часть 3

Кажется, в этот момент я приобрела еще и страх темноты. Просто металась по кровати в слепом поиске выхода, в полубреду мотая из стороны в сторону головой, а потому не сразу заметила, как чужие горячие руки меня обнимают.

И надо же! Я не оттолкнула их, а с радостью приняла, как нечто живое и надежное. Такое горячее, отгоняющее прочь все мои кошмары. А поцелуи... Они просто дарили освобождение. Можно ли меня осуждать за это?

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Можно ли осуждать за то, каким одурманивающим оказался его запах, неожиданно знакомым и даже родным. Будто и не было этих десяти лет, будто и не стояли мы по разные стороны баррикад, будто не было моего кошмара...

Я горела в его руках, плавилась. Рассыпалась на тысячу частей и собиралась вновь. В момент моего сумасшествия совсем не думалось о том, что Вир, очевидно, стал отличным манипулятором за эти годы.

Только наутро до меня дойдет, что пытка темнотой удалась на славу. Она оказалась более успешной, чем пытка светом, устроенная магами, когда я только попала в Джару. Тогда они делали ставку на усталость, Вир — уповал на страх и чувство вины. И не проиграл. Тогда я сумела не выдать ничего лишнего и чересчур личного, теперь же словно потеряла себя. У меня было одно желание: забыться, отринуть все беды и раствориться в том, кто сильней. В том, кто так расчетливо вверг меня в хаос, а затем подарил утешение. Тут же, сразу же, не дав опомниться и прийти в себя.

Да и вряд ли воспринимала я его, как Вира, или вообще кого-то материального. Скорее, как что-то нереальное, как продолжение сна.

Атаку на мой мозг он провел виртуозно. Атака на тело производилась также со знанием дела. Поцелуи следовали один за другим. О, нет! Это был один сплошной поцелуй, не дающий вздохнуть или расслабиться. Большие, чуть шершавые руки были везде и всюду. Я не успевала сосредоточиться на одном ощущении, как тут же чувства взрывало другое. Я знала: он ощущает все, что ощущала я, но почему-то теперь это приводило меня в экстаз, добавляя такого непривычного возбуждения.

Меня столько раз за эти годы называли фригидной, что я сама в это почти поверила. Теперь эта вера рассыпалась в прах. Сколько раз же раз мною делались тщетные попытки перешагнуть через себя? Теперь стало понятно, почему они были тщетными. Я не могла подменить вот ЭТО чем-то фальшивым и сделать вид, что все именно так, как надо. Я не могу, как другие. Все или ничего.

...или ничего.

...ничего.

Шептало эхо в голове. Пока я заново открывала свое тело. Грудь, бедра... даже кончики пальцев! Да сколько ж можно! Я сейчас сгорю! Вампир довольно урчит, как большое хищное животное, пирующее на своей жертве, и поглощает, поглощает извивающееся тело. Он не обращает внимания на тонкие, нервные пальцы, вцепившиеся в густую шевелюру. Его не напрягает, что я помимо своей воли то дергаю за волосы, то прижимаю его голову к себе. Еще, еще... Крепче, сильней.

Он что-то шепчет о том, что я сама во всем виновата. Что если бы не мой поступок тогда, все было бы по-другому. Что утром я его возненавижу, но ему все равно...

А я будто в бреду выкрикиваю его имя, не в состоянии осмыслить повисшие между нами слова. Да, они всплывут в памяти, но много позже. Вечность спустя, когда я сумею заново собрать свои тело и душу.

Никогда не думала, что в такой момент буду визжать. И как ни стыдно было потом, но тогда мой визг вспорол ночь. А Вир застыл и мрачно выругался. Весь напряженный, скользкий от пота... пообещал страшную кару тому, кто был со мной до него, а затем... просто раскрасил безлунную ночь яркими звездами...

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Еще полгода назад я спала в нашей с Вардом развалюхе, гордо именуемой "домом". Спала в собственноручно огороженном закутке и чувствовала себя в полной безопасности, ведь мой сон охранял друг. Человек, вернее, маг, заменивший мне отца.

Теперь же я лежала на смятой кровати, чувствовала, как гуляющий по комнате ветерок гладит разгоряченную кожу и ужасно хотела провалиться сквозь кровать, пол и, желательно, сквозь землю. Даже если бы все мои погибшие друзья вот прямо сейчас воскресли и стали кричать, что никого я не предала, это не облегчило бы мои терзания.

Предала. Еще как предала. Причем не только их, но и себя тоже.

Вир говорил, что наутро должна появиться ненависть. Он был прав. Только ненавидела я больше себя, а не его. Для него все выглядит логично. Его так воспитали. Можно сказать, что его величество был излишне мягок со своей рабыней, поразительно нежен...

А я... просто пошла на поводу у тела, у постыдной слабости. И ведь не девочка уже, а вполне взрослая женщина.

Ветерок снова легко пощекотал щеку, а потом вдруг заговорил голосом моего ночного помешательства:

— Долго будешь претворяться?

Я распахнула глаза и смело заглянула в глаза своему стыду. А у стыда по-прежнему глаза были удивительно красивые, глубокие, темно-фиолетовые. И что-то таилось в этих глазах такое... Короче, в этот момент все мое женское естество поняло, что стоит мне улыбнуться и обнять Вира, как он тоже улыбнется в ответ. И, возможно, сделает вид, что не было этих десяти лет... И даже, может быть, будет носить на руках...

Только это значит, что и мне нужно будет забыть предательство и Донгон, и все эти годы, немым укором повисшие между нами. Ну, ладно это. Смирять свою гордость можно научиться, но что может убить память? Как забыть лица убитых магов? Как вычеркнуть из страниц судьбы это проклятую войну? И пусть мы сами пошли на это и могли смириться и стать рабами, но... и вампиры могли пойти на уступки. Беда в том, что Виру тоже нужно все или ничего.

А через несколько лет и я ему буду не нужна...

Все эти мысли стремительно проносились в моей голове, а он с серьезным видом заглядывал, казалось, прямо в душу, нависая надо мной, такой растрепанной и постыдно обнаженной. Он был везде и всюду. Сквозь толщину одеяла мои ноги чувствовали жар его ног, живот ощущал твердость мускулов, руки кололо от страха прикоснуться к его рукам, упирающимся в подушку по обе стороны от моей головы.

Я так старалась сохранить независимый вид и удержать твердость во взгляде, что стало тяжело дышать. Пришлось делать глубокий спасительный вдох, но стало только хуже. Этот запах... Не знаю, как объяснить. Как будто запах его тела смешался с моим, рождая нечто правильное и естественное,.. совершенное.

Должно быть, сам демон дернул меня за язык в тот момент. Просто так хотелось стряхнуть с нас чувственное оцепенение — и вот вырвалось:

— А ты ничего так в постели, — и улыбка наааглая...

Что-то такое мелькнуло в его взгляде. Должно быть, разочарование. Но замешательство — это не то чувство, которое может быть присуще королю вампиров.

— Повторим? — внезапно прищурившись, спросил он, низким хрипловатым голосом. Казалось, будто прикоснулся к самой сути одним только словом, рождая в голове живые картинки возможного "повторения", а на обнаженной коже толпу мурашек.

Ух! Я тебя сейчас!

— Конечно, милый, — и сама потянулась к его четко очерченным губам. Вир напрягся, но затем, подхватив под спину, рывком прижал к себе. Усилием воли я расслабила губы, впуская верткий язык, и...

— Сссстерва! — прошипел злостно укушенный вампир, стирая с подбородка струйку крови.

— Мне есть у кого учиться! — ответствовала я, задыхаясь от смеха. Вот так изгибалась в его руках и хохотала. Почему-то очень смешной мне показалась ситуация с покусанным королем вампиров. Правда, больше в этом смехе было истеричных ноток, а не веселья, и, к сожалению, вампир их заметил.

— Рина, сколько их было? — неожиданно холодный и спокойный голос пробился в сознание, и я закашлялась, подавившись смехом.

— Кого "их"? — ох, не сразу я поняла, что он опять взялся за свои ночные штучки. Снова заставал меня врасплох, резко меняя тему и настроение.

— Мужчин.

— Сколько?.. — я задумалась в нерешительности. Сколько же их было? Что же соврать? А внутри уже все дрожало от воспоминаний о "мужчинах".

И вдруг вампир вновь резко сменил тональность разговора:

— Кто он?! — прорычал, прижимаясь вплотную к моему носу.

Я честно пыталась сдержать эмоции! Но этот невозможный вампир... Он взбаламутил стоячее болото моей души, опять, как и много лет назад, перевернул мое представление о мире с ног на голову. И теперь я не могла удержать горечь, поднимающую голову из того тайника, в который я ее запрятала еще тогда... И как можно было сдержать все в себе, когда он так смотрит встряхивая все существо.

И он это почувствовал...

— Кто этот мужчина? — теперь он уже тряс меня за плечи, а я тихо зверела. — С кем ты спала?

— Мужчина? Какой мужчина? Как ЭТО может называться мужчиной? И я не спала, слышишь? Я не спала с ним! Я отбивалась!

Прошлое нахлынуло, заставляя выкрикивать слова на надрыве. А перед глазами вставали картины, как будто это было вчера. И не получалось больше делать вид, что это было не со мной...

Я тогда впервые принимала участие в вылазке. Это произошло после слухов, что в одной из деревень проявил себя ребенок-маг. Я сама напросилась с Вардом и остальными, неопытная, неоперившаяся... И кто ж знал, что эти слухи были из-за меня? Когда мы подошли к деревушке, выяснилось, что там ловушка, устроенная вампирами. Спасло нас звериное чутье Варда, а еще наш человек, осмелившийся нас предупредить. Собственно, это последнее, что он успел сделать... Вампиры вывесили его тело на придорожном столбе.

Нет, Вира там не было, но во всем случившемся я винила только его. И в смерти того человека и в том, что было дальше...

А дальше мы бежали, долго, выбиваясь из сил. К сожалению, нельзя было сразу же отправляться в Джару, и нам пришлось петлять, запутывая следы. А потом Вард с Амиром отправились в разведку, а я осталась наедине с Караем...

"Это все из-за тебя, тварь! — орал он, тряся меня за шкирку. — Это был мой брат, понимаешь? И он погиб из-за какой-то вампировой подстилки!". Он ударил меня по лицу. Корчась на земле, я уже не могла достать свой меч, а уж когда он вновь дернул меня за грудки, порвав одежду, и обнаружил припрятанные амулеты... Конечно, он был прав. Я была самозванкой, ничего не умеющей тварью, приносящей всем только несчастья. Маги, которые всегда стремились только к свободе, вынуждены были скрываться более тщательно, чем обычно. А теперь это смерть...

Я только хрипела, когда на меня сыпались чувствительные удары и слышался треск одежды. А потом он пробормотал: "Посмотрим, на что ты способна, подстилка", — и словно разорвал меня на части... Можно сказать, что мне повезло. Прорвавшись сквозь преграду, он замер от удивления. Амир так и умер с этим удивлением в глазах. А когда он скатился с меня, я увидела разъяренного Варда.

Именно с того момента Вард и стал моим другом. Единственным. Именно тогда он узнал про амулеты и меч, и про то, что я самозванка. Он помог мне привести себя в порядок, все время повторяя "прости, девочка", помог завязать узелки на всех кожаных шнурочках и собственноручно одел амулеты мне на шею. С тех пор он всегда покрывал и оберегал эту самую самозванку, не претендуя на большее...

— Рииина, — внезапно Вир поднял руку и с щемящей нежностью погладил меня по щеке.

Что он хотел этим сказать? Что сопротивляйся я, не поступил бы так же, как Амир? И вообще, это Вир виноват во всем! Во всем виноват Вир!

— Мне не нужна твоя жалость! — я зло стряхнула его руку. — Чем ты лучше его? Чем, я тебя спрашиваю? Ты такой же, как он! Не прикасайся ко мне!

Я кричала, поливая его ненавистью и презрением, а он одевался, не отводя от меня глаз. А потом вбил еще один камень в высоченную стену между нами:

— А тебе не кажется, дорогая, что ты все это заслужила как никто другой? Можешь ненавидеть меня и смешивать с грязью дальше. Все равно я уже получил то, что хотел.

Он ушел, а я как-то сразу успокоилась с исчезновением моего личного раздражителя. Проглотила глупые слезы и занялась тем, что снова стала упаковывать в кокон безразличия боль и обиды прошлого.

Вир

— Ваше Величество, там гонец,.. — успел пробормотать смотритель родового замка Старбоков до того, как я смазанным пятном скользнул к выходу из башни.

Едва ли сознание уловило что-то там о гонце. Внутри все клокотало после общения с Риной. А в голове стучало резко, настойчиво: "Кто? Кто? Найти! Разорвать!" — и тут же женский голос насмехался: "А чем ты лучше его?". Я не лучше, Рина! Я хуже. Ты даже не представляешь (да и никто не представляет, кроме меня), что я сделаю с тобой. Радует только одно: ты вряд ли сможешь все это оценивать адекватно.

Но опять же, кто? Кто?! Сердце билось сильно, тяжело, причиняя почти физическую боль.

В голове что-то щелкнуло, и я даже остановился на мгновение, осмысливая кощунственную мысль, мелькнувшую в сознании. А вдруг это случилось в Фальвах? Кто это мог быть? Гар?.. Не поэтому ли она сбежала?

Нет! Нет — и точка. Такого просто не может быть. Слишком хорошо мы с Гаром знали друг друга. Это не то.

Проанализировав наш с Риной разговор, я пришел к выводу, что будь это правдой, Рина плюнула бы признанием мне в лицо, как ядом. За Гара ее явно мучает чувство вины. Как и за многое другое.

"Вот видишь! — вкрадчиво прошептал внутренний голос. — Она уже давно сама себя наказала". Да, наказала. Однако сути это не меняет: я, как сумасшедший, безответно влюблен в убийцу своего друга! Гордости по этому поводу не испытываю, но сделать ничего не могу. Могу только смириться и извлечь из этого максимум пользы.

"Дааа, мы сделаем это!" — во внутреннем голосе, с некоторых пор поселившемся во мне, прорезались маниакальные нотки. Только этого мне не хватало! Разговаривать с внутренним сумасшедшим!

Однако, следовало признать, что с тех пор, как я стал досконально штудировать фолиант Старбоков, пытаясь вникнуть в саму суть магии, этот голос стал неотъемлемой частью моей жизни.

Благодаря ему, я начал понимать, зачем мой предок создал эту книгу.

Магия — это то, что бесконтрольно разлито в мире. Раньше она принадлежала вампирам, но в какой-то момент стала вырождаться. Мой предок чувствовал это и стал проводить научные изыскания. Так он разработал целую систему ритуалов, с помощью которых можно было ловить магические потоки и использовать их в конкретных целях. Любой человек или вампир может прослыть с этой книгой магом. Что я и сделал. Однако вряд ли любой может слышать голос моего предка, владевшего чистой магией так, как слышу его я...

Я понимал, для чего ему Рина. Она воплощение его не сбывшейся мечты. Это слияние выгодно нам обоим. Возможно, благодаря ему, моя мечта все же сбудется...

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

К моему удивлению, гонца не провели в замок. И только выйдя во двор, я понял почему. Навир без сил привалился к ступеням парадного входа и жадно глотал воду принесенную служанкой. Конь хрипел неподалеку, встряхивая с крупа клочья пены. Очевидно, навир загнал ни одну лошадь, пока добрался сюда.

— Что случилось? — сделав знак, что сейчас не до церемоний, я опустился рядом с ним на ступени и, склонившись, вслушивался в глухой шепот.