Прода 21/11

— Ого!

— Да-да, губа не дура, из-за нее и остался, в Москву, видимо, вместе с ней хотел уехать. Только по слухам княжна не особо благоволит своему ухажеру.

— Вспомнил, слышал я об этом Ромео. Но княжна же здорова? Да и дед ее вроде как не заразился? — что поделать, люблю я кланы — не люблю, а о делах основных семей знать был обязан.

— Князь и его внучка — да, а вот половина их управленцев слегли в первые два дня, и их там около сотни, а лимит вы сами установили... и доноров у них похоже нет.

— А заплатить кому-то — это, конечно, им западло!

— После вашего объявления гвардейцы и так озолотятся. К ним уже очередь расписана на сутки вперед, вклиниться просто некуда.

— А к нам с Земой даже не подходил никто?.. — стало даже обидно. Ведь вот он я, открытый для предложений! Идеальный донор для вакцины! Да и Олег уже ночью сможет расстаться с несколькими кубиками. При заявленном времени обработки и пока всего трех действующих установках брать кровь у людей с показателями меньше трехсот пятидесяти единиц было расточительством. А каждому донору вместо обычной денежной компенсации полагалось пропорциональное количество лекарства, которое тот мог пристроить по собственному усмотрению. Из-за чего я сегодня лишился гвардии окончательно, иначе бы отправил пилотов МБК страховать конвои сверху, тогда бы и не вляпались ребята в подготовленную засаду.

— Ну, вы сравнили! — усмехнулся Францев, — Кто ж к вам напрямую обращаться будет! А вот Борису Львовичу уже телефон оборвали. Ко мне уже тоже подкатывали.

— Из двух первых партий, сам понимаешь, всё уже разошлось. Но вечером пойду к Гольдштейну снова, так что на пяток ампул можешь рассчитывать. Это именно для дела! Если у тебя самого кто-то болен, ты скажи, я так дам. И среди наших узнай — я ведь только на базу послал, а у кого-то, может, в семье есть заболевшие?

— Спасибо, Егор Николаевич. Мне, если можно, для себя три ампулы надо. А у остальных я узнаю, к утру список будет.

— Ладно. Майор! — окликнул я суетящегося на месте боя Гоголина, — Здесь заканчивайте без нас! На земле внимательно посмотрите, если найдете целые ампулы — отправляйте... Да, бестолку, уже, что вы тут наберете! — махнул рукой, — Разрешаю взять себе! Только помните — срок годности у них еще максимум два часа, дальше — бесполезная водичка, и вводить желательно специалисту. Мне взвод в сопровождение! Этих двоих, — указал на все еще неверяще ощупывающую себя пару уцелевших из отделения конвоя, — со мной!

Врываться в дом к уважаемым людям! Обвинять неизвестно в чем! Если бы я не был так зол, наверняка десять раз подумал бы перед этим.

Но я был зол.

Я был ОЧЕНЬ зол!

Слабый, едва заметный запах пороха подсказал мне, что я пришел по адресу.

Виновник торжества, вышедший вместе со всеми домочадцами на шум, едва услышав:

— Вот он, ваше благородие! — попытался смыться вглубь дома, но был остановлен воздушным ударом, впечатавшим его в стену так, что сверху на него свалился стилизованный под канделябр светильник.

— Вадим, господа, что происходит? — спросила у незадачливого жениха наследница Чирковых — сухопарая "девушка за тридцать". Вообще-то — вдова, как раз из-за траура у меня не было возможности с ней раньше познакомиться.

— По какому праву вы врываетесь в наш дом, граф? — это уже у меня потребовал ответа жилистый старик — хозяин особняка.

— Слово и дело! — судя по всему, копирование коронных интонаций Елизара Андреевича вышло удачным, князь споткнулся на полуслове и заткнулся. Помнят! Помнят еще деда! — Вадим Игоревич, вы обвиняетесь в терроризме, выразившемся в нападении на государственный конвой, хищении стратегически важного груза, и тем самым — в создании угрозы государству.

— Государственная измена?.. — растеряла весь воинственный пыл Василиса Андреевна, — Вадим?.. Ты?.. Ты что натворил?!

— Василиса! Это ради тебя! Ради нас! — заорал в попытке оправдаться перед невестой Плахов-Чирков. Княжна в ужасе закрыла лицо руками.

— Каких нас? — патетически воскликнула она, — Нет никаких нас!

— Это я виноват! Они не при чем! Они не знали!

Спектакль затягивался, и хотя актеры играли почти по Станиславскому, смотреть быстро надоело, поэтому распорядился:

— В блокираторы! — матросы с радостью исполнили приказ, — Где его сопровождающие?

— Вадим прибыл один, — вернув самообладание, ответил князь, — Ваше превосходительство, мы можем поговорить? Наедине?

— Непременно. — Самообладание старика зашкаливало, даже позавидовал способности клановых держать лицо, сам так не сумел бы, — Рус, займись дальше! Я побеседую с хозяином.

— Они не знали, они не виноваты! — Продолжал надрываться пойманный убийца. Крохотная невольная искра уважения к нему мелькнула — своих не сдавал, вину на сообщников не валил, но при взгляде на порванный, покрытый грязью и засохшей кровью бушлат одного из моих свидетелей, как мелькнула, так и пропала.

Вадиму и его подручным при любом разбирательстве светит "вышка": нападение на конвой с вакциной и убийство двенадцати солдат гарнизона в городе с действующим военным положением иного наказания не предусматривает. Весь вопрос в том, кто ответит кроме самих грабителей.

Кланы... даже само слово вошло в обиход сравнительно недавно — всего лишь около семидесяти лет назад, раньше они назывались родовыми союзами, и были их сотни по всей империи. Типичный пример — я и мое окружение, связанные между собой кроме дружбы еще и договорами о партнерстве и взаимопомощи. Но это не делает нас кланом, потому что сейчас клан — это не просто объединение людей и родов. Клан — это, прежде всего, налоговые льготы, приоритетный доступ к ресурсам, импорту, госзаказам, высшие должности в государстве и многое другое не менее вкусное. Это реальная узаконенная мафия!

А взамен от тридцати восьми мафиозных семейств требуется лишь одно — верность тридцать девятому! Нехиленький расклад? Допускаются и даже поощряются интриги, игра на усиление или ослабление, грызня между собой, но верность — верность не обсуждается! Потому и не стало как таковых Алиевых и Болквадзе, а вовсе не потому, что какой-то школьник пожаловался на завуча!

В разыгранную сцену могли поверить только мои сопровождающие, да и то не все. Император выкатил сравнительно скромный список внеочередников на лечение, отдав все остальное на откуп руководству города, то есть мне и штабу. Мы постановили без затей: первые партии в госпитали, детские и взрослые больницы в равных частях. При крайне коротком сроке годности лекарства увеличивать чью-то долю не имело смысла — медперсонал просто не справится с количеством инъекций. А по пути к Чирковым Рус просветил о цене вакцины на стихийно образовавшемся черном рынке, так вот, при сотне тысяч за ампулу (да-да!), и при том, что за стандартную норму сдачи крови донору их давали всего десяток, глава клана князь Андрей Семенович Чирков и его наследница Василиса Чиркова, как минимум, понимали происхождение драгоценного груза в несколько сотен доз. Как максимум — они же налет и спланировали.

И теперь только от меня зависело, какое обвинение будет им предъявлено, и будет ли вообще.

В кабинете устроился на диване и приготовился к новому акту представления.

— Я могу вам поклясться, я не знал, что задумал Вадим!

Отличное начало! Фраза — идеал дипломатии. Я тоже могу чем угодно поклясться, что не знаю всех замыслов своих людей! С иронией посмотрел на хозяина кабинета.

— Вакцины у меня нет!

А я, мысленно стоя в партере, отбил ладоши в овациях. Конечно, у тебя ее нет! За полтора часа, что прошло со времени налета, она должна была разлететься по домам нужных людей.

— Я вам верю, князь. Прискорбное событие! — я ведь тоже нисколько не лгал, — Удивительно, на что становится способен человек в тяжелых обстоятельствах! Одни идут на подвиги, другие опускаются до низостей!

— Согласен. Но мне бы не хотелось, чтобы по поступку одного судили обо всех.

О! Наконец-то лед тронулся! Посмотрим, что он готов мне предложить.

— Его же теперь расстреляют по решению трибунала? Скажите, граф, а можно сделать это как-то... — от наглости сидящего передо мной мужчины у меня вновь закипела сдерживаемая злость, — ...потише? — так и не нашел он удачного слова.

Это он что, на халяву соскочить пытается?! Не понимает по-хорошему, придется по-плохому. Развернул "шарм" на весь кабинет.

— Я непременно передам вашу просьбу государю, доклад которому у меня состоится как раз, — посмотрел на часы, — через сорок минут. И когда Милославский и его менталисты выпотрошат вашего Вадима, — встал и навис над князем, — Вам, я уверен, обязательно пойдут навстречу и прикажут навинтить глушители! Срок жизни вакцины — четыре часа. Из них два — уже прошло, тратить время на ее поиски мы уже не будем. Позаботьтесь, хотя бы, чтобы она дошла до адресатов в оставшийся промежуток, это, может быть, послужит смягчающим обстоятельством. Честь имею!

— Стойте! — догнал меня в дверях его окрик.

Вадим Плахов-Чирков умер по дороге в тюрьму от инфаркта. Бывает, происходит и с молодыми мужчинами. И все бы ничего, если бы не острый, полный разочарования взгляд все того же деятельного старшины в мой адрес, когда думал, что я его не замечу. Взял принципиального моряка на заметку, пообещав себе, что всеми правдами и неправдами заставлю его переменить мнение.

И вместо доклада императору — найдется кому, кроме меня доложить! — свернул по проторенной дорожке в госпиталь проведать Метлу и вообще, развеяться. Задумка удалась — к моему приезду как раз привезли целый расчет пожарных, попавших в огненную ловушку, на рефлексии времени не осталось. Выложился почти до донышка, но личное кладбище новыми могилами не пополнил. На нем и так крестов сегодня добавилось.

Чужой, неудобно сидящий мундир за неделю непрерывной носки порядком поистрепался, поэтому с удовольствием отдал его в чистку, переодевшись в свое. Те, кто работали в штабе, уже меня запомнили, а посторонним для соблюдения субординации вполне хватало полковничьей формы Олега, шагающего позади под ручку с женой. Новое звание с одобрения императора присвоил Олегу за участие в операции по уничтожению комплекса еще до известия о скоропалительной женитьбе пилота, так что повышение со статусом жены было не связано. Но, подозреваю, в скором времени в звездочках мы с ним сравняемся.

В скромном холле исследовательских лабораторий Гольдштейна сегодня было многолюдно. Источники присутствующих сияли силой ничуть не слабее, а кое-где даже намного ярче Земелиного. Все ясно, начали прибывать доноры. Это на весь Питер переболевших ветрянкой сильных одаренных едва набиралось два десятка с хвостиком, а по стране их гораздо больше обретало. Пробравшись сквозь небольшое столпотворение, взялся за ручку двери, ведущей в короткий коридорчик к помещениям охраны, временно приспособленным под нужды донорского пункта.

— Э! Малец! Осади! — я даже не сразу понял, что это мне, успел привыкнуть, что генеральские погоны служат пропуском-"вездеходом".

— Эй! Тебе говорю! — детина, развернувший меня за плечо, носил знак Юсуповых, хотя к главной семье не принадлежал — иначе мы были бы знакомы. Как назло, только сейчас понял, что даже собственный герб на рукав не нацепил — так радовался возможности скинуть надоевшую тряпку. Да где, блин, Олег-то отстал! Наверняка ведь с Ольгой в темном тамбуре опять целуется!

— Я здесь по поручению его величества!

— А мне плевать! Я здесь тоже не сам по себе!

Я не эмпат, но внезапно понял, что этот здоровый мужик сейчас отчаянно трусит. Комплекс Грушина мы разгромили только вчера, и широко эту акцию пока еще не рекламировали, дожидаясь, пока не наладят работу телебашни. Все же по радио эффект не тот получается. И поэтому мужчине неоткуда было знать, что заразиться просто от хождения по улицам уже маловероятно. И если бы не его родовой знак, я постарался бы его успокоить, а вместо этого начал провоцировать конфликт:

— У меня нет времени с вами препираться! — ничего оскорбительного в моих словах не было, но ведь взглядом и интонацией тоже можно многое показать, — Разрешите представиться, граф Васин Егор Николаевич, чрезвы...

— Да хоть императорская дочка! — криком взорвался мужик, наливаясь дурной кровью. — Хоть сам император!

Те, кто поумнее, начали пятиться от нас, освобождая пространство. А этот глупец продолжал держать меня за плечо, не догадываясь, что этим подписывает себе приговор.

— Вы имеете что-то против государя?

— Валентин! — попытался вклиниться в нашу ссору один из присутствующих, тоже с юсуповским значком, — Валентин, прекрати!

— А что он может мне сделать? — не сдавался правдолюбец, — Оглянитесь! Где император и его люди? Где? Стране нужна новая сильная власть! И мы вскоре дадим ее!

— Я непременно передам отцу ваши слова, Валентин Станиславович, — раздался от входа холодный голос принцессы.

— Ваше высочество... — шелестом прошелся по помещению шепоток. Присутствующие почти синхронно опустили головы в приветственном поклоне. Те, кто были в форме, секундой позже еще и отдали честь Олегу.

— Ваше превосходительство! — Ольге совсем необязательно было обращаться ко мне так, но она сделала это намеренно, — Прошу вас, не задерживайтесь, ваше время на вес золота.

Едва уловимо перемигнулся с принцессой. Она как никто другой сейчас была заинтересована сбить спесь с Юсуповых, поэтому спуску за неосторожные слова Валентину не даст. Жаль, конечно, что до прямых оскорблений или драки я конфликт не довел, за нападение на меня последствия бы гораздо серьезнее были, но и так хорошо получилось. И главное — за язык его никто не тянул, я только чуть-чуть снял тормоза, большего все равно не смог бы добиться без химии.

Со спокойным сердцем ушел к кровопийцам, оставив Ольгу размазывать Валентина. При таком количестве свидетелей, да еще и с Олегом за спиной, принцессе ничего не грозило.

Появление Ольги на заработавшем телевидении произвело фурор! А после известия, что она, не имея иммунитета, прибыла в Петербург с первыми добровольцами! Инкогнито! Все же не зря я полночи провел в разговорах с императором и его советниками, разрабатывая концепцию пиар-акции.

Глупость, поданная как самоотверженность, затмила реальные подвиги многих простых людей. Кто вспоминал, что кронштадтские врачи и два батальона охраны, еще ничего не зная о болезни, пришли на помощь городу! Кто вспоминал, как команда пожарных, потеряв половину состава, до последнего вытаскивала людей из старенькой загоревшейся больницы! Кому был интересен обычный батюшка Евлампий из окраинной церкви, приютивший у себя дома пятьдесят разновозрастных детей, оставшихся без родителей!

Оказавшись под прицелом софитов студии, я снова и снова напоминал людям эти имена, но добился обратного эффекта: как же, скромняшка-симпатяжка губернатор! Как он мило смущается! Тьфу!

Впервые проделанная работа, — а ведь это тоже был труд! — не принесла никакого удовольствия. Да, надо! Да, имидж! Но...

Тьфу, в общем!