Гонщица (попаданцы в другом мире)

— Дим, а ты как? Не ранен? — тут же встревожилась здоровьем друга.

— Норма, — подошел и еще раз обнял. Помолчал. — Саш, тут такое дело ... мы не дома.

— Так понятно, что в лазарете, — прислушиваюсь к звукам снаружи. Какие-то рыки животных, речь не русская. Но и не английская вроде.

— Саш, мы вообще не в России. Кажется, нас куда-то занесло во время аварии.

Открылась дверь и кто-то вошел.

— Prendete, mi ha portato acqua. — сказал женский голос.

— Грация, — ответил Димка.

— Ага, а с кем ты говоришь?

— Тут женщина воды принесла. Пить будешь?

— Буду, горло все пересохло.

Димка посадил меня на что-то и сунул в руки кружку. Выпила залпом и скривилась. Привкус какой-то странный, как будто не очищенная вода, а из ручья с каким-то болотным вкусом. Но жажда успокоилась.

— il cibo sarЮ piЫ tardi, — снова услышала женщину, потом закрылась дверь.

— Что она сказала?

— Толком не понял, что-то про еду. Слушай, Саш, это ты у нас гуманитарий. Давай соображай и переводи.

— Дим, а где мы? — начала что-то смутно подозревать. — И где Степаныч? Мама?

— Саш, ты только не волнуйся. Я вообще не понял что случилось. Очнулся — красный туман. Потом зрение прорезалось. Смотрю комната, а на окнах решетки. Тут тетка в какой-то хламиде заходит и лопочет не пойми на каком языке. И все тычет что-то, тычет. Поворачиваю голову, ты рядом лежишь. Я к тебе, смотрю, дышишь. Я к тетке, мол, где Степаныч. Она трещит на своем. Услышал знакомое: "acqua и cibo". Понял что на итальянский или там какой похожий. Это после каникул в Риме.

— Дим, мы же на гонках были, — простонала я, — какая тетка в хламиде?

— Саш, а я знаю?

Сижу, думаю. Почему-то не думалось.

— Саш, ты бы легла. И глаза закрой. Так легче будет. — Ну легла, закрыла. Димка присел рядом, руку взял.

— Дим, а что за дрянью нас Кресс ослепил? У нас же голостекло не должно ничего пропускать.

— Может, какие бета лучи? Не знаю, Саш. Я думал, комиссию создадим, будем разбираться. А мы тут не пойми где.

Лежала с закрытыми глазами и прислушивалась к звукам снаружи. Глазам было легче, это Димка правильно сказал, а вот на душе все тревожнее. Понятно, что легче, когда друг рядом, но все равно не нравятся мне рыки какого-то огромного зверя. Ну не лев же там, в конце концов?! Львы давно только в заповедниках живут. А тут явно здание. Может, конечно, еще цирк быть, там дрессированные тоже живут. Успокоилась мыслью про дрессированных, значит, есть дрессировщик, и львам нас на съедение не отдадут, тем более что женщина что-то там про еду говорила. Будем надеяться, не нас имела ввиду на обед льву или тигру.

— Саш, — позвал Димка, — хочешь умыться? Вода еще есть.

Вот точно! Умыться это можно. Димка подхватил за локоть и куда-то подвел, наклонил и полил на руки. Вода с легким ароматом тины все же освежила лицо. Потерла глаза, когда стала открывать, вроде красный туман стал рассеиваться. Проморгалась и ахнула: стою над каким-то грязнущим ведром, а в нем плавает ... даже не хочу определять, что там плавает! Мама забери меня обратно! Осматриваюсь по сторонам, и меня передергивает от отвращения. Грязь, насекомые, а по углам ... мыши!

Мой визг был громким. Очнулась на руках у Димки. Да, я с детства мышей боюсь.

— Саш, успокойся, Саш. — Я висела на нем как обезьянка, обняв руками и ногами. Димка легко поддерживал, думаю, он готов был к моему вертикальному забегу по его телу.

— Дима, где мы? — Я боялась оторвать глаза от его комбеза. А вонь, нас окружающая? Как то сначала не унюхала. А сейчас меня просто мутило от этих запахов. Чувствую, позывы желудка меня прямо к тому ведру опять направляют. Глубокий вдох, которым я пыталась остановить муть, только сильнее позволил вдохнуть вонь.

— Димка! Пусти! — и рванулась к ведру. Рвало меня долго. Видимо как раз той водой с запахом болота, что выпила до этого, хоть дизентерию не подхвачу.

Димка терпеливо переждал мою реакцию на местные реалии. Потом подал воды и помог умыться. Затем еще достал чистый платок из кармана. Платок пах его духами и домом. И вот тут я заплакала, уткнувшись в кусочек ткани. Димка прижал к себе и гладил меня по спине.

Я так-то не психованная, нервы всегда в порядке. На гонках другие не выдерживают. Сама не очень понимаю что нашло.

— Саш, сам не очень понимаю что произошло. Очнулся, как и ты. Саш, ты как? Пришла в себя? — молча кивнула.

— Дим, ты в окно выглядывал? — кивнула в сторону маленькой дырки в стене с решетками. Стекла там не было, поэтому пыль и мыши свободно проникали.

— Нет, Саш. Давай я тебя подсажу, а ты выглянешь. — ну, да, дырка-окно под самым потолком. Молча подошли к стене, Димка подставил мне руки, уперлась коленом в него и приподнялась. Сначала пыль сыпанула в глаза под порывом ветра, но я успела зажмуриться. А когда открыла глаза, снова зажмурилась, прикусив губу. Сволочная мышь сидела посередине дырки и чистила свою вымазанную в крови усатую мордочку маленькими мерзкими лапками. Меня пробила дрожь от омерзения.

— Сашка, что ты там такое увидела? — прохрипел Димка мне в живот.

— Мышь умывается, — ответила.

— Сашка, блин. Потом любоваться будешь на свою мышь. За окном что?! — проорал мне в районе пупка Димка.

Окрик подействовал, собралась с силами, глаза открыла. Сволочная мышь презрительно взглянула на недовольную меня, встала на четыре лапки и убежала. Я вздохнула с облегчением. Немного мешала какая-то растительность у самого окошка в мир. Приподнялась и заглянула.

Какой-то грязный двор, ноги, кстати, тоже грязные и босые в основном. Речь непонятная, но Димка правильно сказал, похожа на итальянскую.

— Ну? — Димка задал вопрос опять мне в пупок.

— Двор какой-то грязный. Ферма что ли? И все грязное. Дим, а может нас похитили и выкуп с маминого хахаля будут требовать? — задумчиво произнесла я, пока Димка медленно спускал меня по себе. — Дим, что с тобой? — озадаченно спросила, когда увидела его потемневшие глаза и дыхание такое прерывистое стало. — Дим, тебе плохо? — и стала руками по его лицу проводить. Стоит весь такой напряженный. Ухватила его за шею и наклоняю к себе, хочу лоб губами пощупать. Мне мама так всегда температуру проверяет. А у Димки глаза еще сильнее потемнели, и он как вырвется от меня, и об стенку затылком шарах! Ежики зеленые! Со стены крошка посыпалась.

— Димка! — уже ору, — Ты сдурел? Что с тобой?! — А он меня в строну рукой отводит, и смотрит куда-то в угол.

— Саш, нормально все. Я сейчас.

— Дим, ну-ка сядь сюда. Ты же головой ударился. — Беру его за руку, сажаю на лавку, видимо на которой я лежала до этого. — Сейчас посмотрю, что там у тебя с головой. — Наклоняю его голову к себе и осматриваю затылок. Он меня как сожмет своими ручищами за бедра.

— Сашка, — хрипит мне в грудь. Ну, в смысле в то место где у всех девчат грудь, а у меня так, кармашки от комбинезона, — Отойди. — И ручищами отталкивает.

— Дим, ты же не понял. Надо затылок осмотреть. — Сопротивляюсь из-за всех.

— Сашка, блин дура, отвали! Кому говорю! — как заорет на меня. Ну, я и обиделась!

— Сам дурак! — фыркнула и отошла, отвернулась. Интересно чего это он? Нет ну мы, конечно, раньше ссорились часто, да что там часто, постоянно. И дураками обзывались. Так обычно повод был или по делу. А чего его сейчас-то перекосило?

Постояла пару минут. Потом решила не обижаться. Может у него тоже стресс. Я же расплакалась, хотя последний раз помню, что ревела так только в детстве.

— Ну, пришел в себя? — угрюмо интересуюсь.

— Угу, — так же угрюмо сообщили мне.

— Тогда давай думать, как отсюда выбираться. — Решила обследовать дверь.

Дверь была сколочена из досок, что было уже странно. Ручка была, причем замызганная до гадливости. Пнула ее ногой, не дернулась.

— Закрыта она, — Димкин голос за моей спиной. — Тетка когда выходила, я слышал металлический звук. Не замок. Может, задвижка какая.

— А давай постучим погромче. Вдруг придет кто, объяснит чего-нибудь? — внесла свое предложение. Димка пожал плечами.

Шабанула ботинком по двери, гул пошел хороший такой, глубокий. Еще раз дверь с удовольствием отозвалась на мой ботинок. И еще разок. Потом еще, еще, еще. А мне понравилось! Стала вымещать всю злость за все непонятки на двери.

Послышались шаги за дверью, я остановилась прислушиваясь. Звякнуло что-то металлическое и зашла тетка.

— Сhe cosa far saltare? — явно вопрос к нам. Обернулась на Димку.

— Позовите консула России! — с вызовом сообщаю тетке.

Димка, подошел ко мне, встал рядом. Тетка глаз от Димки не отводит и такой знакомый огонек в них загорается. Ручкой, почти чистой, черные волосы со лба убирает и так замедленным жестом по локонам своим проводит. Ах, ты ж гляди что делается! Оглядываюсь на Димку. Этот поганец стоит и мило ей так скалится.

— Оra di pranzo porterР — произносит тетка, трепещет ресничками, опускает глазки и поводит плечиком, отчего тоненькая лямочка с этого плечика соскальзывает! Оглядывается на Димку, оценивает произведенный эффект, удовлетворительно так улыбается и выходит, оставляя меня с отвисшей челюстью. Лязг метала за дверью приводит меня в чувство.

— И что это было? — поворачиваюсь к другу.

— Саш, а что мне ее душить надо было? — огрызнулся Димка.

— Ну, ты даешь! — протянула я. — Ты же даже ее языка не знаешь, а она уже готова с тобой во все тяжкие.

— Догадливая. — Проворчал Димка. Не очень понятно про кого. То ли я догадливая, то ли тетка.

Минут через десять та же тетка, лязгнув металлом, все с той же спущенной лямочкой, принесла две миски с какой-то размазней. Все-таки про меня не забыли. Тетка миску Димке в руки подала, в глазки заглянула, легким румянцем залилась, и глазки прикрыла ресничками, ножку свою грязную выставила. Ну, я-то все эти движения на фанатках еще видела. Только у тех ножки чистые были и туфельки на каблучках.

Стою и подозрительно к размазне принюхиваюсь. По запаху похожа на кашу геркулесовую.

— il porridge? — интересуюсь, с трудом вспоминая итальянский.

— sЛ — Ага, значит правильно вспомнила, и это все-таки каша.

Пустой желудок напомнил о себе. Брезгливо беру ложку сомнительной чистоты и на самом кончике (как будто на кончике заразы меньше чем на всей остальной ложке) пробую. Точно геркулесовая. Но вполне есть можно. Съела одну ложку и посмотрела на Димку, и тут же поперхнулась. Тетка уже сидела на одном Димкином колене и сама его кормила с ложечки!

— Дим, ты там, что сильно головой ударился? — прокашлявшись, спросила.

— Предлагаешь дверь вышибать? — задал встречный вопрос мой друг, продолжая приторно скалится тетке на колене. Та что-то приговаривала при каждой ложке.

— Скушай, Димочка, за маму. Скушай, Димочка, за папу, — съехидничала я.

— Заткнись, меня и так мутит. — Осознала и заткнулась.

И вот смотрю я на эту парочку и не понимаю. Они не знают языка друг дуга, знают друг друга меньше суток, но как то умудрились договориться. А то, что они уже договорились, я не сомневаюсь. Вон тетка что-то щебечет и ручкой на дверь показывает и дальше какие-то знаки, вроде как коридор изображает. А Димка ей поддакивает и улыбочкой поощряет. Вот змий искуситель. Красив до дрожи в коленках.

Пока пыталась протолкнуть кашу в себя, стараясь не думать об условиях ее приготовления, Димке скормили всю миску. Тетка с легким вздохом разочарования слезла с коленки, забрала миски, что-то пролепетала на выходе, и закрыла дверь с металлическим звуком.

— Ну? — нетерпеливо спросила друга.

— Говорит, позже куда-то поведет, — пожал плечами Димка, — Я не очень разобрал.

— Дим, ой я не могу! — Согнулась от смеха. — Что там разбирать? Куда она тебя еще может повести?

— Саш, хорош, — Димка помрачнел.

— А чего ты такой не радостный? — продолжала прикалываться над ним.

— Саш, если поведет туда, куда ты намекаешь, то нечему мне радоваться. Но боюсь, Саш, в другую сторону поведет. А вот это мне совсем не нравиться.

— В смысле? — тут же смеяться расхотелось.

— "l'arena" — что по твоему значит?

— Арена?

— Вот именно. А теперь вспомни, что у нас в Италии на арене происходило?

— Гладиаторские бои? — ошеломленно произнесла, — Дим, так-то когда было?

— У нас давно. А эта, — он мотнул головой на дверь, — именно про сейчас говорила. Не с собой звала, понимаешь? А после арены. — Мрачно сообщили мне.

— Ежики зеленые, — процедила сквозь зубы. Похлопала себя по карманам. Обычно в комбинезон на гонки ничего не кладем. А вот от привычки носить с собой жвачку не могу себя отучить. Нашла, достала две подушечки и одну протянула Димке. Тот с благодарностью принял, видимо все-таки мутило слегка. Ягодный аромат разошелся во рту, немного полегчало.

Подошла к Димке, присела рядом. Он притянул и обнял меня за плечи. Так спокойно стало, все таки хорошо когда он рядом. Сильный, добрый и такой родной. Жаль, конечно, что на меня он никакого внимания не обращает. Да я понимаю, что не могу сравниться с теми длинноногими красавицами, что его окружают. Рыжая, лицо в конопушках, маленького роста. Про грудь я уже говорила. А Димка ... он красавец. Роста в нем два метра, сильные широкие плечи, узкие бедра. Глаза ... да в его глазах утонуть можно. Я вот когда ему в глаза смотрю, у меня сердце удары пропускает. Только люблю его не за внешность. Мы же с ним с детства, поэтому знаю какой он настоящий. Тряхнула головой. Ну и ладно! Жениться на какой-нибудь блонди, родит деток. Буду растить их как своих. Главное друг он мне хороший. Добрый и отзывчивый друг.

Сидели мы молча. Димка тоже о чем-то своем думал. Может маму вспоминал, а может блонди свою последнюю. Меня его девушки как соперницу не воспринимали, не тот внешний вид. Они ко мне даже прибегали плакаться, если с Димкой ссорились. Я им вина наливала и они мне взахлеб рассказывали, как они его любят, а он такой жестокий платьеце не купил, колечко обручальное не подарил. Потом мы напившиеся звонили Димке по видео и заплетающимися языками рассказывали все, что о нем думаем. Димка обычно врывался через десять минут, живет-то рядом со мной. Хватал свою блонди, волок к себе. Они там видимо мирились, а я, с осознаем выполненного долга, допивала бутылку и валилась на свою кровать. Вот утром Димка обычно приводил меня в чувство под контрастным душем. После чего закутывал в полотенце и поил на кухне чаем. Клятвенно обещая мне, не огорчать своих подружек.

Лязгнула дверь, пропуская мужика в странной хламиде и сандалиях. Мы с Димкой встали. Мужик махнул рукой и что-то там рыкнул.

— Саш, шлем возьми. — Оглянулась, правда шлемы наши были здесь же. Привычно одев шлемы на руки, пошли за мужиком.

Коридор был темным и с низким потолком, в отличие от нашей комнаты. Ни одного окна, иногда попадались чадящие факелы. По сторонам иногда были глухие двери с засовами. Наверное, такие же комнаты, в которой мы были. О мышах, которые шмыгали у нас под ногами, старалась не думать. Вышли в затененный двор, похожий на тот, что видела в окошко, пересекли его и вошли в другой коридор.