Спасение 13-14

— Это что, в обычае местных дворян охотиться в чужих угодьях?

От его высокомерного тона Атосу кровь бросилась в лицо:

— По всей видимости — да, сударь, поскольку я вижу здесь Вашу компанию.

Молодой человек вспыхнул от негодования. Он сжал в руке хлыст, но тут его тронул за рукав его спутник. Он был бок о бок с молодым человеком, тогда как остальные держались несколько позади.

— Полно, будет.

Он тряхнул поводьями, заставив коня сделать несколько шагов навстречу Атосу:

— Отрадно видеть, Ваше сиятельство, что Вы сохранили мой подарок. Он пришелся Вам по вкусу?

Атос внимательнее вгляделся в говорившего. Это был пожилой мужчина. Лет ему было около семидесяти, но он держал себя так, что язык не поворачивался назвать его стариком. Его черные глаза насмешливо поблескивали, когда он в упор смотрел на Атоса.

Атос улыбнулся и поклонился.

— Вы не откажетесь присоединиться к нам, граф? Прошу Вас, я был бы рад.

Атос повернулся к доезжачему:

— Возвращайся. Я поеду с ними.

Молодой черноволосый человек еще больше выпятил губу, но его спутник не дал ему выразить свое недовольство:

— Я не хочу злоупотреблять Вашим гостеприимством настолько, чтоб навязывать Вам своих гостей. С Вашего позволения...

Он поклонился. Молодой человек насупился:

— Вы покидаете меня?

Мужчина лукаво улыбнулся:

— Я сделаю вид, что просто отстал. А Вам не придется ни с кем знакомиться. Или...

— Нет, нет, — поспешно сказал молодой человек. — Я еду в Блуа. Не заблудитесь в лесу!

— Не волнуйтесь.

— Вы вернетесь?

— Непременно.

— Хорошо!

Он хлестнул коня и кавалькада умчалась. Атос и его спутник двинулись следом, но особо не спешили.

— Ваша светлость...

— Ваше сиятельство...

Они поглядели друг на друга и рассмеялись.

— Менее всего ожидал увидеть в лесу вместо оленя графа де Ла Фер.

— Могу сказать Вам то же самое, герцог де Беллегард.

— Откуда Вы?

— Я тут живу. Этот лес когда-то был моим.

— В Блуа?

— В Бражелоне. Это мое поместье.

Герцог выжидательно посмотрел на Атоса, но тот молчал. Беллегард снова рассмеялся:

— Граф, Вы единственный человек, который удержался от вопроса, что делаю здесь я. Здесь, в Блуа, возле Гастона Орлеанского.

Атос поклонился.

— И Вы даже не спрашиваете, куда я Вас везу.

— Я полагаюсь на Ваш выбор.

— Герцог де Ларошфуко? Ничего не имеете против?

— Он не в Париже?

— Недавно приехал. Король попросил его прогуляться в провинцию.

Атос промолчал. Беллегард лукаво поглядывал на него:

— По-прежнему не изменили своих взглядов?

— Отчего же, Вы видите, я не отказался поехать с Вами.

Беллегард прищурился:

— Интересно. Тогда поехали. Я обещал старому хитрецу, что обязательно навещу его.

Атос хмыкнул — "старому хитрецу"! Да Ларошфуко еще нет и пятидесяти! Ну, Беллегард!

Доехали они быстро. Атос поначалу придерживал коня, опасаясь, что престарелому герцогу будет не по силам быстрая езда. Но он ошибся — герцог отлично держался.

Ларошфуко встретил их очень любезно. Он с любопытством посмотрел на графа, которого ему представил де Беллегард:

— Рад познакомиться, граф. Приятно будет иметь таких соседей.

— Взаимно, Ваша светлость.

Они прекрасно провели время до обеда, во время обеда и после обеда. Светские люди, позволившие себе расслабиться вне дворцового этикета. О политике не было сказано ни слова. Атос вспомнил осаду Ла Рошели и герцог де Беллегард с удовольствием рассказывал разные истории того времени. Они оба были на осаде, но видели ее с разных сторон: граф как солдат, герцог как полководец, так что обоим нашлось, что порассказать интересного для собеседника. Ларошфуко слушал их с детским любопытством.

— Ваша светлость, расскажите лучше о Вашей вылазке, когда Вы один спасли десяток солдат, — Атос, посмеиваясь, глядел на Беллегарда поверх бокала.

Герцог благодарно глянул на графа, но потом не удержался от хвастливого тона:

— Три десятка, граф, три!

Глаза Ларошфуко расширились:

— Что Вы говорите? Вы — сами?

— Граф не даст соврать, — с апломбом заявил де Беллегард. — Сам. Лично.

Ларошфуко повернулся к Атосу, но тот шутливо поднял руки вверх:

— Увольте! Пусть рассказывает герцог — это его заслуженное право.

Герцог приосанился, но сказать ничего не успел.

Господа после обеда сидели в маленькой, но уютной гостиной. Мебель там была не самая новая, но очень удобная и можно было не сомневаться, что это любимая комната хозяина дома. Место, где он чувствовал себя наилучшим образом. Она была в стороне от основных парадных покоев и имела свой выход на лестницу. И стоило де Беллегарду открыть рот, как дверь скрипнула, и в гостиную вошел молодой человек. Он улыбнулся герцогу де Ларошфуко, но, увидев посторонних, замер на пороге:

— Отец... Простите, господа, я не знал, что герцог не один.

— Ничего, ничего. Господа, позвольте вам представить — принц де Марсийяк. Впрочем, с герцогом де Беллегардом Вы, кажется, знакомы. Тогда прошу — граф де Ла Фер. Он наш сосед и любезно решил навестить нас.

Господа раскланялись. Принц присоединился к компании и стал вежливо слушать хвастливый рассказ о ла-рошельских подвигах. Время от времени он бросал нетерпеливый взгляд на отца и, наконец, не выдержал:

— Прошу прощения, — он наклонился к отцу и говорил вполголоса, стараясь не перебивать де Беллегарда. — Отец, я хотел предупредить, что мне надо отлучиться. Я буду завтра к вечеру.

— Куда еще? Уже поздно.

Принц замялся. Ему не хотелось говорить при свидетелях. Беллегард оборвал на полуслове свой рассказ и довольно развязно подмигнул принцу:

— Для таких дел самое время, а, принц? Отец, наверное, уже и забыл, куда ездят по ночам?

Марсийяк покраснел, но ответил тоже довольно развязно:

— Самое время, Вы правы. Я не хочу заставлять даму ждать.

Ларошфуко нахмурился. Ему не нравился тон сына.

— Если Вам нужно — извольте, — сухо ответил он.

Принц поспешно попрощался и чуть не бегом покинул гостиную.

Беллегард встал и подошел к окну:

— Герцог, конюшни у Вас там? Да вижу.

Через несколько минут со двора донесся стук копыт, еле слышный из-за закрытого окна.

— Куда эта дорога?

— На Амбуаз.

Беллегард усмехнулся:

— На Амбуаз...

Она сел в кресло и самым невинным тоном поинтересовался:

— А что, мадам де Шеврез все еще не позволено покидать Тур?

Ларошфуко пожал плечами:

— Право не интересовался.

Беллегард прищурился:

— Двадцать лье. Пожалуй, даже меньше.

— Простите, не понял.

— До Амбуаза чуть больше десяти лье. И еще пять-семь. Да, пожалуй, меньше двадцати. Потом назад — как раз завтра к вечеру, если не задерживаться. У принца хороший конь?

Ларошфуко недовольно передернул плечами:

— Вы думаете, он поехал в Тур?

Беллегард ухмыльнулся:

— Нет, что Вы, — издевательским тоном ответил он. — Конечно, нет. Правда, несколько лет назад герцогиня произвела на принца сильное впечатление, но это было так давно. Он был молод. Сколько ему было? Шестнадцать? Семнадцать? Впечатлительный возраст.

— Зачем ему ехать в Тур? Он собирался через два дня возвращаться в Париж.

Беллегард подскочил:

— Вот как! Конечно, будешь спешить. Его Величество не возражает, что принц появляется в Париже?

— Он ненадолго. Сказал, всего на два-три дня и потом вернется в Блуа.

Беллегард засмеялся:

— У Вашего сына пылкий темперамент! Осчастливив блуасских дам, он спешит порадовать парижских. Вас не смущает его активность?

Ларошфуко нахмурился:

— Это не мое дело. Я не собираюсь вмешиваться. Он молод, красив. Если дамы дарят его вниманием — тем лучше.

Он с раздраженным видом поднялся с кресла:

— Мне кажется, Вы неверно судите о нем. Это только молодость и ветреность. Ничего серьезного.

— Да, конечно.

— Герцогиня де Шеврез здесь ни при чем. Я уверен, принц давно избавился от этого юношеского увлечения. По правде говоря, я никогда не понимал, что в ней находят.

— О, как Вы правы! В мое время женщины были куда красивее. Взять хоть матушку господина графа.

Атос вздрогнул. Взгляд де Беллегарда всего на долю секунды стал острым и пронизывающим, но уже через мгновение он снова смотрел с самым добродушным видом:

— Графиня была одна из самых красивых женщин, каких я видел. Об этом можно судить по ее сыну.

Атос был вынужден поклониться.

— Я знаю, граф, говорили, — он чуть заметно выделил это слово, — говорили, что Вы похожи на отца, но поверьте, улыбка у Вас матушкина. Очаровательная.

— Зато среди мужчин не было равного Вам, герцог. Никто не мог сравниться с Вами красотой и изяществом. Даже король.

Атос смотрел прямо в глаза де Беллегарду. Герцог заметно вздрогнул и отвел взгляд.

— Все в прошлом, уже все в прошлом, — поспешно пробормотал он. — Будущее — это господин де Марсийяк. Так Вы думаете, Ларошфуко, что принц уже излечился?

— Господа, не пристало обсуждать подобные дела, но, честно говоря, меня тревожила эта... привязанность принца. Не то, чтобы я что-то имел против мадам де Шеврез, но ее репутация....

— Что ж, остается надеяться, что принц не из тех, кто хранит верность! — Беллегард несколько неестественно рассмеялся. — Он уже нашел ей замену?

Ларошфуко неловко улыбнулся. Направление, в котором пошла беседа, ему не нравилось.

— Ну, ну, герцог, не смущайтесь. У Вас очаровательный сын и ничего удивительного, если дамы теряют головы. Наверняка не одна девица оставила ему что-нибудь на память. Еще бы — такой красавчик!

— Вообще-то да, — смущенно согласился Ларошфуко. — Возможно, он даже излишне усердствует. Но ему только двадцать. Мы здесь всего пару недель, а он едва ли провел под крышей больше двух ночей подряд и уже дважды ездил в Париж.

Беллегард восхищенно поцокал языком.

— Очаровательно!

— Ох! — вдруг спохватился Ларошфуко. — Совсем забыл! Для него передали, а я забыл сказать!

— Мы отвлекли Вас, простите. Что-то важное?

— Право, не знаю. Не думаю.

— Что-нибудь на память от безутешной красотки? — усмехнулся де Беллегард.

— Вряд ли. Разве что красотка ушла в монастырь, — хмыкнул Ларошфуко. — Молитвенник.

— Молитвенник? — на этот раз Беллегард расхохотался совершенно искренне. — Что за причуда? Позволите взглянуть?

Ларошфуко достал молитвенник и протянул де Беллегарду:

— Милая вещица, разве немного в дамском вкусе.

— Позвольте мне, — Атос сам не понял, как у него вырвались эти слова.

Голубой бархат. Серебряная нить. Мелкий жемчуг. Большой зеленый камень.

Он помедлил немного, прежде чем открыть первую страницу. Внутри лежал листок и у Атоса замерло сердце. Но листок был чист. Просто кто-то использовал его как закладку.

— Да, немного в дамском вкусе, — машинально повторил он. — Это передали для принца де Марсийяка?

— Да, привез посыльный. Этот и еще один — красный. Я взял его себе.

— Смотрите, герцог, сын приревнует!

— Зачем ему два молитвенника? — искренне удивился Ларошфуко. — У меня старый совсем развалился, все думал, надо сменить. Красный мне больше по вкусу, а этот пусть лучше подарит кому-нибудь из своих пассий.

Атос провел кончиками пальцев по нежному бархату — ткань нисколько не вытерлась, не потеряла своего чудного голубого, отливавшего бирюзой цвета, разве жемчуг немного потускнел. Молитвенник выглядел совершенно как новый. Или его очень берегли.... Или он лежал где-то забытый, невостребованный...

— Но оставим принца, — Ларошфуко поспешил сменить тему. — Он взрослый и его личная жизнь — это его жизнь. Я распоряжусь принести вина. Один старый друг прислал — потрясающий испанский херес. Интересно, что вы скажете.

Господа не возражали и беседа снова приняла легкий светский характер. Герцог де Беллегард был мастером подобных бесед — остроумных, блестящих и абсолютно бессодержательных.

Херес оказался хорош и уже через час хозяин не заметил, как уснул, разморенный жарой и алкоголем.

Атос тоже выпил немало, но на нем это никак не отразилось. В беседе проскользнуло имя де Лонгвиля и Атос понял, что де Беллегард знаком с мнением герцога относительно его взаимоотношений с вином. После этого он спокойно опрокидывал бокал за бокалом, насмешливо глядя на де Беллегарда: "Полагаете, я не умею пить? Поглядим".

Они засиделись допоздна и старый герцог сдался первым:

— Как ни очаровательно Ваше общество, дорогой граф, но вынужден пожелать Вам спокойной ночи. Должен признать, годы берут свое. Я уже не так силен по этой части. Только прошу, не рассказывайте никому — я все еще дорожу своей репутацией светского человека.

Он шутливо приложил палец к губам:

— Обещаете?

— Клянусь.

— Доброй ночи, граф.

— Вам того же.

Атос спал не более трех часов — алкоголь всегда лишал его нормального сна. Едва забрезжил рассвет, он отправился на конюшню. Нет, он не собирался тайком покидать дом Ларошфуко. Он уже понял, что герцог, скучавший в провинции, искренне был рад гостям.

Атос просто хотел проехаться.

Он пустил коня галопом и утренняя прохлада быстро вернула ему ощущение свежести, без остатка развеяв ночное марево.

Он то и дело возвращался мыслями к разговору с де Беллегардом. Герцог говорил много, интересно и остроумно. Могло показаться, что он наслаждается собственным красноречием и все, что его волнует — нравится ли он собеседникам. Он искусно создавал атмосферу легкости и расслабленности, в которой все становились легкомысленными и неосторожными.

Очень неосторожными в высказываниях.

Атос был уверен, что не сказал ничего лишнего, но несколько раз он удержал себя буквально в последний момент.

"Все-таки он сумел меня напоить, хитрый старый черт".

За завтраком Атос собирался вежливо попрощаться с Ларошфуко и полагал, что де Беллегард сделает то же. Они смогут уехать одновременно — это де Беллегард привез его сюда и было бы прилично, если бы они откланялись вместе.

Но старый герцог не спешил. Завтракали очень поздно и он шутил, что пока они соберутся обедать, то уже вернется принц де Марсийяк.

Сказано это было между прочим, вскользь и Атос поначалу не обратил внимания на шутки де Беллегарда. Но потом он понял, что герцог всерьез намерен дожидаться возвращения принца.

Легкомысленный тон де Беллегарда вводил в заблуждение — казалось немыслимым, что этот человек может думать о чем-то серьезном.

Они продолжили обсуждение достоинств вчерашнего хереса и к обеду, когда действительно вернулся принц, веселье было в разгаре. Марсийяк с некоторым недоумением поглядел на раскрасневшегося отца, но ничего не сказал и присоединился к компании.

— Наконец Вы вернулись, м-мой мальчик, — герцог де Ларошфуко тщетно пытался придать голосу строгость. — Мы уже начали волноваться. Вы слишком легкомысленны... и я должен сказать Вам об этом. Я — Ваш отец и должен заниматься Вашим воспитанием. Ваши поездки... Вы подорвете свое здоровье.