Туман. Похититель душ.(общий файл)1 часть

— Постой, — остановил его Большой, — надо выждать, может луна за тучку зайдет.

— Стоять нечего, — твердым голосом сказал главарь. — Нам надо в левое крыло, в комнаты слуг, так что защитные заклинания мы не потревожим. Наш заказ — сундучок с письменными принадлежностями местного писца. Все — за работу.

Решительным шагом мы направились к дому, Гугнявый шел впереди, Большой, тащивший огромную сумку с инструментом, отставал шагов на пять, я немного замешкался, устраивая переданную мне поклажу поудобнее.

Все началось, когда я только-только вышел из под тени деревьев. Гугнявый, понадеявшийся на свою выучку, сгорел первым. Как только он шагнул на круговую подъездную дорожку, раздалось неприятное шипение и одна из каменных горгулий на фасаде здания, вытянула шею и чем то плюнула на него. Полыхнуло выше первого этажа и жирный пепел развеялся под мгновенным порывом ветра. Не осталось ничего. Я на секунду застыл. Большой не раздумывал ни секунды, моментально развернувшись он чесанул в мою сторону, ни на что не обращая внимания. Тем временем, откуда то из под ворот вымахнули два пастушьих пса, из тех которые пасут овец на склонах гор. Мощные челюсти, минимум воображения. Если им кого вдолбили в качестве врага в их тупую башку — тот и враг. С одной стороны. Если это волк — то для человека они полностью безопасны, их можно оставлять даже с маленькими детьми. Этих же натаскивали именно на людей. Добежать до деревьев у большого не получилось, псы настигли его быстрее. Здоровенный лось с инструментом споро навернул на руку плащ, превратив её в валик, а тяжелую сумку приготовил для того чтобы отбиваться от собак, и это ему даже помогло, правда не надолго. Пока он с успехом отмахивался от двух рычащих чудовищ, еще пара вынеслась из-за угла, почти бесшумно, с заносом и смешно вскидывая мосластые зады. Поражало, что все это происходило практически в полной тишине, негромкое рычание не в счет. Большой то ли не видел нового врага, то ли просто не сумел среагировать должным образом, но подоспевшие псы, так же молча кинулись на человека со спины. Дикий визг большого огласил окрестности и все четыре собаки накинулись на еще дергающуюся фигуру. Какое-то время большая куча шевелилась, потом из её середины поднялась голова и уставилась в мою сторону. До этого момента, я стоял и отрешено наблюдал за происходящим, но тут меня словно пробило. Если считать, что там я умер, то вряд ли второй раз окажется более удачным, значит надо пользоваться тем, что дают. Эта мысль толкнула меня не хуже выходящей из трамвая бабульки, и я побежал. Бежал, уже понимая, что мне не уйти от собак. Тем не менее вариант выжить был, по крайней мере до утра. Облюбовав ближайшее дерево, с красивыми цветами и достаточно невысоко начинающими ветвями /дерево грез, раскрывает свои цветы исключительно в ночное время, днем цветы сворачиваются в узенькие острые трубочки, похожие на копья, внешне не привлекательны. Днем выглядят как высохшие деревья, практически не отбрасывают тени./, я бросился туда. Хватаясь за ветки забрался повыше и застыл, с утра придут хозяева и снимут меня. Предъявить мне много не смогут. Из серьезного — только убийство, но тут в отказ уйти и ничего не докажут, вон, два кандидата валяются, вернее один и выжженное пятно от второго.

Собаки, бросившиеся в мою сторону, добежали до края парка и закружились, повизгивая и взлаивая негромко и тоскливо, однако не приближались. Я привалился к стволу дерева, испытывая чувство расслабления и безопасности. Я даже рассмеялся от переполнявшей меня радости. Спасен! Собаки сюда не идут, до утра время есть, сейчас успокоюсь и не торопясь покину столь негостеприимных хозяев.

Эйфория продолжалась очень недолго, внезапно до меня дошло, что собаки не напрасно не суются на территорию парка, они элементарно напуганы, если видят добычу и не бросаются на неё. А испугать таких собачек, практически нереально. Мое убежище моментально перестало быть безопасным, страх потихоньку заползал все глубже и глубже в душу. Подозрительно оглядываясь, я ощущал опасность за каждым кустом. Свалившись с ветки я бросился вон из парка, очень хотелось бежать прикрывшись растениями, но в этом случае скорость значительно снижалась, поэтому я воспользовался парковыми дорожками. Страшно было все и это чувство нарастало по мере продвижения к ограде, казалось что змеи на фонтане изгибаются и шипят, статуи протягивают ко мне руки, чуть не влетев в копье-кусты, высаживаемые богатыми семьями на окраинах своих садов, я в очередной раз протиснулся в дырку и бросился привычным маршрутом вдоль по улице. Единственная разница, что меня сейчас уже никто не окрикивал.

Пробежав знакомый поворот, я устремился вглубь территории, не замечая меняющейся обстановки, видимо тело в очередной раз все решало за меня.

Я бежал изо всех сил. Знаете, есть такое выражение — панический ужас. Так вот именно этой заразой я и был охвачен. Куда бежал я не знаю, я просто ничего не соображал, да пожалуй и хорошо, что не соображал — тело вспоминало само, куда бежать и что делать. Лишь через какое-то время я смог понять что занесло меня в какой-то очень бедный райончик. Узенькие улочки, вонь такая резкая и такая привычная. Перепрыгивая через сточные канавы, ныряя сквозь проходные дворы, я очухиваюсь в проулке, где, я откуда то точно знаю!, находиться небольшой трактирчик.

2

Влетев внутрь, лихорадочно озираюсь, полутемное помещение, теплое и вонючее. Одна моя часть пытается заткнуть нос, чтобы избавиться от запаха бомжатника, вторая с облегчением вздыхает — повеяло родным домом. Пересиливая спонтанно возникшую тошноту, продвигаюсь вглубь помещения, выбирая себе место где можно прислониться. Выходить отсюда на улицу обе мои половины нисколько не собираются, памятую о только что перенесенном ужасе. К тому же надо было хоть немного разобраться с проблемой, о которой я практически забыл, она отошла в сторону как второстепенное. Проблема касалась меня в этом теле.

Свалившись на тяжелую скамью, выставив между собой и окружающим тяжелую столешницу давно не скобленного стола и привалившись спиной к бревнам, я наконец то ощутил чувство защищенности. Подошедший щуплый человечек, лениво брякнул передо мной кружку с прокисшим пивом, судя по запаху; и глубокую тарелку с чем то горячим. Я не стал кочевряжиться и навалился на еду. Мне было хорошо, на смену ужасу приходила всепоглощающая сытая тупость. Наевшись, я откинулся, сыто отдуваясь. Что-что, а повеселиться я всегда любил. Особенно пожрать.

Теперь, когда все стало более мене спокойно, я решил исследовать что я и кто я. На мне ничего ценного не оказалось, поэтому я вывалил из кошелька все, что там было. Простой кожаный мешочек, не очень большой, размером с кулак. Да и не было там ничего такого, с десяток монет, разных размеров и достоинств, пара костей да небольшая круглая штуковина, похожая на кусочек кости, только отполированный, с дыркой и выжженными линиями. Мгновенно нарисовавшийся при звоне монет кабатчик, назойливой мухой повис над столом. Он ни слова не говорил, только смотрел. Кивнув на кучку монет, я сказал:

— Возьми, что я тебе должен.

Хозяин выбрал из кучи монет парочку, причем у меня сложилось явное впечатление, что он меня обсчитал. Я сгреб все деньги в мешок, зажав в руке только костяную пластинку, т.к. она не представляла никакой ценности. С чего я взял? Да просто кабатчик даже равнодушным взглядом по ней не скользнул, поэтому я и сделал заключение о её полной бесполезности. Я уже собирался немного подремать, когда на меня упала тень. Я медленно открываю глаза и вижу мелкого шибзика с наглой мордой глядящего на меня. Знаете, до меня как то сразу дошло, что мысль раскупорить кошелек в таком заведении была заведомо неверной. Просто мое бывшее мышление сыграло со мной злую шутку. Если раньше в 90-е годы каждый из нас в командировках проявлял чудеса по выживанию, то теперь, в более благополучное время стал более солидным и ленивым. Уже не ночуешь в ночлежках, а останавливаешься в гостинцах; не мерзнешь по полтора часа на морозе, чтобы дождаться автобуса, а тупо берешь такси. Вот и не учел я нынешних реалий.

Как ни быстро все это промелькнуло у меня в мозгу, но уследить за развитием событий я не успел, так, например я не понял откуда взялся амбал рядом с шибзиком, и был ли предварительный разговор. Очухался я на фразе:

— Ты кто такой, ты че не знаешь, что здесь ты не жилец? — это мелкий.

Крупный ничего не говорит, только внимательно наблюдает за происходящим.

Пытаюсь бормотать, что я сейчас уйду, что я ошибся. На мои слова ржут и говорят что я действительно ошибся. В мою сторону несется здоровенный кулак, сметающий на своем пути все препятствия, в том числе и меня. Лежа на полу, я пытаюсь скулить, что мол я не знал и сейчас уйду, когда удар здоровенным ботинком окончательно вышибает из меня дух. Прихожу в себя на улице, кошелька, естественно нет, только в кулаке зажата монета. Она так сильно врезалась мне в ладонь, что доставляет ощутимые неудобства, может из-за этого я и пришел в чувство так быстро.

С трудом разжав кулак, мысленно шепчу проклятия, вместо монеты чертова костяшка. Поворачиваюсь на бок и пытаюсь встать, меня тут же тошнит. Улица немного кружиться, причем в разные стороны. Уже светает и мимо меня пробегают редкие прохожие. Пытаюсь позвать на помощь, но всем в этом районе глубоко наплевать на подыхающего человека. Мне уже небольно, рук и ног я практически уже не чувствую. Если мне не помогут, то я сдохну от переохлаждения. Прекрасная смерть, бля, всю жисть о такой мечтал. Хоть бы одна тварь помогла, мне то ведь и надо немного, теплое место, да несколько часов, чтобы я пришел в себя. Жить хочется очень сильно и я собираю остатки всех своих сил, чтобы двинуться, сил хватает только на то чтобы поднять руку и прохрипеть в спины проходящим:

— Помогите, — а они сволочи проходят мимо.

Хотя и не все, вот один добрый человек. Надо мой наклоняется фиолетовое лицо, закутанное в какие то обрывки материи, легкий сивушный запах слегка лакирует вонь немытого тела. Но мне на это наплевать, я улыбаюсь. Грязные руки тянутся ко мне, ощупывая меня и начинают стаскивать теплую куртку. В каком то полусне я вяло отмахиваюсь от бомжа, задумавшего меня раздеть. Удар по голове опять погружает меня в беспамятство.

* * *

Следующий момент: я прихожу в себя. Мне холодно но не смертельно, я лежу с закрытыми глазами, пытаясь еще хоть не надолго остаться в этой спокойной тишине. Все ничего, только этому мешает голос:

— Когда он очухается? — голос высокомерный и брезгливый.

— Должен уже, по идее... — этот равнодушный и независимый.

— А вы точно уверены, что это именно тот человек, который нам нужен, — опять высокомерный.

О, а вот это уже новый голос, с одышкой и принадлежащий человеку в возрасте:

— По крайней мере, он один из банды Гугнявого, прибился недавно, года полтора назад. Ничего выдающегося, простой исполнитель, разменная монета. Поэтому его Гугнявый и держал...

Странно, но этот голос немного знаком и вызывает у меня чувство панического ужаса. Карп! И я открываю глаза.

— Опа! Он очнулся, — четвертый голос.

Меня поднимают и усаживают в кресло. Голова постоянно безвольно сваливается, пока её пытаются зажать в тисках. Мне страшно, в комнате собрались человек шесть семь. Основные из них трое, какой-то придурок с гривой волос, бледный человек, с кривой усмешкой, голос с одышкой, которого я не вижу, так как он находиться у меня за спиной.

Гривастый говорит:

— Посмотри его.

Бледный подходит поближе и начинает смотреть в мои глаза, меня затопляет, острые иголочки лезут внутрь, тыркаясь в разные стороны и доставляя мне боль. Я не могу ничего сделать, я совершенно беспомощен. Ужас снова заполняет меня до краев, и я вырубаюсь.

Тьма, звездочки превращаются в огоньки и потихоньку стабилизируют свое положение. Постепенно я понимаю, что комната прекратила свое вращение, я снова лежу в углу на полу, тело изломанное болью, отказывается служить. Я лежу, упершись лицом в деревянные доски пола, гул голосов перестает напоминать шум прибоя, в нем появляются понятные слова и даже связные предложения и мне остается только слушать:

— ...все бесполезно, — этот досадливый высокомерный голос я уже слышал, по ходу это он тут командует.

— Ну почему, — не соглашается безразличный, — мы выяснили немало.

— Например? — не сдается высокомерный.

— Хотя бы то, почему это растение выжило.

— Но мы ничего не выяснили ни о том, чего они искали, ни того кто их нанял.

— Ну в этом нам наверное сможет помочь наш любезный хозяин, — голос вкрадчивый, я его еще не слышал.

А вот теперь голос с одышкой:

— Гугнявый был мелочью. В последнее время говорил, что нашел крупного заказчика на пустяковое дельце, и что он скоро рванет из города, после расчета. Судя по хвастовству, заказчик тоже не был особо умным.

— Почему вы так решили? — заинтересованный вкрадчивый голос.

И голос Карпа:

— Если бы был умным — то ни за что бы с дилетантами не связался, а пришел бы к профессионалам. А уж для профессионалов, Ваша Милость, тот домик обнести — тьфу.

Карп немного помолчал и добавил:

— По крайней мере, так выглядело со стороны.

— Но ведь он же состоял в братстве? — спросил высокомерный.

— Да, но на правах послушника.

— Это как?

— То есть он был обязан ежемесячно отстегивать небольшую долю в общий котел, так разрешается жить два года, а потом он обязан пристать к одной из семей. Это же чмо на что-то надеялось. Я думаю, что он действительно собирался поправить свои дела на этом деле. Содрать с заказчика денег на организацию ограбления, потом получить расчет, а потом и мочкануть самого заказчика, предварительно выпытав зачем ему нужно заказанное и нельзя ли это еще кому-нибудь продать. Для этого он и Кувалда пригласил.

Вот тут впервые в жизни я почувствовал выражение: осязать взгляд. Мне показалось, что меня переворачивают, ворошат, тыкают палочкой. Наконец кто то спросил:

— А с этим растением что делать?

— Ничего! — то же самое безразличие. — Он нам вообще теперь не нужен, надо закопать его и все.

— Все бы вам, молодежи, закапывать, — это вкрадчивый, — пусть пока поживет, недельки две, а мы посмотрим. Может кто-нибудь судьбой Гугнявого заинтересуется. Закопать всегда можно, а вот поспрашивать потом нужного человечка — это проблема. По каждому моменту к некроманту не набегаешься, да и не любят их обыватели.

— Хорошо, — Карп, — пусть тогда поживет у себя, а я команду дам, чтобы присмотрели. Не дело это, без присмотру быть.

И спросил, судя по ответившему голосу, мага:

— А как он спасся все-таки?

Минутное молчание, потом, видимо маг решил ответить, я же внимательно вслушивался в объяснения. Речь узкого технического специалиста, но кое-что я для себя уяснил. Только позже, обдумав все, до меня дошло, почему все так легко приняли изменившегося меня. Дело в том, что по объяснениям мага, волна страха, самое простое, но не ставшее от этого менее эффективным заклинание, должно было меня убить. Тщательно вымеренные дорожки, высаженные растения и поставленные статуи и фонтаны, образовывали собой руну, замыкающуюся в центре. Руну страха. Любой появившийся в саду человек, направлялся к центру, где его легко можно было обнаружить, попытка возвратиться становилась фатальной. Предмет выпадал из зоны действия руны и становился помехой, которая изгонялась. Изгонялась страхом. В случае, если человек вырывался за пределы охранямой территории, то последней волной его топило полностью и человек превращался в дрожащее существо, без малейших признаков разума. Случайностью оказалось то, что я напоролся на сторожа когда разгибал прутья, случайностью было то, что я обшарил труп и забрал кошелек, в котором помимо мелочи был еще и настроенный на сторожа амулет пропуск, случайностью было и вселение меня в это тело. Когда меня погнала волна, то воздействовала она на истинного хозяина тела, фактически уничтожив его и только благодаря этому я еще жив. В противном случае, мне пришлось бы вести постоянную борьбу с тем другим. В моем же случае, произошло поглощение активной личностью, практически сумасшедших остатков предличности. И еще пропуск. Он снизил воздействие волны страха на меня, что помогло выбраться на улицу, да я еще и не ощущал себя личностью, так, два в одном.