на промозглом февральском ветру. Убедительно прошу вас, сладкоголосая Виорика, не опаздывать. От того, состоится ли наша встреча или нет, зависят наши судьбы.

Вечно влюбленный вас и ваш талант В. М."

Я в недоумении перечитала строки еще раз и еще.

Это приглашение... мне? Действительно мне? Оставленное тут, под пожелтевшей щеткой из свиной щетины, когда-то давно, оно дожидалось своего часа... Или этот тайный поклонник с задатками оратора... так-так-так... Это ведь он каким-то невероятным способом смог затащить меня в этот сумеречный мир — и все для того, чтобы я встретилась с ним?!

Боже, это возмутительно. И еще, кажется, мне это не снится... Неужели правда это происходит на самом деле? На самом деле у меня болят колени, на самом деле я приглашена в оперный театр неким В. М.?

Как загадочно...

Я засунула приглашение и билет в карман куртки и покинула гримерку тем же путем, что и пришла, миновав сцену, вышла в коридор и добралась до черного хода.

На улице дул холодный ветер, но снега не было совсем. По темно-синему небу неслись с пугающей скоростью серо-зеленые обрывки облаков, складывающиеся в страшные лохматые морды полулюдей-полузверей, скалящихся в ужасающих гримасах. На моих глазах одна из таких демонических физиономий клацнула зубами и исчезла за чернеющими вдали шпилями пороховых башен. Я передернула плечами. Неприятно тут, однако. Да и нужно искать тот, другой театр, который работает — время не ждет.

Я вышла на улицу. Ее освещал неверный желтовато-зеленый свет газовых фонарей; по черной брусчатке ползли извилистые тени голых деревьев. Я дошла до первого перекрестка и вывернула на более широкую улицу. Тут было так же безлюдно, только изредка по дороге с грохотом проносились экипажи, запряженные усталыми лошадьми. Я старалась ничему не удивляться. Вопрос "сплю я или не сплю?" до сих пор бы открыт, поэтому я пыталась сделать вид, что все идет так, как надо, и не таращиться на необычный — для меня, но не для местных жителей — транспорт.

Театр-театр... Если б я была театром, где бы я располагалась?.. Ох, я говорю совсем как Алиса, путешествующая по Стране Чудес. Я покачала головой. Нужно что-то делать. Очевидно, что мне нужно просто попасть туда, куда меня пригласили и... либо сон закончится, либо меня попросту отошлют домой, звезданув по голове волшебной палочкой. Или еще что-нибудь.

Тут я заметила противоположной стороне улицы движение и поспешила туда. Навстречу мне церемонно шагала пара средних лет. Мужчина был облачен в типичный костюм ландскнехта — германского наемного воина. На нем была огромная фетровая шляпа, украшенная множеством перьев, узкие штаны, наспех перевязанные лентами под коленями и солдатская куртка с широкими рукавами, украшенными прорезями — точь-в-точь как на картинке из книги про историю моды. Его спутница, как ни странно, одета была скорее по моде XVII века, нежели XV — на ней было достаточно простое платье бежевого цвета, надетое на корсет, сильно сплющивающий грудь. И хотя этих мужчину и женщину разделяли около двух столетий, они прекрасно ладили, мило беседуя и смеясь в ответ на реплики друг друга. "Ну, была — не была", — решилась я, подошла к ним и, задумавшись на пару минут, на каком языке говорить, обратилась к ним на немецком:

— Извините, не могли бы вы мне подсказать, где здесь находится ближайший оперный театр, исключая тот, что вверх по этой улице?

Ландскнехт и его барышня неприлично вытаращились на меня, скользнули въедливыми взглядами по моему облачению с головы до ног и наоборот, после чего наперебой начали что-то кричать, оживленно жестикулируя. Я в недоумении отступила назад:

— Не знаете так не знаете, нечего так возмущаться!

Тут женщина сжала руки в кулачки, распрямилась и завизжала... От ее визга у меня на пару минут заложило уши, я втянула голову в плечи, прикрыв уши руками и зажмурившись. Приоткрыла глаза, когда все стихло... По направлению к нам уже неслась толпа людей в черных сутанах священников. "Боги!" — только и успела подумать я, когда те схватили меня, ловко связали и поволокли куда-то в переулок. Переулок был как раз такой, каким положено быть переулку мрачного Средневековья; проход между домами был не больше двух метров шириной, да и строения стояли не ровно, а как попало, при этом умудряясь лепиться вплотную друг к другу. Фасады некоторых зданий выдвигались вперед так, что пройти между двумя, стоящими напротив друг друга, можно было только по одному, да и то развернувшись боком. Святым отцам неудобно было тащить плененную меня за собой, поэтому в самых узких местах меня пропускали вперед, невежливо тыкая в спину, когда я мешкала и тормозила движение мрачной процессии. Надо сказать, медлила я довольно часто, потому что по улочке струилось что-то, больше всего похожее на зловонный ручей с болотистой черной водой. Когда первоначальный шок прошел, я попыталась отбиваться, но не так-то много сделаешь, когда тебя держат веревки. Священники переговаривались в полголоса на малопонятном языке... но стоило немного прислушаться, как стало возможным различать сначала слова, затем целые фразы. По обрывкам разговора я узнала много интересного относительно себя...

— Что за черт! — лягнула я ближайшего представителя черного духовенства. — Никакая я не ведьма, с чего ты это взял, старый козел?

— Она упомянула Рогатого Повелителя дважды, стоило ей открыть рот! — зашелестели святые отцы. — Дьявольская служка, чертова жена!

— Молчи, презренная! — пафосно воскликнул тот, кому не удалось скрыться от моего гнева и сапога (о последнем напоминал серый след на его сутане, каждый взгляд на который наполнял меня невероятной гордостью за свою скромную персону).

— Даже и не собираюсь! — я снова дернула ногами, но все, находившиеся в непосредственной близости от каблуков, успели уклониться. — Я не ведьма! Что мне надо сделать, чтобы доказать вам это? И вообще, я опаздываю в театр! У меня свидание, ясно вам или нет, тупые идиоты?!..

Мы дошли до покосившегося каменного дома в два этажа, в подвал которого вела крутая лестница. После спуска по ней мы миновали целый лабиринт коридоров и переходов и оказались в какой-то страшной комнате, обстановка которой разом напомнила мне Кровавую Башню в лондонском Тауэре и пыточную из романа Гюго "Собор Парижской Богоматери". Первое, что я увидела в мрачном помещении — огромная "Нюрнбергская дева", таращащаяся на посетителей пустой черной прорезью для глаз. Кажется, в эту прорезь совали раскаленные пруты, чтобы ослепить жертву. Каменный камин был как раз неподалеку, перед ним стояли поленница и ведро, полное металлических прутов. Чуть в стороне от них остывало нечто, отдаленно напоминающее огромную решетку для гриля. "Жаровня! — ужаснулась я. — Господь всемогущий, да они же на этом людей заживо жарили!" С другой стороны от камина располагались допросное кресло и "стул ведьмы", очень похожие по конструкции и различающиеся лишь наличием ужасающих, покрытых ржавчиной шипов на втором агрегате.

"Эээх, — приуныла я. — Жаль, что я не ведьма. Придется страдать ни за что... Хотя все происходящее невыразимо странно. Кажется, тут что-то вроде гигантской временной петли, где смешались все времена и все народы...".

Воздух в помещении был тяжелым и вязким, но, видимо, замечала это одна я. Пахло сыростью, старым сыром — вернее, это все же был запах плесени, гарью и горелым мясом. "Горелым человеческим мясом! — уточнила я с поразительным равнодушием, и тут же ощутила, как желудок сжался, проталкивая свое непереваренное содержимое вверх по пищеводу. — Боже мой, иже еси на небеси... Неужели мне действительно суждено погибнуть тут, в каком-то чокнутом междумирье, свихнувшись от болевого шока?! Это звучит так невероятно, что я... я... кажется, готова в это поверить!". Я закашлялась и потянулась было связанными руками ко рту, испугавшись на какой-то момент, что приступ кашля перерастет в рвоту — но нет, меня отпустило. Один из священников грубо подтолкнул меня к допросному креслу, другой зафиксировал руки металлическими зажимами. "Что-то сейчас будет. Например, допрос с использованием "испанского сапожка" — "Пой мне, Эсмеральда!", — я скользнула взглядом по темному помещению, отмечая все новые устрашающие детали интерьера, — или вон тех прутов, которые только и ждут, когда их раскалят докрасна... И никто ведь мне не поможет! А самое смешное то, что меня казнят лишь за то, что я выругалась, да в придачу была одета в джинсы — помнится, во времена испанской... да к черту Испанию, французской инквизиции женщины шелестели многочисленными юбками и молчали в надушенные платочки. Тьфу! Похоже, некий В. М. меня не дождется — ни к девяти, никогда!".

Стало ясно, что нужно что-то делать. Убить меня, конечно, не убьют. Сразу, во всяком случае. В вот медленно и верно запытать до смерти могут. На это уйдут не одни сутки, но разве это важно? Во времена гонений на ведьм палачей, тюремных служителей и прочих, прочих процесс выпытывания ложных показаний по каким-то причинам считали невероятно забавным...

Громыхая сапожищами, в пыточную протиснулись тюремщики. Хотя, наверно, не правильно было называть их так — кто знает, тюрьма здесь или просто дурдом? Немного подумав, я решила именовать пришедших Старшим и Младшим Инквизиторами.

Старший выступил вперед, одернул полу красного плаща и оценивающе воззрился на меня. В взгляде его глаз, влажно поблескивающих при свете камина, мне почудилось что-то хищное. Даже не голод, а азарт гончей собаки, преследующей волка во время травли. Младший инквизитор замер за его спиной в ожидании.

— Мария Летиция де Монфор обвинила вас в ведовстве и насылании порчи, — счел нужным сообщить мне Старший. Священники шелестели сутанами, энергично кивая. — Вас обвиняют в том, что вы — еретичка и веруете отлично от учения Святой церкви. Это правда?

Мне вдруг стало смешно. В горле что-то булькнуло, и тут меня понесло.

— Вообще-то, это философский вопрос. Честное слово, я иногда бываю агностиком, но в моменты, подобные этому, готова поверить, что Бог есть и ему довольно скучно на небесах. Можете так и записать в протокол... Постойте, у вас даже протокола нет? И это по-вашему допрос? Мне стыдно тратить свое время в этом вертепе!

Священники округлили глаза и зашептали молитвы — очевидно, выпрашивали у Бога прощения для грешной меня. Младший инквизитор всплеснул руками. Густые брови Старшего сошлись на переносице.

— Ведьма! Отвечай, совершала ли ты какие-либо сношения с дьяволом, приходившим к тебе в виде козла...

— Чего?! — возмутилась я из кресла и подергала успевшими онеметь руками. Металл в ответ на движение отозвался угрожающим лязгом. — Что за бред? Вы хотите обвинить меня в нимфомании или в галлюцинациях?.. А знаете что, валите к черту!